О празднике 23 февраля и о создании Красной армии : Алтайский отдел Союза Русского Народа

О празднике 23 февраля и о создании Красной армии

Лев Троцкий – создатель Красной армии

Вопреки позднейшим утверждениям большевиков, день 23 февраля 1918 г. (здесь и далее – н. ст.) ничем героическим для них отмечен не был. Наоборот, в этот день отряды красной гвардии трусливо бежали от немцев, которые практически без боя подошли к Пскову и могли легко двинуться на Петроград, что стало последним аргументом в принятии Лениным условий подписанного вскоре Брестского мира, то есть капитуляции России в Великой войне. Оправдывая необходимость этого позорного мира, Ленин писал в «Правде» 25 февраля:

«Неделя 18–24 февраля 1918 года, неделя военного наступления Германии, явилась горьким, обидным, тяжелым, но необходимым уроком… Мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию о невыполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, безрукости, безпомощности, разгильдяйстве… В Советской республике нет армии» (ПСС, Т. 35).

Впрочем, и особых «боев» красных отрядов с немцами тогда не было, поскольку большевики были немецкими ставленниками: Германия помогла им прийти к власти именно для того, чтобы прекратить войну на восточном фронте. «Бои», то есть стычки при повальном бегстве красных, произошли из-за того, что в эти дни в большевицком руководстве шли ожесточенные споры: принимать или нет немецкие «грабительские условия» мира. И для убеждения несогласных немцам понадобился военный аргумент.

Ленин был за мир: как-никак немцы его финансировали, провезли его группу из Швейцарии в экстерриториальных вагонах через Германию в Петроград, помогли (в том числе военными инструкторами) совершить переворот 25 октября и захватить власть – за всё это нужно было платить.

Главный же противник Ленина в вопросе мира – Троцкий – был более обязан своим деньгодателям с Уолл-стрита, которые привезли его углублять революцию в России на знаменитом пароходе, с американским паспортом (см. в изданной нами книге Э. Саттона «Уолл-стрит и большевицкая революция»). После успешной антимонархической революции в России Антанта стремилась к такой же революции в Германии и была заинтересована в продолжении боевых действий против нее русскими войсками. Именно Троцкий возглавил советскую делегацию на переговорах в Брест-Литовске, начавшихся в декабре 1917 г., всячески затягивая их и объясняя это соратникам тем, что в Германии вот-вот вспыхнет революция. Стремясь сорвать переговоры, Троцкий демонстративно обратился к немецкому народу через голову его правительства, открыто ведя среди германских войск антивоенную пропаганду. Одновременно он заявил немецкой делегации, что считает состояние войны прекращенным, и отбыл в Петроград.

18 февраля немцы перешли в наступление, а Антанта требовала от Троцкого продолжать войну против Германии вместе с союзными войсками и даже предложила помощь для этого. Иначе капитуляция России означала бы резкое укрепление Германии за счет русского снабжения – и это оттягивало победу масонско-демократических держав. И потому Троцкий понукал красные отряды к сопротивлению немцам (ведь именно Троцкому было поручено создавать Красную армию и командовать ею, и антихристианскую масонскую пентаграмму символом Красной армии выбрал именно он, целый год ранее изучавший масонство).

И вот, легко отбросив отряды красных «троцкистов» (тогда, конечно, этого слова еще не было), 23 февраля немцы предъявили своим ставленникам-большевикам новый двухдневный ультиматум с еще более тяжелыми условиями мира. Поэтому Ленин тоже вынужден был ставить ультиматум собственной партии, угрожая в случае непринятия его позиции выйти из нее (а также и из правительства) и начать борьбу против нее. Под таким давлением Ленина на заседании ЦК РСДРП(б) 23 февраля было принято решение о немедленном заключении мира (7 – за, 4 – против, 4 – воздержались), 24 февраля Ленину 126 голосами против 85 при 26 воздержавшихся, удалось продавить своё решение через ВЦИК. 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске был заключен этот еще более грабительский (из-за стычек под Псковом) мир, знаменовавший собой безславный выход России из Міровой войны (о его условиях скажем в календаре на эту дату).

Так что объяснение «Дню Красной армии» 23 февраля следует искать отнюдь не в военной области, а, вероятно, в иной. Что же такого приятного жидобольшевикам случилось в этот день? 23 февраля (правда, по ст. ст.) в 1917 году, на еврейский праздник ненависти к антисемитам Пурим, в Петрограде митингами, женскими демонстрациями и забастовками началась Февральская революция. Поскольку большевики в ней не участвовали (хотя с самого начала войны поставили пораженческую цель свержения Российской монархии) и даже не предвидели ее (революция была делом еврейского комитета под названием «Политбюро», меньшевицких Советов, заговорщиков-масонов в Думе и подпольной организации Парвуса – координация всех этих сил происходила в масонских ложах; см. в книге «Вождю Третьего Рима», гл. II-6), то объявить Февральско-мартовскую революцию большевицким праздником было трудно. Тем не менее и отмечать этот день «народного восстания против ненавистного царизма» очень уж хотелось. Видимо, именно поэтому и решили большевики не упускать из своих «святцев» этот запавший в зрительной памяти день 23 февраля, придумав ему позже иное название. По новому стилю на этот день 8 марта (день Есфири в 1917 году) – был назначен международный женский день, а его зрительное запечатление в дате старого стиля, перенесенной в новый – возможно поэтому и стало «мужским днем» днем Красной армии? (Такое предположение выдвинул диакон Кураев.)

По официальному объяснению советского времени, день 23 февраля 1918 г. «ознаменовался массовым вступлением добровольцев в Красную армию» после декрета Совнаркома о ее создании от 15.1.1918 (БСЭ. Т. 8). Лишь с 1922 г. его стали отмечать как праздничный «день рождения Красной армии» военными парадами. В 1923 г. в честь «Дня Красной Армии» и Флота впервые был издан соответствующий приказ Реввоенсовета Республики. С тех пор ежегодно 23 февраля отмечался как День Красной Армии. Еще позже Красной армии стали приписывать даже «победу над немцами» в первом сражении в этот день под Нарвой и Псковом.

Разумеется, о «массовости добровольцев» можно тут говорить лишь применительно к членам большевицкой партии, которые вступили в красноармейские отряды. Народ же не воспринимал красных за власть и не желал за них воевать.

Ударным костяком Красной армии, особенно в первый период, были мобильные карательные отряды интернационалистов, безжалостные к чуждому им русскому населению. Они насчитывали около 300.000 бойцов (венгров, австрийцев, поляков, чехов, финнов, прибалтов, китайцев и др.). Исследователь этого вопроса М. Бернштам пишет, что «это была денационализированная и деклассированная человеческая прослойка, … сорганизованная из военнопленных и из люмпен-пролетариата разных стран, находившегося в России на заработках», а также из «интернациональной социалистической интеллигенции, оказавшейся в России или съехавшейся туда сразу после революции». По советским данным, в 1918 г. интернационалисты составляли 19% Красной армии, в 1920 г. после всеобщей мобилизации населения – 7,6% («Вестник РХД». Париж, 1979. № 128).

Регулярная Красная армия была создана Троцким лишь принудительной мобилизацией: на селе – с показательными расстрелами «дезертиров» перед их односельчанами; в городе – с широким применением системы заложничества. Главная причина, заставившая даже около 20% офицеров генштаба пойти «военспецами» на службу к большевикам, было взятие в заложники их семей. Так под угрозой расстрела близких удалось «заставить строить коммунизм тех, кто является его противником», – объяснил Ленин эффективный метод Троцкого (Троцкий Л. «Сталин»). К каждому военспецу был приставлен комиссар, без одобрения которого приказы командира не выполнялись. Комиссар имел право арестовать командира. За сдачу белым Казани были расстреляны и командир, и комиссар 5-й армии…

Главнокомандующий И.И. Вацетис (он же командир Латышской дивизии) писал Ленину: «Дисциплина в Красной армии основана на жестких наказаниях, в особенности на расстрелах… Безпощадными наказаниями и расстрелами мы навели террор на всех, на красноармейцев, на командиров, на комиссаров… смертная казнь… на фронтах практикуется настолько часто и по всевозможным поводам и случаям, что наша дисциплина в Красной армии может быть названа, в полном смысле этого слова, кровавой дисциплиной» («Память». Париж, 1979. Вып. 2).

Это, конечно, давало огромный процент дезертиров: 1919 г. было задержано 1 млн. 761 тысяча дезертиров и 917 тысяч уклонившихся (Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. М., 1926) – это была половина численности всей Красной армии! Но остальные были вынуждены воевать. Белые же, как правило, не могли обезпечить выполнения своих приказов о мобилизации и применять подобные кары не решались.

Тем более они не могли прибегать к методам, которые Ленин советовал Троцкому для обороны Петрограда: «Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать еще тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулеметы, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича?» (Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996).

Красная армия воевала не только против белых армий, но и против гражданского русского населения, подавляя повсеместно тысячи восстаний внутри страны. Именно в этой связи Бернштам отмечает, что упомянутый выше столь высокий процент иностранцев-карателей уникален для гражданских войн. «Для войны, в которой основные операции – не стратегические фронтовые, а подавление повстанчества и сопротивления коренного населения, роль 8-19-процентного ударного костяка, именно на подавлениях сосредоточенного, является … ключевой в победе режима над населением» («Вестник РХД». Париж, 1979. № 128). «Россия завоевана большевиками», – признал Ленин в конце т.н. гражданской войны (ПСС. Т. 36. С. 128.)

С 1946 г. 23 февраля отмечалось в СССР со слегка измененным названием как «День советской армии и военно-морского флота»; в посткоммунистической РФ в названии праздника слово «советской» было лишь заменено на «российской» и в 1995 г. этот день был законодательно утвержден Госдумой и Ельциным праздником с ритуальным салютом. Сегодня это праздничный «День защитника отечества».

Не желая отказываться от этой даты, ныне даже некоторые «необелогвардейцы» призывают переосмыслить праздник, не отменяя его: указывают на то, что именно в ночь с 22 на 23 февраля начался знаменитый Ледяной поход первого зачатка Добровольческой белой армии, и потому, мол, этот же день «защитника Отечества» можно связать с нею. Нам кажется это предложение неудачным, поскольку возник этот праздник именно в красной традиции и нынешние власти связывают его по-прежнему с нею. Это вместе с зеркально-параллельным «праздником» 8 марта – фактически замаскированное празднование антимонархической революции.