Об отношении к пленным в «гражданской войне»

Об отношении к пленным в «гражданской войне»

Об отношении русских белогвардейцев к пленным красноармейцам.

«Если бы не понимание, что мы бьемся за человеческую Россию против всей бесчеловечной тьмы, мы распались бы в ту зловещую ночь под Белой Глиной и не встали бы никогда».‒ Генерал А. Туркул.

100 лет назад русский народ уже пережил страшную трагедию гражданского разделения и жестокой войны. Жертвами этих военных действий тогда стали сотни тысяч ни в чём не повинных русских людей. При этом выводы из той ужасной трагедии, увы, так и не сделаны. В 2014 году по пути России начала XX века пошла братская русским людям Украина, где вот уже почти 8 лет не прекращается братоубийственное кровопролитие на Донбассе, в котором в последние месяцы была вынуждена принять участие и российская армия.

Тем временем, в российском обществе активно обсуждается тема украинских военнопленных и жестокого обращения с пленными российскими военнослужащими на Украине. Звучат самые крайние точки зрения, и ожесточение захлёстывает даже тех людей, которые ранее сохраняли трезвомыслие.

В свете всего этого нам кажется немаловажным вспомнить о том, как обходились с пленными во время Гражданской войны в Добровольческой армии Юга России. Это может помочь остудить горячие головы, как в России, так и на Украине. Ведь всякие военные действия, какими бы ожесточёнными они не были, рано или поздно закончатся, а жизнь продолжится.

Итак, продолжим цитату генерала Туркула, которую мы привели в эпиграфе:

«Но мы встали. И через пять суток, ожесточённые, шли в новый бой на станицу Тихорецкую, куда откатывалась 39-я советская. В голове шёл 1-й солдатский батальон, наш белый батальон, только что сформированный из захваченных красных. Среди них не было старых солдат, но одни заводские парни, чернорабочие, бывшие красногвардейцы. Любопытно, что все они радовались плену и уверяли, что советчина со всей комиссарской сволочью им осточертела, что они поняли, где правда. Дроздовский благодарил их за блестящую атаку. Тогда же солдатский батальон был переименован в 1-й пехотный солдатский полк. Позже полку было передано знамя 83-го пехотного Самурского полка, и он стал именоваться Самурским. Много славного и много тяжкого вынесли самурцы на своих плечах в гражданской войне».

Приведём пример из 1-го Кубанского похода, самое начало Гражданской войны, первый бой Добрармии у села Лежанка:

«Церковь посреди площади и 4-х орудийная батарея с суетящейся возле орудий прислугой, орудия стреляют. Впереди поручик Успенский, за ним другие. Они атакуют батарею. Прислуга бежит, остаётся несколько человек, среди них трое в офицерских погонах. Они «сдались». На площади к генералу Маркову подвели пленных артиллеристов, среди них командир батареи. Офицеры видят, что генерал Марков вне себя от гнева и слышат возбужденный его голос:

— Ты не капитан! Расстрелять!

Но подъехал генерал Корнилов:

— Сергей Леонидович! Офицер не может быть расстрелян без суда. Предать суду!

(На следующий день над пленными офицерами был суд. Так как их преступление было очевидно, их не оправдали, но простили и влили в части (белой) армии».

Необходимо отметить, что и на Восточном фронте в каппелевской армии отношение к рядовым пленным красноармейцам было аналогичным, после разъяснительной беседы их вливали в белые части.

+ + +

/Май 1918 г., начало Второго Кубанского похода/ «..Предстоял первый настоящий бой в гражданской войне. (..) Мои триста штыков бесшумно и быстро подошли к хутору Грязнушкину. (..) Нам досталось триста пленных: ободранные, грязные товарищи, бледные от страха, в расстегнутых шинелях, потные после боя».

«Мы заняли Великокняжескую, Николаевскую, Песчанокопскую, подошли к Белой Глине и под Белой Глиной натолкнулись на всю 39-ю советскую дивизию, подвезённую с Кавказа. (..) Корниловцы уже наступали во фланг Белой Глины. Мы тоже пошли вперед. 39-я советская дрогнула. Мы ворвались в Белую Глину, захватили несколько тысяч пленных, груды пулеметов. Над серой толпой пленных, над всеми нами дрожал румяный утренний пар».

«Вчерашние красногвардейцы первые атаковали Тихорецкую. Атака была бурная, бесстрашная. Они точно красовались перед нами. В Тихорецкой 1-й солдатский батальон опрокинул красных, переколол всех, кто сопротивлялся. Солдаты батальона сами расстреляли захваченных ими комиссаров».

+ + +

«Капитан Иванов, как и все его боевые товарищи, именно потому и пошёл в огонь гражданской войны, что своими ли или чужими, это всё равно, но кощунственно была поругана Россия-Святыня.

Как и все, Иванов был бедняком-офицером из тех русских пехотинцев, никому неведомых провинциальных штабс-капитанов, которые не только не имели поместий и фабрик, но часто не знали, как скрыть следы времени и непогоды на поношенной офицерской шинелишке да на что купить новые сапоги. (..)

Особенно я любил наблюдать за ним, когда после удачного боя на поле, только что вытоптанном атакой, разбирали и опрашивали пленных.

Среди земляков в поношенных серых шинелях, с темными или обломанными красными звездами на помятых фуражках, среди лиц русского простонародья, похожих одно на другое, часто скуластых, курносых и как бы сонных, мы сразу узнавали коммунистов, и всегда без ошибки. Мы узнавали их по глазам, по взгляду их белесых глаз, по какой-то непередаваемой складке у рта.

(..) Лицо у коммунистов было как у всех, солдатское, скуластое, но проступало на нём это чёрное пятно, нечто скрытое и вместе отвратительное, смесь подобострастия и подлости, наглости и жадной вседозволенности, скотство. Потому мы и узнавали партийцев без ошибки, что таких погасших и скотских лиц не было раньше у русских солдат. На коммунистов к тому же указывали и сами пленные.

Пленные красноармейцы стояли и сидели на изрытом поле, и дрожал над ними прозрачный пар дыхания. Капитан Иванов со стеком, озабоченно поглаживая самый кончик острой чёрной бородки, ходил между ними. Он не спеша оглядывал их со всех сторон. Он обхаживал пленного так же внимательно и осторожно, как любитель на конской ярмарке обхаживает приглянувшегося ему жеребца.

Пленный, кое-кто и босой, в измятой шинели, поднимался с травы, со страхом, исподлобья озираясь на белого офицера.

— Какой губегнии?

Рослый парень, серый с лица, зябнущий от страха и ожидания своей участи, глухо отвечал. Капитан расспрашивал его вполголоса. Вероятно, это были самые простые вопросы: о деревне, земле, бабе, стариках. И вот менялось лицо красноармейца, светлело, на нём скользил тот же добрый свет, что на лице капитана, и пленный уже отвечал офицеру, улыбаясь во все свои белые ровные зубы.

Капитан слегка касался стеком его плеча, точно посвящая пленного в достоинство честного солдата, и говорил:

— В четвертую, бгатец, готу…

И ни разу не ошибся он в своём отборе: из 4-й роты не было ни одного перебежчика. Он чуял и понимал русского человека, и солдат чуял и понимал его.

Не только в нашем Дроздовском полку, но, может быть, во всей Добровольческой армии 4-я рота капитана Иванова была настоящей солдатской. Он пополнял её исключительно из пленных красноармейцев. В то время как у нас целые полки приходилось набирать из одних офицеров, и в любой другой роте их было не менее полусотни, у капитана Иванова все до одного взводы были солдатские, и ротный командный состав тоже солдатский, из тех же пленных».

+ + +

«…Конец марта 1920 года. Новороссийский мол. Мы грузимся на «Екатеринодар». Офицерская рота для порядка выкатила пулеметы. Грузятся офицеры и добровольцы. (..)

Ко мне из темноты подходит унтер-офицер, пожилой солдат нашего запасного батальона.

— Господин полковник, вверенный вам батальон прибыл на погрузку.

В запасном батальоне у нас были одни солдаты из пленных красноармейцев. Мы были уверены, что наши красноармейцы останутся в городе, не придут. А они, крепко печатая шаг, все привалили в ту прозрачную ночь к нам на мол. Должен сказать, что мне стало стыдно, как я мог подумать о них, что они не придут.

Пленные красноармейцы, взятые только утром дивизией Морозова и перед обедом влитые к нам, уже отлично дрались в наших рядах. Среди них не было ни одного перебежчика».

____________________

Литература:
1. В. Павлов. «Маковцы в боях и походах за Россию…»
2. А. Туркул. «Дроздовцы в огне»
Источник: http://rossiyaplyus.info/26845-26/#more-26845

В Русской армии генерала П.Н. Врангеля

«…На третьем году Гражданской войны был исчерпан этот [добровольческий] ресурс пополнения белой армии: добровольцы либо погибли в боях или в результате красного террора, либо уже оказались в Крыму. Более того, сама идея добровольчества настороженно встречалась населением, поскольку было хорошо известно, что к пленным добровольцам красные относятся особенно сурово и пощады почти не дают. Неслучайно даже противники красных — например, зажиточные крестьяне — предпочитали, чтобы в белые армии их мобилизовывали. В случае плена это оставляло гораздо больше шансов остаться в живых.

Только вот мобилизовывать в Крыму было особенно некого. Все, кто хотел и мог сражаться, уже находились в рядах Русской армии. Надежда была только на пополнения из числа пленных красноармейцев да на казаков, если удастся занять казачьи области.

Двадцать девятого апреля Врангель издал приказ об отношении к пленным. Он гласил:

«Главная масса населения и чинов красной армии далеки от варварской идеи, проповедуемой коммунистами.

Много солдат и офицеров советских войск, не будучи большевиками, сражаются против нас, вынужденные к тому репрессиями и террором. Эти лица являются нашими врагами лишь на поле сражения, сдавшиеся же и перешедшие на нашу сторону без оружия в руках достойны сожаления и прощения.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Безжалостно расстреливать всех комиссаров, других активных коммунистов, захваченных во время сражения.
2. Всех остальных офицеров и солдат красной армии, раз они сдались или перешли на нашу сторону, безразлично, до сражений или во время боев, равно и всех служивших ранее в советской армии, по добровольном прибытии в войска Вооруженных Сил Юга России подвергшихся наказаниям и ограничениям по службе, освободить от всяких ограничений и восстановить в правах и преимуществах, выслуженных до 1 Декабря 1917 года, при вступлении в войска Вооруженных Сил Юга России».

Таким образом, теперь полностью исключались бессудные расстрелы пленных, столь распространенные прежде в добровольческих частях. Правда, как различить «активных» и «неактивных» коммунистов, Врангель не разъяснял, так что место для произвола оставалось. Тем не менее массовые расстрелы пленных все-таки прекратились. Также офицеры, прежде служившие в Красной армии или в советских учреждениях, теперь восстанавливались во всех прежних правах и привилегиях, которых они были лишены при Деникине, что должно было побудить их с большим энтузиазмом сражаться за Белое дело, а тех, кто еще оставался в Красной армии, переходить на сторону Врангеля. 8 апреля, например, был восстановлен в чине генерал-майора рядовой Котельников, ранее разжалованный за службу у красных.

Врангель также стремился минимизировать репрессии на освобождаемых от большевиков территориях. 8 июня он приказал «освободить от ответственности всех граждан вновь занимаемых вооруженными силами областей, кои во время господства там советской власти состояли на службе в различных советских учреждениях и вообще принимали участие в работе советских властей, за исключением лиц, занимавших ответственные руководящие должности в советском управлении и сознательно осуществлявших или содействовавших осуществлению основных задач советской власти».

Издавались соответствующие воззвания, разбрасывавшиеся над советскими войсками с самолетов. Так, в двадцатых числах мая Врангель в обращении к «красным офицерам» призывал их встать «вновь в ряды Русской, настоящей армии», гарантируя «забвение прошлого» и «возможность искупить свой грех».

Позднее, в октябре, были также разработаны обращения к бойцам 1-й Конной армии и к самому Буденному. В последнем, подписанном начальником штаба Русской армии Шатиловым, утверждалось: «Всем переходящим на сторону Русской Армии гарантируется 1) личная и имущественная безопасность, 2) командному составу: остаются занимаемые должности с присвоением соответствующих чинов и званий, 3) лично Вам присваиваются права и соответствующий чин Командующего Армией, 4) всё прошлое будет забыто; законному преследованию будут подвергнуты лишь лица, согласно Вашего указания». Можно не сомневаться, что, перейди Буденный со своей армией к белым, все эти обещания были бы выполнены. Никого, кроме комиссаров, расстреливать бы не стали. Сделался бы Семен Михайлович бравым генерал-лейтенантом, надели бы его начдивы и комбриги генерал-майорские и полковничьи погоны, и пошли бы конармейцы под трехцветным знаменем бить красных…

Только Буденный не был столь глуп, чтобы в октябре 1920 года верить в победу Врангеля. Даже случаи добровольного перехода на сторону Врангеля офицеров, служивших у красных, а тем более рядовых красноармейцев, можно буквально пересчитать по пальцам. Пленные красноармейцы, поставленные в ряды Русской армии, порой сражались неплохо, но только пока белые наступали. При отступлении же они частенько перебегали обратно, порой даже убивая приставленных к ним офицеров.

Тринадцатого мая Врангель отдал секретный приказ: «В случае перехода нашего в наступление мы, на пути к достижению заветной цели — уничтожения коммунизма, можем войти в соприкосновение с повстанческими частями Махно, Украинскими войсками и другими противокоммунистическими группами.

В борьбе с главным врагом Святой Руси, коммунистами, нам по пути все те Русские люди, которые, как мы, честно стремятся свергнуть кучку насильников-большевиков, обманом захвативших власть.

ПРИКАЗЫВАЮ — всем начальникам, при соприкосновении с указанными выше противоболыпевистскими группами, сообразовать свои действия с действиями войск этих групп, имея в виду нашу основную задачу свергнуть коммунизм и всемерно облегчить и помочь Русскому народу воссоздать свое Великое Отечество».

При этом ни о каких политических соглашениях речь не шла. Однако попытки наладить взаимодействие с батькой Махно потерпели полный крах.

При этом ни о каких политических соглашениях речь не шла. Однако попытки наладить взаимодействие с батькой Махно потерпели полный крах.

Первый посланец генерала Врангеля, в чине капитана, 27 мая (9 июня) предстал перед «Советом революционных повстанцев» в селе Времьевке Мариупольского уезда. Он передал письмо, подписанное Шатиловым и Коноваловым, с предложением союза и помощи оружием. Парламентер был повешен, и на его теле прикреплена надпись: «Никогда никакого союза у Махно с белогвардейцами не было и не может быть, и если еще кто из белогвардейского стана попытается прислать делегата, то его постигнет участь, какая постигла первого».

Несмотря на первую неудачу, вскоре к Махно был послан полковник Русской армии, которому повезло чуть больше, чем капитану: его расстреляли…»

(Соколов Борис Вадимович. «Врангель». Серия «Жизнь замечательных людей». М., 2009)

Понятие «гражданской войны» нуждается в уточнении

Комментарий МВН

Для лучшего понимания отношения к пленным у белых и красных в годы той революционной смуты необходимо сделать важные уточнения.

Так называемая Гражданская война в 1917‒1922 годы в первый период не была гражданской войной. Ее Ленин называл таковой и планировал еще в годы Мiровой войны под логунгом: «Превратим империалистическую войну в гражданскую!». То есть фактически это было продолжение войны Мiровой уже с целью оккупации России интернационалистами-большевиками. «Россия завоевана большевиками», – откровенно признал Ленин в конце т.н. гражданской войны (ПСС. Т. 36. С. 128.) А оккупация и гражданская война – это различные понятия. (Подробнее: Понятие «гражданской войны» нуждается в уточнении. Когда началась гражданская война в России? Ответ на вопрос Общества «Двуглавый Орел». Приведем из этой статьи некоторые аргменты.)

Сначала эта оккупация (т.н. «триумфальное шествие советской власти») происходила в союзе с немцами, которым по Брестскому «мирному договору» Ленин (финансируемый немцами уже в годы Мiровой войны для поражения Русской армии) отдал всю Украину и часть Кавказа, поэтому Германия была заинтересована в сохранении власти большевиков и вплоть до своего поражения (в ноябре 1918 г.) помогала в создании Красной армии инструкторами и живой силой из немецких и австро-венгерских военнослужащих, оказавшихся в русском плену. Они составляли основную часть платных оккупационных интернациональных войск (состоявших также из китайцев, латышей, эстонцев и др.) в общем количестве около 300 000 человек, которые стали первым боеспособным костяком Красной армии.

Во избежание упреков в «антисоветской клевете» процитируем статью из БСЭ.

«Перед Великой Октябрьской социалистической революцией в России находилось около 4 млн. иностранных граждан, в том числе: более 2 млн. немецких, австро-венгерских, турецких и болгарских военнопленных; около 500 тыс. беженцев из Австро-Венгрии, Румынии и турецкой Армении; не менее 1,5 млн. переселенцев и отходников из Болгарии, Чехии и Словакии, Сербии, Хорватии, Ирана, Китая, Кореи и др. К этому времени в Советской России проживало также свыше 2 млн. отходников, беженцев и военнослужащих из Польши, переселенцев и отходников из Финляндии… Воздействие Великой Октябрьской социалистической революции, общность классовых интересов с рабочими и крестьянами Советской России и интернациональная деятельность большевистской партии вызвали движение интернациональной солидарности, проявлением которой явилось участие сотен тысяч зарубежных трудящихся в борьбе за власть Советов.

В ноябре 1917 — январе 1918 были созданы: в Петрограде — финский отряд Красной Гвардии, в Минске — польский революционный батальон в составе стрелкового полка им. Минского совета рабочих и солдатских депутатов, в Одессе (январь 1918) — 2 румынских революционных батальона. В составе Красной Гвардии в Екатеринославе, Томске, Ташкенте и др. городах формировались небольшие отряды из революционных военнопленных — сербов, хорватов, венгров, чехов, немцев, австрийцев и др.

По совету и при поддержке В. И. Ленина в Петрограде в феврале 1918 был создан интернациональный отряд в составе 1-го корпуса РККА… Наркомвойном было разрешено создавать национальные роты, эскадроны и батареи из народностей, не входивших в состав Советской Республики, с последующим включением этих частей в регулярные соединения Красной Армии. К лету 1918 интернациональные части формировались в нескольких десятках городов Советской Республики — Москве, Петрограде, Твери, Воронеже, Пензе, Казани, Самаре, Царицыне, Оренбурге, Иркутске и др. Наркомвоеном была образована Комиссия по созданию интернациональных групп Красной Армии (июнь 1918 — март 1919), преобразованная затем в Управление по формированию интернациональных групп Красной Армии (апрель — сентябрь 1919). Кроме того, в отдельные периоды действовали особые органы по формированию и комплектованию польских, финских, чехословацких, китайских, иранских и др. национальных частей.

Агитационно-пропагандистскую работу среди зарубежных трудящихся в Советской Республике и в интернациональных частях Красной Армии проводили ЦИК Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ) в России (затем ЦИК Коммунистической рабочей партии Польши в России), ЦК Коммунистической партии Финляндии, Центральная федерация иностранных групп при ЦК РКП(б) (ЦФИГ), созданная в мае 1918, и входившие в неё группы (венгерская, чехословацкая, немецкая, югославская, румынская, болгарская и др.), коммунистические организации зарубежных трудящихся при местных комитетах РКП(б). Иностранные коммунисты проводили также большую работу по формированию интернациональных частей. В сентябре 1919 с согласия Реввоенсовета ЦФИГ образовала Военную комиссию (действовала до мая 1920), которая занималась учётом и укомплектованием интернациональных частей Красной Армии.

Формирование и боевая деятельность этих частей находились под контролем ЦК РКП(б). В. И. Ленин встречался и беседовал с руководителями иностранных коммунистических организаций и интернациональных частей. Выступая 2 августа 1918 в Москве на митинге Варшавского революционного полка перед отправкой его на фронт, Ленин указал на необходимость сплочения всех военных сил в могучую интернациональную Красную Армию. Большую помощь интернационалистам оказывали Я. М. Свердлов, Ф. Э. Дзержинский, С. М. Киров, Е. Д. Стасова, Э. М. Склянский, И. И. Подвойский, М. В. Фрунзе и др. Видную роль в формировании интернационального движения сыграли иностранные интернационалисты: Бела Кун (венгр), С. Бобиньский (поляк), Вукашин Маркович (черногорец), М. Бужор (румын), С. Частек (чех) и многие др.

За годы Гражданской войны было создано свыше 250 интернациональных отрядов, рот, батальонов и полков… Всего в составе Красной Армии в разное время находилось ориентировочно 250—300 тыс. зарубежных интернационалистов.

В борьбе с контрреволюцией отличились: на Восточном фронте —216-й интернациональный полк 24-й стрелковой дивизии, 222-й Самарский интернациональный полк 25-й (Чапаевской) стрелковой дивизии, 225-й Китайский стрелковый полк 29-й стрелковой дивизии, польский отряд «Победа», финский отряд; на Южном фронте — 2-й интернациональный стрелковый полк 16-й стрелковой дивизии, Варшавский и Люблинский (польские) полки Западной бригады, югославский и китайский батальоны; на Северном Кавказе — 1-й Астраханский интернациональный полк; на Западном фронте — 1-я интернациональная бригада, 519-й интернациональный полк 58-й стрелковой дивизии; на Северном фронте — 6-й финский стрелковый полк; в Туркестане — 2-й интернациональный стрелковый полк им. К. Либкнехта, 1-й Туркестанский интернациональный полк, награжденный за отличие в боях орденом Красного Знамени и др. Иностранные интернационалисты сражались также в партизанских отрядах и соединениях, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке. За героизм и отвагу орденами Красного Знамени были награждены многие зарубежные интернационалисты, среди них: хорват Т. Дундич, финн Т. Антикайнен, китаец Чу Чин-лин и др.; немец А. Кампф, венгр Л. Гавро и чех Э. Кужело были удостоены этой награды дважды…

Существование интернациональных частей и деятельность интернационалистов в Советском государстве явились не только действенной формой помощи международного пролетариата первой социалистической революции, но и замечательной школой революционной теории и практики для многих тысяч зарубежных трудящихся, которые вернулись в свои страны обогащенными опытом непосредственного участия в Великой Октябрьской социалистической революции в России…»
(Большая советская энциклопедия. Изд. 3-е. М. 1969-1978 гг. Т. 10. С. 331-332)

Вот к таким красноармейцам белые воины относились как к оккупантам и были безжалостны (что упоминает автор цитированной выше книги о Врангеле).

После капитуляции Германии коммунисты продолжили оккупацию России уже в союзе со странами Антанты (США, Великобритания, Франция), правители которых для своих народов делали вид, что поддерживают белую Русскую армию как союзников по Антанте (это было в очень ограниченной форме лишь с целью направить Добровольческую армию против еще воевавшей Германии), а затем закулисно поддерживали более выгодных им большевиков-разрушителей с целью экономической оккупации России. Об этом опубликовано множество документов из архива Госдепартамента США (Саттон Э. Уолл-стрит и большевицкая революция) и личных свидетельств, как пример, британского премьер-министра Ллойд Джорджа:

«Мы сделали все возможное, чтобы поддерживать дружеские дипломатические отношения с большевиками, и мы признали, что они де-факто являются правителями территории крепкой великой России… Мы не собирались свергнуть большевицкое правительство в Москве. Но мы стремились не дать ему возможности, пока еще продолжалась война с Германией, сокрушить те антибольшевицкие образования и те движения за пределами Москвы, вдохновители которых были готовы бороться заодно с нами против неприятеля [Германии]». Президент США Вильсон «считал, что всякая попытка интервенции в России без согласия советского правительства превратится в движение для свержения советского правительства ради реставрации царизма. Никто из нас не имел ни малейшего желания реставрировать в России царизм, но мы считали важным восстановить антигерманский фронт в России…» (Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. М., 1938. Т. 6. С. 78, 91, 92).

В этот новый период, лишившись германской поддержки, Троцкий начал создавать регулярную Красную армию принудительной мобилизацией: на селе с показательными децимациями – расстрелами «дезертиров» перед их одно­сельчанами; в городе – с широким применением системы залож­ничества. Главная причина, заставившая даже около 20% офицеров генштаба пойти «военспецами» на службу к большевикам, было взятие в заложники их семей. Так под угрозой расстрела близких удалось «заставить строить коммунизм тех, кто является его противником», – хвалил Ленин эффективный метод Троцкого (Троцкий Л. «Сталин»). К каждому военспецу был приставлен комиссар, без одобрения которого приказы командира не выполнялись. Комиссар имел право арестовать командира. За сдачу белым Казани были расстреляны и командир, и комиссар 5-й армии…

Главнокомандующий И.И. Вацетис (он же командир Латышской дивизии) писал Ленину: «Дисциплина в Красной армии основана на жестких наказаниях, в особенности на расстрелах… Безпощадными наказаниями и расстрелами мы навели террор на всех, на красноармейцев, на командиров, на комиссаров… смертная казнь… на фронтах практикуется настолько часто и по всевозможным поводам и случаям, что наша дисциплина в Красной армии может быть названа, в полном смысле этого слова, кровавой дисциплиной» («Память». Париж, 1979. Вып. 2).

Это, конечно, давало огромный процент дезертиров: 1919 г. было задержано 1 млн. 761 тысяча дезертиров и 917 тысяч уклонившихся (Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. М., 1926) – это была половина численности всей Красной армии! Но остальные были вынуждены воевать. Белые же, как правило, не могли обезпечить выполнения своих приказов о мобилизации и применять подобные кары.

По мере уничтожения большевиками несогласных (в годы «гражданской войны» таковых было убито около 15 миллионов) и поощрения своих сторонников, в том числе обманными посулами («Фабрики рабочим! Земля крестьянам!»), численность сторонников новой власти росла, прежде всего за счет тех, кого привлекал лозунг «Грабь награбленное!». И в конце «завоевания России» оно приобрело внешний облик войны гражданской, за которой скрывалась прежняя оккупация.

Зная, какими методами большевики сколачивали Красную армию для войны не только против Белых армий, но и против гражданского русского населения, подавляя повсеместно тысячи восстаний внутри страны, ‒ белые военачальники к таким красноармейцам относились уже иначе, давая им «возможность искупить свой грех» за участие в братоубийственной войне.

+ + +

И как уже отмечено Соколовым, украинские самостийники (и махновцы, и затем петлюровцы) уже тогда относились к белым пленным и даже к парламентерам безжалостно.

В нынешней «гражданской войне» (как ее часто называют) на Украине, начавшейся в результате антирусского укроамериканского переворота, так же очевидно участие всё той же иностранной силы, которая тогда поддержала сатанинских русофобов-большевиков в их Русском холокосте, а теперь открыто поддерживает нацистов-самостийников в русском геноциде ‒ не ради защиты их «демократии» и «национальной культуры», а в качестве пушечного мяса в Мiровой войне за антихристианскую глобализацию и, в частности, за овладение богатствами Евразии («главный приз для Америки», по выражению Бжезинского).

Таким образом, называть эту войну на Украине «братоубийственной» ‒ значит маскировать ее суть, даже если против обороняющихся русских ополченцев и поддерживающих их ВС РФ воюют бывшие братья. Закончу отрывком из опубликованного ранее ответа на упрек в мой адрес:

‒ М.В.Н., Ваша позиция безнравственна. Можно ли радоваться начатой Путиным братоубийственной войне, когда наши общие враги зомбировали и стравили два братских народа?

МВН: Милостивый государь, слово «радоваться» тут неуместно и не надо мне его приписывать. Можно будет радоваться только прозрению от зомбирования, ежели оно наступит, пусть даже и в результате этой войны, ‒ если Господь ее попустил именно потому, что у Него не осталось других средств для нашего вразумления. Мир не всегда лучше войны, если это мир со злом и с ложью, такой мир не может быть богоугодным, ‒ так учили православные святые. А взять в руки оружие ради защиты ближних и наших святынь является меньшим грехом, чем трусливое предательство и капитуляция перед натиском богопротивного врага.

В данном случае я считаю неуместным и понятие «братоубийственной войны». Конечно, бывает, что братья что-то не могут поделить и начинают драться, даже из-за какой-то бытовой мелочи. Но в драке всегда кто-то более виноват, кто-то менее. В данном же случае  с Украиной само использование слова «братоубийство»‒ извращенное, потому что война идет не из-за мелочи и не между братьями. И если одна из воюющих сторон еще называет другую «братьями», хотя и поддавшимися вражескому обману, то другая сторона нас братьями не считает. Вспоминается нашумевший в 2014 году стишок «Никогда мы не будем братьями… кровью умоетесь!» украинской поэтессы Анастасии Дмитрук, причем один из таких бывших братьев, украсивший себя клобуком «православного митрополита РПЦЗ», разместил тогда этот стишок на своем ресурсе и хвастался своей поддержкой начатой тогда карательной войны бывших «братьев» против Русского Донбасса. (Кто и почему призывает испепелить «несуществующую» Россию.)

Вам не приходит в голову, что в истории нередко бывает так, что одна часть народа поддается на посулы врага и сходит с ума (напр., в антихристианской Французской революции с ее террором), а другая часть народа (Вандея) защищает свою веру и свое историческое самосознание. Одинаково ли они в таком случае  «зомбированы»?

Привожу вам этот чужой, французский пример, потому что аналогичный и близкий русский пример в 1917‒1922 годы, у нас в последнее время весьма затерт в РФ и путинскими, и патриархийными «примирителями» белых и красных, которые якобы ‒ и те и другие ‒ «любили Россию»… Но тогда были зомбированы именно красные, которые поддались на посулы врагов православной России (и поэтому они перестали быть русскими, перестали служить своему Отечеству, хотя многие и не по своей воле, а были к тому принуждены репрессиями и шантажом), тогда как белые были не зомбированы, а жертвенно и добровольно выполняли свой национальный русский долг.

Так же и сейчас у наших «миролюбцев» («нет войне!») защитники русского Донбасса тупо поставлены на одну доску с зомбированными военными преступниками-«арийцами» из «древнейшего народа Европы», убившими тысячи русских людей ‒ сепаров-азиатов-москалей, пытаясь там отстаивать ленинско-сталинские границы своей Руины. К сожалению, зомбировано даже духовенство (см.: О церковных посланиях и выступлениях духовенства в связи с войной на Украине). И Генератор этого зомбирования управляется строителями Нового мiрового порядка (см.: Еще об информационном оружии в Мiровой войне).

(Подробнее: Вопросы и мнения о «братоубийственной войне»)

Украинский ролик с призывом убивать российских пленных

Вот и что касается отношения к пленным в данном военном конфликте на Украине: ВСУ свое отношение неоднократно и откровенно демонстрировали, калеча наших пленных, призывая не оставлять в живых или кастрировать ‒ и делают это. Гуманное отношение русских к пленному противнику тоже хорошо известно, и мне оно кажется совершенно правильным, учитывая принудительность мобилизации многих украинских военнослужащих.

Вот только, с моей точки зрения, при этом следует избегать двух ошибок: 1) обменивать военных преступников-отморозков на схваченных для обменного фонда мирных граждан Украины, ибо это лишь поощряет карателей-террористов на новые захваты и укрепляет у военных преступников чувство безнаказанности; 2) нельзя пускать содержание украинских пленных на самотек как обычных заключенных, как если бы это были осужденные наркоторговцы или другие уголовники из иностранцев; необходима умная просветительская работа в отношении к оболваненным «бывшим братьям», давая шанс опомниться и очиститься от морока тем, кто способен на это. Однако это просвещение должно основываться на глубинных пластах нашего общего исторического и кровного национального самосознания, без тупых «параллелей» к пирровой победе расчленившей нас компартии в пресловутой ВОВ (память о которой на Украине не столь однозначна, и «скрепа» эта никак не может быть богоугодной).

М.В. Назаров
1 августа 2022 г.