Дмитрий Михайлович Калихман

Российское дореволюционное образование имело высокий уровень (несмотря на отмечаемый в нашем комментарии существенный недостаток). Советская система образования частично утилизировала выжившие ростки российской, но в целом ее разрушила, превратившись в производство расчеловеченных «винтиков» тоталитарной государственной машины. Преемственная от советской система образования РФ нацелена на производство нравственно разложенного бездумного обслуживающего персонала олигархического строя. А ведь слово «образование» происходит от образа Божия в человеке…

В статье «Удержат ли большевики государственную власть», опубликованной в октябре 1917 г., Ленин указывал: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас вступить в управление государством». Но теория теорией, а практика практикой – вступили после 1917 г. в управление Россией если и не чернорабочие, то недоучившиеся гимназисты, оставшиеся без диплома студенты, а то и вовсе люди без образования. Какой дом построит человек, не умеющий строить, как прооперирует тот, кто никогда не учился хирургии? Точно также и в еще большей степени будут разрушать, а не строить, убивать, а не врачевать те, кто взялись за дело переустройства России, не имея ни знаний, ни практических навыков управления. Вместо использования тонких политических и экономических механизмов, вместо раскрытия внутренних сил самих граждан, они действовали методами, известными каждому домашнему тирану – страхом, насилием и ложью, и потому не созидали, а разрушали общество, а их дети и внуки разрушают и до сих пор. Иначе действовать они не умеют, а потому – боятся. Общество было умнее их и они, сознательно ли, инстинктивно ли – Бог весть – пытались понизить его уровень до своего собственного.
О том, как это происходило и чего стоило России, рассказывает видный ученый, доктор технических наук Дмитрий Михайлович Калихман. ‒ Ред. НГ.


Хорошо известно, что образование и культурный уровень народа играют огромную роль в развитии страны. Не менее важной составляющей является образовательный и культурный уровень правящего слоя, определяющего стратегию и приоритеты развития общества. В Советском Союзе усилиями пропаганды в массовое сознание народа внедрялись три мифа, которые не изжиты до сих пор:

1. После Октябрьской революции 1917 года к власти пришло правительство Ленина, являвшееся на тот момент самым образованным в мире.

2. Высокий образовательный и культурный уровень большевицкого правительства позволил в кратчайшие сроки преодолеть разруху в стране, обусловленную Гражданской войной, и создать самую лучшую в мире систему народного образования.

3. Эти факторы обеспечили успех первых пятилеток, превратили Советский Союз в индустриальную сверхдержаву, что, в свою очередь, обеспечило победу в Великой Отечественной войне, выход в космос и все прочие успехи СССР в области техники.

Разберём по порядку каждый из указанных выше тезисов.

Наиболее культурным слоем Императорской России было дворянство. Но после Великих реформ Александра II образование в России мог получить практически любой желающий, вне зависимости от его социального происхождения. Достаточно вспомнить, что Нобелевский лауреат 1904 года, русский физиолог, академик Иван Петрович Павлов (1849 г.р.) происходил из семьи священника, а начальник штаба Верховного главнокомандующего Русской армии в 1915-1917 гг. прекрасно образованный стратег генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев (1857 г.р.) был сыном солдата – участника обороны Севастополя. Подобных примером немало. Из них видно, что скромное социальное происхождение не мешало талантливым людям делать и научную, и блестящую военную карьеру.

Рассмотрим теперь предельный уровень образования представителей коммунистической элиты на основании данных, опубликованных в 1990 г. в журнале «Известия ЦК КПСС» (№ 7, 1990, с. 82 – 135).

Владимир Ильич Ульянов (Ленин) (1870 — 1924) – председатель Совнаркома окончил экстерном в 1891 году Юридический факультет Петербургского университета.
Лев Давидович Бронштейн (Троцкий) (1879 — 1940) – нарком по военным и морским делам окончил гимназию.
Алексей Иванович Рыков (1881 — 1938) – нарком по Внутренним делам РСФСР, председатель Совнаркома СССР в 1900 году окончил гимназию, а из Казанского университета был исключён за революционную деятельность.
Яков Михайлович Свердлов (1885 — 1919) – член ЦК, член оргбюро ЦК, глава Секретариата ЦК – «правая рука» Ленина в 1917 – 1919 годах в 1900 году окончил 5 классов гимназии.
Валериан Владимирович Куйбышев (1888-1935) – член президиума ВЦСПС, ВСНХ РСФСР, зам. председателя Совнаркома СССР в 1906 году исключён из Военно-медицинской академии за революционную деятельность.
Феликс Эдмундович Дзержинский (1877-1926) – председатель ВЧК, нарком Внутренних дел и нарком путей сообщения, в 1896 году окончил гимназию.
Недоучившимися студентами были Лев Борисович Каменев (1883-1936), Григорий Евсеевич Зиновьев (1883-1936) и Николай Иванович Бухарин (1888-1938).

Из 38 членов ЦК КПСС, занимавшихся хозяйственной деятельностью в 1930-е годы, законченное высшее образование имели всего лишь два человека: Алексей Николаевич Косыгин (1904 — 1980) и Григорий Яковлевич Сокольников (1888-1939), но специалистом в своей профессии можно считать лишь одного Косыгина, окончившего Ленинградский текстильный институт и работавшего наркомом текстильной промышленности, т.к. для Сокольникова, некогда получившего диплом юридического факультета Парижского университета, финансовая деятельность была фактически комиссарской – он наблюдал, как исполняют требования партии беспартийные спецы во главе с бывшим банкиром Николаем Николаевичем Кутлером, готовившие переход к стабильной денежной системе в начале НЭПа.

Десять человек, как, например, ‒ нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов (1890-1986), или нарком просвещения РСФСР в 1929-1937 гг. Андрей Сергеевич Бубнов (1884-1938), ‒ имели образование на уровне реального училища, а подавляющее большинство – 26 человек практически вообще никакого. Так, например, заместитель председателя Совнаркома СССР, нарком путей сообщения Андрей Андреевич Андреев (1895-1971) окончил два класса сельской школы, а председатель Совнаркома УССР Демьян Сергеевич Коротченко (1894 — 1969) — курсы марксизма-ленинизма в 1930 году. Нарком обороны СССР Климент Ефремович Ворошилов окончил два класса сельской школы, нарком тяжёлой промышленности Григорий Константинович Орджоникидзе – фельдшерскую школу, а братья Кагановичи – Лазарь Моисеевич и Михаил Моисеевич, занимавшие, соответственно, посты наркомов железнодорожного транспорта и авиационной промышленности, были самоучками.

Подбор кадров в большевицком правительстве шёл по какому угодно принципу, кроме одного: уровня образования и профессиональной пригодности. В коммунистической системе студент-недоучка Н.И. Бухарин мог стать действительным членом Академии Наук СССР, а имевший 5 классов образования Первый заместитель председателя Госплана СССР Эммануил Ионович Квиринг (1888‒1937) – доктором экономических наук. Ни в одной цивилизованной стране мира такое немыслимо.

Для сравнения приведём лишь несколько примеров. В царствование Александра III пост министра финансов России в 1887-1892 занимал выдающийся учёный, один из основоположников теории автоматического управления, академик РАН Иван Алексеевич Вышнеградский (1831‒1895), происходивший, кстати, из семьи священника. Председатель Совета Министров России в 1906‒1911 годах ‒ Петр Аркадьевич Столыпин с отличием закончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, а в 1911 году после его гибели на этот пост вступил Владимир Николаевич Коковцов, окончивший с золотой медалью Александровский лицей. Кроме всего прочего, любой из государственных деятелей предреволюционной России имел не только высококачественное образование, но и серьезный опыт работы на различных государственных постах.

Ленин, в последние годы его вменяемости сокрушался, что коммунисты захватили власть в России, совершенно не подготовленные ни к управлению государством, ни к ведению хозяйства. Это были подпольные «интеллигенты», «старые нелегальщики», «коммунистические литераторы» и «профессиональные журналисты», привыкшие разговаривать, писать партийные статьи и сидеть по тюрьмам.

27 марта 1921 г. на XI съезде РКП(б) Ленин говорил: «надо сознать и не бояться сознать, что ответственные коммунисты в 99 случаях из 100 не на то приставлены, к чему они сейчас пригодны, не умеют вести свое дело и должны сейчас учиться. Если это будет признано и раз есть у нас достаточная к этому возможность, ‒ а, судя по общему международному положению, у нас хватит времени на то, чтобы успеть выучиться, это надо сделать во что бы то ни стало. (Бурные аплодисменты)» [«Известия ВЦИК» № 70, 28 марта]. Точнее и не скажешь.

Обратимся теперь ко второй мифологеме о «лучшем в мире советском образовании». Русское дореволюционное высшее образование не было лучше английского, немецкого или французского. У нас просто не было таких традиций. Первый в России Московский университет был основан императрицей Елизаветой Петровной в 1755 году, тогда как Оксфордский университет в Англии – в 1096 году, Сорбонна во Франции получила статус университета в 1215 году, а Гейдельбергский университет в Германии был основан в 1386 году. В России первые профессора были сплошь иностранцами, и вклад таких учёных, как например, немецкого математика Леонарда Эйлера и швейцарского физика Даниила Бернулли, в развитие отечественной науки неоспорим. Правильно говорить о том, что русская научная школа была дочерью европейской. Советское образование в 1920‒30-е годы, а, соответственно, и в последующие, по качеству не могло быть лучше российского дореволюционного, а потому ‒ и «лучшим в мире», по целому ряду причин.

Во-первых, революция, гражданская война, красный террор, а также сопутствующие им голод и болезни унесли жизни очень многих представителей интеллектуального слоя дореволюционной России. В 1918‒1921 гг. погибло 14 из 45 действительных членов Российской академии наук. Умерли от голода знаменитые историки Борис Александрович Тураев и Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский, в 1918 году застрелился выдающийся математик и механик, один из основоположников теории автоматического управления Александр Михайлович Ляпунов. Жертвами красного террора стали 6000 профессоров и преподавателей вузов и гимназий, около 9000 врачей и порядка 54000 офицеров. Заметим, что данные цифры весьма приблизительны и могут уточняться лишь в сторону увеличения.

Во-вторых, из страны эмигрировало более 1 миллиона человек, причём, в основном, представителей интеллектуального слоя бывшей Российской Империи. В 1922 году по прямому приказу Ленина за границу был выслан, как его позже стали называть, «философский пароход», на котором уехало более 300 выдающихся российских ученых из различных областей знаний, в том числе Иван Ильин, Николай Бердяев, Семён Франк, Николай Тимашев, Питирим Сорокин. Этот корабль на Западе современники назвали «подарком европейской цивилизации».

Вследствие боёв гражданской войны и резкого неприятия большинством кадровых офицеров Русской Императорской армии большевицкого режима за границей оказалось 75% офицеров Генерального штаба, в том числе и профессоров военных учебных заведений. Выехали за границу многочисленные представители точных наук, например выдающийся инженер, изобретатель телевидения Владимир Зворыкин, один из основоположников прикладной механики Степан Тимошенко, экономист Сергей Прокопович, авиаконструкторы Игорь Сикорский и Александр Прокофьев-Северский. Сражался в рядах Добровольческой армии на Юге России и покинул родину один из основоположников науки об авиационных двигателях Алексей Лебедев. Вместе с армией генерала Врангеля уехал в Белград известный учёный-теплотехник Георгий Пио-Ульский. В 1930 году не вернулись из заграничной командировки выдающиеся учёные-химики, академики Алексей Чичибабин и Владимир Ипатьев, покинули Родину тысячи других учёных и инженеров. Выехавший из СССР в 1925 году Василий Васильевич Леонтьев (1905‒1999) стал в 1973 году лауреатом Нобелевской премии по экономике.

В-третьих, нравственная атмосфера советского общества в 1920‒30-е годы далеко не способствовала развитию науки и образования. «Буржуазные спецы» постоянно третировались, подвергались гонениям, многочисленным «чисткам» и были первыми кандидатами во «враги народа», становясь жертвами политических процессов. Так, например, в 1930 году по делу «Трудовой крестьянской партии» были репрессированы выдающиеся русские учёные ‒ экономист Николай Дмитриевич Кондратьев (1892‒1938), разработавший теорию больших циклов, ныне ставшую классической и носящую его имя, и экономист Александр Васильевич Чаянов (1888‒1937), а русская научная экономическая школа окончательно разгромлена. Вот как описывает атмосферу тех лет Василий Эмильевич Спрогге, окончивший перед Революцией Институт инженеров путей сообщения и работавший на многочисленных стройках первых пятилеток, включая Днепрострой.

«Весьма странным в это время было положение представителей профессиональной интеллигенции, главным образом инженеров. Мы, так называемые спецы, вели двойную жизнь. С одной стороны, в наших технических бюро мы пользовались уважением, имели авторитет и часто большие полномочия. Мы были окружены воспитанными и образованными людьми. Вмешательство партийных элементов в жизнь и работу было лишь спорадичным и переносилось нами как неприятное, но стихийное, от Бога или природы обстоятельство. Что-то вроде холодного дождя или слякоти на улице. Бывало, иногда налетали циклоны и смерчи, как, например, «Шахтинское дело», но кто из живущих у подножия вулкана думает постоянно о возможности извержения? Некоторые из нас имели к тому же интересную и захватывающую работу, как это было со мной. Даже оплата труда – правда, только на более высоких постах – стала к концу 20-х годов сравнительно приличной. Но стоило выйти из дверей своего учреждения, сесть на трамвай и прийти домой, как все изменялось радикально. Белый воротничок выдавал вас. Показывал, что вы принадлежите к обреченному классу, к «паразитам», «недорезанным буржуям». Вас толкали и оскорбляли на каждом шагу. Озлобленный и разочарованный пролетариат, получивший вместо «социалистического рая» только новые цепи, срывал свое негодование на вас. Этому способствовала коммунистическая пропаганда, ищущая козлов отпущения. Беда была тому, кто перестал быть «незаменимым». Советская власть всегда могла использовать его как очередную жертву в каком–нибудь процессе «вредителей» или «врагов народа»» (В.Э.Спрогге. Записки инженера. – М.: Русский путь, 1999. – С. 369-370).

В четвёртых, большевики, отрицая всё «старорежимное», начали проводить эксперименты на ниве народного просвещения, которые, банкротясь один за другим, ничего, кроме понижения качества образования и пустой траты времени, не несли. Ярким примером в этом смысле явился «бригадный метод», широко применявшийся в 1920-е и начале 1930-х гг. Суть его состояла в том, что организовывались ученические бригады, которые готовились вместе. Один из студентов отвечал за всю бригаду, а заработанная им оценка становилась общей. На практике отвечал, как правило, самый способный из всех, который впоследствии на производстве оказывался в подчинении у бывшего активиста, выступавшего на разнообразных собраниях и занимавшегося общественной работой, но отмалчивавшегося в ученической бригаде.

В-пятых, места репрессированных и выехавших за рубеж учёных начали занимать выдвиженцы, увенчанные дутыми учёными степенями и званиями, понижая и дискредитируя, тем самым, их сущность. Так, например, место выдающегося биолога, академика Николая Ивановича Вавилова (1887-1943), умершего от голода в саратовской тюрьме, занял шарлатан Трофим Денисович Лысенко (1898‒1976), окончивший в 1925 году заочное отделение Киевского сельскохозяйственного института и бывший абсолютным невеждой в области генетики и селекции растений, а Исаак Израилевич Минц (1896 — 1991), окончивший в 1926 году Институт Красной профессуры, стал в 1936 году доктором исторических наук, а в 1946-м – действительным членом АН СССР, однако его научный уровень может быть сравним с уровнем погибших от голода российских академиков А.С. Лаппо-Данилевского или Б.А. Тураева лишь в логарифмическом масштабе в сторону понижения.

Совокупность перечисленных факторов привела не к улучшению, а к резкому падению уровня образования в советской России по сравнению с дореволюционным. В приблизительных цифрах большевики начали «возрождать страну» в среднем с 40% дореволюционного интеллектуального потенциала, распределённого весьма неравномерно по отраслям знаний. Если в естественных и точных науках его можно оценить в 60% от дореволюционного, то в гуманитарных – он составил не более 20%, в военном же образовании этот процент стал и вовсе мизерным. По данным д.и.н. Олега Федосеевича Сувенирова после репрессий середины 1930-х годов лишь 5% офицерского состава РККА имели советское академическое образование, а из офицеров дореволюционного времени, пошедших на службу к большевикам, окончивших Николаевскую академию Генерального штаба, остались лишь несколько человек, как, например, Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников (Сувениров О.Ф. Трагедия РККА 1937–1938. – М.: ТЕРРА, 1998).

В 1953 году в цикле статей «Наши задачи» Иван Александрович Ильин написал пророческие строки, характеризующие верхушку большевицкой партии, предрекая ей бесславный конец:

«Нет никакого сомнения в том, что за последние двадцать лет умственно-образовательный уровень компартии повысился, а моральный уровень понизился. Первое потому, что в партию стала входить и впускаться столь нужная ей интеллигенция — и техническая, и военная, и работающая в области искусства… Эта новая большевицкая интеллигенция (уровень которой несравненно ниже прежней, русско-национальной) — не обновила, однако, ни партию, ни ее программу: она служила за страх, приспособлялась, всячески страховалась и утрясалась, наконец, в несколько миллионный кадр чиновников, спасающих себя и губящих Россию и церковь. Но именно поэтому морально, патриотически и, конечно, религиозно ‒ ее уровень таков, какого Россия еще никогда не имела. Эти устроившиеся бюрократы не верят в партийную программу, не верят своим властителям, не верят и сами себе. И назначение ее состоит в том, чтобы верно выбрать близящийся ныне момент ( 1953 г), предать партию и власть, сжечь все то, чему поклонялись все эти долгие годы, и поклониться тому, над чем надругивались и что сжигали доселе. Но возрождения России она не даст: для этого у нее нет ни веры, ни характера, ни чувства собственного достоинства. Возрождение придет только от следующих поколений» (Ильин И.А. Наши задачи / ПСС т. 2, кн. 1, 2 – М: Русская книга, 1993).

Третья мифологема не выдерживает критики не только ввиду рассмотренных выше первых двух, но еще и потому, что ссылки на успехи 1930-х – 1950-х годов вне связи с дореволюционным прошлым России попросту некорректны. Ведь не дети же 1917 года рождения строили и проектировали объекты первых пятилеток? Очень характерен в этом смысле пример Днепростроя. Проект разработан был под руководством выдающегося российского ученого дореволюционной школы, профессора Петербургского университета Ивана Гавриловича Александрова (1875‒1936). Согласно воспоминаниям В.Э. Спрогге, среди специалистов, работавших в Днепрострое, не было ни одного коммуниста, а решение о строительстве Днепрогэс принимала в 1926 году комиссия из 6 человек – крупнейших специалистов в области гидростроения, возраст каждого из которых превышал 60 лет. Таким образом, речь может идти о преемственности научных школ, оставшихся в СССР от дореволюционной России, в сильно ослабленном виде, а также о хищнической эксплуатации большевиками интеллектуальных сил нации с нынешним трагическим финалом.

Чем раньше современное российское общество излечится от рассмотренных выше мифов, чем скорей перестанет доверять невежественным правителям, тем будет лучше для него и тем быстрее пойдёт оздоровление народа от затянувшейся болезни, имя которой – русское беспамятство.

Дмитрий Калихман

Об авторе
Дмитрий Михайлович Калихман. Родился в 1963 г. В 1985 году окончил Саратовский политехнический институт по специальности «Автоматика и телемеханика». С 1987 года работает на филиале ФГУП «Научно-производственный центр автоматики и приборостроения им. академика Н.А. Пилюгина» в Саратове. Начальник научно-технического отдела. Ведущий специалист в области разработки блоков командных навигационных приборов для систем управления космическими аппаратами типа «Союз – ТМА» и «Прогресс — М». Доктор технических наук. Профессор Саратовского государственного технического университета. Автор более 150 научных работ, в т.ч. трех монографий и 30 изобретений. Действительный член Академии навигации и управления движением, председатель её Саратовского отделения.

Источник

Что означает понятие «образования»

Комментарий ред. РИ

Помнится, А.И. Солженицын ввел в обиход слово «образованщина», которым охарактеризовал либеральную часть советской интеллигенции брежневского времени: атеистическую, денационализированную, кичащуюся своей «интеллигентностью». Да и патриотическая «элита» советской интеллигенции могла иметь высокий профессиональный уровень в естественных науках и в сфере технических знаний, но при этом быть совершенно безграмотной в области гуманитарных наук, истории и идеологии (разумеется, за исключением идеологии марксизма). Не говоря уже о духовном образовании, которое является основополагающим для развития целостной здоровой личности независимо от профессии, так что иной крестьянин мог быть образованнее иного профессора.

Впрочем в СССР и элементарно  неграмотных было достаточно: по итогам переписи 2002 г. было официально обнародовано, что «уменьшилась доля неграмотного населения в возрасте 10 лет и более с 1,9 % в 1989 г. до 0,5 % в 2002 г». То есть даже при конце советской власти в одной только РСФСР было около 3 млн. неграмотных старше 10 лет, а по всему СССР – вряд ли менее 6 млн. Не имеющих же хотя бы начального образования в возрасте от 15 лет и старше было в Сов. Союзе в 1979 г. 22,7 млн. человек; в 1989-м – 13,6 млн. Даже в Москве таковых было 186 тысяч. (См.: А. Верещагин. О (не)грамотности в России и в СССР.)

Во всех народах система образования была связана с национальной религией, разъясняя воспитуемым поколениям смысл жизни. Слово «образование» в русском языке происходит от понятия образа Божия в человеке, который должна раскрывать и взращивать государственная православная система образования (что ныне запрещено конституцией РФ). Советская же «лучшая в мiре» занималась целенаправленным вытравлением в людях образа Божия для создания «новой общественной формации людей» ‒ советского человека, лишенного национально-исторического самосознания и не имеющего представления о смысле жизни, истории, и мiроздания.

Поэтому и в постсоветское время можно видеть немало примеров, когда получившие образование в СССР хорошие специалисты в своих естественно-научных, технических, экономических областях, дерзая высказываться и учительствовать в областях идеологии и даже религии, демонстрируют невежество, безпомощность, смехотворность своих анализов и теорий (достаточно вспомнить «новую хронологию»  академика РАН, математика А.Т. Фоменко).

Не говоря уже о питомцах советской материалистической школы гуманитарных наук, в которых даже талантливые патриотические идеологи наподобие уважаемого А.А. Зиновьева могли лишь предлагать свои доморощенные теории патриотической борьбы и обороны, во многом правильные, но ущербные без понимания главных ‒ духовных законов мiроустройства.

По этой же причине профессионально непригоден нынешний правящий слой РФ, лишенный и национального самосознания (вновь заменяемого совпатриотизмом ВОВ) ‒ таково большинство членов правительства, президентской администрации, Государственной Думы и Совета Ферерации РФ, что они демонстрируют и во внутренней, и во внешней политике, не понимая смысла истории и противоборствующих в ней сил, тем самым проигрывая геополитическим противникам.

Советские пропагандисты, конечно, изрядно очернили дореволюционную Россию как «лапотно-полицейское государство», «царство мракобесия», «тюрьму народов». Красные преемники этой пропаганды муссируют ее по сей день, оправдывая большевицкую революцию, которая якобы «спасла Россию», и особенно величают Сталина, якобы «приведшего страну от сохи к атомной бомбе». При этом даже статистические данные нагло перевираются с замалчиванием впечатлявшего европейских экономистов и политиков укрепления Российского государства в предреволюционные годы: «Если у больших европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1910 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении», ‒ прогнозировал франфузский экономист Э. Тери  в обширном и всестороннем исследовании (Thery E. La transformation de la Russie. Paris, 1914).

Конкретно в области образования приведем такие данные. В начале ХХ века грамотными были лишь 25% населения – но это в среднем по огромной многонациональной Империи; в городах европейской России число грамотных достигало 50%; а среди молодежи их было еще больше; причем тогда грамота для женщин нижних сословий считалась не обязательной – и это ухудшало средние цифры; мужское же население имело более высокий процент. В 1908 году было введено всеобщее безплатное начальное обучение и ежегодно открывалось 10 000 школ (уже в 1911 году их насчитывалось более 100 000, из них 38 000 церковно-приходских), в результате чего к 1922 году неграмотность молодых поколений должна была исчезнуть. (В 1920 году, по советским данным, 86% молодежи от 12 до 16 лет умели читать и писать, и научились они этому до революции, а не в годы гражданской войны). Гимназии имелись во всех уездных городах, чем не могли похвастаться многие европейские страны. В отношении же среднего и высшего образования женщин Россия шла впереди Западной Европы: в 1914 году имелось 965 женских гимназий и Высшие женские курсы (фактически университеты) во всех крупных городах.

Тем не менее, и в дореволюционной России начала ХХ века далеко не всё развивалось правильно. С одной стороны, росли экономическая мощь и научно-технический потенциал, происходил быстрый рост всеобщей грамотности и числа высших учебных заведений, блистала слава прикладной русской культуры, а, с другой стороны, ‒ духовный уровень необходимого комплексного знания «элиты» понижался (что можно видеть и на примере прекрасно образованного генерала Алексеева). Это было очевидно и в университетской системе образования, и в бюрократии и во всем правящем слое. Разрыв между должным духовным осознанием необходимых реформ и их прагматическим исполнением и привел правящий слой к утрате понимания миссии исторической России как Третьего Рима и к его сокрушению враждебными силами ‒ строителями Нового мiрового порядка (царства антихриста, в котором марксистская и либерально-демократическая программы приходят к общему знаменателю).

Советская же система образования превратилась в производство расчеловеченных «винтиков» тоталитарной государственной машины. Даже пресловутая сталинская индустриализация осуществлялась на 95% западными фирмами, обогатившимися на этом (есть доскональное исследование проф. Э. Саттона). Преемственная от советской и подлаженная под западную система образования РФ нацелена на производство нравственно разложенного бездумного обслуживающего персонала олигархического строя. А отдельные достижения российской науки благодаря усилиям ее энтузиастов выдаются за достижения нынешней системы.

Дмитрий Михайлович Калихман ‒ один из таких ученых-энтузиастов, участвующий также и в области гуманитарного очищения страны от большевицкой коросты. Пожелаем ему не останавливаться на достигнутом.

Другие статьи Д.М. Калихмана на сайте РИ:
Доблестный Баян казачества. Памяти писателя Ф.Д. Крюкова
Памяти писателя Федора Дмитриевича Крюкова, автора романа «Тихий Дон»
Восстание в Дагестане 1934-1935 годов в зеркале истории

Источник: https://rusidea.org/250958318