Для чего нам дарован ум? : Алтайский отдел Союза Русского Народа

М.В. Назаров «Русская идея»

«Еретические мысли» грешного мiрянина ‒ 2

Под своими «еретическими мыслями» имею в виду несогласие по совести с встречающимися типичными назиданиями некоторых духовных наставников. Предыдущее такое проявление своих «еретических мыслей» я изложил в статье: «Для чего было Рождество Христово в мiре земном. Размышления грешного мiрянина к празднику Рождества Христова« ‒ об отношении к апостольскому изречению: «Не любите мiра, ни того, что в мiре: кто любит мiр, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мiре: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мiр проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (1 Ин. 2:15‒17). (Таким назиданием пастве открывается в интернете страница одного «осколочного» иерея РПЦЗ, претендующего на «истинное православие» и, очевидно, на достигнутую личную «неотмiрность» своей жизни и служения.)

Теперь предлагаю подумать об отношении к уму.

Некоторые духовные лица, и «истинно православные», и в РПЦ МП, ссылаясь на святоотеческие цитаты, учат свою паству, что нельзя познать умом высокие богословские Истины Православия и потому не нужно стремиться к «умному» их познанию ‒ это человеческая «гордыня ума». Они нам открыты Богом свыше, и в них нужно просто верить, не рассуждая, потому что так установлено в Церкви. Такие духовники учат, что Православие вообще нельзя познать умом, а только молитвенным обращением к Богу, Который только таким образом раскрывает суть мiроздания, богослужения и религии (как связи с Богом) и открывает путь к вечной жизни в Царстве Божием. Трудно не согласиться с тем, что только Бог раскрывает нам Божественные знания. Мне понятно, что такое обращение к Богу необходимо, но при этом не удается понять, почему такие духовники советуют «отсечь» ум как что-то греховное («гордыню»). В моем понимании все человеческие способности даны нам не для их отсечения и презрения, а как инструменты познания мiра и Бога. В том числе наш ум.

Плохо только, если человек злоупотребляет своими способностями (а злоупотреблять можно любой из них). В частности, плохо ‒ если ум становится рациональным рассудком, самодостаточным и самодовлеющим, высокомерным, отрицающим духовно-проникновенный способ познания, ‒ и в таком превозношении это, конечно, опасный грех гордыни. Примерно в такой грех впали первые люди («будете как боги» ‒ вот какой гордыней соблазнил их сатана), однако этот грех, наверное, заключался не в самом желании познания сути сотворенного Богом для них мiра (это происходило бы и под Божиим водительством), но, будучи обманутыми сатаной, они проявили своеволие в желании познания «добра и зла» вопреки запрещению этого Богом и тем самым впустили в мiр зло. Так люди отказались жить с Богом, и им пришлось жить в изменившемся земном мiре, который сделался ареной борьбы за них сил добра и зла, то и другое им пришлось учиться различать уже своим умом в ожидании Божей помощи.

Именно безбожный гордый путь познания мiра только одним человеческим умом стал причиной не только научных открытий, но и злоупотреблений ими, ведущих к гибели человечества (поскольку в зависимости от состояния души ум может быть и испорченным: равнодушным к добру и злу, эгоистичным, циничным, злонамеренным, даже богохульным), а в области религиозной философии самонадеянная гордыня ума была причина ересей или ошибок. Но известны и многие русские православные философы, стремившиеся объяснить тайны бытия в полном согласии с учением Церкви.

Мне нравится в этом отношении фундаментальный двухтомный труд прот. В.В. Зеньковского «История русской философии», в котором «умно» рассматриваются ее ошибки и ее достоинства. В частности, он оправдывает цель христианского философского творчества как «раскрытие и «осмысление» содержания веросознания» на примере В.И. Несмелова, по мысли которого «философия… различается от религии тем, что «религия есть жизнь по вере в Бога, а философия есть мысль об истинной жизни по истинной вере в Бога»…» (Т. II, с 101‒118.)

Этот подход к уяснению вероучения не нов. В частности, упомянутый професор Казанской духовной академии Несмелов (†1937), не признавший декларацию лояльности м. Сергия и причисленный к числу святых исповедников, в большой работе «Догматическая система святого Григория Нисского» (VI в.) характеризует его как защитника Православия в эпоху ересей, для чего было необходимо использовать аргументы, понятные народу: «Для св. Григория философия имела значение не сама по себе, а лишь постольку, поскольку она давала ему необходимое вспомогательное средство к такому пониманию [догматов] христианства, в котором удобно находили бы себе полное оправдание и общечеловеческая цель божественного откровения и высшее назначение человеческого разума».

Как писал свт. Василий Великий: [Поскольку] «в уме две бывают силы, и сила лукавая, бесовская, которая влечет нас к собственно бесовскому отступничеству, и сила Божественная, благая, которая возводит нас к Божию подобию, — то ум, когда пребывает сам в себе, тогда усматривает малое и себе самому соразмерное; а когда, оставив в бездействии свой собственный рассудок, предается обманщикам, тогда вдается в странные представления, тогда и дерево почитает не деревом, а Богом, и золото признает не имуществом, а предметом поклонения. Если же приникнет в Божественную часть, и приимет в себя благодатные дары Духа, то делается тогда способным постигать Божественное, в какой мере возможно сие природе его. Поэтому есть как бы три состояния жизни, и равночисленны им действования ума нашего». (Письма к разным лицам. Письмо 225 (233) к Амфилохию.)

Однако разве из-за таких возможностей злоупотребления нам вообще не нужен ум? Духовные наставники должны его направлять к постижению Божественного, «в какой мере возможно сие природе его», а не «отсекать». Отказываясь от ума, можно еще легче впасть в какой-нибудь обманный соблазн. Более того: именно человеческое любомудрие как стремление познать тайны бытия, лежит в основе культуры. В православной государственности ‒ а мы в данных рассуждениях придерживаемся ее рамок ‒ культура: и законы, и идеология (хотя она часто порицается нашими строгими духовными наставниками как нечто примитивное и «заменяющее веру»), и философия ‒ вполне соответствуют православному учению как более низкие ценности в их общей шкале, тоже необходимые, но веру не заменяющие. Потому что человек ‒ не безплотный ангел, он живет в грешном мiре, который «весь лежит во зле» (1 Ин. 5:19), и людям приходится именно в таком опасном мiре с Божией помощью, следуя Его законам, создавать в том числе и умом государственную структуру и культуру как систему обороны от зла для спасения. (Есть и понятие «социального христианства».)

Полагаю, в этом состоит и понятие удерживающего Третьего Рима ‒ как одного из фундаментальных принципов Божественного міроустройства, то есть необходимой государственной власти с ее мiрскими законами в таком падшем мiре. Бог несомненно имел такой Свой план міроустройства для людей после их грехопадения ‒ для обороны от зла и для удержания мiра от воцарения антихриста. (На эту тему у меня было выступление на Рождественских чтениях: О восстановлении самосознания Третьего Рима).

И кто из «отсекающих ум» пастырей, ограничивающих познание чтением Священного писания и молитвой, решится объявить не нужным двухтысячелетнее богословие, задачей которого, основываясь на Священном Писании и Откровении Божием, является осмысляющее его богопознание, которое ведь не может обходиться и без ума? Иначе бы в истории Церкви не было таких ее великих Учителей, как свт. Иоанн Златоуст, который прославился именно своими «златыми устами» ‒ способностью умно, логично и понятно, и в то же время богопроникновенно, излагать смысловые богословские тонкости текстов Священного Писания. Да, это ему было дано свыше, но излагал он это умным и логичным языком, понятным и мiрянам без специальных богословских знаний. «Что значит глаз для тела, то самое и ум для души», ‒ учил свт. Иоанн Златоуст.

Вот еще несколько святоотеческих высказываний:

«Око души, ум, когда ничто не мешает его познанию, чисто в чистом свете видит Бога» (Симеон Новый Богослов).
«Боголюбивый ум есть свет, осиявающий душу, как солнце — тело» (Антоний Великий).
«Боголюбивый и непеременчивый ум есть руководство и путь к Богу». «Как тело без души мертво, так душа без ума бездейственна и Бога достоянием своим иметь не может» (Антоний Великий).
«Как вода, запертая в трубах, под гнетущею ее силою не имея возможности разливаться в стороны, стремится прямо вверх, так и ум человеческий… не имея случаев к рассеянию, по свойству своей движимости, возвысится до желания предметов возвышенных. Ибо ему невозможно когда-либо остановиться, получив от Творца природу, назначенную к непрестанному движению; и если препятствуют ему устремляться к чему-либо суетному, то, конечно, невозможно не идти прямо к истине» (Василий Великий).
«Ум — это внутреннее и безграничное зрение, а дело ума — мышление и отпечатление в себе мыслимого. Разум — разыскание отпечатлений ума, его ты выговариваешь посредством органов голоса» (Григорий Богослов).
«Ум… есть борец и имеет равномощную силу препираться с грехом и противиться помыслам» (Макарий Великий).
«Ум есть всадник, он впрягает колесницу души, сдерживая бразды помыслов, и устремляется против сатанинской колесницы, так как и сатана уготовил ее против души» (Макарий Великий).
«Ум наш, будучи образом Божиим, имеет свойственное ему в себе, когда пребывает в сродной ему деятельности и не допускает в себе движений, далеких от его достоинства и природы. Почему охотно любит вращаться в том, что к Богу относится и с Тем ищет соединиться, от Которого получил начало, Которым движется и к Которому устремляется по естественным своим свойствам, и Ему подражать желает человеколюбием и простотою. Чего ради рождая слово, ум, как другие небеса, устраивает души единоплеменных человеков, и твердыми их терпением деятельных добродетелей делает, и животворит их духом уст своих, подавая им силу против пагубных страстей. Таким образом, и он является устроителем мысленной твари, подражая Создателю великого мира, Богу, и ясно слышит такое к себе свыше слово: «И если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста» (Иер. 15:19)» (Никита Стифат).

Подобных изречений можно привести множество.

Тем более на уровне начального духовного образования и познания азов Истины невозможно обойтись без осознания этих азов так же и с помощью дарованного нам для этого ума. Он тем более необходим для распознания лжеистин, которыми в разных видах сатана всё более овладевает человечеством. В том числе в вопросах веры, в которых он плодит немало ересей, лжепророчеств и лжерецептов спасения. Для их распознания необходимо трезвомыслие ‒ сочетание веры, знания Истины и ума. Но не слепое подчинение любым наличным «авторитетам» и таким «отсекающим» духовникам.

Ведь, например, такое же «отсечение ума» культивировалось и в богоборческом СССР ‒ как в церковной среде (что привело к покорной ереси о «богоугодности» всякой власти, даже богоборческой), так и вообще в советском обществе. Еще в молодости я умом не поверил единственно верной» коммунистической марксистско-ленинской идеологии, которая, несмотря на свои кажущиеся правильные, благородные и логичные цели в теории («за всё хорошее против всего плохого»), была очевидно лживой на практике, но лишь позже на основании антикоммунистической литературы, и опять-таки именно умом я осознал ложность марксизма-ленинизма как учения и его благонамеренной «логики», а затем уже и его духовную сатанинскую ложь. Но все-таки ум этому помог, а не препятствовал ‒ зачем же мне было бы нужно «отсекать» его в СССР?

Счастливы те дети, которые рождаются и воспитываются в православных семьях, когда вера и знание Истины взаимосвязаны и родители всей своей жизнью взращивают в детях образ Божий. Но известно и много случаев, когда формальное и лишь внешнее религиозное воспитание, основанное только на привычной инерции авторитетной родительской веры, по мере взросления отрока оказывается не способно противостоять превозмогающему духу времени с его атеизмом и материалистической идеологией ‒ для этого одной лишь детской и «простецкой» веры бывает недостаточно, необходимо и аргументированное разоблачение сатанинских соблазнов. (Так было уже до революции: немало революционеров вышло из православных семей и даже из духовных учебных заведений: см. «Очерки бурсы» Помяловского и многие другие подобные воспоминания об утрате веры; жаль, что сатанинский палач Коба Джугашвили, бывший сеинарист, отрекшийся от Бога, не оставил своих…)

Признаюсь, что и сейчас я не могу «отсечь» свой ум и склонность к любомудрию в своем продолжающемся духовном самообразовании. И не потому не могу, что это у меня плохая привычка, поскольку я вырос в «умной» атеистической семье инженеров в атеистическом обществе, и не потому, что это всего лишь «любопытство» или «неверие Фомы», требующее доказательств, а потому что и мое обращение к вере в Бога произошло из первоначальных поисков смысла жизни умом («Сова Минервы вылетает в сумерки…» Опыт философской автобиографии). Именно ум побуждает уже ребенка к попытке понять, в какой окружающий мiр он родился, и затем молодого человека ‒ уяснить, в чем смысл как этого мiра, так и самой жизни человека в таком несовершенном мiре, несмотря на неизбежную смерть в будущем. И уже потом к этому прикладывается духовное откровение, если человек к нему себя приготовил. Но опять-таки без «отсечения ума» как зрительной способности души.

Поэтому, мне кажется, что неправы те духовные наставники, которые призывают пасомых «отсечь ум», видя в этом свою обязанность именно так «воспитывать духовность в народе». Нередко они это делают из стремления продемонстрировать собственную «высокую духовность», происходящую из обладания духовным саном, культивируя в народе послушание себе и подкрепляя это сообщениями о случающихся с ними чудесах. Приводят в пример святых, которые были простецами, следовательно, «излишнее» знание не нужно православным верующим: «Потому что во многой мудрости много печали; И кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1:18), ‒ есть и другие подобные суждения мудрецов в ветхозаветных текстах. Мол, поэтому у католиков и протестантов возникла ересь мудрования от ума, отчего они и стали еретиками.

Между тем, эти песимистические ветхозаветные слова Екклезиаста (приписываемые мудрому царю Соломону) святые отцы истолковывали так, что мудрость приводит к печальному осознанию несовершенства и бренности земного мiра с его безплодной «суетой». То есть это служит осознанию необходимого спасения в Царстве Божием (поэтому Церковь включила эту книгу в состав Библии). Например, таковы слова св. Исаака Сирина Ниневийского (VII в.): «Печаль ума ‒ драгоценное Божие дарование. Кто переносит ее, как должно, тот подобен человеку, у которого члены его исполнены святости». В этом нет проповеди запрета познания и «отсечения» ума.

При этом ссылки на изречения святых отцев бывают не всегда точны, если вырваны из контекста: они применимы к случаям гордыни ума, но не к уму как дару Божию. Иначе получается противоположная еретическая гордыня невежества, называемая «гносеомахией» (греч.: «борьба со знанием») ‒ которая, например, св. Иоанном Дамаскиным в VIII веке в книге «О ста ересях вкратце», рассматривается как 88-я ересь: «они отвергают необходимость для христианства всякого знания. Они говорят, что напрасное дело делают те, которые ищут каких-либо знаний в божественных Писаниях, ибо Бог не требует от христианина ничего другого, кроме добрых дел. Итак, лучше жить скорее попроще и не любопытствовать ни о каком догмате, относящемся к знанию».

В Священном Писании ум упоминается вовсе не в уничижительном смысле, и в Ветхом Завете, и в Новом Завете, высказываются лишь предупреждения о ложном использовании ума. Христос сказал апостолам, отправляя их на проповедь Евангелия: «Я посылаю вас, как овец среди волков: Итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф.10. 16). В Откровении о познании последних времен сказано: «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя…» (13:18); «Здесь ум, имеющий мудрость…» (17:9), ‒ то есть для этого нам ум необходим. В сочетании с духовной мудростью и смирением.

Разумеется, умный православный человек и тем более богослов смиренно понимает ограниченность своего ума как инструмента познания. Бог и Его творение непостижимы для человеческого ума, и даже когда Он открывает познание Себя праведнику-молитвеннику ‒ это остается малой частью той полной Истины, которую даже молитвенник в общении с Богом не в состоянии в себя вместить. Он лишь духовно постигает величие Бога и Его творения, невыразимое в категориях рационального ума. Причем и умные ученые-естественники тоже сознают непостижимость мiра как предмета своего исследования, ибо им всё более очевидно: «чем больше я знаю, тем больше знаю, что ничего не знаю» (кажется, это слова Сократа, и не только его).

Кроме того, святые отцы отмечают, что все люди обладают разной степенью ума. Те из них, которые не очень умны по своей природе, действительно, способны уже своей горячей верой и личным благочестием достигать Царства Божия. Но когда человек сознательно возвеличивает незнание в некую богоугодную добродетель, предписанную всем как образец ‒ это выглядит как хула на образ Божий в человеке, которому дано большее.

Могу допустить, что любомудрие, побуждавшее меня с юности в советском материалистическим мiре искать смысл бытия, обусловлено индивидуальным ищущим складом характера и не все православные люди склонны к нему, у них может быть интерес к другим сферам богоугодной научно-познавательной и христианской деятельности. Однако любомудрие (по-гречески: философия), как стремление к познанию богословских Истин в том числе и умом, в моем понимании не заслуживает «высокодуховного» осуждения, даже в стремлении человека постичь непостижимое: «оно постигается постижением его непостижимости», ‒ так это сформулировал «умный» православный философ С.Л. Франк. И для осознания такого важного вывода об ограниченности и недостаточности человеческого ума в философии и богословии ‒ ум тоже необходим. Здоровый ум смиренно осознает свои границы, и потому он нам нужен также и во избежание утопий и ересей.

К тому же христианский ум удовлетворяет свою потребность богословского познания в непременном изучении святоотеческого наследия ‒ и в этом богатом океане трезвомыслия иногда направляет свой утлый кораблик к «таинственным островам», похожим на неизведанные. А тайны всегда остаются, и их исследование с целью самообразования не запрещено: «надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11:19) ‒ то есть в таком познании, конечно, предполагается и помощь от оценивающего искусность Преподавателя, владеющего Истиной. Например, предпринятая в начале ХХ века попытка более духовного понимания Искупления владыкой Антонием (Храповицким), не удовлетворенного рациональным «юридически-торгашеским» толкованием, перенятым в русскую богословскую школу из западных конфессий, хотя и вызвала разномыслия, стала важным вкладом в богословие.

Без дара свободного ума человек не был бы человеком и не отличался бы от животного или от заводного автомата, ‒ но был бы нужен такой «венец творения» Богу? Человек создан «по образу» Божию как существо, способное к непрерывному совершенствованию в Божественном понимании этого качества. Для того и дарованы нам, в числе других способностей, ‒ ум и свобода использовать этот ум, чтобы человек свободно и осознанно приближался к Богу и служил Ему. Трагедия богосозданного мiра и человечества произошла и происходит из злоупотребления человеком этими божественными дарами, но, видимо, нет иного способа создать сознательных и верных насельников Царства Божие без такого риска… А заводные автоматы Богу не нужны.

ПС. В Православной Церкви есть почитаемая икона «Прибавление ума», написанная в XVII веке неизвестным иконописцем. Во время старообрядческого раскола он никак не мог уразуметь смысла никоновской реформы и впал в безумие. Тогда он стал горячо молиться Богородице о вразумлении. Она явилась ему и пообещала исцеление, если он напишет Её икону в том виде, в котором Она ему явилась. Иконописец исполнил свой обет и назвал написанный образ «Прибавление ума Пресвятой Богородицею». Оригинал хранился в Спасо-Преображенском соборе города Рыбинска, сейчас в Рыбинском музеей-заповеднике. Старообрядческий раскол как раз и может служить иллюстрацией того, к чему может привести горячая вера без ума.