Русофобия это скрытая форма христофобии (статья из журнала «Наши вести»)

Русофобия это скрытая форма христофобии Воображаемая беседа с участием д-ра философии Л.Д. Перепелкиной и публицистов Бориса Парамонова и Н.Л.Протопопова.
Н.П: Я очень рад возможности представить на суд читателей журнала «Наши Вести» Ваши, Людмила Дмитриевна, и Ваши — простите, г-н Парамонов, к сожалению, не знаю Вашего отчества — точки зрения по некоторым животрепещущим вопросам, одинаково касающимся русских людей как в отечестве, так и за рубежом.
В октябре 1993-го года в «Московских ведомостях» была напечатана Ваша, г-н Парамонов, статья под названием «Жидовствующая ересь», которая начинается так: «В церковной жизни России произошел некий скандал. Какая-то часть казаков (неясно, каких— донских, кубанских или уральских, они сейчас вроде бы везде возобновились) решили присоединиться к Русской православной церкви Зарубежом, так называемой карловацкой или Синодальной.» Затем следует Ваша оценка Зарубежной Церкви, к которой, кстати, если разрешите, мы еще вернемся, и прямое указание на цель Вашей статьи: с ссылкой на обращение митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) к «заблудшимся» казакам— показать, что, цитирую, «ересью жидовствующих» нынешние охотники за ведьмами называют сам факт еврейства некоторых священников, само наличие евреев в православной церкви».

Не останавливаясь на Вашей оценке личности упомянутого Вами иерарха Московской патриархии и на «уровне, как Вы пишите, его знаний церковной истории», мне бы хотелось узнать лично отношение к Православию в России, к Русской Православной Церкви вообще.
Бор.П.: Как давно уже было сказано, в России произошла острая национализация православия; сам термин «святая Русь» того же происхождения. И наделение исторической эмпирики сакральным, священным смыслом есть смешение двух планов бытия, непростительное для христиан. Вот это и есть то, что называется исповедничеством и в чем многие видят сущность православия: сакрализация явлений повседневной жизни, возведение их в объект поклонения.
Н.Н.П.: Вы только что употребили термин «бытовое исповедничество». Совсем недавно в издающемся в США духовном журнале была опубликована беседа-интервью «Русского пастыря» — так называется этот журнал — с Людмилой Дмитриевной, в которой упоминается этот же термин. Вы не могли бы, Людмила Дмитриевна, изложить нам Вашу концепцию термина «бытовое исповедничество».
Л.Д.П.: Мне кажется, у Русского народа есть некая неискоренимая предрасположенность с сердечной вере во Христа. Сама Русь началась со встречи со Христом. Крестившись, Русь стала не просто одним из христианских государств: приняв дух Христов, она стала как бы новой тварью и может оставаться собой, только живя этим духом. Недаром мы говорим, что слова, «русский» и «православный» всегда были синонимами. В течение тысячи лет Православие определяло национальный характер, язык, нравственность, историю и культуру. Древняя Русь глубже многих народов полюбили Христа, и на протяжении своей трудной истории она никогда не забывала любви своей «юности». Вся жизнь России много веков была обусловлена христианским идеалом, этим постоянным устремлением к Богу. Из русской истории мы знаем, что именно на нашей земле было единственное в своем роде бытовое исповедничество. На Руси народ желал и повседневную жизнь свою сделать продолжением Божественной Литургии. Русь называлась святой, потому что стремилась к святости. Она всегда мыслили в категориях веры. Может быть, поэтому даже в поведении и языке людей, которые из русских стали советскими, неожиданно встречаются следы этой «генетической» религиозности. .
Есть понятие, «святая Русь», почему-то относимое к далекому прошлому. Но святая Русь никогда не умирала: она жива. Об этом свидетельствуют не слова, но судьбы многих миллионов русских людей, всем сердцем возлюбивших Христа. Святая Русь — и в Новомучениках, безбожными властями убиенных, и в молитвенно горении православных людей, она в сердцах подвижников, принявших монашеский подвиг, невзирая на атеистическое воспитание. Святая Русь живет в монастырях, в храмах, в своем благочестивом, богобоязненном народе.
В век апостасии Россия несет Mipy благую весть о своей верной любви ко Христу. За это ее ненавидит весь отступивший от Бога мiръ. Русофобия, по словам Владыки Митрополита Виталия, есть «скрытая форма христофобии».
Н.Н.П.: Все, что вы сказали сейчас о России и русском народе в полной мере относится, естественно, и к казакам, которые в течение всей нашей истории представляли собой христолюбивое воинство и всегда славились своей патриархальностью. А вот г-н Пармонов в упомянутой в начале нашей беседы статье между прочим пишет об «изжитости» патриархального уклада жизни нынешних казаков.
Борис П.: Современные казаки — такая же реакционная сила, как Валерия Новодворская с ее дээсовцами (Демократическим Союзом) — сила революционная. Прошли в России времена и сроки революций и контрреволюций. И как все это кончилось, давно уже рассказано в одной знаменитой книге: она называется «Тихий Дон».
У меня не выходит из головы одно сравнение — нынешнего казацкого ренессанса с американским движением против абортов. Недавно на одной такой тусовке насмерть застрелили доктора Ганна, директора соответствующей клиники. Это очень громкое дело в Америке. Что общего, казалось бы, у этого происшествия, шире — у этого американского движения с русскими делами, с донским разбором, как сказал бы Солженицын? Общее — фундаментализм, некое архаическое почвенничество, сказывающееся, в частности, в том, что женщине навязывается одна и только одна, вполне определенная роль: жены и матери, и чтоб никто не смел из этой роли выходить. Полагаю, что донские фундаменталисты тоже ведь не очень большие сторонники женских прав… И вот тут время вспомнить «Тихий Дон» и его героев.
Григорий Мелехов, как известно, — человек в гражданской войне не определившийся, и его колебания и муки считаются (считались в официальных советских трактовках) выражением промежуточной социальной природы казачества, чуть ли не крестьянства вообще. Это колебания, сказал бы я, выражают — если уж ставить вопрос в социальной плоскости — изжитость самого казацкого строя, этой патриархальности, Льва Толстого пленявшей. В предельно широ-ких кругах культурно-исторических терминах, это не казацкая жизнь рушилась, а изживалась в двадцатом веке всяческая патриархальность, почвенность, органичность…
Н.Н.П.: Вашим отрицательным отношением к почвенничеству и патриархальности вообще, мне кажется, можно объяснить и ту оценку, которую вы, простите за каламбур, надеюсь не в качестве сотрудника радио «Свобода», дали в вашей статье Русской Православной Церкви за рубежом, или, как вы тоже по-советски ее называете, «карловацкой, Синодальной». Цитирую: *Она базируется в Соединенных Штатах, поэтому мне о ней кое-что известно. Это, чрезвычайно мягко выражаясь, очень консервативная организация, в отличие от Американской православной церкви — тоже в основном русской по составу прихожан и вполне пристойной, довольно-таки модернизированной институции».
Людмила Дмитриевна, Вам, я уверен, тоже кое-что известно о Русской Православной Церкви Заграницей. Можно Вас попросить поделиться с нами Вашими мыслями о ней?
Л.Д.П.: Мне довелось быть лично знакомой с обоими главами обеих юрисдикции Русской Православной Церкви: с Первоиерархом- Русской Православной Церкви заграницей Виталием и с Патриархом Алексием II.
С последним я довольно часто встречалась в период 1987-89 годов, когда он был еще Митрополитом Ленинградским и Новгородским. По его личному приглашению я принимала участие в III Международной научной конференции, посвященной 1000-летию Крещения Руси, где выступила с докладом. С Владыкой Алексием я имела продолжительные беседы, за которые я благодарна ему. Но я очень скорблю, что этот обаятельный и спокойный человек погряз в экуменизме и политике. Своими действиями он наносит огромный вред Русской Православной Церкви и по сути разрушает ее. Кроме того, будучи нераскаянным экуменистом, он стал гонителем Русской Православной Церкви Заграницей, единственной канонически чистой Церкви в Mipe…
Русская Православная Церковь Заграницей стала совестью Православия. Она, наследница и хранительница Святой Руси, стала сейчас, по сути средоточием вселенского Православия. Ее соборный голос в 1983 году изрек анафему всеереси экуменизма, а двумя годами раньше прославил бесчисленный сонм святых Новомучеников и Исповедников Российских. Не это ли истинное богословие, стояние за Христа и Его Церковь?
Н.Н.П.: А как Вы смотрите на другую православную Церковь в США, которую г-н Парамонов назвал «вполне пристойной, довольно-таки модернизированной институцией»? Кстати, не так давно, выступая в защиту смещенного с прихода за «модернизацию» богослужебного языка московского священника, видный представитель Автокефальной Церкви в Америке, прот. о.Димитрий Григорьев (Вашингтон), призвал священноначалие Московской Патриархии к укреплению « действенной связи» с дочерней ветвью русской Церкви». «Именно здесь (в Американской православной Церкви, Н.Н.П.), заявил о.Димитрий, благодаря таким людям, как Георгий Федотов, священники Георгий Флоровский и др. сохранились и развивались церковные и духовные традиции, которые зародились в России после 1917 года, но продолжали развиваться за границей (в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже, в Русском христианском движении и т.п.)».**)
Л.Д.П.: На Сергиевом Подворье уже несколько десятилетий процветают все самые «безстрашные» (т.е., без страха Божия) теологумены и просто ереси (софианство, имябодничество и пр.), которые выдаются за последнее слово богословских исканий и «дог-матического творчества». Как будто в догматах допустимо «творчество»! Все это сочетается с либеральным модернизмом, ищущим примирить Православие с «духом времени», приспособить Церковь к современному апостасийному Mipy.
«Парижская школа», вместе с религиозными вольнодумцами из Московской Патриархии, очень устраивает интеллигенцию, сетующую, что ей, дескать, тесно в границах Церкви. Не потому ли так стараются всевозможные мени, шмеманы и мейендорфы безпредельно расширить эти границы? Как в прошлом, так и сегодня интеллигенция высокомерно относится к Преданию Церкви, хотя именно Предание есть самая важная догматическая основа Правосла-вия. В этом усердно поддерживают решительно все сторонники богословского модернизма…
Говоря о богословии, прежде надо помнить святоотеческое изречение: «Богослов — тот, кто истинно молится»… Это же касается и «парижской школы», и родственной ей по духу Владимирской семинарии Автокефальной Церкви. В Нью-Йорке, и других учебных заведений Поместных Церквей, отступивших от истины Православия, принявших новый календарный стиль и безнадежно погрязших в экуменизме…
Н.Н.Н.: Разрешите на этом закончить нашу интересную «беседу» и выразить Вам, Людмила Дмитриевна, и Вам г-н Парамонов, искреннюю признательность за ваше любезное в ней участие.

*) Мы назвали вышеприведенную беседу «воображаемой» потому, что таковой в действительности не существовало. Ее автор — один из «участников» воспользовался новым, им задуманным публицистическим приемом с целью, о которой он говорил в самом начале этой скомпилированной им беседы. Преимущество такого приема — и основное «правило игры» — заключается в том, что все высказывания обоих «участников» цитируются дословно из ими же сказанного или написанного. Так, *выступление» Бориса Паромонова взято, как упомянуто выше, из его статьи «Жидовствующая ересь» (Московские ведомости» N 17, октябрь 1993 г., стр. 9), а Л.Д. Перепелкиной — из ее интервью: «Русский пастырь» беседует с доктором философии Людмилой Дмитриевной Перепелкиной» («Русский пастырь» № №1-18, 1993-94, стр. 22-51). Повторяем, все то, о чем эти два лица «говорят» в «беседе» — это цитаты, приводимые нами настолько дословно, что читатель не может не заметить, например, разночтений в названиях — почти все написаны по-разному — с прописной или строчной буквы — в зависимости от их личных отношений к затронутым в «беседе» вопросам. Мы также уважили и просьбу Л.Д.Перепелкиной о написании суффикса «без» и слова «мiръ» по классической орфографии.
**) «Язык живого общения с Богом» (мнения с другой стороны). «Сообщения средств массовой’ информации о положении Церкви и событиях церковной жизни в России», составитель Г.А.Рар, выпуск №87/94, стр. 21.

Источник: «Наши вести», №436, 1994г.