Апокалипсическое учение о судьбах и конце мира

Лев Тихомиров

Оглавление
Несколько вступительных слов
Цели пророчества
О семи периодах мировой истории христианства
Характеристика семи эпох мира или тысячелетнего царствования Христа на земле
О численных сроках конца мира и пришествии антихриста

Ожидание конца мира и пришествия Антихриста, часто волновавшее христианское человечество, снова наросло в настоящее время. Наряду с ожиданиями прогресса и возрождения жизни, часто встречаешь людей, углубленных в таинственные страницы Апокалипсиса, и слышишь рассказы о таинственных видениях, предрекающих конец мира.

Несколько вступительных слов

Апокалипсическое учение о судьбах и конце мираНемудрено бы это было, если такие настроения явились вследствие страшных разгромов России в японской войне или того хаотического, обезумевшего междоусобия, которое охватывает нас теперь. Но ожидания конца мира явились гораздо раньше. Их связывают с именем преподобного Серафима Саровского. Владимир Соловьев выступал со своими «Тремя разговорами», когда у нас, по внешности, все обстояло благополучно. Да и Соловьев был только передовым выразителем широко разлитого настроения. Еще до японской войны ходили рассказы, со словами разных блаженных и юродивых, о рождении Антихриста. Вычислялось даже, сколько ему лет. Несколько позднее предтечею Антихриста называли известного гипнотизера и авантюриста Филиппа. За последние два года (1905–1907) о близости конца мира нередко говорил столь популярный проповедник, как о. Иоанн Кронштадтский, а за чтением Апокалипсиса можно увидеть даже неверующих, но обладающих чуткостью сердца, которая мешает им присоединиться к толпам ликующих по поводу современного «возрождения», облитого кровью и сопровождаемого разрывом всех бескорыстных связей, потерей уважения к святыне религиозной, семейной и общественной.

В такое время и среди таких настроений, каждому не бесполезно поделиться с интересующимися этим предметом общими заключениями, к которым он пришел при чтении эсхатологических мест Священного Писания.

Но стоит ли вообще углубляться в чтение Апокалипсиса? Есть люди, которые не одобряют этих изысканий. Они ссылаются на слова Спасителя, что нам не дано знать сроки мировой жизни, и находят, что вникать в эсхатологию даже опасно, так как при этом легко впасть в ложные мнения, легко потерять энергию в содействии человеческому благу и тому подобное.

Говорят также, что Апокалипсис доступен пониманию только людей, достигнувших особенно высокого состояния своего духовного «я». Не могу согласиться с этими мнениями без больших оговорок. Трудности понимания Апокалипсиса, пророчеств Даниила и прочего, конечно, неоспоримы. Однако Апокалипсис дан вовсе не для одних пророков. Это таинственное Откровение обращено к совокупности верующих нескольких церквей, ко множеству людей, среди которых были и далеко не безупречные: носишь имя, будто жив, но ты мертв (Откр. 3:1).

А в заключение Иоанн Богослов говорит все-таки: Блажен соблюдающий слова пророчества книги сей (Откр. 22:7). Да и Сам Спаситель указывал нам быть внимательными к признакам времени: Вы же берегитесь. Вот, Я наперед сказал вам всё (Мк. 13:23). Он даже упрекает тех, которые умеют различать лицо неба и земли, а признаков времени не различают. Итак, я полагаю, что внимание к эсхатологии совершенно обязательно для христианства. Но понятно, что быть внимательным не значит быть увлекающимся, легкомысленным и субъективным, и именно для избежания субъективности и легковерия в деле столь важном, как предвидение событий мировой жизни и ее конца, следует в эсхатологическом чтении соблюдать все против этой предосторожности.

Цели пророчества

В числе их, я полагаю, нужно помнить, что цели пророческих откровений о будущих судьбах мира двояки. Иногда пророчество имеет целью дать нам руководство к поведению, и тогда оно всегда понятно. Так, например, Спаситель особенно подробно говорил о событиях, относящихся к разрушению Иерусалима, и все эти пророчества столь ясны, что христиане, именно благодаря предостережениям Спасителя, могли своевременно спастись от бедствий, постигших их остальных соплеменников при разгроме Иудеи. Иногда, напротив, пророчество столь неясно, что становится понятным только ретроспективно, после того, как мы уже пережили его исполнение. Так, например, едва ли кто-нибудь из современников апостола Иоанна Богослова мог понять, что гонений на христиан будет именно десять. Но через несколько веков, когда уже время гонений отошло в прошлое, легко стало сосчитать, сколько их было. Теперь даже в учебниках считают десять гонений, и нам становятся понятными слова «будете иметь скорбь дней десять». Это даже замечательно точное определение, потому что, действительно, правильнее было бы сказать не «десять гонений», а «около десяти гонений», ибо если считать эпоху 250–270 лет за одно гонение, то всех их было девять, а если считать именами императоров — то одиннадцать.

Какова же, однако, цель пророчества, которое возможно понять только тогда, когда оно уже исполнилось? Оно, очевидно, имеет целью не предупреждение, не руководство к действию, а укрепление веры в Бога. Видя на исторических фактах исполнение того, что хотя бы и непонятно нам, развертывалось перед взором Тайнозрителя, на сотни и тысячи лет вперед, мы убеждаемся, что действительно существует Некто Всеведущий, вдохновляющий пророка. Такая помощь нашей вере становится тем более необходима, чем дальше отходят люди от времен апостолов, чем легче у нас способен являться вопрос: где же обетования Пришествия Его? Особенно важно иметь такую опору к концу времен. Когда придет Антихрист, и ложные чудеса врага будут ослеплять всех, в среде же святых и «голоса умолкнут» и «пророчество прекратится», — предсказания Апокалипсиса станут драгоценной опорой христианина против невольно одолевающих сомнений. Поэтому-то, думается мне, последние времена и описаны в Апокалипсисе с такими подробностями, тогда как ближайшие исторические эпохи сравнительно очень кратко и суммарно.

Итак, имея в виду эти две существенно различные цели Откровения, мы не должны смущаться невозможностью понять теперь многие места его. Кое-что в нем для нашего времени, и эти места понятны. Кое-что дано только для будущего, и такие места бесплодно стремиться разгадать, пока не приспело время, для которого пророчество дано.

Другую необходимую предосторожность против ошибок в эсхатологическом чтении составляет правильная система этого чтения.

Обычной основой христианской эсхатологии служит Апокалипсис святого Иоанна Богослова и пророчества Даниила. Но оба источника отличаются всей неудобопонятностью пророческих созерцаний, прикровенностью, символизмом и той особенной образностью, к которой духовное созерцание принуждено прибегнуть в обрисовке предметов, неизобразимых нашими человеческими словами и понятиями, и даже образами.

Для преодоления трудностей понимания этих частей пророчеств рекомендуется внимательное изучение пророческой символики, чтобы быть способными как бы к расшифровке прикровенных мест. Это, действительно, необходимо, но я думаю, что никакая расшифровка не поможет, не спасет от ошибок, если мы упустим из виду основное общее правило чтения Священного Писания.

Это правило гласит, что мы никогда не должны объяснять Писания на основании отдельно выхваченных мест его, и можем считать правильным лишь то понимание, которое основано на совокупности всего, открываемого по данному предмету или вопросу в Писании.

В отношении будущих судеб мира и конца его существует много мест в Священном Писании и помимо Апокалипсиса и пророка Даниила, и эти места нередко способны дать опору в понимании пророческих созерцаний. Такими опорными пунктами, при чтении Апокалипсиса, являются пророчества Самого Спасителя в Евангелиях и эсхатологические места Посланий апостолов Павла, Петра, Иуды и самого Иоанна. Указания на будущее делаются Спасителем и апостолами уже не в форме символических образов и созерцаний, а в виде прямых фактических сообщений или конкретного исторического повествования. Здесь все ясно и точно, не допускает никаких перетолкований.

При чтении Апокалипсиса я и ставлю правилом объяснять непонятное при помощи понятного и не допускаю никаких толкований, которые вступают в противоречие с ясными словами Спасителя и апостолов.

Эта предосторожность особенно важна по вопросам о хилиазме (от греч. chilias — тысяча, рел. учение о тысячелетнем Царстве Божием на земле), судьбах Израиля и Царстве Божием на земле.

О семи периодах мировой истории христианства

После этих общих замечаний, попытаюсь обрисовать в кратких чертах, как мне представляется история христианского мира в пророческих указаниях.

В смысле пророческой истории будущего, нет ни одного источника более полного, чем Апокалипсис. Но в то же время рисуемая им картина наиболее сложна, и ее нельзя понять, мне кажется, как простое хронологическое изложение будущих событий.

Отчасти эта ошибка есть в известной книжке полковника Бейнингена «Близость Второго Пришествия Спасителя», вып. 1. (Она повторяется и в новой пространной книге его.)

Он сопоставляет события истории с последовательно взятыми местами Апокалипсиса, выражающими открытие судеб Божиих. Такими местами, как известно, считаются «снятие печатей», «трубные гласы» и т. д. У полковника Бейнингена так и разбирается история: первая печать — это апостолы у язычников, вторая печать — войны Римской империи, третья печать разные бедствия в империи, голод, чума и т. д., пятая печать — гонение (Галерия) и т. д. Затем идут «трубные звуки». Переселение народов это первая труба и т. д. После всего — начинается сопоставление событий с «чашами гнева» Божия, причем первая чаша сопоставляется с явлением Вольтера, вторая чаша — французская революция и т. д. Пятая чаша приходится на Парижскую коммуну, а шестая — на турецкую войну… Остается еще седьмая чаша, и миру конец… Я не буду останавливаться подробно на исторических сопоставлениях полковника Бейнингена, и ограничусь замечанием, что нахожу их большей частью произвольными и неубедительными.

Что касается Апокалипсиса, то я полагаю, что история событий в мире сокрыта или открыта в нем в гораздо более сложно переплетенной картине. Мне кажется несомненным, что Апокалипсис состоит из целого ряда отдельных пророческих созерцаний, охватывающих то одну, то другую сторону событий, иногда возвращаясь к одному и тому же событию по нескольку раз. События, открываемые взору Тайнозрителя, происходят то на небе, то на земле, то спускаются в преисподнюю. Для некоторых из них нет хронологии, ибо это не эволюция какого-либо процесса, а состояние предметов. Там же, где дело касается нашей земной истории, развивающейся эволюционно, — хронологическая последовательность проявляется и в созерцаниях святого Иоанна.

Хронологическая последовательность событий проявляется, мне кажется, в нескольких частях Апокалипсиса: 1) в наставлении семи Асийским церквам, где цель откровения по преимуществу учительная, имеющая дать верующим руководство к поведению; 2) в повествовании о снятии печатей книги, открытой Агнцем: здесь даются краткие указания на характеристические особенности предстоящих (для нас теперь уже во многом прошедших) событий; 3) в последовательности трубных гласов Ангельских (с 8‑й главы), где изложено, кажется бедственное воздействие духовных сил на здешний мир, попускаемое Богом, хотя трудно с уверенностью сказать, не относится ли это лишь к одной последней эпохе мира; 4) в хронологической последовательности изложена и вообще история последних времен мира, в частности, излияние семи чаш гнева Божия.

В настоящее время я попытаюсь расположить трубные гласы если не по всем, то по некоторым из семи эпох мировой эволюции, в дополнение к наставлению церквам и снятию печатей.

Кроме событий, изложенных хронологически, некоторые наиболее важные эпизоды обрисовываются в отдельных созерцаниях, как-то явление Жены, облеченной в солнце, явление дракона, явление жены прелюбодейной. Для этих эпизодов не указывается явного хронологического места, и его приходится определять гадательно, по соображениям. С большой подробностью Апокалипсис также останавливается, даже в двух отдельных местах, на последней борьбе Антихриста и Христа.

Что касается знаменитой 20‑й главы Апокалипсиса, которая нередко принимается как отдельный хронологический момент в истории, и при этом служит опорой для учения хилиастов,-то я полагаю, что она должна в действительности быть признанной за общий повторный, конспективный взгляд на всю ранее изложенную картину мировой борьбы сатаны против Господа Бога. Вслед за этим повторным, конспективным созерцанием идет особое, и уже последнее, созерцание — Нового Иерусалима, подготовленное созерцаниями 19‑й главы.

Такова в общем эта сложная, далеко не исчерпанная мною картина, в ряде созерцаний, то захватывающих взаимно части одно другого, то совершенно ускользающих от хронологического определения их места в истории. Однако же, как сказано, для значительной части событий можно уловить хронологическую последовательность, в соответствии с которой история мира, от Пришествия Искупителя до конца времен, несомненно для меня распадается на семь отдельно характеризованных эпох.

Их охарактеризовывают, во-первых, наставление церквам, во-вторых, повествование о снятии печатей, в‑третьих, быть может, трубные гласы.

Я должен, однако, прежде всего объяснить, почему считаю наставление семи Асийским церквам за характеристику семи эпох будущего. Обычно главы 2‑я и 3‑я Апокалипсиса, где изложены эти наставления, считаются только и исключительно наставлениями именно этим семи церквам, составлявшим тогда как бы одну епархию святого Иоанна Богослова. Но я никак не могу с этим согласиться. Конечно, Откровение Иоанна Богослова, по прямому смыслу, обращено к этим семи церквам: в Ефесе, Смирне, Пергаме, Фиатире, Сардисе, Филадельфии и Лаодикии… Но почему же только к ним одним? Это было бы непонятно. Уже древнейший из дошедших до нас толкователей, Андрей Кесарийский, замечает: «Много было местных церквей, а посылает только к семи» и в разъяснение этого обстоятельства говорит, что это делается «ради седмеричного числа, означающего таинственное в церквах, повсюду находящихся, и соответственность сего числа настоящей жизни, в которой есть седмеричный период дней» («Толкование на Апокалипсис», слово 1‑е, 1–4).

В 91 году по Р.Х. (год Откровения святого Иоанна) было действительно множество церквей в Европе, Азии и Африке. (Кроме Асии, включавшей Фригию, Мизию, Карию и Либию), были, например, церкви в Александрии, Антиохии (где впервые явилось слово «христиане»), Армении, особенно в г. Эдессе, в Афинах, Берии, Византии, Вифании, Галатии, Дамаске, в Эфиопии, Испании (Гвадиха и Эльвира), в Индии (церкви св. Варфоломея), в Иерусалиме (впрочем рассеянная в 70 году), в Калпадокии, Кородре, Кесарии, Киликии, на Кипре (куда относился и остров Патмос), Коринфе, Крите, в Ливии, Понте, Паннонии, Парфии, Риме, Синопе, Скифии, Солуне, в Филиппах. В указанных провинциях церкви, конечно, были нередко не менее многочисленны, чем в Асии). Упоминаемые в Апокалипсисе не были ни главными, ни важнейшими, ни даже имеющими будущее. Правда, Ефес был столицей апостола Иоанна, который здесь же и почил. Но апостол Иоанн знал и другие церкви. Только что перед ссылкой на Патмос, где произошло Откровение, и где также была Кипрская церковь, святой Иоанн был привозим из Ефеса в Рим (гонение Домиана), и там претерпел свое славное мученичество [1]… Почему же Откровение обращается не к Риму, не к другим важнейшим церквам, а только к Асийским? Разве оно не касается всего христианского мира?

Но несомненно, что Спаситель обращается ко всем христианам. Самое описание небесной обстановки видения показывает, что Христос говорил как глава Вселенской Церкви. Спаситель изображен посреди семи светильников, держа в руках семь звезд, и эти светильники суть семь церквей и звезды — их ангелы. Ефесской церкви приказывает написать: Так говорит Держащий семь звезд в деснице Своей, Ходящий посреди семи золотых светильников (Откр. 2:1)… И далее: Так говорит Имеющий семь духов Божиих и семь звезд (Откр. 3:1)… Несмотря на то, что церквей было множество, Спаситель изображается ходящим посреди семи. Но так как Спаситель держит в Деснице Своей все церкви, бывшие, сущие и будущие, и ходит посреди них в течение всего существования мира, то мне кажется очевидным, что семь Асийских церквей имеют лишь символическое значение, и что в лице их Спаситель обращается ко всей Вселенской Церкви, в каких-то семи ее проявлениях и моментах существования.

Это предположение является неустранимо. Известный Оберлен («Пророк Даниил и Апокалипсис св. Иоанна», с. 262) также замечает по этому поводу, что семь Асийских церквей «представляли собой всю Церковь».

Я полагаю, что они представляли типы церковные, и моменты ее существования, то есть что Асийские церкви имели типичные особенности тех состояний, которые будет переживать Вселенская Церковь за все время своего существования на земле. Таким образом, наставления и предостережения, в лице Асийских церквей, даются для каждого периода существования Вселенской Церкви, каковых периодов и должно поэтому считаться семь.

Если так, то характеристика, даваемая Откровением каждой из семи Асийских церквей, соответствовавшая, конечно, и состоянию каждой из них в то время, является точно так же характеристикой семи последовательных периодов существования Вселенской Церкви на земле, и знает как бы краткую летопись этого существования в будущем.

Другой такой же хроникой будущих судеб человечества является книга, запечатанная семью печатями. Здесь мы опять видим указание на семь эпох.

Древнее толкование Андрея, архиепископа Кесарийского, говорит, что под книгою мы разумеем премудрую память Божию, а также глубину божественных судов, или — как он выражается в другом месте — «божественных судеб». Самые же толкования Андрея Кесарийского, в отношении первых печатей, прямо следуют первым эпохам христианской истории. Так, под первой печатью Мефодий (древнейший толкователь, цитируемый Андреем Кесарийским) разумеет ряд апостолов, вышедших на покорение мира Христовой истине. Вторую печать Андрей применяет ко временам мучеников, в третьей усматривает некоторое отпадение, в четвертой — бедствия, может быть, относящиеся к его собственному времени, в пятой уже предполагает некоторое будущее гонение, которое будет позднее, после его времени, под шестой печатью разумеется переход от гонения ко временам перед пришествием Антихриста, а под седьмой печатью предполагается «окончание земной жизни».

Имея, таким образом, как бы две отдельные хроники мировой жизни от Первого Пришествия Христа до Второго, мы можем соединить их вместе и тогда получим повествование более подробное.

Третью дополнительную хронику, быть может, дают Ангельские трубы, эти громогласно возвещаемые Ангелами грядущие бедствия, по-видимому, все относящиеся к области борьбы сатаны против христианского мира.

Другие созерцания Апокалипсиса дают еще более подробностей об отдельных эпизодах этой истории будущего, для нас уже отчасти и прошедшего. Расставить эти эпизоды по соответственным хронологическим местам — дело очень нелегкое и тут возможны разногласия. Тем не менее в Апокалипсисе мы имеем возможность проследить историю Христианской Церкви, погруженной в историю человечества и находящейся под воздействием борьбы Неба и преисподней, Божественной силы, ведущей людей к спасению, и сатанинской злобы, увлекающей их в погибель.

Характеристика семи эпох мира или тысячелетнего царствования Христа на земле

Приступая к попытке охарактеризовать, в общих чертах, содержание каждой из семи эпох христианской истории мира, я должен оговориться, что совокупность этих эпох считаю историей тысячелетнего царствования Христа на земле.

Как известно, многие ждут тысячелетнего царства Христа на земле, как эпохи особой, которая должна наступить после уничтожения Антихриста. Я этого мнения не принимаю, во-первых, потому что оно издревле отвергнуто Церковью, во-вторых, потому, что ни у одного апостола, в эсхатологических местах Посланий, нет никакого упоминания о тысячелетии после поражения Антихриста, и ясно указывается, что Второе Пришествие Христа будет и последним. У Самого Спасителя точно так же нет никаких упоминаний о «хилиастическом» тысячелетии, напротив, весьма ясно высказано, что второе пришествие будет соединено уже с концом мира. Царствие же Божие или Небесное наступило, по ясному учению Спасителя, уже 1900 лет назад [2].

Характеристика развития Царства Божия на земле сделана Спасителем во множестве притч с полной ясностью.

Наконец, и в самом Апокалипсисе, глава 20‑я, составляющая главную опору ожидателей особенного чувственного 1000-летия, скорее может быть понимаема как общий повторный взгляд Тайнозрителя на все, о чем он говорил раньше.

Андрей Кесарийский, повторяя толкования древнейших времен, говорит прямо: «Тысяча лет есть время от вочеловечения Господня до пришествия антихриста». Я именно и принимаю это толкование. Как же располагаются события мировой жизни за это время, которое называется «тысячелетие» не в арифметическом смысле, а в смысле некоторой «полноты времен», и исторически распадается, по Апокалипсису, на семь различных эпох?

Уже при Спасителе Царствие Божие или Небесное (что есть одно и то же) приблизилось к людям и наступило для некоторых из них. Это Царствие Божие, которое находится внутри нас, проявляется и внешне, что видим на примере апостолов, увидевших его в силе и славе во время преображения Господня. Оно существует видимо также и в Церкви, здесь на земле и на небесах, что видим в Апокалипсисе в лице «старцев», которых Господь сделал «царями и первосвященниками». Святые, которых Господу угодно было «прославить», царствуют с Господом на земле среди тех, которые покоряются Христу, то есть сердечно и правильно веруют и в вере живут.

А в то же время Царство Божие погружено в мировую жизнь, среди остального человечества, в котором действует, как закваска, постепенно квасящая тесто, или как сеть, захватывающая рыбу хорошую и дурную, из которой первая оставляется, а вторая выбрасывается вон.

Вообще Царство Божие, оно же и «тысячелетие», всесторонне обрисовано Спасителем как в виде общего процесса развития, так и в своих отношениях к отдельным личностям. Общий же характер всемирного процесса, в котором созревает Царство Божие, виден из притчи о пшенице и плевелах. Они оставлены расти вместе до тех пор, пока пшеница не созреет для жатвы, и тогда она будет отобрана в житницы райские, а плевелы выброшены в огонь вечный. Этот совместный рост пшеницы и плевел распадается на семь эпох.

Ни для одной из эпох нельзя установить точных границ, отделяющих ее от предыдущей и последующей. Эпоха выражает собой некоторый преобладающий тип, некоторый дух христианского человечества, который не сразу возникает, не сразу изменяется, и не по всем местностям в одинаковой степени и одновременно. Поэтому в то же время, когда в одних местах еще продолжается дух прежней эпохи, в других уже развился иной дух. Поэтому эпохи, если брать весь мир, как бы захватывают одна другую, и, следовательно, лишь приблизительно могут быть отделены одна от другой по десятилетиям и даже столетиям.

Впрочем, то же самое относится и ко всем другим эпохам культурной и духовной жизни человечества. Никакой точной даты нельзя выразить, когда кончилась эпоха классической культуры, когда возник и кончился дух Средних веков и т. д. То же самое должно сказать и о распределении эпох апокалипсических по различным векам всемирной истории.

С этой оговоркой приступаю к определению границ каждой эпохи.

Первая из них — Ефесская охватывает время апостольской проповеди, то есть от времен Спасителя до эпохи гонений на христиан, хотя гонения начались еще при апостолах в 64 году, тогда как Откровение святого Иоанна Богослова дано в 91 году. Высшим конкретным выражением Церкви первого периода была, конечно, Иерусалимская апостольских времен, которая в 91 году была уже рассеяна из города и укрывалась за Иорданом.

Откровение воздает высокую похвалу этой первой, Ефесской, эпохе церковного существования. Замечу, что само название «Ефес» означает «вожделенный», «желательный»… Этот символизм наименований замечается и в других эпохах… К Ефесскому периоду должно относиться явление Жены, облеченной в солнце, которую преследовал дракон. Жена — это Церковь… Под «первой печатью» Ефесская эпоха обозначается как победоносная проповедь — «всадник на белом коне. Он вышел как победоносный, и чтобы победить»… В наставлении к Ефесской Церкви Спаситель воздает этой эпохе первенствующей Церкви высокую похвалу, между прочим, за то, что она умела отличить истинных апостолов от ложных и ненавидеть еретиков. Однако Откровение уже делает Церкви упрек за то, что она оставила любовь свою. Надо полагать, это относится к утрате того духа, при котором у верующих все было общее, не только сердце и вера, но и имущество, и не было среди них ни бедных, ни богатых, как гласят «Деяния».

Итак, говорит Господь, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места его (Откр. 2:5).

Эта угроза осуществилась в следующем периоде Смирнском, эпохе гонений…

Эта эпоха началась для иных мест раньше, чем раздался предостерегающий голос Апокалипсиса. Собственно Иерусалимская Церковь была потревожена еще при разрушении Иерусалима в 70 году. Но она при этом не пострадала, а только разбежалась за Иордан. Там христиане продолжали существовать в церковном единении, имели епископов. Потом, когда Иерусалим снова стал заселяться, христиане, конечно, были и в нем, до окончательного разрушения его в 130 году, когда император Адриан даже переименовал Иерусалим в Элию Капитолину и поставил храм Юпитеру на месте иудейского святилища. Это собственно и правильнее считать водворением мерзости запустения на месте святе, а не постановку мечети Омара, как определяет полковник Бейнинген.

Как бы то ни было, светильник Иерусалимской Церкви был сдвинут с места. Она надолго утратила свое влияние и даже Патриархия была здесь основана лишь в 451 году.

Как сказано выше, к первому периоду относится начало видения о Жене, облеченной в солнце, но продолжение и конец его переходит не только во вторую, а даже в третью эпоху. Жена эта, по древнейшему толкованию, означает Церковь. Сатана во время крестной смерти Спасителя был поражен. В это время произошла на Небе борьба, и дракон (сатана) был низвержен на землю, где в ярости хотел уничтожить порождение Жены, облеченной в солнце, то есть, по толкованию Андрея Кесарийского, спасающихся верующих. О первой трубе сказано: Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела (Откр. 8:7). Не смея решать отношения этого к борьбе, происшедшей на небе, Андрей Кесарийский считает это относящимся исключительно к последним временам. Но дитя Жены было взято на небо, а сама она улетела в пустыню, то есть в среду языческих народов, где ей дано было укрыться. Змей пытался погубить ее, пустив вдогонку реку, но земля поглотила воду. По толкованию Оберлена, это относится к нашествию варваров, которые должны были уничтожить Церковь, укрывшуюся среди римских владений. Но земля, то есть народ, поглотила воду, впитала в себя варваров, и змей в сильной ярости начал измышлять другие способы борьбы с прочими от семени Жены (Откр. 12:17).

Этот эпизод, начавшись в первую эпоху, оканчивается в третью. Первая же Апокалипсическая эпоха продолжается всего несколько десятков лет, не более сотни.

Вторая эпоха — Смирнская, по самому своему символическому названию, выражает нечто погребальное. Она осуществила угрозу Божию, выраженную в первой эпохе, и огнем гонения очистила ниспавшую с недолгой высоты Церковь.

Под второй печатью указано, что этой эпохе дано было снять мир с земли, и чтобы убивали друг друга. Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью (Откр. 8:8). Это, быть может, означает кровавые гонения. «Море» символически часто означает вообще человечество. А в Слове Божием к Смирнской Церкви упоминается, что на христиан будет злословие тех, которые называют себя иудеями, но на самом деле составляют сборище сатанинское (Откр. 2:9). Известно, что клеветы евреев были причиною первого гонения, да и всегда возбуждали римлян против христиан. Название иудеев сборищем сатанинским, быть может, показывает, что они в этом случае действовали, как орудие борьбы дракона против Жены, облеченной в солнце.

Слово Божие к Смирнской Церкви, то есть к христианам второй эпохи, увещевает их, однако, не бояться того, что им предстоит потерпеть в темницах и гонениях, и предупреждает, что скорбь будет только «дней десять»… Это последнее выражение, как я упомянул выше, должно связать с десятью гонениями на христиан. Гонения происходили: 1) при Нероне в 64 году, 2) Домициане в 91 году, 3) Траяне — 98 году, 4) Марке Аврелии — 177 году, 5) Септимие Севере — 202 году, 6) Декие в 250 году, после которого без перерыва продолжалось гонение императора Галла в 252 году, 7) при Валериане 257 году, 8) при Аврелиане — 275 году, 9) Диоклетиане в 303 году, и 10) при Максимиане в 311 году. Гонений обычно считается десять. Так и выходит, если считать время Декия и Галла за одно. Если же считать их за два гонения (потому что все-таки это два разные императора), то гонений было одиннадцать. Если же счесть весь период 250–257 годов за одно непрерывное гонение, то их было всего девять. Точнее всего сказать «около десяти».

В самом начале Смирнской эпохи исполнилось и пророчество Спасителя относительно разрушения Иерусалима и храма в 70 году, причем христиане, благодаря своей внимательности к указаниям Спасителя, заблаговременно избежали гибели…

Эта тяжкая очистительная эпоха продолжалась приблизительно до времен Константина Великого, то есть более 200 лет. Она замечательна тем, что Слово Божие не делает Смирнской Церкви ни единого упрека, но только говорит: знаю… твою скорбь, и обещает побеждающему дать венец жизни, так что он не увидит второй смерти (Откр. 2:9–11). По толкованию Андрея Кесарийского, это означает, что побеждающие не будут подлежать второму суду. В самом Апокалипсисе (глава 7‑я) мы потом видим на небесах перед престолом и Агнцем людей в белых одеждах и с пальмовыми ветвями, и Ангел объясняет Тайнозрителю, что это те, которые пришли от великой скорби… Все они еще до Второго Пришествия Спасителя пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Ею (Откр. 7:14–15)…

Первые две эпохи обрисованы в Апокалипсисе настолько ясно, что легко узнаются. Но третья эпоха понимается труднее.

Третья эпоха — Пергамской Церкви обрисована прежде всего тем, что Церковь живет там, где престол сатаны (Откр. 2:13), и это ставится ей извиняющим вины обстоятельством. Что это значит? Церковь и прежде укрывалась «в пустыне», среди язычников, где тоже властвовал сатана. Но должно думать, что пока это было простым убежищем среди людей, хотя бы и не христиан, то само по себе это не составляло никаких испытаний, не давало ни заслуг, ни греха. Это не ставилось и смягчающим обстоятельством.

Но в Пергамскую эпоху, стало быть, произошло какое-то серьезное изменение условий, которое столь усложнило положение Церкви, что Христос ставит ей в особую похвалу то, что она все-таки и в этом положении содержит Его имя и не отреклась от веры.

Я полагаю, все это означает, что в Пергамскую эпоху Церковь уже осела «в пустыне» прочно, стала уже господствующей, государственной Церковью. Это ее поставило в самом центре того мирского интереса и житейского попечения, в котором сатана укрепляет свой престол. Тогда понятно, что сохранение верности Христу, в столь сложном и трудном положении, составляет большую заслугу, за которую Церкви и воздается похвала.

Однако за это время Церкви делаются и многочисленные упреки за присутствие разных ересей, причем Господь говорил, что Он Сам придет и сразится с еретиками, мечом уст Своих… Когда употребляется такое выражение, это всегда означает, что меч уст Господних победит. Поэтому Пергамская эпоха несомненно должна считаться также эпохой Вселенских Соборов, победивших ересь.

Но хотя истина и победила в третью эпоху, таинственный голос, при снятии «третьей печати», говорит: Хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий, елея же и вина не повреждай (Откр. 6:6). Думаю, это означает, в первой половине фразы, появление крайнего неравенства духовного достоинства в людях. Во второй же части фразы дается, без сомнения, наставление сохранять благодатные Таинства, по всей вероятности — Евхаристию и Священство. Нельзя не отметить, что в награду побеждающему в эту эпоху Господь обещает дать вкушать манну небесную, что по толкованию Андрея Кесарийского означает Причастие Святых Тайн. Сверх того побеждающему дается белый камень, на котором написано новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает (Откр. 2:17).

Не упорствуя в своем предположении, думаю, что белый камень должен означать святость, а новое имя, никому не известное, кроме получившего его, означает некоторый переход Церкви к невидимому состоянию. То есть можно заключить, что со времени превращения Церкви в государственную, стало уже внешне невидимым, неизвестным, кто к ней действительно принадлежит, так что лишь сам получивший таинственное новое имя чувствует, что он действительно Христов. О множестве же других видимых членов Церкви уже невозможно судить, кто они такие: христиане или нет, идут ли они ко спасению или не думают об этом?

Какова продолжительность Пергамской эпохи? Полагаю, что приблизительно с Константина Великого она тянется до того времени, как христианские государства начинают явно торжествовать над языческими, ибо последнее обстоятельство указано как характерный признак следующей, четвертой эпохи. К третьему периоду, вероятно, относится и тот эпизод, что дракон пустил воду, как реку, за убегающей Женой. Это по Оберлену — нашествие варваров на Западную Европу, но, быть может, еще лучше бы означало нашествие магометанских народов, которые несравненно сильнее угрожали Жене, нежели варвары времен переселения народов.

Под третьей Ангельской трубой указано ниспадение с неба великой звезды полынь, которая напоила горечью третью часть вод, и от вкушения этих вод умерли многие. Звезда означает всегда некоторую великую силой личность, сатану, ангела или человека. В данном случае это может быть пророк Магомет, нанесший первый тяжкий удар Христианству.

В общей сложности Пергамская эпоха охватывает приблизительно времена Византийского государства, а в Западной Европе эпоху Карла Великого и его монархии.

С тех пор как Церковь разбилась по разным государствам и народам, неодинаково успешно выполнявшим обязанности и миссию христианского государства, периоды особенно трудно разграничиваются по разным местам, но в одних местах кончаются раньше, в других позже, захватывая один другой. Приблизительно третью эпоху можно считать от IV века до XIV, то есть совпадающей с так называемыми Средними веками истории.

Четвертая эпоха — Фиатирской Церкви охватывает преимущественно Новую историю, с ХIII — XIV веков. Откровение говорит, что церковное дело этого времени проявляет и любовь, и веру, и даже что последние дела его больше первых. Но Христос также упрекает эту эпоху в ересях и развращенности, характеризуемой в жене Иезавели, именующей себя пророчицей. Упоминает также Апокалипсис о глубинах сатанинских, проявляющихся в каких-то учениях. Быть может, под этим должно разуметь антихристианские влияния, которыми ознаменовала себя эпоха Возрождения наряду с успехами науки и мысли. А быть может, под этим понимаются развращенные ереси, которые связывают с орденом Тамплиеров и с масонством. Места эти вообще из очень темных в Апокалипсисе.

Четвертая Ангельская труба отмечает помрачение третьей части солнца, луны и звезд. Этот символ обычно означает высшие учащие чины Церкви. И конечно, Фиатирская эпоха представляет это явление весьма выпукло.

Наставление же, даваемое в эту эпоху Церкви, по-видимому, предостерегает против исканий «новшеств», как бы напоминая, что раскрытие Истины уже закончено раньше, так что дальше в этом отношении идти некуда. Такой смысл, по-видимому, имеют слова: Только то, что имеете, держите, пока приду (Откр. 2:25). Может быть, попытки нового изъяснения христианства в то время, или с того времени становятся уже опасным обманом сатанинских глубин… Если так, то к этому времени может относиться окончание 12‑й главы Апокалипсиса о действиях дракона, который, не успев погубить Жену рекою, пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее (Откр. 12:17).

Однако же в общей сложности четвертая — Фиатирская эпоха служит сильно делу Божию, так что Апокалипсис обещает ей власть над язычниками, которых она будет пасти жезлом железным (Откр. 2:26–27), то есть очень властно и авторитетно. Это действительно составляет черту христианского государства с 15-го века, когда Европа завладела постепенно всеми языческими странами, обращая их народы в христианство и властвуя над ними. Это эпоха железа и крови, и под «четвертой печатью», — всадник, которому имя «смерть», и за ним следует ад, так что четвертая часть земли подверглась умерщвлению мечом и голодом, и мором и зверями земными (Откр. 6:8). Опустошения этой эпохи среди самих христианских государств известны из истории, да и язычники, хотя и сокрушались, как сосуды глиняные, также отвечали жестокими опустошениями христианских стран.

Где провести приблизительный конец четвертой — Фиатарской эпохи?

Быть может, разгадки этого следует искать в России и Русской Церкви.

Россия родилась в третью эпоху и принимала оживленное участие в четвертой. В ней особенно типично развилось христианское государство именно с консервативным оттенком Фиатирской эпохи, как бы усвоив наставление: только то, что имеете — держите, пока приду. Это типичный девиз Русской веры, с начала Руси и до недавнего времени. России было также дано видное участие в пасении язычников жезлом железным, и долго они сокрушались перед нею именно, как сосуды глиняные… Думается, что применительно к Русской Истории, конец четвертого периода можно считать около XIX века, а продолжительность всей эпохи в пять столетий. Наше время, кажется, уже несомненно, вышло из Фиатирской эпохи. Шестую же, Филадельфийскую — мы еще, очевидно, не пережили. Таким образом, наше время должно быть отнесено к пятой эпохе.

Пятый период — Сардийской Церкви принадлежит вообще к печальным. Сардийская Церковь даже символически, по названию своему, напоминает тщетные надежды на всемогущество богатства, так как апокалипсический Сардис — это именно древние Сарды знаменитого царя Креза. Апокалипсическая характеристика этой эпохи как бы подставляет зеркало с отражением нашего псевдохристианского лика. Знаю твои дела, говорит Господь, ты носишь имя, будто жив, но ты мертв (Откр. 3:1). Действительно, весь мир теперь только носит имя христианского, но нигде противоположность между именем жизни «Святой Руси», «Православия» и полной мертвенности веры не поражает нас до такой степени, как в современной России (начало XX века).

Господь не находит для Сардийского периода никакого утешения. Он только увещевает покаяться и угрожает найти на развратную эпоху как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя (Откр. 3:3).

Лишь несколько человек в Сардисе, по Апокалипсису, не осквернили одежд своих, и Господь обещает их одеть святостью, белыми одеждами (Откр. 3:4).

Это эпоха такого падения, что души умерших (под «пятой печатью») уже находят своевременным последний суд над миром… Но долготерпение Божие еще не истощилось, и душам сказано, чтобы успокоились на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты… дополнят число (Откр. 6:11).

Действительно, с Сардийской эпохой христианский мир еще не погиб окончательно. В нем еще кроются великие силы для возрождения, которое и достанется на долю следующей за ним Филадельфийской эпохи.

Появление зверя и жены любодейной. Прежде чем перейти к шестой эпохе мировой жизни, необходимо слегка остановиться на двух отдельных эпизодах созерцания Тайнозрителя. Это именно — появление зверя и появление жены любодеицы.

К какому времени должно отнести «звериное» проявление? Полагаю, что созерцание Апокалипсиса в этом случае должно дополнить эсхатологическими местами Посланий апостолов Иоанна и Павла. Последний говорит, что пораженный Спасителем сатана задумал некоторую тайну беззакония, которая уже во времена апостола Павла была в действии, но появлению Антихриста в полной силе мешает нечто удерживающее, или некто Держай (2Фес. 2:7). Полное осуществление Антихриста было тогда еще невозможно, хотя частные «антихристы» были уже тогда, как заявляет апостол Иоанн. Но то появление зверя Антихриста и помогающего ему зверя-лжепророка, о котором говорит 13‑я и отчасти 11‑я глава Апокалипсиса, относится, очевидно, к уже совсем последним временам, к седьмой (Лаодикийской) эпохе. В наше время — Антихрист, вечно готовый родиться, вечно существующий в потенции, едва ли отмечается Апокалипсисом.

Но что касается жены любодеицы, то весьма возможно, что ее появление должно быть приурочено к пятой эпохе.

Что такое жена любодеица, эта изменница Богу, любодействующая с царями земными? Оберлен очень убедительно доказывает, что это не что иное, как павшая церковь… Он не приурочивает этого образа ни к какой частной церкви, то есть например к Римской, как любят делать другие протестанты. По Оберлену, в истории Церкви всегда сосуществуют два элемента: 1 — чистая и светлая Невеста Христова, которая никого не любит, кроме своего Небесного Жениха и всегда верна Ему, 2 — другой элемент, любодеица, которая «обмирщилась», изменяет Христу для мира, любодействует с царями земными… Поэтому Оберлен не указывает никакого частного момента появления жены любодеицы.

Мне кажется, возможно, однако, и иное толкование. В Апокалипсисе, 17‑я глава, явление жены любодеицы скорее происходит как бы в некоторый определенный момент, и уже во всяком случае Тайнозритель увидел ее в пустыне, то есть в то время, когда Церковь укрылась в среду язычников, значит не в первую эпоху. Да, вдумываясь во все первые четыре эпохи — трудно предположить момент ее появления в одну из них. Даже аналогии с Иезавелью четвертой эпохи жена любодеица не представляет. Та просто развратница и играет роль пророчицы. Жена любодеица — во-первых, изменница, во-вторых, представляет какое-то спокойное, животное падение, из-за низших благ земных. Но явление ее очень возможно предположить в пятую эпоху, если только жена любодеица есть действительно павшая церковь.

Однако — я не уверен, что это была церковь. Древнейшие толкователи Апокалипсиса, компилируемые Андреем Кесарийским, считают жену любодеицу некоторым царством. В самом Апокалипсисе она называется «городом, царствующим над царями земными». Но если это царство, то, очевидно, такое, которое было раньше очень тесно связано с Богом, со Христом, наподобие Церкви. Иначе предание себя не Богу, а благам земным — во всяком случае не было бы изменою, не было бы прелюбодейством. Прелюбодеянием обозначается в Библии — поведение израильского народа, но никак не персидского или какого иного царства, никогда и не вступавшего с Господом в обручение Завета. Прелюбодеицей является у пророков «дева Израиля», но не «дщерь Вавилонская».

Если принять во внимание все это, то скорее всего можно представить себе, что жена любодеица есть не кто иной, как Россия, изменившая Богу. Ни одна нация не сливала так своего гражданско-политического бытия с церковным, как Россия. Только древний Израиль представляет с нею в этом аналогию, ибо даже и Византия несла в себе наследство политического учреждения — древнего Рима, а Россия, подобно Израилю, родилась вместе с обручением Господу. Если это печальное предположение верно — то и суд над великой любодеицей, и ее уничтожение 12 царями, вассалами Антихриста, все это должно исторически быть относимо к судьбам России. Впрочем — это судьбы, еще предстоящие в будущем, так как относятся к седьмой эпохе. Появление же России в качестве жены любодейной (если только это она) должно в этом случае отнести как раз к нашей, пятой эпохе.

Если «трубные звуки» могут быть относимы к характеристике мировых эпох, то пятая труба (соответствующая Сардийской эпохе) показывает в наше время чрезвычайный разгул адских сил. Некоторая звезда, спавшая с неба, отворила, сказано там, кладезь бездны, из омраченного дыма которой вышла страшная фантастических форм саранча, мучащая уязвлениями людей, которые не имеют печати Божией на челах своих (Откр. 9:34). Под этой саранчой Андрей Кесарийский (хотя относящий все это к концу мира) разумеет «лукавых демонов», причем власы женские означают сладострастие и возбуждение к блудодеянию, зубы львиные — убийственность и ядовитость, а брони железные — жестокосердие. Уязвление этой саранчи, подобной скорпиону, крайне мучит людей, не имеющих печати Божией… В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее (Откр. 9:6)… Сам царь бездны Апполион или Аввадон-губитель направляет эту саранчу, и мучение от нее будет продолжаться таинственный срок пять месяцев, что конечно нельзя понимать буквально.

Шестая эпоха — Филадельфийская. Как ни пала пятая Сардийская эпоха, с ней не кончается мировая миссия христианства. Оно должно еще иметь эпоху великого подъема духа, почти небывалого, ибо шестой Филадельфийской Церкви Христос в Апокалипсисе не делает ни одного упрека, а дает только похвалы. Этого не удостаивается даже первая эпоха, а только вторая (мученическая) и шестая, которая и по символическому значению слова Филадельфия означает братскую любовь.

В эту эпоху Церковь будет численно не велика — немного имеешь силы, сказано в Апокалипсисе, — но крепко сохраняет слово Христа, и в награду за это перед ней преклонятся евреи. Замечательно это место. Вот, говорит Господь, Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут, — вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя (Откр. 3:9).

Другими словами, должно полагать, что именно в Филадельфийскую эпоху последует обращение Израиля ко Христу, о чем так положительно говорит апостол Павел. В 7‑й главе Апокалипсиса отмечено отдельное видение, которое происходит после того, как снята шестая печать и до снятия седьмой печати, то есть, стало быть, относится к Филадельфийской эпохе. В этом видении — кладется печать на челах рабов Божиих изо всех колен Израилевых. Отсюда можно видеть, что иудеи, называемые в этом месте сатанинским сборищем, играли вообще какую-то роль в деле сатаны. Побежденные великой нравственной силою Филадельфийской Церкви они обращаются к Христу, но в этнографическом смысле не поголовно, а лишь те, которые запечатлены печатью Божией. Придут, сказано, из сборища, а не все сборище. Отмечаю это обстоятельство в опровержение тех, которые (как и полковник Бейнинген) готовы встретить власть иудеев над миром, как некоторое благо и исполнение пророчеств. Это ошибка.

Не один Апокалипсис, а Сам Христос в Евангелии говорит иудеям: Если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы… Но вы делаете дела отца вашего… Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашею (Ин. 8:39,41,44). Не тот Иудей, говорит апостол Павел, кто таков по наружности… (Рим. 2:28–29). И хотя апостол Павел говорит и так весь Израиль спасется (Рим. 11:26), однако он же объясняет в 9‑й главе того же Послания: но не то, чтобы слово Божие не сбылось: ибо не все те Израильтяне, которые от Израиля… Не плотские дети суть дети Божии, но дети обетования признаются за семя (Рим. 9:6–8).

Итак, в Филадельфийскую эпоху, полагаю, произойдет спасение так именуемого всего Израиля, то есть того, который есть истинный Израиль, и выйдет из сборища сатанинского.

Вместе с тем Господь, в награду Филадельфийской Церкви, обещает сохранить ее от годины искушения, которое придет на всю вселенную. Это уже канун окончания мировой жизни, и Спаситель говорит Филадельфийской Церкви: Се, гряду скоро; держи, что имеешь (Откр. 3:11).

В Филадельфийской Церкви, надо думать, сохранится до конца мира чистая Невеста Христова. Но, вероятно, большинство именуемых «христиан» будет падать все ниже, так как мир переходит в седьмую эпоху, Лаодикийскую, которую Господь с отвращением извергнет из уст Своих.

Само собою, что о долговременности Филадельфийской эпохи теперь нет возможности делать никаких соображений. Но после нее наступает последняя, седьмая эпоха.

Седьмая эпоха — Лаодикийская. На характеристике этой эпохи не останавливаюсь. Она — самая печальная изо всех и закончится величайшими бедствиями, которые подробно описаны в Апокалипсисе. Закончится она пришествием Антихриста и его недолговременным царствованием. Затем уже наступит конец мира.

По вопросу о конце мира существует большое разногласие: как понимать этот конец? Многие полагают, что это лишь промежуточное «тысячелетнее царство» Христа на земле. Свое мнение о «тысячелетии» я выразил выше.

О численных сроках конца мира и пришествии антихриста

Я начал беседу с тех ожиданий близкого конца мира, которые теперь распространяются среди христиан. Как решить вопрос о правильности этих ожиданий? Много ли времени осталось жить миру, и стоит ли еще нам заботиться о поддержании Христианской миссии, а тем более о поддержании Христианского государства?

Многие толкователи Апокалипсиса решают, что конец мира очень близок. Оберлен в 30‑х годах не надеялся уже больше, чем на 200 лет мировой жизни. Таково же мнение Вл. Соловьева. Полковник Бейнинген, посредством расшифровки «пророческой азбуки», определяет конец миру в 1932 году.

Мне кажется, что все эти вычисления и предположения очень субъективны, даже тогда, когда субъективизм облекается в наружно математическую форму вычислений полковника Бейнингена.

Я думаю, что мы не знаем сроков. Можно думать, что из семи эпох мира — четыре уже прошли, одна идет, а две еще остались впереди, Но сколько составит лет, веков или тысяч лет течение пятой, шестой и седьмой эпох — мы не можем знать. Продолжительность эпох, судя по прошлому, весьма неодинакова. Первая не имела и сотни лет. Третья захватила целое тысячелетие. Сколько протянется пятая, сколько потребуется Филадельфийской эпохе для спасения всех, еще подлежащих спасению? Да и нашей эпохе (если она точно пятая), несмотря на ее греховность, указано: Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти (Откр. 3:2), значит, и пятой эпохе указывается деятельность, которая, вероятно, и подготовит возможность появления светлой Филадельфийской эпохи. Стало быть, мы обязаны во всяком случае работать, а сколько времени — это, я полагаю, зависит не от заранее предопределенного срока, как бы навязанного нам, а от успешности нашей работы. Чем более успешно мы работаем, чем больше спасаем людей, тем больше срок, ибо мир кончится, думаю я, тогда лишь, когда уже никто не захочет быть с Богом и идти ко спасению. По поводу этого места один уважаемый священник задает мне вопрос: полагаю ли я, что вопрос идет о количестве спасшихся, или задача христианской эпохи состоит в достижении высокого состояния святости? Я не решаюсь останавливаться на очень твердом ответе. Мне кажется наиболее вероятным, что и количество и качество здесь довольно тесно связаны. Однако заданный мне вопрос для размышления читателей.

В 7‑й главе Апокалипсиса сказано: Ангел, имеющий печать Бога живаго, воскликнул к… Ангелам, имеющим вредить земле и морю, говоря: не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревом, доколе не положим печати на челах рабов Бога нашего (Откр. 7:2–3). Сколько же времени потребуется на это? Не сказано, Апокалипсис открывает общий ход исторического процесса от времен Спасителя до конца мира и указывает на общее число периодов эволюции, которую за это время предстоит совершить Церкви и миру, но вычисления времени, которое суждено прожить миру в течение этой эволюции, мне кажется, не имеют для себя никакой опоры в предсказаниях Священного Писания.

У Спасителя указаны общие признаки наступления конца мира, но в отношении хронологическом содержится, во-первых, очень непонятная фраза: не прейдет род сей, как всё сие будет; а засим положительное заявление: о дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один (Мф. 24:34,36). Не определяя срока, Спаситель, однако, указывал всегда ожидать: бодрствуйте, молитесь, ибо не знаете, когда наступит это время (Мк. 13:33). Наступит оно неожиданно, но предусматривать его должно, наблюдая зрелость мира для кончины: от смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето (Мк. 13:28).

Те же наставления всегда ожидать конца, но без обозначения «времени и сроков» содержатся у апостола Павла. Апостол Петр напоминает, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день и повторяет: придет же день Господень, как тать ночью (2Пет. 3:8,10).

Все апостолы указывают, подобно Спасителю, некоторые признаки явления Антихриста и Второго Пришествия Господа, но совершенно отрицают определение сроков. Указания Апокалипсиса делаются в выражениях очень неопределенных. Их стараются разгадать, но, думается, не для того пророчество излагается в столь непонятном виде, чтобы позволить разгадку.

Во всяком случае, мы видим, что конец мира ждали уже во времена апостолов. Святой Иоанн Богослов писал: Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет Антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаём из того, что последнее время (1Ин. 2:18). Апостол Павел по поводу браков говорил: Я вам сказываю, братья: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие… ибо проходит образ мира сего (1Кор. 7:29–31).

Ожидания конца мира были столь напряжены у христиан тех времен, что сами апостолы должны были увещевать верующих не преувеличивать близости конца. В этом отношении апостол Павел, в Послании к Солунянам, дает замечательные указания условий, при которых наступит конец мира и которые при нем еще не назрели. Быть может, именно для указания еще долгого пути и был дан Апокалипсис, который, хотя и говорил время близко и Ей, гряду скоро, но самым содержанием раскрываемой картины будущего поясняет относительность этой «близости».

Ожидания конца мира и впоследствии повторялись, каждый раз оказываясь ошибочными.

Под такое сомнение ставлю я и современные ожидания. Во всяком случае, мне кажется, что люди, как Оберлен и Вл. Соловьев, в своих попытках узнать время конца, стоят на более правильной почве, чем полковник Бейнинген. Они основываются не на цифровых вычислениях, а на оценке духовно-нравственного состояния человечества. Справедливы или нет их ожидания близкого конца, но, мне кажется, именно такой способ предвидения указан Спасителем. Возьмите пример от смоковницы, то есть, полагаю я, наблюдайте духовно-нравственную эволюцию мира, и когда увидите признаки, то знайте, что время близко. Сам я за это не берусь в настоящих строках. Но не бесполезно представить себе общую картину мировой истории с точки зрения развития дела Божия. Она, мне кажется, такова.

Господь Бог послал в мир Спасителя, Который действием Духа Святого, воздвиг человечество ко спасению, Сила Божественной благодати дана человечеству для созидания из себя Церкви, Невесты Христовой, в которой в течение известного времени должны соединиться со Христом все, которые могут быть спасены.

С другой стороны, силы зла, древнего змия, также напрягаются в борьбе против Бога, в той же среде человечества, отстаивая свое господство. Для этого силы зла выдвинули некоторую «тайну беззакония», вступившую в действие уже во времена апостолов.

И вот, в человечестве идет борьба добра и зла. Она представляет эволюционный процесс, которого отдельные фазы указаны в Апокалипсисе, но продолжительность этих фаз, а стало быть, и общий срок жизни мира не указаны. Эти сроки, думаю я, и не предназначены Богом в смысле чего-либо насильственного, неизбежного, а предопределены только в смысле предусмотрения Божия.

Должно вспомнить учение апостола Павла о предопределении. Господом все предопределено, но только в том смысле, что Он всеведущ, и то, что предузнал, то и предопределил.

Обычный разум, которым обладают люди и в еще большей степени ангелы и демоны, может предвидеть только то, что составляет логический вывод из положения дел и соотношения сил. Но в отношении действия свободной воли такой логикой нельзя ничего предвидеть. Вот почему сатана, например, не знает, успеет ли он погубить искушаемого им святого. Если бы сатана знал наверное, что не успеет в своих усилиях, он бы, вероятно, не стал понапрасну тратить сил. Но он этого не знает. Он только видит, что по содержанию душевных сил этот человек может пасть, и даже иногда кажется, что непременно должен пасть. Но у искушаемого есть порывы свободной воли в направлении к добру или злу, и уже действия их сатана никак не может предвидеть. Только Божественный Разум знает все это, не логическим умозаключением, а прямым всеведением, созерцанием самой картины будущего, еще не нарисованной, подобно тому, как мы созерцаем картину прошедшего…

Вот по этому Своему всеведению, Господь знает весь будущий ход борьбы добра и зла, только потому предопределяет спасение одних и гибель других.

В мировом процессе борьбы добра и зла огромна роль свободы человечества к добру и злу. От нее зависит успешность действия того и другого, а потому и продолжительность сроков той или иной стадии борьбы, в результате же, следовательно, и общий срок мировой эволюции.

Апостол Павел говорил Солунянам, что день Господень не придет, пока не явится отступление и не объявится человек греха, сын погибели (Антихрист), которого явление ныне чем-то задерживается и который явится, как только это удерживающее будет отнято от среды. Когда же это удерживающее отнимется, дав возможность тайне беззакония взять верх? Мне кажется — это может случиться всегда. Уже во времена апостолов считали возможным пришествие Антихриста, но с тех пор «антихристы», противники Христа, были и 19 веков назад. Сам Тайнозритель считал возможным, что уже «последнее время». И однако «последнего времени» тогда еще не наступило. Времена и сроки сокрыты от самих Ангелов. Даже Сын Человеческий, поскольку Он был человек, не мог этого знать. Все это объясняется, мне кажется, только тем, что в действительности сроки зависят от напряжения свободной воли человека к добру и злу. В воле Господа — чтобы спаслось возможно больше людей, и вот, быть может, стремление свободной воли человека к Богу и есть то удерживающее, которое не дает появиться Антихристу. Есть объяснение, что удерживающее, это — действие Святого Духа. Но действие Святого Духа и не отнимется от среды, пока не явится отступление от свободного влечения человека к Богу. [3]

Такое действие свободной воли могло бы произойти и во времена апостолов. Если бы по предвиденью Божию оказалось, что спастись, быть с Богом желает лишь немногочисленная группа верующих первенствующей Церкви, то удерживающее было бы отнято тогда же и конец мира наступил бы немедленно. Антихрист действительный быстро вырос бы из какого-нибудь из мелких антихристов той эпохи. Поэтому Спаситель и апостолы предупреждали христиан быть наготове. Но самое это предупреждение вызывало новые порывы свободной воли к созданию Тела Христова, и, предвидя еще великое множество способных к спасению, Господь, не отнимал удерживающее от среды.

Так было при апостолах, так было и потом, так и останется навсегда. Антихрист всегда готов явиться, как только его пустят сами же люди. Настоящее время, например, имеет множество признаков конца века, и правы нравственно те, которые предупреждают нас: «Дети, последние времена»… Эти времена действительно последние по характеру, по напряжению силы зла и по ослаблению стремления людей к Богу. А последние ли эти времена по сроку, хронологически? Этого, мне кажется, нельзя знать. Думается, что если бы свободная воля людей воспрянула снова, хотя бы пораженная гнусным видом мерзости запустения, и устремилась бы снова к Богу, то Антихрист, уже совсем готовый войти в наши двери, был бы снова отброшен в свою бездну… до более благоприятных условий.

Итак, я думаю, что сроков не положено. Они зависят от нас, людей, от свободной наклонности к добру или злу, к Богу или сатане. В определении продолжительности каждого периода и всего срока мировой жизни участвуют три элемента. Из них два постоянных и один — переменный. Сатана в каждую минуту готов завладеть миром и выпустить для этого всегда готового Антихриста. Другой элемент спасительная благодать Божия точно так же всегда, независимо от сроков, готова защитить нас. Обе эти силы — противоположные по целям и стремлениям, одинаковы по определенности и постоянному напряжению в своих целях и стремлениях. Но есть третий элемент сам человек. Напряжение его свободной воли искать Бога или сатану — есть великая переменная. Ее-то действие и решает вопрос о продолжительности сроков. Они Господом Богом предусмотрены, и в этом смысле предопределено как Божественное действие благодати, так и допущение злу. Но все это предусмотрено и предопределено лишь в зависимости от человеческой свободной воли. Господь не насилует ни в какую сторону.

Это обстоятельство — зависимость сроков от нас самих — и есть, мне кажется, причина того, что сроки нам не открыты. Знание их связывало бы нашу свободную волю различными соображениями «еще не скоро» и «все равно ничего не поделаешь». Между тем, нужно, чтобы наше делание или неделание обусловливалось не такими соображениями, а свободными исканиями добра и зла, свободным желанием быть с Богом или наоборот — быть с сатаной.

С этой точки зрения для христианина нужно не численное предусмотрение сроков, а различение духовно-нравственной зрелости добра и зла для того, чтобы бороться за добро против зла, и созидать дело Божие в соответствии с состоянием мира. В этом смысле различие лица времени нужно и полезно. Мне кажется, что только в этом смысле оно и указано Спасителем. В этом же смысле и в Апокалипсисе сказано: Блажен соблюдающий слова пророчества книги сей (Откр. 22:7).

Лев Тихомиров

Источник: «Христианин», 1907, № 9

К сожалению, не удалось найти эту работу в орфографии оригинала, текст взят с сайта azbyka.ru

Примечания ред. РИ

[1] По сведениям житийной литературы и православных энциклопедий, апостол Иоанн закончил земную жизнь не смертью мученика, а скончался в Эфесе в окружении своих учеников. Точная дата написания Апокалипсиса в научной литературе трактуется по разному: в 60-х или в 90-х годах.

[2] «Царствие же Божие или Небесное наступило, по ясному учению Спасителя, уже 1900 лет назад. Характеристика развития Царства Божия на земле сделана Спасителем во множестве притч с полной ясностью» — неточная формулировка. Ибо Христос сказал: Царство Мое не от мiра сего … Далее сам Л.А. уточняет: «Тысяча лет есть время от вочеловечения Господня до пришествия антихриста — я именно и принимаю это толкование… При Спасителе Царствие Божие или Небесное (что есть одно и то же) приблизилось к людям и наступило для некоторых из них. Это Царствие Божие, которое находится внутри нас, проявляется и внешне, что видим на примере апостолов, увидевших его в силе и славе во время преображения Господня. Оно существует видимо также и в Церкви, здесь на земле и на небесах…

[3] См. также: «Удерживающий». Судьба одного понятия в православно-патриотической публицистике. Полемика В. Вершилло и М. Назарова (ноябрь 2007)

Обзоры современного состояния мiра: