СОЦИАЛЬНЫЙ МОНАРХИЗМ ЛЬВА ТИХОМИРОВА

 Л. А. Тихомиров родился в 1852 году в семье военного врача. Еще в старших классах гимназии он увлекся революционными идеями народниками. А в конце 1870-х годов Тихомиров стал уже ведущим идеологом партии «Народная воля». При этом характерно, что он занимал специфическую позицию по ряду вопросов о деятельности народовольцев. Так, несмотря на всю свою революционность, этот идеолог народничества был категорически против убийства Царя.

Будучи в эмиграции Тихомиров пережил глубокий духовный кризис, который имел религиозные корни. Он постепенно пересмотрел свои взгляды и оказался на православной и монархической платформе консерватизма (этот процесс описан в его книге «Почему я перестал быть революционером»). Окончательно этот переворот в его мировоззрении оформился в 1888 году.

Тихомиров вернулся на Родину и активно включился в общественно-политическую деятельность – теперь уже на стороне самодержавия. Он публиковался в ведущих правых изданиях – «Русском обозрении», «Московский ведомостях» и т. д., ему симпатизировали такие выдающиеся консерваторы, как К. Н. Леонтьев и К. П. Победоносцев. В 1909-1913 году Тихомиров находился на посту редактора популярнейших «Московских ведомостей» и это, пожалуй, стоит считать пиком в его политической карьере. Потом он отошел от активной политической деятельности, хотя и продолжал живо интересоваться вопросами метафизического свойства.

После революции большевики не тронули «ренегата», как они выражались, Тихомирова. Возможно, что подобное благодушие было вызвано его отказом помочь полиции сразу же после своего отказа от революционных убеждений. В 1923 году Тихомиров, выполнявший скромную работу делопроизводителя, умер в нищете и безвестности.

Тем не менее, со времен перестройки интерес к его личности и воззрениям неизменно нарастает. Это не удивительно, ведь Тихомиров создал наиболее разработанную и систематизированную теорию монархизма, которую можно назвать теорией «социального монархизма». Его капитальный труд «Монархическая государственность» вызвал высочайшую оценку Государя-Императора Николая Александровича. В знак особого расположения к трудам Тихомирова Царь подарил ему серебряную чернильницу.

Перу Тихомирова принадлежит огромное количество работ, в которых рассматриваются важнейшие духовные, политические, социальные и экономические вопросы. Вот основные из них – «Монархическая государственность», «Самодержавие и народное представительство», «Борьба века», «Личность, общество и Церковь», «Христианство и альтруизм», «Христианство и политика», «Заслуги и ошибки социализма», «Рабочий вопрос и русские идеалы», «Вопросы экономической политики», «Земля и фабрика». Особенного внимания заслуживают две последние работы Тихомирова – «Религиозно-философские основы истории» и «В тумане последних дней». В них он всецело погружается в религиозную мистику. Первая работа есть панорамное рассмотрение духовной борьбы, которую ведет между собой христианство (с его идеей Личностного Бога) и язычество, пытающееся растворить человеческое «Я» либо в безликом Абсолюте (индуизм, каббализм, платонизм, гностицизм), либо в не менее безликой материи (пантеизм, материализм). А во второй книге Тихомиров в литературной форме описывает грядущее утверждение антихристового мирового порядка и борьбу с ним, которая приобретает партизанский характер. Вообще, Тихомиров был очень религиозным человеком, много сделавшим для утверждения Русской Церкви. Так, он неоднократно обращал внимание общества и властей на необходимость возрождения Патриаршества. Некоторые исследователи склонны приписывать ему чуть ли не решающую роль в решении правительства начать подготовку к созыву Поместного собора.

Постараемся дать краткую характеристику воззрений Л. А. Тихомирова. Начать необходимо с его взглядов на государство. Тихомиров был убежденным сторонником монархии, но считал, что в России произошла определенная бюрократизация монархического государства. Как же стала возможной подобная эволюция? Тихомиров создал по этому поводу целую концепцию. Он отличал «верховную власть» (общий принцип всего правления) от властей «управительных»: законодательной, исполнительной и судебной. Эти «управительные» власти являются некими передаточными механизмами и передают они волю верховной власти. Они делятся на служилую власть и представительную. Первая составляет собой бюрократический аппарат, чиновничество. Вторая – делегируется обществом. А верховная власть есть некая сакральная личность, либо большая социальная группа. Верховной властью, по Тихомирову, могут являться: Монарх, аристократия или народ. Она «специализируется… на контроле и направлении всех передаточных властей, всего правительственного механизма, с сохранением при этом своей неограниченности и универсальности…».

Верховная власть может не осуществлять контроль и направление в должной мере. Тогда «учреждения передаточной власти могут вполне искажать все намерения и волю верховной власти». Причем данное искажение может окончиться полной узурпацией. В либеральном государстве воля народа узурпируется узкой прослойкой политиканов. А в монархическом – верховная власть самодержца частично переходит к бюрократам. Последнее возможно, если монархия идет по пути чрезмерной централизации, то есть тратит слишком усилий на осуществление контроля и направления. В результате она надрывает свои силы, приходит в ослабленное состояние, чем и пользуются бюрократы. Они резко усиливают свое значение в ходе централизации, нуждающейся в укреплении именно этого, передаточного звена. Подобные процессы, по мнению Тихомирова, и произошли в России, где верховная власть очень ослабила свои позиции.

Тихомиров обращал внимание на то, что бюрократическая узурпация создает условия для усиления оппозиционной части общества. «Бюрократия, – утверждает он, – по мере увеличения своего всевластия сама понижается». Согласно ему, специфика бюрократии заключается в «дисциплине, исполнении приказаний и знании формы». И это «вполне совместимо с очень ограниченными умственными способностями и даже лучше достигается у человека мало энергичного и не самостоятельного по природе». Поэтому подавляющее большинство чиновников стремится к постепенному продвижению по службе, всячески сдерживая крупномасштабные инициативы, способные поколебать их уютный мир. Сам по себе подобный подход не представляет какой-то угрозы. Будучи ограничен определенными рамками, он даже выступает в качестве необходимого, ограничивающего, консервативно-дисциплинирующего начала. Однако, замыкаясь в себе, бюрократия создает монополию своей власти, основанную на недопущении до власти людей способных, которые могли бы низвергнуть самого монополиста. Еще больше бюрократы боятся продвижения наверх «людей честных, которые не пойдут на компромиссы, на запродажу себя».

Все это ведет к тому, чтобы деятельность бюрократического аппарата становится неэффективной, а талантливые люди оказываются не в состоянии проявить себя на государственной службе. Они уходят в «разные отрасли частной службы», а некоторые – в оппозицию.

По мыcли Тихомирова, русская верховная власть, то есть власть самодержавного Царя, должна была вновь вернуть себе всю свою полноту. Это стало бы следствием целого ряда преобразовательных мероприятий, предложенных Тихомировым. Любопытно, что указанное усиление не мыслилось ему без создания полноценной системы народного представительства (тут мы видим особенность русского мышления – усиление свободы понимается как усиление государства). Представители от народа должны были работать вместе с властью, минуя при этом бюрократическую прослойку и прослойку профессиональных политиканов. Последние, по его мнению, как раз и направляли работу возникшей в 1906 году Государственной думы. Поэтому он не считал ее учреждением, отвечающим требованиям социального монархизма.

Тихомиров считал, что основанием общества должны быть не партии, объединяющие меньшинство каких-либо социальных групп, а корпорации. Он ставил на первый план корпоративное, всеобщее объединение сословной, профессиональной, территориальной и т. п. группы. Эти объединения, по его мнению, выражали бы интересы целого, а не его части (как партии). И представительство в Думу должно было, согласно его замыслу, осуществляться не от партий, а от корпоративных объединений. Последние имели бы весьма сложный и многообразный характер. Так, наряду с объединением представителей какой-либо одной профессии, следовало бы создать объединение представителей разных профессий, занятых в одном, определенном хозяйственном мероприятии. Например, в области угледобычи существовал бы общий профессионально-сословный союз, который бы включал в себя союз владельцев, союз шахтеров, союз инженеров, союз технических служащих.

Именно профессионально-корпоративные союзы должны были избирать из своей среды Народную Думу, работающую на непрофессиональной основе. Оторвавшиеся от своих профессиональных обязанностей депутаты становились бы профессиональными политиканами и переставали бы оставаться специалистами в области своих хозяйственных профессий. А ведь их мнение тем и было бы ценно, что это мнение специалистов, представляющих все производительные, торговые и служилые группы русского общества.

Поэтому Тихомиров предлагал созывать Народную Думу лишь на некоторое, относительно непродолжительное время – тогда, когда возникала бы нужда в решении самых важных и неотложных задач. А для решения задач чрезвычайных следовало созывать широчайший Земской собор.

Наряду с Народной думой существовал бы Законодательный совет, состоящий из лиц, обладающих высоким образовательным и служебным цензом. Этих лиц предполагалось избирать от общественных учреждений.

И Дума, и Совет были бы законосовещательными органами. Законодательными функциями мог бы обладать только Монарх. Но работа народных представителей как раз и ставила бы своей целью оказать ему определенную (профессиональную) помощь в принятии важных государственных решений. При этом оба учреждения обладали бы правом запроса в высшие бюрократические инстанции, а также правом непосредственного обращения к Государю.

Защищая социальный монархизм (то есть идею монархии, опирающейся на организованные социальные группы), Тихомиров активно полемизировал с социалистами, к лагерю которых он ранее принадлежал. В его работах содержится яркая критика социалистического материализма. Он отмечал наличие двух общественных идеалов: высокого, который «открывает нам всю полноту целей нашей жизни» (духовный идеал), и ничтожного, который «не замечает глубоких и истинных целей жизни, усматривая только цели второстепенные» (материальный идеал). По его суждению, революционно-социалистическая интеллигенция отстаивает лишь второй идеал, резко десакрализируя любую идею и отказываясь признавать «волю Божию и законы, Богом данные». Человек рассматривается социалистами как существо чисто материальное, «умное животное», поведение которого они хотят регламентировать. Тихомиров обвинял социализм в попытке поставить на первое место удовлетворение сугубо материальных потребностей. «Социалисты, – писал он, – утешают себя тем, что каждому достанется вдоволь травы. Это они и считают своим высоким идеалом».

Бывший социалист размышлял о безличностном характере социализма. Его не устраивала марксистская философия, превращающая человека всего лишь в объект внешних, материальных влияний: «Сам по себе он [человек] — нуль. Что из него сделают внешние условия, то он и будет. Он до того нуль, даже и не может быть ответственным». Особенно возмущала Тихомирова марксистская формула, согласно которой социализм победит даже не благодаря собственной моральной правоте, а в результате дальнейшего развития бездушной экономики. Получалось, что материалистическое мировоззрение социализма убивает «не только религию, но и уважение к личности человека», и сам социализм есть «начало смерти».

В то же время Тихомиров признавал наличие у социалистов справедливых, по его мнению, общественных требований: 1) укрепления коллективных начал в излишне индивидуализированном обществе; 2) усиления общественной поддержки; 3) справедливого и равномерного распределения средств к жизни. Вопрос о ликвидации злоупотреблений капитализма он считал «даже более чем нравственным», говоря о том, что общество просто обязано изменить существующие порядки. Он старался убедить консервативного читателя в том, что некоторая доля продукта производства появляется только потому, что в нем участвует коллективная поддержка всей нации. Часть, созданная ее усилиями, «не может быть ничем иным, как обобществленной собственностью».

Рассуждая о перераспределении собственности, Тихомиров симпатизировал акционированию, считая его единственной оправданной формой концентрации капитала, которая должна быть союзом капиталов. Он призывал бороться против чрезмерной монополизации и строить экономические отношения так, «чтобы … капитал распределялся возможно шире среди самой массы населения, а «работники» становились «капиталистами».

Интерес к социальным проблемам естественным образом сочетался у Тихомирова с интересом к рабочему вопросу. Он отрицал понятие «рабочий класс», но считал возможным говорить о «рабочем сословии». Под сословиями же этот мыслитель понимал не старые, официальные сословия Российской империи, которые по его суждению, уже давно расслоились, а социальные группы, что возникли на их месте. Именно эти образования, наряду с территориальными группами, должны были делегировать своих депутатов в подлинно национальное народное представительство, которое придет на смену многопартийной Государственной Думе. В мировоззрении Тихомирова фабрично-заводские рабочие признавались таковой социальной группой и получали гарантированную квоту представительства – как и другие сословия. Вместе с тем, Тихомиров ценил национальное единство и мечтал о «всеобщем союзе сословий под общей властью всем им одинаково принадлежащего государства». Поэтому вопрос о социальных разделениях уходил у него на второй, если не на третий план. Он считал, что в обществе зачастую вообще нет четких классовых граней между людьми, нет «чистых» капиталистов, рантье и рабочих. «Рабочий, в действительности, есть не только рабочий, – писал Тихомиров, – но и отчасти капиталист; точно так же и капиталист обыкновенно является до известной степени работником, участвуя в производстве не одним капиталом, но и личным трудом».

Касаясь разлагающего влияние революционной пропаганды, Тихомиров предупреждал, что рабочий класс только тогда станет ей противостоять, когда будут ликвидированы все ненормальные условия его жизни. В противном случае попытки монархистов отвратить рабочих от революции окончатся провалом. Говоря о самой пропаганде, Тихомиров задавался вопросом: «Мыслимо ли противостоять ей одной традицией, да привычкой, которые, впрочем, подрываются сильнее всего в городе?» Среди консерваторов он был самым активным сторонником создания монархического движения рабочих. Сверх того, Тихомиров оценивал традиционалистский потенциал рабочих выше крестьянского. «Рабочие это мой самый близкий класс, – признавался он. – Я крестьян мало знаю и не сумел бы с ними сойтись. А рабочие мне – свои люди».

Л. А. Тихомиров возлагал большие надежды на чисто профессиональное движение рабочих, противопоставляя его социалистическому движению, идею которого, по его мнению, создал не рабочий класс, а лагерь международной революционно-социалистической интеллигенции.

Он уверял, что в социализме нет ничего специфически рабочего, и левые партии не желают улучшить состояние пролетариата, ибо это снизило бы его революционность. Обращаясь к ситуации в Западной Европе, Тихомиров был склонен выводить недовольство тамошних рабочих всего лишь из недостаточной защиты их интересов со стороны либерального государства. Во времена же средневековья государство стояло на защите наемных работников (Тихомиров фактически отождествлял их с рабочими), охраняя цеха, корпорации, и не допуская «разрыва между рабочей силой и орудиями труда». Порой законодательство прямо предписывало давать наемным работникам достойную плату (Англия времен Елизаветы Тюдор). Попытка либералов создать общество на индивидуальных началах привела к временному запрету (в ряде европейских государств) на учреждение рабочих ассоциаций, напоминающих прежние сословно-корпоративные структуры. В результате их место заняли левые партии, подменяющие интересы пролетариата своими политическими интересами. Это и привело к искусственному соединению социализма и рабочего движения. Тихомиров неразрывно связывал интересы рабочего движения и государства, которое и хотят уничтожить социалисты, заменив его самим классом рабочих (в нем сольются другие социальные группы), который останется без естественного регулятора. Он считал большой ошибкой опасливое отношение царского правительства к профсоюзным организациям, представляющим опасность лишь в случае установления над ними контроля со стороны революционной интеллигенции.

Надо отметить, что Тихомиров внимательно изучал профсоюзное движение в европейских государствах, а также деятельность этих государств в области решения рабочего вопроса.

Большое внимание Тихомиров уделял и хозяйственным вопросам. Он был горячим противником опоры на иностранный капитал. По его мнению, в случае привлечения зарубежного капитала на долю России приходится только заработная плата, в некоторых случаях – рента. Срок нахождения предприятий в собственности у иностранцев никогда не истекает, в крайнем случае они идут на продажу. Всё то, что они получают, тратится на расширение собственной, иностранной эксплуатации. Издержки иностранного производства минимальны, ибо кадры их, по большей части свои, иностранные. Небольшая компенсация, получаемая Россией в виде доходов казны, минимизируется и практически сводится на нет потерей в таможенных доходах.

Происходит определённое облегчение доступа к займам, но занятые деньги тратятся на покупку тех же товаров иностранного происхождения, а иностранные дельцы получают в дополнение ко всему ещё и свой промышленный процент. Но мало того, интенсивное привлечение чужеземного капитала происходит в условиях протекционизма, вроде бы призванного охранять интересы российской промышленности, а на деле поддерживающего иностранцев, осевших в России. Если ранее иностранный капитал «должен был бороться своими товарами против наших пошлин», то «теперь он сам попадает под их защиту». «Он производится в России, – отмечал Тихомиров, – и не только не платит таможенных пошлин, но их существование обеспечивает ему промышленный процент прибыли».

Тихомиров тоже был сторонником максимально возможной автаркии, изоляции от мировой экономики. Эта автаркия должна была основываться на гармоничном взаимодействии всех территорий страны и её производительных сил: добывающих и обрабатывающих. По Тихомирову, задачи гармоничной экономики заключаются в том, чтобы: «все отрасли естественных богатств… не лежали втуне, а энергически разрабатывались и перерабатывались своей же фабрично-заводской промышленностью». В торговом отношении, промышленность должна ориентироваться на внутренний рынок, добывая нужное для страны и перерабатывая его на национальных фабриках и заводах. Тогда население получает новые способы увеличения своего благосостояния, складываются условия для «самой тонкой специализации труда», деревенские жители получают обширный рынок в городах, города — в деревне. При автаркии «нация достигает не только наивысшего экономического обеспечения, но ведёт и наиболее благородное экономическое существование, чуждое эксплуатации… труда менее развитых стран».

Тихомиров принципиально возражал против того, чтобы ставить накопление богатств в центр даже и экономической деятельности. Согласно ему, истинные экономические принципы состоят не в собирании богатства, а в «развитии производительной силы, то есть…. в развитии высоты человека, так как в общей системе национальной производительности огромное значение имеет не только умственная, но и нравственная сила». Опираясь на учение Фр. Листа («Система национальной политической экономии»), противопоставлявшего «теорию производительных сил» «теории ценностей» (Тихомиров именовал последнюю теорию «буржуазной») он определял: «Способность создавать богатство выше самого богатства. Оно в виде меновых ценностей отходит на второй план, уступая духовным, нравственным способностям, составляющим «умственный капитал» человека».

К сожалению, наработки Тихомирова, в большинстве своем, так и не были использованы в области практической деятельности. Сегодня это положение необходимо исправить.

Александр Елисеев

 

Текст взят из доступного ранее источника