Жестокий приговор Леониду Бородину

Два сообщения пришли к нам, в редакцию, почти одновременно: из Парижа – о присуждении Леониду Бородину литературной «Премии Свободы»[1]; из Москвы – о его осуждении на 10 лет заключения и 5 лет ссылки (максимальный приговор по ст. 70 УК РСФСР, часть 2 – «рецидив»).

Два сообщения из двух разных міров, две совершенно противоположные оценки міровоззрения и деятельности одного и того же человека – его религиозности, любви к родине и гражданского мужества. В этих оценках еще раз с пронзительной глубиной выразилась вся расколотость нашего міра на две несовместимые системы ценностей, на два понимания сути человека, на две противоборствующие силы, примирение между которыми невозможно.

Приговор Бородину, вынесенный 19 мая [1983] в Москве, потрясает своей жестокостью. Особенно, когда держишь в руках три его книжки и видишь воочию – за что. За “Повесть странного времени” (1978 г.), проникнутую поисками национального примирения, ощущением общенациональной вины за происшедшую с Россией трагедию. За «Год чуда и печали» (1981 г.) – книгу, светящуюся нравственной красотой. За «Третью правду» (1981 г.), где поиски, начатые автором в первой книге, подняты на такой зрелый уровень художественного творчества, что невольно чувствуешь гордость за раскрывшийся новый талант в русской литературе.

Георгий Владимов, вызванный в январе 1983 г. на допрос в КГБ по делу Бородина, дал ему такую характеристику (цит. по самиздатской записи):

– Леонида Бородина считаю писателем талантливым, многообещающим, не ниже Валентина Распутина, а социально и посильнее его. Мне очень жаль, что судьба Бородина может сложиться таким образом, что он не реализует свой талант. (Вне протокола был задан вопрос, почему сравнение было именно с В. Распутиным. Владимов ответил, что оба автора пишут приблизительно об одном и том же, что облегчает сравнение.)

– На основании каких произведений вы делаете такой вывод?

– Мне довелось читать три книги Бородина: «Год чуда и печали», «Повесть странного времени» и «Третья правда». Последняя книга, по моему мнению, лучшая. Те, кто оценил этот талант в 15 лет лишения свободы, несомненно, ведали, что творят, и чувствовали заложенную в творчестве Бородина силу духа, – она-то и вызвала у «органов» эту чудовищную, бесовскую конвульсию. ТАСС сообщил, что Бородин “в течение многих лет вел незаконную деятельность”, что он “хранил и распространял работы, содержащие клевету на советский государственный и общественный строй, переправлял на Запад по нелегальным каналам собственные клеветнические произведения, которые публиковались в издательстве НТС «Посев» и незаконно ввозились назад в СССР для распространения”.

Мы не будем напрасно терять время на полемику с КГБ о понятиях «клеветы» или свободы литературного творчества, ибо, повторим, наши системы ценностей несовместимы. Обратим внимание на другое. Нам кажется, что двузначной цифрой приговора коммунистическая власть не случайно выделила человека, занимавшего в спектре оппозиции режиму наиболее подчеркнутую русскую национальную позицию. Этот террористический акт советского «правосудия» заметно сочетается с другими действиями власти в этом же направлении, с такими, как постановления ЦК КПСС о литературе и о музеях, усиление атеистической пропаганды, нажим на журналы «Наш современник» и «Север», на писателей-«деревенщиков», на искусствоведов и защитников памятников старины. Именно сейчас, с приходом Андропова, принято решение об уродовании русского Севера. Усилилась политическая работа в армии, с подчеркиванием, что «Красная армия с момента своего образования никогда не рассматривалась… как армия «российская»… Уже к концу гражданской войны в Советской Армии… сражались добровольцами около 250 тысяч бойцов-интернационалистов” («Красная звезда», 22.3.1983 г.).

Все это начинает выливаться в поход против тех русских патриотических сил, которые в последние годы пытались в рамках легальности сохранять независимое положение между властью и оппозицией. Приговор Бородину – попытка запугать эти силы. Однако эта политика приведет лишь к углублению противоречия между пробуждением в народе национального самосознания и антинациональным характером коммунистической власти; заставит русских патриотов понять, что, как пишет неизвестный самиздатский автор[2] в статье «Отечество в опасности» (см. «Посев» № 5, 1983 г.), сегодня перед нами стоит тот же выбор, что и три четверти века назад: «Им нужны великие потрясения – нам нужна великая Россия!» (слова П.А. Столыпина в Государственной думе в 1907 г. в полемике с левыми партиями). «Делать этот выбор – неизбежно, и иного выхода – нет».

«Премия Свободы» французского ПЕН-клуба была присуждена Леониду Бородину 4 мая за вышедшую во Франции книгу «Повесть странного времени» (другим лауреатом этой премии стал поляк Марк Новаковский). Учредитель премии, член правления французского ПЕН-клуба Димитрий Столыпин (внук русского премьер-министра) сказал журналистам о «Премии Свободы» следующее:

«Эта премия – дань уважения и признания тем литераторам, которые обречены на долголетнее заключение в тюрьмах и лагерях за то, что они осмелились выразить открыто свои мысли и проявить свой литературный дар. Председателем жюри «Премии Свободы» является член французской академии Эжен Ионеско, в состав жюри входят Жорж Эмманюэль Клансье, член академии Пьер Эмманюэль, Нобелевский лауреат по медицине Андре Львов, писатели Рене Тавернье, Веркор и, наконец, я сам. Начиная с 1980 года премия присуждалась писателям, весьма отличным друг от друга, но чьей общей чертой явилось гражданское мужество…».

В числе русских писателей «Премией Свободы» были отмечены в 1980 г. Лидия Чуковская и в 1981 г. Варлам Шаламов. В этом году лауреатом «Премии Свободы» предстал перед советским судом Леонид Бородин.

О биографии Л. Бородина (1938 г. р.) писали в выпуске «Посева» (№ 6, 1982 г.), посвященном аресту писателя 13 мая 1982 г. После окончания пединститута Л. Бородин работал директором средней школы в Серебрянке Лужского района Ленинградской области. В 1965 г. вступил во Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа (ВСХСОН) – подпольную организацию, целью которой было построение российского общества на принципах социального христианства («Социальное христианство утверждает свободу человека, святость семьи, братские отношения между людьми, единство всех наций. Социал-христианство – это персоналистическая экономика, политика, культура, в основу которых положены законные права и интересы личности». – Из программы ВСХСОН).

В 1967 г. ВСХСОН был разгромлен КГБ, Л. Бородина приговорили к 6 годам лагерей строгого режима, часть срока он отбыл во Владимірской тюрьме, переведенный туда за участие в борьбе политзаключенных. После освобождения Л. Бородин участвовал в самиздатском русском национальном журнале «Вече», после его разгрома стал издавать «Московский сборник». Во второй раз Л. Бородин был арестован 13 мая 1982 г.

Кроме трех упомянутых книг, вышедших в издательстве «Посев» (и переведенных на иностранные языки), на Западе опубликованы стихотворения Бородина («Грани», № 105), статья «О русской интеллигенции» («Грани», № 96), повесть «Гологор» («Грани», № 124); несколько статей опубликовано в журнале «Вече», выходящем в Западной Германии.

Жена Л. Бородина – Лариса Симанович с дочерью (1977 г. р.) живет по адресу: 115487, Москва, ул. Акад. Миллионщикова, д. 11, кв. 118.

М. Назаров
Опубликовано без подписи в журнале «Посев» (Франкфурт-на-Майне. 1983. № 6. С. 2-3)

[1] «Премия Свободы» писателям, проявившим мужество в несвободных странах, присуждалась французским ПЕН-клубом, в руководство которого (одно время был генеральным секретарем) в те годы входил внук российского премьер-министра П.А. Столыпина Дмитрий Столыпин (а сын Столыпина, Аркадий Петрович, входил в руководство НТС и в редакцию «Посева») – вот почему этой престижной премией награждали не только борцов против апартеида в ЮАР, но порою и русских националистов, как Л.И. Бородин, В.Н. Осипов. Такая награда была способом их защиты гласностью от репрессий. – Прим. 2007.

[2] Этим автором был П.Г. Паламарчук (1955–1998), опубликовавший немало своих статей и книг в эмиграции под различными псевдонимами. – Прим. 2007.

Данная статья о суде была написана на основе первых пришедших из Москвы сведений. Месяц спустя были опубликованы подробности о суде.

+ + +

С 16 по 19 мая 1983 г. в Москве проходил суд над писателем Леонидом Бородиным, обвинявшимся по ст. 70 ч. 2 УК РСФСР («антисоветская агитация и пропаганда», рецидив). Бородин был арестован 13 мая 1982 г. в церкви, где он работал сторожем. В результате следствия, длившегося более года, Л. Бородину было предъявлено 19 пунктов обвинения, относящихся ко всему периоду пребывания Л. Бородина на свободе после отбытия первого срока (6 лет по делу ВСХСОН с 1967 по 1973 гг.). Среди этих пунктов обвинения были следующие:

– издание двух и подготовка третьего номеров самиздатского «Московского сборника» в 1974–1975 гг.;

– все публицистические статьи, в которых Л. Бородин спорил с Шимановым, Ладовым и другими авторами, занимавшими шовинистические или либерально-демократические позиции;

– поздравительная телеграмма А. Солженицыну к его 60-летию, отправленная с московского почтамта;

– книга «Повесть странного времени», в которой, по мнению КГБ, содержится призыв к терроризму (!);

– распространение «Архипелага ГУЛаг» и журнала «Посев».

Против Л. Бородина дали показания завуч школы из Иркутска Сулейманов, который приезжал раз в полгода в Москву и останавливался у Л. Бородина, и бывший муж старшей дочери Л. Бородина от первого брака – человек крайне неуравновешенный, из патологической ревности кидавшийся на жену с ножом; поскольку Л. Бородин был вынужден вмешаться в семейную жизнь дочери, бывший зять считал его виновником развода и явно руководствовался мотивами мести. Оба «свидетеля» показали, что Л. Бородин давал им читать запрещенные книги и проводил с ними «разлагающие» беседы.

В ходе следствия показания против Л. Бородина дали также А. Иванов (Скуратов) и Г. Шиманов, заявившие, что Л. Бородин не отрекся от своих убеждений члена ВСХСОН; на суде Г. Шиманов частично отказался от этих показаний, но суд этого отказа во внимание не принял. Ни один из бывших членов ВСХСОН на суд вызван не был.

Леонид Бородин был известен и популярен в московских литературных кругах. В его защиту выступили писатель Георгий Владимов и член-корреспондент Академии наук СССР Игорь Шафаревич, однако их заявления на имя судьи Богданова на суде не были оглашены. В своем заявлении Г. Владимов, в частности, предостерег суд от весьма распространенной ошибки – приписывать высказывания героев автору (если следовать этому методу, писал он, то можно и Шолохова обвинить за высказывания Мелехова в «Тихом Доне») и охарактеризовал Бородина как писателя, растущего от книги к книге, от которого можно в будущем многого ожидать. Поэт Белла Ахмадулина выразила желание выступить на суде свидетельницей и охарактеризовать Л. Бородина как человека и как писателя; ее сначала включили в список свидетелей, но когда она собралась ехать на суд из Тарусы – «оказалось», что в списке ее нет.

Не было зачтено также заявление Владиміра Осипова, опровергающее показания А. Иванова (Скуратова), будто бы на его, Осипова, квартире и в его присутствии Бородин излагал свои «террористические» взгляды.

Очень хорошо отозвалась о Л. Бородине свидетельница из Иркутска, работница телевидения; она пыталась сделать телепостановку по книге Л. Бородина «Год чуда и печали», но в последний момент передачу сняли.

Адвокат Л. Бородина О. Ефремов во время процесса неожиданно изменил позицию, осложнив защиту: вместо полного оправдания (на чем настаивал Л. Бородин), он признал своего подзащитного виновным по статье 190–1 (“распространение клеветнических измышлений…”).

Зал заседания был заполнен гебистами; из близких Л. Бородина были допущены лишь старшая дочь Елена (ей 20 лет) и жена Лариса. Леонид Бородин держал себя на суде прекрасно. Когда при чтении приговора дочь заплакала, он сказал ей: “Не плачь, твои слезы – их хлеб”. В последнем слове Л. Бородин сказал, что если бы его книги напечатали в России, если бы ему дали работу, этого процесса могло бы и не быть.

Перед зданием суда стояли друзья Л. Бородина, иностранные корреспонденты и дипломаты, которые не были допущены в зал заседаний.

Вынесенный приговор – 10 лет лагерей и 5 лет ссылки – был для всех неожиданностью, тем большей, что незадолго до суда следователь Губинский через жену А. Иванова (Скуратова) распустил слух, что Бородину дадут не более 5 лет; он, Губинский, будь на то его воля, “дал бы все десять”.

Особо следует отметить очень плохое состояние здоровья Л. Бородина: у него язва желудка, грыжа, страшный авитаминоз – кожа на ногах слезает клочьями; за время следствия у него выпало шесть (!) зубов; во время свидания он не смог поднять свою шестилетнюю дочку. Его жена, Лариса Бородина, считает, что больше трех лет в лагере – притом, особого режима – он не выдержит. По существу, приговор ему – смертный.

М. Назаров
Опубликовано без подписи в журнале «Посев» (Франкфурт-на-Майне. 1983. № 7. С. 2-3)

+ + +

См. также: 24.11.2011. — Памяти Леонида Ивановича Бородина