Романтическо-консервативное направление в австрийском корпоративизме (гл. XI)

 Прот.Георгий Титов

Предшествующие главы:
Прот. Георгий Титов. Австрийский христианский корпоративизм (гл. I-V: Основоположники католического социального учения. «Профессионально-сословная идея ‒ органическая часть данного Богом мiроустройства». «Корпоративизм ‒ единственный строй, обезпечивающий представительство всех слоев населения». Два направления австрийской христианской мысли. Христианско-социальная партия)
Протоиерей Георгий Титов. Третий путь австрийских христиан (гл. VI-IX: Римско-имперские истоки европейского корпоративизма. Исполнение имперской идеи Австрией как исток западного корпоративизма. «Христианская ценность Австрии как немецкого государства вне Германии» после антимонархической революции. О католических организациях, содействовавших учреждению Сословного государства)
Протоиерей Георгий Титов. Идеологические концепции австрийского социального католичества накануне «Ständestaat» (гл. Х: Мыслители «реалистического» направления)

+ + +

Энциклика Quadragesimo Anno вышла в 1931 году в сороковой год по выходу энциклики Rerum novarum и содержала в себе важные новые положения социальной доктрины Католической церкви.

Но прежде чем говорить о новой социальной энциклике расскажем о том направлении в социальном католицизме в Австрии, которое, по существу забыто в католическом мiре и от принадлежности которого истинному католичеству всячески открещиваются при случае официальные представители Католической церкви. Хотя, как утверждает современный учёный Гюнтер Штайнер, как, впрочем, и многие другие, именно: «Социальная энциклика Quadragesimo Anno папы Пия XI дала новый стимул социально-романтичным представлениям»1.

Если концепция Шиндлера–Месснера представляла собой мягкий вариант преобразований в социально-политическом строе государства, скорее некую коррекцию существующей в стране социально-экономической системы, то интерпретация католического учения Антоном Орэлем (1881‒1959 гг.) – один из наиболее радикальных выводов. А. Питлик характеризует его учение и учения двух близких ему деятелей К. Люгмайера и Й. Эберле, как романтически-консервативные в отличие от так называемых «реалистических» концепций, выражающих на то время официальную позицию Католической церкви. К этому направлению, характеризуемому также понятием социальной реформы, по нашему мнению, можно отнести на рассматриваемое время Эрнста-Карла Винтера, проделавшего в дальнейшем радикальную эволюцию в левом и даже просоветском направлении. Правда, являясь поборниками антикапиталистического профессионально-сословного строя в экономике Люгмайер, хотя и с большими оговорками, и Винтер, тем не менее, были в отличие от А. Орэля, сторонниками либеральной демократии в политике. Люгмайера, кстати, А. Питлик относит к романтическому направлению только на том основании, что он приписывал доход от взаимодействия капитала и труда исключительно труду.

Сейчас, правда, официальный католицизм, вернее то, что от него осталось, невероятно далёк как от «романтически-консервативной» концепции, так и от прежней «реалистической», что не мешает, однако, некоторым неравнодушным и деятельным католикам продолжать и развивать традиции социального христианства даже в «романтически-консервативной» форме.

Современный западный историк так описывает то общее, что при всём разнообразии позиций имелось у этого направления и что было унаследовано им от К. Фогельзанга и немецкого мыслителя Адама Мюллера: «Стержнем этого католического социального учения, находящегося под влиянием романтического учения Адама Генриха Мюллера, являлась борьба против «эгоистичного», ­»либерально-капиталистического» духа, в сопровождении антисемитских ресентиментов. При этом полагалось, что нужно заменить разделение общества по классам на его вертикальную классификацию по Berufsständе (производительным сообществам), причем в пределах каждого Berufsständе предпринимателей и рабочих думали объединить в крепкие солидарные тела («корпорации»), чтобы преодолеть классовую борьбу, чтобы самостоятельно решать противоположные интересы между предпринимателями и рабочими внутри корпораций и обнаруживать и представлять вовне общие интересы. Католическая мечта, «сословие против класса», содержала как лейтмотив преображенную тоску по просто структурируемому средневеково-сословному разделенному аграрному обществу как контрпроект к «современному, промышленно-капиталистическому обществу» вместе с его «явлениями отчужденности и тенденциями омассовления»... Их представления в отношении права собственности также были радикальными и исходили, как и у Фогельзанга, из ­»германского христианского» социального порядка и были направлены против частнокапиталистических интересов, настаивая на том, чтобы рассматривать использование собственности промышленных предприятий как лен [владение (или иной источник дохода), пожалованное правителем вассалу на условии выполнения военной или административной службы. ‒ Ред.], как «направляемое в общественном интересе руководство сообществом»»2.

Антон Орэль

Романтическо-консервативное направлениеОдним из наиболее ярких выразителей и наиболее последовательным теоретиком направления идей Карла фон Фогельзанга был Антон Орэль (Anton Orel). На нём подробно и остановимся. Он родился в Вене в 1881 году (†1959). Уже в раннем возрасте он принимает участие в христианском рабочем движении. С 1904 года Орэль находит для себя цель в теоретическом наполнении деятельности христианской молодёжи, а в 1905 году основывает «Союз рабочей молодёжи Австрии».

Проповедь своих воззрений он вёл также через издаваемый им журнал Der neue Weg (Новый путь) c подзаголовком «Листы христианского национально-социального движения».

Как сказано в одной из статей, раскрывающих его мiровоззрение: «Орэль подчинил христианству всю реальность жизни, для него не существовало самостоятельных законов в определенных сферах, например, в экономике. В этом радикализме он не отличался от левых, для которых частное также является политическим. Поэтому он враждовал со всеми силами того времени, будь то либерализм, марксизм или, в его собственном лагере, так называемый либеральный католицизм, к которому христианские социалисты обратились после смерти Карла Люгера»3. На наш взгляд, как для мыслителя, позиционирующего себя как христианский, так и для общества христиан, христианского государства, таковое естественно, если он и оно не напрасно носят имя христианских.

«Орэль, формирующими чертами характера которого, влиявшими и на его умственную деятельность, были склонность к аскетизму и нравственной строгости, требовал от католических моральных и социальных философов решительно антилиберальных и антиматериалистических позиций»4. В полном соответствии с христианским вероучением он рассматривал человека в первую очередь не как биологическое, а как духовное существо. Так же, как в человеке-христианине должна происходить постоянная оценка его действий и помыслов со стороны совести, Церковь так же должна постоянно подвергать перепроверке основы современного общества. Ядро его воззрений ‒ это идея сверхисторической, обоснованной духовной природой человека экономики.

Выступая на одном собрании католиков, он так раскрыл источник упадка веры и всеобщего кризиса в Европе: «Причина в том, что мы, католики, имеем только мертвую веру без дел, не строя свою жизнь по вере. Народ отворачивается от этой мертвой веры, состоящей только из слов без дел. Только если мы вернемся к живой вере, формирующей мiр и его институты, преодолевающей капиталистическую экономическую систему и устанавливающей справедливый социальный и экономический порядок, Европа может оставаться здоровой, иначе она будет обречена. Католическая мiрская организация особенно важна для нас»5.

Как Христос пришел послужить людям, так и христианин призван к служению. Но дело тут не только в личной морали. «Правильный порядок в обществе и экономике может быть реализован только при воплощении идеи служения»6.

В области экономики главную роль в производстве и распределении благ для него играл труд. «В его мышлении труд как необходимое условие достойного существования был центральным, при этом он отвергал любую погоню за прибылью. Однако в соответствии с католическим социальным учением он не требовал ограничения прожиточного минимума, но допускал также формирование резервов для воспитания детей или обеспечения старости. Нетрудовой доход не имел в его глазах никакого оправдания; он был особенно резок по отношению к акционерным обществам»7.

Надо сказать, что воззрения его жестко критиковались австрийским епископатом за нереалистичность. Орэль в долгу не оставался, обвиняя священников и епископов Католической церкви в пособничестве эксплуататорской экономике.

Антон Орэль настойчиво критикует ту мысль, что капитализм есть естественное историческое явление, не имеющее отношения к нравственным оценкам. Не устранение оценки, а изыскание теологической основы этого явления – подлинная задача. Он кратко формулирует: «Капитализм такая же ересь, как и коммунизм» 8. Религиозная основа капитализма им виделась в иудаизме, который в отличие от христианства не только дозволяет, но и прямо предписывает при определённых условиях своим последователям обирание иноверцев ради достижения экономического могущества и, следовательно, власти в целях разрушения христианского общества.

Следствием устройства общества на таких противоположных христианству идеологических началах и явилось следующее: «Нет больше взаимной ответственности в общем деле и друг перед другом, а законом стало поедание друг друга в свободной конкуренции»9.

Согласно учению Орэля, капиталистический порядок был обусловлен также индивидуалистическим понятием о собственности римского права, что даёт возможность получать незаработанный доход с капитала. В наше же время, римское частное право в этом пункте, несомненно, способствующее далеко идущим планам иудейства, стало основой современного гражданского права почти всех стран мiра.

Как система абсолютной собственности и процентной кабалы капитализм предосудителен и неприемлем. Поэтому «…надо устранить всякий незаработанный доход, процент и ренту, как и саму систему капитализма».10 Порядок жизни современного общества нуждался в самом категорическом сломе и радикальном пересоздании.

В каком же направлении должны были идти желаемые перемены?

«В 1930 году Орэль резюмировал свои важнейшие тезисы, такие, как отказ от капиталистического извлечения прибыли и требование запрета на проценты, в своем двухтомном труде Oeconomia Perennis (вечная, вероятно точнее, исконная экономика – Г.Т.) и выступал за антикапиталистическое и монархическое корпоративное государство. Работа вызвала бурную отрицательную реакцию со стороны сторонников социального реализма или солидаризма»11.

Однако опирался Орэль, по его мнению, в вопросе о процентах не на собственные благие пожелания и убеждения, а на учение Католической церкви. «В Oeconomia Perennis Орэль попытался разработать непрерывную, преемственную антикапиталистическую традицию Католической церкви. В частности, он доказывает церковный запрет на проценты с капитала вплоть до сегодняшнего дня»12.

Более широкую известность его идеи получили в документе «Католический социальный манифест» (1932 г.), которого он был главным идейным вдохновителем. В нём наиболее определённым образом получили своё выражение взгляды романтического крыла католических мыслителей на новое христианское общественное устройство, определялись его новые институты. Правда, этот документ не был всё-таки совершенно адекватным изложением концепции А. Орэля, так как представлял собой совместное кредо хотя и очень близких, но, тем не менее, в чём-то разных идейных течений. Так в манифесте сильно ослаблялись противостоящие папским циркулярам предложения. Обращала на себя внимание и чисто шпанновская (Отмар Шпанн – мыслитель о котором речь пойдёт далее. ‒ Г.Т.) идея об организации государственной власти особым государственным сословием. Для Орэля, как ученика Фогельзанга, таким государственным сословием была династия австрийских Габсбургов, требование о возврате которых на престол он и выдвигал.

«Он говорит об «иллюзорном принципе так называемого народного суверенитета» и защищает «естественную, органичную, семейную, корпоративную систему правления». «В своем глубочайшем желании люди не могут и даже не хотят управлять собой […], но они требуют лидерства и господства достойных вождей». Таким образом, идеалом является «социальная монархия» или гегемония агатоса»13.

Cоциальная монархия в соответствии с воззрениями Антона Орэля, опиравшегося на Фогельзанга, должна была базироваться на Stände (сословиях). «Под сословием (Stand) он понимал производительное сообщество. А профессии, призванию, делу (Beruf) придавал первостепенную значимость в жизни и подчеркивал право каждого на труд и на собственность. Все связанные с капитализмом отношения противоречат понятию призвания человека, его профессиональному труду; современный «образ мыслей мiра земного» разрывает труд и собственность и вызывает классовую борьбу»14.

Соответствующие социальному положению средства к жизни были бы гарантированы в зависимости от профессионального положения человека и социального и культурного уровня сословия. При этом никому не позволялось бы получать от общества большего, чем обусловлено его социальным статусом.

Орэль полагал, что материальной основой сословного порядка должен был стать лен, ленное владение. Его идея основывалась на признании Бога как Создателя, высшего Господина человека и Абсолютного Собственника. На основании лена была и определена у Орэля экономическая деятельность сословий и профессиональных объединений: «Сословие (Stand в смысле производительного сообщества ‒ Г.Т.) ‒ это основывающаяся на одном роде занятий общность, функция которой является специфическим органом общества, в сознательном желании регулировать собственную культурную область, гарантировать экономическое и социальное существование товарищей по труду (соработников, сотрудников), заботиться, наконец, о том, чтобы их профессиональные услуги были подчинены целям всего сообщества»15.

В работе Wahre Ständeordnung (Истинный сословный порядок), обосновывая понятие лена как основы сословного порядка, он отказывается, по словам о. А. Питлика, от признания частной собственности за индивидуумом16.

Корпоративный строй, по его мнению, избавил бы человечество и от уродливого развития современной техники. «В унисон с теми консерваторами, по мнению которых превосходство машин ограничивает свободу действий людей, Антон Орэль требовал демонтажа «машинизма», для него лишь одного из аспектов капитализма и «неправильной рационализации»; он верил в создание возможностей для работы путем реконструкции сословий»17.

Все преимущества крупного фабричного производства, по его мнению, ‒ ничто перед пронизанными человечностью отношениями людей на мелких предприятиях, а также иными их плюсами. Поэтому нужно искать такие схемы организации труда, где даже крупное производство состояло бы из мелких относительно самостоятельных предприятий18.

Новый христианский профессионально-сословный порядок жизни, желаемый этим искренним и последовательным в своей мысли христианином, гарантировал бы экономическую самостоятельность только нравственно, хозяйственно и профессионально ответственным людям.

Можно видеть, что сословно-профессиональный строй носит в себе в представлении Орэля социалистические черты: «Сделав рабочего снова полноправным гражданином общества, восстановив семью путем обеспечения земли и дома и экономической независимостью наделенных властью глав семей, восстановив Berufsstände (производительные сообщества), сословный строй тем самым оказывается и истинным социализмом»19.

Нельзя не сказать в связи с этим, что во многом идеи Орэля не находили понимания по причине его понятийного аппарата, включавшего в себя и такие термины, как «истинный коммунизм» или «пракоммунизм».

Радикализм предъявляемых мiру требований и обусловил обращение Орэля к наиболее радикальной страте общества ‒ молодёжи. В ней он видел инструмент осуществления своих заветных планов. Как тут не вспомнить Пушкина с его «Души прекрасные порывы!» во времена молодости. «В основные тезисы молодежного движения вошли: предположение, что молодежь имеет собственную ценность и не является переходной фазой, и что она формируется благодаря лидерству и следованию»20.

«Орэль неоднократно создавал молодежные организации, но рассорился с политическими представителями Христианско-социальной партии и епископами. Для него они не были достаточно радикальными», – указал д-р Ф. Ромиг в личном письме автору данного очерка.

Антон Орэль был чужд присущей многим немцам того времени идее национального превосходства, что само по себе делало его противником идеологии нацистов. В созданном и руководимом им «Союзе католической молодёжи Австрии» тесно сотрудничали между собой немецкоязычные, чешские, польские и словенские союзы молодежи ради величия Австрии под короной Габсбургов. Споры и трения их более взрослых соплеменников по поводу национального вопроса не находили в них сочувствия.

Вместе с тем, важной составляющей мiровоззрения Орэля было то, что сословно-корпоративное устройство австрийского общества виделось им формой защиты от эксплуатации народа иудеями. «С одной стороны, на его антисемитизм сильно повлияли религия и теология. С другой стороны, он развил специфический антисемитизм из-за своих экономических и социально-политических идей. Для Орэля «евреи были настоящими представителями капиталистического духа, либерального мiровоззрения, которое отказалось от всех моральных обязательств, проповедывало необузданную свободу, вознесло субстанцию и материю к своему богу и провозгласило наслаждение истинной судьбой людей»21.

Однако его противостояние еврейству было совершенно иного рода, чем у национал-социалистов. «Его оппозиция евреям опиралась на духовные, а не на расово-биологические основания. Сам Орэль отказывался называться «антисемитом». Он боролся ‒ по его выражению ‒ с «еврейским духом», где бы он ни проявлялся, а не с евреем как человеком. Еврейский дух» мог проявляться и в «арийцах». Согласно метафизическим воззрениям Орэля, этот «еврейский дух» порожден Люцифером и помещен в грешного человека. Еврейский народ был особенно доступен этому люциферианскому влиянию с того момента, как он отверг Христа как Мессию. Поэтому, по мнению Орэля, он был не «антисемитом», а «антииудаистом», а иудаизм понимал, как этот люциферианский дух, который в наше время проявился прежде всего в капиталистической системе»22.

А современный католический мыслитель, наиболее выдающийся представитель так называемого правого католицизма венский профессор Фридрих Ромиг в личном письме автору настоящего очерка характеризует Орэля так: «В 1943 году он был арестован национал-социалистами, но вскоре освобожден по состоянию здоровья… В своей книге Der Sinn Der Geschichte (Смысл истории) я цитирую одну из его воодушевляющих речей (стр. 22): «Они (евреи) были повсюду самыми ревностными пропагандистами того обманчивого демократизма, так называемого народного суверенитета, парламентаризма, еврейского республиканизма, который подрывал и, наконец, ниспроверг незыблемый оплот народа, романтическую власть по милости Божьей, и оставил ее беззащитной перед денежным мешком и демагогией еврейского мiрового господства». ‒ Anton Orel. Judaismus oder deutsche Romantik (Антон Орэль. «Иудаизм и немецкий романтизм». 2-е издание, Вена, Фогельзанг, 1921, стр. 17)… Сегодня Антон Орэль ‒ персона нон грата для Mainstream».

Карл Люгмайер

Lungmayer Karl

Из теоретиков и деятелей указанного направления стоит рассказать ещё о родившемся в 1892 году видном философе Карле Люгмайере (Karl Lugmayer, 1892–1972), издававшем в двадцатые годы журнал с характерным названием Neue Ordnung (Новый порядок).

Как философ он занимался фундаментальными проблемами в области социальной философии. Люгмайер разработал собственную онтологию, в которой человек рассматривается как отправная точка и конечная точка. «Таким образом, концепция человека становится центральной концепцией всей его философской работы. В то же время он видит человека в аристотелевской традиции как существо социальное. Поступая так, он продолжает идею «третьего пути» как альтернативы либерализму и марксизму, которую подготовил Фогельзанг»23.

Онтология Люгмайера, на мой взгляд, интересна и, возможно, нуждается в ознакомлении с ней русской аудитории, однако, не является предметом рассмотрения настоящей работы. Поэтому, ознакомимся с ним как с представителем «третьего пути», альтернативного либерализму и марксизму, в социально-экономическом смысле.

Он был согласен с Орэлем в общей негативной оценке капитализма и римского права как одной из его основ, превращающих труд в товар без связи с работающим человеком, но расходился с последним в теории стоимости. Согласно Люгмайеру, в отличие от А. Орэля, считавшего труд единственным мерилом стоимости товара, стоимость была совместным продуктом труда и природы. Вместе с тем, его теория ценности труда и трудового договора противоречила официальной доктрине, так как он приписывала доход из взаимодействия капитала и труда исключительно труду.

«Трактат Карла Люгмайера Der Gewinnwirtschaft Werden (Становление экономики прибыли) и другие исследования, в которых он подверг сравнительному анализу экономику спроса и экономику прибыли, привлекли большое внимание; считается, что они оказали влияние на авторитеты, ответственные за концепцию энциклики Quadragesimo Anno. Центральным пунктом был запрос на экономику, которая подчинялась бы «моральному закону»; экономика прибыли основывалась на его разрушении. Поскольку никакая прибыль не может быть получена без потерь для другого, любая погоня за прибылью «противоречит обществу». Первоначально такое отношение проявляли купцы, но с XVI века оно распространилось на все классы. Оно тем более тревожно, что является «развитием инстинктивной жизни: это неверно по отношению к человеческой сущности. Человеческая сущность ‒ это приязнь к другим людям». Принципы справедливости и любви, которые применяются «в доме и ризнице», должны применяться и в политике»24.

Венцом экономики, направленной на извлечение прибыли, является биржа. Однако, настоящей целью хозяйствования, по его убеждению, должно быть удовлетворение потребностей. Можно отметить в этом параллель с выдвинутой русскими евразийцами концепции Хозяина в отличие от Предпринимателя, которого только знала и знает преобладающая экономическая теория.

Некоторым отличием от подхода Фогельзанга и Орэля был акцент на социологическую самостоятельность рабочего класса, а также несколько иное понятие рабочего сословия. Люгмайер не отвергал само понятие класса, которое значило для него только «сплоченность определенных людей на основании определенного социального положения»25. Однако само это образование, как он полагал, представляет собой довольно низкий духовный уровень. «Карл Люгмайер пояснял, что класс группирует людей по чисто внешним, материальным признакам; его образует только общность противника, и поэтому его сущность неорганична и неестественна»26. Вместе с тем, рабочее сословие, полагал он, должно считаться полноценной частью человеческого общества.

Между человеком и обществом в целом существуют посредствующие целостности из коих самая крепкая семья, а самая важная – рабочая27. Он всячески подчеркивал, что общество покоится на трёх основаниях: семья, профессия (род занятий) и община (место жительства). Поэтому, построение общества на идейных основаниях игнорирующих сословно-профессиональную мысль не может быть разумным. Berufsstand он определял, как общность, связанную однородностью экономической деятельности»28. Правда, указанные сообщества далеко не в полной мере соответствуют полноте самоопределений человека. «Карл Люгмайер, философ-персоналист, озабоченный интегративной взаимосвязью многих областей общей культуры, был вынужден отказаться от простого предположения, что человек определяется исключительно своей профессией. Как и Отмар Шпанн, он рассматривал человека в почти безграничном богатстве социальных контекстов и как носителя соответственно большого количества идентичностей»29.

Благодаря своей идейной позиции и занимаемой должности референта профсоюзов, Люгмайер сыграл важную роль в определении программных принципов христианского рабочего движения. Ему было поручено написать его Программу, что он и исполнил, взяв за основу идеалы сотрудничества и солидарности между всеми участниками национального хозяйства.

Как мы уже говорили ранее, лидером этого движения был Леопольд Куншак. Программа его была принята в Линце в 1923 году. Она была согласована с предвыборной программой Христианско-Социальной партии и с Программой действий Христианско-социального объединения 1919 года.

«Программа делится на 3 части с 8 подзаголовками.

В первой части ясно излагаются «основные воззрения на общество и экономику». Так как общество дрейфует не в ту сторону, нужны новые порядки, которые могут принести ему только принципы и целительные силы христианства. Вера в Бога ‒ это первая ценность каждого народа, которая учит обязательным нравственным законам, упорядочивающим наше поведение по отношению к Богу и друг к другу. «Христианское учение защищает труд и регулирует использование имущества. Оно присуждает полный доход от него труду, ставит собственность на службу общности и осуждает сегодняшнюю хищническую экономику». Первоисточники экономической стоимости — это труд и природа. Благосостояние человеческого общества покоится на труде. «Собственность служит основой семьи и находит здесь свое самое сильное обоснование», …общество зиждется на основаниях «семья ‒ профессия ‒ община». Ее самое глубокое основание ‒ это семья. Христианское брачное право дает семье защиту, христианское воспитание детей ‒ содержание, собственность и семейный доход ‒ экономические возможности. Тождественность рода занятий связывает людей в Berufsständе (производительные сообщества) которые образуют вышестоящую общность. Такие круги стремятся к соответствующей законодательной, управленческой и судебной юрисдикции. Община связывает отдельные семейные группы и профессиональные группы в пространственную общность с государством и обществом».

Вторая часть, разделенная на общую и особенную части, посвящена общественно-экономическому положению рабочего сословия. Принципиально рабочее сословие имеет право считаться полноценной частью человеческого общества, но в настоящее время оно страдает от отсутствия надежности и труднодоступности доходов от труда, отсутствия собственности и оседлой жизни, что ставит под угрозу семью. Лев XII указал в своей энциклике пути к устранению этого состояния, при этом одновременно отказался, тем не менее, от социалистического учения классовой борьбы. Желанным было бы, напротив, «примирение господствующих предпринимательских кругов (Betriebsherrschaft) с сообществом рабочих на принципах справедливости и взаимной помощи». Но также и государство, страна и община могли бы способствовать тому, «справедливым распределением налогов и сборов, расширения и защиты здоровья и безопасности (в особенности в области воскресного отдыха, рабочего времени, детского и женского труда, заработной платы, техники безопасности, обеспечение жильем) и наилучшей постановки народного образования».

Профессионально-сословная организация, которая ­состоит из союзов работодателей и работников ­(профсоюзы), ­­должна участвовать вместе с ­производственной общностью на нижнем уровне в исполнении этих заданий­. «К их самоуправлению относятся правосудие (арбитраж, примирительные палаты), социальная помощь (страхование, техника безопасности, обеспечение жильем) и решение задач экономики. Зарплата должна находиться в справедливом отношении к продукту труда. Как доход семьи она должна гарантировать соответствующий социальному положению образ жизни рабочей семьи. При многодетности его нужно дополнять субсидиями из касс уравнивания (детское страхование). Среднее рабочее время – это восьмичасовой рабочий день, причём отклонения от него в стороны увеличения и уменьшения требуют учитывать здоровье работника и соответствующий расход сил. «Воскресенья и праздники ‒ это не только дни отдыха, а, прежде всего, дни жизни души и духовной жизни». П­рогрессирующая механизация методов работы имеет следствием угрозу духу и телу рабочего, всё большего их увядания. Поэтому регулярный отпуск и воскресный отдых ‒ это требование человечности.

Детский труд нужно запретить. Каждому молодому человеку обеспечивается профессиональная подготовка. Существующий женский труд нужно переводить в «домашнее хозяйство и в воспитательные профессии, профессии ухода и профессии обеспечения». «Женщин в браке нужно освобождать от трудовой деятельности». Во вредных для здоровья предприятиях нужно запретить участие женщин и детей. Современная охрана труда требует достаточную защиту против профессиональных болезней и несчастных случаев на производстве.

В вопросе жилья должны осуществляться «земельная реформа, содействие общественно полезным строительным работам, возможности для приобретения небольшого садово-огородного участка и борьба с земельным ростовщичеством, а также защита мелких арендаторов». В будущем создаваемое общее социальное страхование должно предоставлять защиту на случай болезни, аварии, возраста, безработицы и нетрудоспособности, а также ­создавать кассы уравнивания (детское страхование), снабжать вдов и сирот­. Этими мероприятиями должны заниматься производительные сообщества (Berufsständе), а не государство, причем последнее имеет только право надзора.

Третья часть формулирует «политические принципы» ­имперского союза. Как основную цель государства он полагает «временнóе общее благо всех граждан». Таким образом, «политика ‒ это правильный выбор средств, вследствие чего государства достигают соответственно различных целей», причем это может происходить только при соблюдении принципов веры и нравственности. Поэтому любая форма государственного всевластия предосудительна. Государство также ‒ не последний источник права. Рабочий класс должен заботиться в этой области также о том, чтобы его мнения и потребности делались весомыми в обществе посредством собственных организаций.

Имперский союз стоит на почве демократии и требует «полного равноправия рабочего класса в полноте и исполнении политических прав, свободы образа мыслей и организаций, а также ­распространения пропорциональных выборов на все выборы». Здоровый прогресс в ­культурной, политической и экономической области требует, «чтобы руководители рабочего класса в происхождении и образе мыслей принадлежали коренному христианскому народу, что устраняет вредное разрушительное влияние иудаизма на дух и экономическую жизнь германского народа». В национальном вопросе христианско-социальный рабочий класс признает свою ответственность «за культурную общность ­немецкого народа». Однако он одновременно стремится к «межгосударственному ­соединению всех рабочих организаций, которые основаны на христианстве, в широкой Федерации всех рабочих»…»30.

Программа вслед за Фрибургской унией констатирует расщепление тех клеток общества, которые образовывали тело народа. Однако это расщепление противоречит воле Бога и природе вещей. Бог, по ее мнению, создал разделение специфических видов труда, чтобы теснее соединить людей в общих совместных усилиях. «Если мы говорим о профессионально-сословной классификации, о корпоративной классификации, то преимущественно подразумеваем классификацию экономических сословий по особенностям работы над определенным естественным материалом…».31

Положение энциклики Rerum novarum о том, что права и обязанности хозяев должны быть тщательно согласованы с правами и обязанностями рабочих, Люгмайер интерпретировал более широко, трактуя его как требование «профессионально-кооперативной связи работодателей и рабочих со всеми другими производителями услуг».32

А общий смысл профессионально-сословного порядка в хозяйственной системе нации ему виделся в следующем: «Профессионально-сословный порядок ‒ это самоуправление относительно небольших трудовых сообществ (групп экономической эффективности) с целью служения через это самоуправление общему благу. Самоуправление малых трудовых сообществ призвано облегчить работу верховного руководства по достижению всеобщего блага. Самоуправление должно разрешать противоречия, которые возникают в трудовом сообществе и которые оказывают негативное влияние на общее благо, если их вовремя не разрешить… Профессионально-сословный порядок — по своей сути заключается не в защите интересов, а в их согласовании… Заданием профессионально-сословной производственной группы не является пользование правами этой производственной группы по отношению к целому, а состоит оно в том, чтобы служить целому, поддерживая порядок внутри себя… Если профессионально-сословная производственная группа способна организовать конкуренцию между своими предпринимателями таким образом, что общее благо не пострадает от этого, то она выполнила задачу служения общему благу, выполнила задачу профессионально-сословного самоуправления»33.

Такое устройство, по его мнению, «означало максимально безконфликтное взаимодействие отдельных социальных групп; он призывал к защите общества, структурированного по членам, которое должно было гарантировать, что ни один из членов не будет действовать против блага других»34.

Важнейшим в системе профессионально-сословного порядка, по его убеждению, был духовный аспект. Нравственные отношения между членами профессиональной группы осуществлялись бы в первую очередь в требованиях справедливости, которая выражались бы в обязанности трудиться, в справедливой зарплате, в справедливой цене и в справедливом обмене продуктов труда.

«Профессионально-сословный порядок, как подчеркивал Карл Люгмайер в традиции Фогельзанга, должен основываться на группах, каждая из которых может быть лишь настолько большой, чтобы ее члены еще состояли в личных отношениях, зная друг друга. В этих группах люди смогут найти выход из изоляции, и благодаря опыту, что правовой порядок связан с совестью, их восприимчивость к закону возрастет. Компания основана на тех же принципах, что и семья, поэтому сотрудники должны быть связаны как можно более тесными узами общения. Идеал сообщества, основанного на личной близости, следует рассматривать во всеобъемлющем социально-политическом контексте»35.

Именно таким способом можно преодолеть так называемое отчуждение работника. «Малые структуры в трудовой жизни, повторял Люгмайер, были единственным способом предотвратить опускание работников до статуса простого наемного работника. Особенно в случае с рабочим, существовало настоятельное желание, чтобы он имел личное, внутреннее отношение к своей работе, чтобы взять на себя большую ответственность за свои действия»36. В иерархической структуре самого предприятия также должны произойти важные изменения на духовном уровне. «По мнению философа, предприниматель должен превратиться в «жизненного лидера» в патриархальном смысле. Платой за это будет снижение экономической производительности, но индивидуалистический капитализм можно будет обуздать»37.

На наш взгляд, немецкий философ доказательно проиллюстрировал преимущественно нравственный характер отношений людей в малых производственных общностях на примере одного из аспектов жизнедеятельности: «Карл Люгмайер подчеркивал практические преимущества органической взаимосвязи людей: она в значительной степени предотвращала нарушения порядка, поскольку наказания, налагаемые общиной, воспринимались как наказания чести, в то время как наказания, налагаемые государством, рассматривались лишь как несчастье»38. Корпорация – это, в её истинном значении, целостное духовное образование, состоящее из ответственных духовно зрелых людей. «Карл Люгмайер представлял себе цех, гильдию, производительное сообщество как единое целое, образованное дружной совместной жизнью и работой мастеров и подмастерьев, в котором он, как и Отмар Шпанн, видел «духовное сообщество»… Это был образ органически-корпоративного порядка Фомы Аквинского, в котором каждый человек был частью космического целого»39. Для каждого конкретного человека в данной системе одним из преимуществ для него как ответственного и самостоятельного деятеля является то, чтобы «каждый работник мог совместно с другими и упорядоченно решать касающиеся его вопросы»40.

Как уже говорилось, философ был сторонником демократии в политике. «Убежденный в том, что корпоративное самоуправление так же подвержено злоупотреблениям, как и парламентская демократия, философ призывал к всеобщему представительству народа на основе выборов»41.

И хотя, кроме того, он не был убеждён, что корпорации способны справиться со всеми задачами, он, тем не менее, желал, чтобы высшие представительные органы государства формировались и на корпоративной основе. «Национальный совет должен был избираться непосредственно народом, а Федеральный совет должен был назначаться косвенно: в него должны были входить члены, назначаемые федеральным президентом, и делегаты от Палаты сословий. Палата сословий должна представлять собой поправку к парламентскому органу в вопросах своей компетенции»42.

Такой подход был обусловлен пониманием человека и человеческой личности в его философии. Он различал человека как персону и как Persönlichkeit приблизительно переводимых как индивид и личность. «Как персоны, все люди равны, потому что они принадлежат к одному уровню бытия. Персоны не имеют никаких характеристик, никаких качеств в себе, потому что характеристики, качества ‒ это закономерности. Но закономерность возможна только на уровне бытия мiра явлений. Напротив, люди различаются как личности, потому что личность ‒ это результат труда работы персоны над живым существом человека, это созидание структуры человека и внешней среды»43.

Отсюда закономерно следует, что в социальном мiре как мiре явлений: «При всем исповедовании равенства членов, заложенном в метафоре тела, он решительно отвергал механическое понимание равенства: «Сегодня мы составляем наше государственное устройство так, как если бы мы считали не: 1+2+3+4=10, но как = 4. Это значит: мы не оцениваем, мы просто считаем. Мы не убеждаем и не даем себя убедить, мы голосуем»44.

И далее на уровне философии персонализма он выявляет нелепости избирательной системы, основанной на знаменитой четырёххвостке. «Люгмайер проводил различие между человеком, который способен различать и решать, и существом, у которого доминирует подсознание. К последнему апеллируют, например, в избирательных кампаниях, поэтому в отношении такого человека такая кампания является нарушением принципа личности: это незаконно, если некие воображаемые представления и комплексы доминируют в сознании избирателя. Поэтому социальная доктрина должна была бы стремиться к другим формам государственного строительства, нежели всеобщее избирательное право. Во взаимоотношении друг с другом обоих полюсов, духа и жизни, критерием для Люгмайера была необходимость определить каждому человеку его место в космосе в ступенчатой шкале, на основе различных рангов достоинства, что является частью разветвленной системы порядка. Из этого, пропорционально достигнутой степени гармонии и согласно определяющим способностям характера, образуются различные степени свободы персоны ‒ и таким образом шкала политических прав»45.

Разделяло его с ортодоксальными либеральными демократами и отношение к одной из задач государства, полагаемой либеральной школой как «дорога к рабству»: «Согласно Люгмайеру, государство также должно быть гарантом справедливости: в зависимости от ситуации оно должно осуществлять эту справедливость как уравновешивающую или распределительную»46.

В отношении важности построения общества в первую очередь на духовных сословиях он присоединялся к Отмару Шпанну, поэтому на данном вопросе остановимся позже в главе о Шпанне.

Эрнст Карл Винтер

В целом с пониманием сословно-корпоративного строя Люгмайером был согласен ещё один яркий представитель австрийского социально-католического движения Эрнст Карл Винтер (Ernst Karl Winter, 1895‒1959 гг.). Отличало его от большинства представителей этой мысли ещё более решительное, чем даже у Люгмайера признание парламентской демократии в сфере политики, в то время как социально-экономический строй должен базироваться на производственных сообществах. Особую известность получил сформулированный им лозунг: «rechts stehen, links denken», «стоять справа, думать влево!» напоминающий лозунг русского белого генерала Врангеля «Левая политика правыми руками». Проделав сложную эволюцию взглядов, он, в конечно итоге, более всего стал известен как один из основателей концепции австрийской нации. Правда, такие взгляды в полной мере он стал отстаивать уже в годы после Второй мiровой войны.

«Э. К. Винтер в 1912 г. вступил в ряды католической молодежи вокруг личности Антона Орэля. Именно в этом католическом молодежном движении он нашел свои первые идеологические корни, особенно в отношении идеи австрийской нации или, точнее говоря, «великоавстрийской» нации в оппозиции к «пангерманскому» видению, которое его окружало» 47. В 1926 году он был вместе с Кноллем учредителем «Австрийского действия» (Österreichische Aktion), организации католиков, взявшей своё название от крайне правого движения Action francaise Шарля Морраса. Его задачами были слияние монархизма и социального рабочего движения и наполнение последнего консервативными христианскими ценностями.

Пожалуй, основополагающим постулатом подхода молодого Винтера к социальному вопросу как к одному из вопросов нашей земной жизни было следующее его утверждение: «Но земля есть только прелюдия к Небу, приготовление (которое ведет) к Небу»48. Поэтому все явления земной нашей жизни должны оцениваться этих позиций.

Важнейшее земное социальное учреждение – государство. «Смысл государства не в простой правовой защите или простом экономическом благополучии, а всегда, да всегда на первом месте ‒ осуществление идеи, следствие исторической миссии. Целью государства может быть не что иное, как социальное исполнение первой божественной заповеди. …. Каждое государство имеет свой центр в будущей жизни, свой небесный двигатель, каждое благоустроенное общество имеет свой небесный смысл и свою небесную цель»49. Эту небесную цель осуществляла на земле и его родная Австрия. «Сильная Великая Австрия, в которой под сиянием солнца великого и радостного будущего расцветает идея австрийского государства, мысль об австрийской миссии, которая несла бы культуру и свободу народам Балкан»50. Излишне, думаю, говорить здесь о том, что такую миссию способна исполнить только империя, ярым приверженцем которой и был молодой Эрнст Карл Винтер.

Миссия Австрии имеет глубокие исторические корни. «… Затем наступает период Средневековья, особенно благополучный период в истории Австрии, по Винтеру, поскольку он утверждает, что «Австрия есть блестящее творение Средневековья». Он определяет историческое рождение Австрии около 800 года, года коронации Карла Великого, поясняя, что установившиеся в то время связи между ним и Ириной Афинянкой, императрицей Византийской империи, позволили Австрии стать «позволили Австрии стать «восточным маршем Запада и западным маршем Востока…. Культурное творчество, культурная полнота и культурные достижения Средневековья». Тогда Винтер определил романтические контуры «Великой Австрии», контуры, формирующие, по его словам, единство, которое он будет защищать в различных формах по мере развития политической и исторической эволюции межвоенного периода. Эта «великая Австрия» расположена в центре, между Каролингской и Византийской империями»51.

Он заключает, что «платоновское государство — это западно-христианское государство», государство, лучше всего воплощенное во времена правления Рудольфа IV Австрийского. Для него первенствует «идея», и только идея государства может «взять на себя задачу согласования противоречий интересов»52. В это время он вместе с со всем «романтическим» лагерем полагает: «Современный капиталистический парламентаризм […] принцип демократического анархизма, крадет у Бога, [символа] власти, суверенитет и у человечества свободу и предлагает их обеим определенным кликам. Демократический парламентаризм революционным образом атомизирует упорядоченный организм, разрушая и разлагая его»53.

В дальнейшем его взгляды претерпевают изменения. Истоком отличия его взглядов от представлений других «романтиков» на социальный мiр, проявившимся в полной мере в начале 30-х годов было следующее: он устанавливает «постулат «дуализма двух сфер компетенции, одной государственной, другой религиозной». Этот «дуализм» будет основой его философских и политических размышлений и, следовательно, его действий и его политических устремлений»54. По его мнению, «существует дуализм между духовным и временным, и ни то, ни другое не должны претендовать на господство над его противоположностью. Именно с этой точки зрения Винтер порицает мысли и работу австрийского канцлера Игнаца Зайпеля, которого он яростно критикует за то, что в своих политических действиях он хотел поставить государство на службу целям, декларируемым или нет, Католической церковью. Мы приходим здесь к «дуализму метода», отстаиваемому Винтером, который отказывается от прямого вмешательства Католической церкви в управление государством. Для него Церковь должна заниматься спасением душ, а не политикой, и, наоборот, государство не должно вмешиваться в духовные дела Церкви»55.

Со временем и монархия в его представлении получает достаточно оригинальное призвание в рамках его девиза «rechts stehen, links denken». Он видел монархию как необходимый промежуточный шаг на пути к «развитию Австрии в своего рода социал-демократию»56.

Расходится он с правыми католическими кругами и в оценке партийности как основы государства. В 1926 году «он защищает легитимистские и консервативные позиции, но, в отличие от других легитимистских интеллектуалов, он утверждает необходимость демократии, а также, вопреки тому, что он отстаивал до сих пор, Parteienstaat (государство, основанное на партийной системе), столь порицаемое в его собственном лагере»57.

В полном единстве со своими единомышленниками по романтическому лагерю он отвергает капитализм. «Капиталистическая западная эволюция вырывает индивида из его связей, и, следовательно, разбивает на части общество, чтобы затем концентрировать атомы. По его словам, эта «атомизация» угрожает австрийскому обществу, особенно с точки зрения корпоративизма. Социальный вопрос ‒ это не вопрос богатства и бедности, но противоречий буржуазии и пролетариата, поэтому он есть причина разрушения социального порядка, вследствие чего люди выродились, пролетаризировавшись в массу»58.

У этого вопроса есть, по его мнению, только одно решение: «депролетаризация» пролетариата». Как это сделать? «Люди во всех их слоях и корпорациях превращаются в пролетариат вследствие машинизации и власти денег с почти математической необходимостью. По его мнению, феномен пролетариата родился из обезличивания труда; чтобы решить эту проблему, он предлагает более чем романтическое решение: эта одержимость, с которой привязывают пролетариат к машинам и деньгам капиталистов или государства, может быть разрушена только в том случае, если все больше и больше молодых людей выберут, не заботясь о современной технико-экономической эволюции, профессии, которые являются не просто средствами к существованию, а реально способствовать реализации личности»59. Но, как пишет один из исследователей его творчества: «Это предложение интеллектуально очень привлекательно, но все легко согласятся, что оно совершенно нереалистично: как, в самом деле, во все более индустриализированном и механизированном мiре, каким он становился к концу 1920-х годов, можно вырваться из современной спирали? Для Э.К. Винтера это предложение можно объяснить только желанием вернуться к корпоративному порядку мифического, даже мистифицированного Средневековья»60.

Но, на наш взгляд, здесь-то и следует согласиться с Винтером. Корпоративный строй и есть средство для реализации потенциала личности.

+ + +

Итак, средством преодоления указанных изъянов общества является корпоративизм, сословно-профессиональный строй. Своеобразное же понимание Винтером корпоративизма и корпоративного строя определялись его своеобразным пониманием соотношения политического и социального, государства и общества.

«Э. К. Винтер рассматривает эти два понятия как совершенно разные и дает каждому из них относительно ясное и точное определение. Общими для них являются два элемента: оба являются «сообществами», оба являются «социализирующими», но на этом общий знаменатель заканчивается, поскольку содержание, приписываемое каждому из них, явно различно. Так, Винтер определяет нацию как «добровольно избранное сообщество», тогда как государство было «необходимым сообществом». Таким образом, государство определяется как «более социальное сообщество», нация как «более индивидуальное сообщество». Первое состоит из «семей и корпораций, ячеек и членов», второе — «из отдельных лиц и ассоциаций, строительных блоков». Первое «завершает семью и корпорацию», второе — «индивида и ассоциацию»61. Или, несколько по-другому: «Государство основано на семейной культуре, нация — на индивидуальной культуре»62.

«Для него основу общества, изначальную ячейку, составляет семья с отцом, обладающим верховной властью, и различными членами, каждый из которых занимает определенное иерархическое место»63. «Основываясь на своем социологическом анализе, он разбивает общество на «Stände», на «корпорации», которые он выделяет в количестве трех: «обучающие, военные и воспитательные корпорации», чтобы прийти к определению государства как «формы политической организации этих корпораций»64. То есть, «Истинное государство есть форма политической организации семейных корпораций; но они сами по себе представляют собой основу общественной и экономической жизни, а не государства. Таким образом, государство играет здесь у Винтера просто «политическую» роль и никоим образом не вмешивается в социальные и экономические процессы». Он критикует Социал-христианскую партию за то, что она путает социальную и политическую революцию. «В действительности политическая революция не могла продвинуть социальную. Поэтому он считал возможным сочетание радикальной социал-реформистской программы с политическим консерватизмом»65.

Однако Социал-христианская партия есть выражение политического католицизма, главной задачей которого в его представлении было следующее: «он считал, что одной из основных целей австрийского консерватизма, а, следовательно, и политического католицизма может быть только поиск социальной справедливости»66.

Осуществление социальной справедливости видится им в идее «депролетаризации пролетариата», и он помещает эту концепцию в центр «католической социальной реформы». Опираясь на разработки немецких политических романтиков, в том числе Карла Людвига фон Галлера, Адама Мюллера, Фридриха Шлегеля и Гёрреса как наставников в этом вопросе, он противопоставляет концепции депролетаризации Маркса концепцию депролетаризации Адама Мюллера посредством «разделения» общества на органические слои. «Современной капиталистической структуре, отделяющей капитал от труда, Э. К. Винтер противопоставляет идею, сформулированную Адамом Мюллером, который напоминает об органическом общественном порядке, в котором каждый индивидуум объединяет в себе капитал и труд и, следовательно, все те, кто участвует в экономической жизни, также являются собственниками своих средств производства»67.

Важной составляющей его теории экономического порядка, уже в приблизившей его взгляды к советской модели, было то, что построение корпоративного режима требует введения экономического планирования. В его книге «Монархия и рабочий класс», где он выдвигает десять пунктов народного монархического действия, девятый так и называется «За плановую экономическую организацию всего народного хозяйства».

Несколько позднее он рассмотрит своей статье все существовавшие на то время концепции профессионально-сословного порядка и покажет отличие своей. «В марте 1936 года в газете Wiener Politische Blätter под редакцией Эрнста Карла Винтера была опубликована статья под названием «Шесть теорий сословного устройства» (Die sechs Theorien des berufsständischen Aufbaus). Концепция сословия как альтернативы классу, которую поддерживал министр социальных дел Одо Нойштедтер-Штюрмер, а также концепция его преемника Йозефа Добретсбергера, который видел в сословной системе возможность замены парламентской демократии, были признаны недостаточными. Концепции Иоганнеса Месснера и Антона Орэля критиковались за их позицию по отношению к капитализму и социализму соответственно, а концепция Отмара Шпанна ‒ за господство государства. Шестая теория, выдвинутая в качестве альтернативы, подчеркивала опору корпоративного государства на «социальную политику», сотрудничество работодателей и работников и существование профсоюзов, которые должны восприниматься не как временное решение, а как постоянное. Фактически центральным заявлением должно быть требование совместимости профессионально- сословного порядка и парламентаризма»68.

Автор книги «Berufsstand» oder «Stand?», цитирующий выше мнение Винтера о версиях корпоративного строя, ставит это в связь с его довольно неожиданным взглядом: «Поэтому необходимо процитировать высказывание Винтера, сделанное в другом месте, о том, что профессионально-сословный порядок является метафизической идеей и как таковой никогда не может быть реализован: однако он может быть «руководством для всех возможных социальных конституций»…»69.

Очень интересно, на наш взгляд, прослеженное одним из исследователей влияние русской философии на Винтера. Надо, правда, оговориться сразу, что сказано это о русской философии в её не самых согласных с православной истиной образцах. «В тот момент, когда захват власти Гитлером уже был свершившимся фактом (со всеми его угрожающими последствиями), Винтер начал выпускать выходивший раз в два месяца журнал Politische Blätter ‒ тем самым он хотел внести свою лепту в дело спасения своего народа в трудный и критический момент. Показательно, что в первом номере журнала, вышедшем в апреле 1933 года, была объявлена публикация книги «д-ра Кобилински» под заглавием Die Sophiamystik bei Vladimir Solowiew, которая должна была выйти в рамках новой серии под названием Wiener Soziologische Studien. Прозрения Кобылинского уже стали неотъемлемой составной частью политической деятельности Винтера. Последний тщательно проштудировал многочисленные переводы трудов Соловьева, сделанные Кобылинским и снабженные им обстоятельными введениями и комментариями. Винтер разделял идею всеединства, направлявшую мысль Владимiра Соловьева, его взгляд на мiр как единое мистическое целое. Таким образом, Соловьев во многом служил для него примером ‒ как воссоединителя культур, так и «поэта-духовидца». С этой опорой на целостность бытия был связан и живой интерес к Средневековью, присутствовавший и у Винтера, и у Кобылинского. В 1934–1936 годах в серии Wiener Soziologische Studien Винтер публикует двухтомное исследование, посвященное эрцгерцогу XIV века Рудольфу IV («Основателю») и его идее австрийского всеединства. Исследование частично базировалось на докторской диссертации Винтера.

Интерес к русской культуре возник у Винтера рано; в молодости он даже начал изучать русский язык. Он придерживался того мнения, что Австрия, в силу своей неустойчивой национальной самооценки, должна в равной мере приобщиться как к западному, так и к восточному опыту, укрепляя свою самобытность на двуедином базисе. Он также ясно давал понять, что считал необходимым соединение науки и религии. Журнал Politische Blätter был, помимо его католической основы, ориентирован на «научное исследование политических вопросов»70.

А вот что поведала нам Википедия о самом Кобылинском, носившем псевдоним Эллис:

«Эмигрировал в Швейцарию в 1911 году. Подобно своему другу Андрею Белому, увлёкся антропософией Рудольфа Штейнера, однако позже принял католичество и вступил в орден иезуитов. Писал литературно-философские сочинения на немецком языке…
Эллис отстаивал идею перевоплощения… Был сторонником аристократического индивидуализма и поклонником Фр. Ницше…»71.

Думаю, что здесь влияние из России не самым лучшим образом определило судьбу австрийского мыслителя, после Второй мiровой войны сделавшегося другом Советского Союза. Но показательно само стремление опереться на русскую духовную традицию. Подлинно русская православная традиция, если бы была усвоена этим выдающимся христианином, а не её мутация, вероятно, принесла бы большой и полезный плод.

Этот случай, полагаю, даёт повод сказать о том, что русской православной интеллектуальной элите надо сделать всё, чтобы западные христиане и даже не христиане, так как многие из живущих там людей знают только обмiрщенное и искаженное христианство, которое и отталкивает их своей обмiрщенностью, узнали христианство подлинное. Уверен, что посредством этого мы приобретем многих друзей на Западе.

Конечно же, описанными деятелями не исчерпывается круг австрийских католиков, отстаивавших необходимость возврата корпоративного порядка. Можно назвать ещё журналистов Йозефа Эберле и Фридриха Фундера, социолога Августа Марию Кнолль и перечисленных Винтером в его вышеприведенной статье. Но они, за исключением О. Шпанна, в той или иной мере примыкают в своих воззрениях или к Й. Месснеру или к А. Орелю и не столь оригинальны, как Люгмайер и Винтер. О Шпанне как всё-таки наиболее крупном мыслителе австрийско-немецкого христианства мы и расскажем в следующей главе.

Прот. Георгий Титов (Барнаул)

  1. Günther Steiner Wahre Demokratie? https://www.researchgate.net/publication/308135481_Wahre_Demokratie1_Transformation_und_Demokratieverstandnis_in_der_osterreichischen_Zwischenkriegszeit
  2. Martin Michael Scheidenberger. Voraussetzungen und ideologische Impulswirksamkeiten für den autoritärstaatlichen Transformationsprozess unter Bundeskanzler Dollfuß 1932‒1933. http://othes.univie.ac.at/1515/1/2008-09-29_9120271.pdf
  3. Die Ideen-Welt des Anton Orel. https://oecv.at/Biolex/Detail/12509816
  4. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“? … https://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=11&ved=2ahUKEwio5Z_Tm8vnAhXysIsKHT3sDooQFjAKegQIAhAB&url=https%3A%2F%2Fwww.oapen.org%2Fdownload%3Ftype%3Ddocument%26docid%3D614163&usg=AOvVaw2sMXLqvjbGmCAG4qmw8JOw
  5. Ernst Joseph Görlich. Ein Katholik gegen Dollfuß-Österreich. https://library.hungaricana.hu/en/view/Mosta_26/?pg=389&layout=s
  6. Alexander Pytlik. Der Idee der Berufsständischen Ordnung Im Österreichischen Sozialkatholizismus http://www.padre.at/katholische_soziallehre_richtungen.htm
  7. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“?
  8. Karl-Heinz Brodbeck. Zur ideologischen Funktion der Wirtschaftswissenschaften im interkulturellen Dialog http://www.fh-wuerzburg.de/professoren/bwl/brodbeck/gesetze.pdf.
  9. Цит. по Alexander Pytlik. Der Idee der Berufsständischen Ordnung Im Österreichischen Sozialkatholizismus. http://www.padre.at/katholische_soziallehre_richtungen.htm
  10. Там же.
  11. ÖCV — LAbg. a. D. Prof. Anton Orel. https://oecv.at/Biolex/Detail/12509816
  12. Ernst Joseph Görlich. Ein Katholik gegen Dollfuß-Österreich. https://library.hungaricana.hu/en/view/Mosta_26/?pg=389&layout=s
  13. Die Ideen-Welt des Anton Orel. https://oecv.at/Biolex/Detail/12509816
  14. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“? … https://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=11&ved=2ahUKEwio5Z_Tm8vnAhXysIsKHT3sDooQFjAKegQIAhAB&url=https%3A%2F%2Fwww.oapen.org%2Fdownload%3Ftype%3Ddocument%26docid%3D614163&usg=AOvVaw2sMXLqvjbGmCAG4qmw8JOw
  15. Цит. по Alexander Pytlik. Der Idee der Berufsständischen Ordnung Im Österreichischen Sozialkatholizismus. http://www.padre.at/katholische_soziallehre_richtungen.htm
  16. Там же.
  17. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“? … https://www.google.ru/url?sa=t&rct=j&q=&esrc=s&source=web&cd=11&ved=2ahUKEwio5Z_Tm8vnAhXysIsKHT3sDooQFjAKegQIAhAB&url=https%3A%2F%2Fwww.oapen.org%2Fdownload%3Ftype%3Ddocument%26docid%3D614163&usg=AOvVaw2sMXLqvjbGmCAG4qmw8JOw
  18. Alexander Pytlik. Der Idee der Berufsständischen Ordnung Im Österreichischen Sozialkatholizismus. http://www.padre.at/katholische_soziallehre_richtungen.htm
  19. Там же.
  20. ÖCV — LAbg. a. D. Prof. Anton Orel. https://oecv.at/Biolex/Detail/12509816
  21. Die Ideen-Welt des Anton Orel. https://oecv.at/Biolex/Detail/12509816
  22. Ein Katholik gegen Dollfuß-Österreich. https://library.hungaricana.hu/en/view/Mosta_26/?pg=389&layout=s
  23. Gernot Blümel. Der Personenbegriff in der Christlichen Soziallehre und -philosophie unter der besonderen Berücksichtigung von Vogelsang, Lugmayer und Messner. file:///C:/Users/USER/Downloads/5967-1.pdf
  24. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“? …
  25. Alexander Pytlik. Der Idee der Berufsständischen Ordnung Im Österreichischen Sozialkatholizismus. http://www.padre.at/katholische_soziallehre_richtungen.htm
  26. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“? …
  27. Там же.
  28. Там же.

29.Там же.

  1. Gustav Otruba. Linzer Programme 1882‒1923 ‒ 192Ó.// Oberosterreichische Heimätbiätter. 45. Jahrgang. 1991 Heft 2? Cc/ 128-165
  2. Alexander Pytlik. Der Idee der Berufsständischen Ordnung Im Österreichischen Sozialkatholizismus. http://www.padre.at/katholische_soziallehre_richtungen.htm
  3. Там же.
  4. Там же.
  5. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“? …
  6. Там же.
  7. Там же.
  8. Там же.
  9. Там же.
  10. Там же.
  11. Alexander Pytlik. Der Idee der Berufsständischen Ordnung Im Österreichischen Sozialkatholizismus. http://www.padre.at/katholische_soziallehre_richtungen.htm
  12. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“? …
  13. Там же.
  14. Там же.
  15. Там же.
  16. Там же.
  17. Там же.
  18. Ernst Karl Winter: éléments d’une pensée alternative de l’Autriche de l’entre-deux-guerres. https://austria-forum.org/web-books/elementsdunepensee00fr2013isds/000001
  19. Там же.
  20. Там же.
  21. Там же.
  22. Там же.
  23. Там же.
  24. Там же
  25. Там же
  26. Там же.
  27. Erwin Bader. Ernst Karl Winter und die Versöhnung der politischen Lager. https://austria-forum.org/attach/AustriaWiki/Ernst_Karl_Winter/EKW_Vers%C3%B6hnung.pdf
  28. Ernst Karl Winter: éléments d’une pensée alternative de l’Autriche de l’entre-deux-guerres. https://austria-forum.org/web-books/elementsdunepensee00fr2013isds/000001
  29. 58. Там же.
  30. Там же
  31. Там же.
  32. Там же
  33. Там же.
  34. Там же.
  35. Там же.
  36. Там же.

66.Там же.

  1. Там же.
  2. Erika Kustatscher. „Berufsstand“ oder „Stand“? …
  3. Там же.
  4. Багно Всеволод Евгеньевич. На рубеже двух столетий [Сборник в честь 60-летия А. В. Лаврова] https://libking.ru/books/sci-/science/482628-vsevolod-bagno-na-rubezhe-dvuh-stoletiy.html
  5. Википедия. Эллис (писатель). https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D1%81_(%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C)