Ю С Арсеньевъ Соборная монархія
Помѣщая настоящую статью, мнѣ хочется отмѣтить, что Русская монархія является отнюдь не идеалистическимъ понятіемъ, а реальностью, обусловленной данными, заложенными въ нашемъ народѣ и выработанными нашей исторіей.
Поэтому, съ какой бы стороны мы ни подходили къ этому вопросу — выводы будутъ одинаковы. Нижеслѣдующая статья освѣщаетъ подходъ православнаго человѣка къ новому монархизму.
Ю. А.
1. ЦЕРКОВЬ И МОНАРХІЯ
Терминъ «соборная монархія» является новымъ. Само же понятіе имъ выражаемое соответствует той идеѣ Православнаго Царства, которая была присуща еще Московской Руси. Въ ея основѣ лежитъ представленіе о царѣ не какъ о деспотѣ, никакимъ законамъ не подчиняющемся (будь то въ духѣ восточнаго деспотизма или римскаго «princeps», который «legibus solutus est»), а какъ о Помазанникѣ Божіемъ — Божіемъ слугѣ.
Отсюда прежде всего подчиненность Царя законамъ Божескимъ. т. е. религіозно-нравственнымъ. Его служеніе есть прежде всего служеніе Богу — цѣлью его земной власти должно быть осуществленіе Божьей Правды на землѣ, поскольку это, конечно, оказывается возможнымъ при земныхъ условіяхъ. Забота о душахъ подданныхъ не является прямой задачей государства, — это дѣло Церкви, — но сферы дѣятельности государства і Церкви такъ тѣсно соприкасаются, что почти невозможно ихъ другъ отъ друга отдѣлить. Церковь, стремящаяся подчинить весь міръ своему воздѣйствію, проникаетъ и во весь строй земного государства (если, конечно, государство само себя отъ этого воздѣйствія не затворяетъ) и стремятся наложить на него свой отпечатокъ. Законность этого стремленія высказана, напримѣръ, въ словахъ Апостола Павла о бракѣ, который онъ сравниваетъ съ союзомъ Христа и Церкви. Христіанская семья иногда называется «домашней¡церковью», а семья, какъ мы знаемъ, есть одна пзъ тѣхъ клѣточекъ, изъ которыхъ слагается весь общественно-государственный организмъ.
Этотъ отпечатокъ, который Церковь стремится наложить на весь земной строй, есть тотъ духъ христіанской любви и солидарности, тотъ духъ «соборности», который является прямой противоположностью духу классовой борьбы, идеѣ борьбы за существованіе, такъ наз. «святому эгоизму», которые заложены въ основу современныхъ ученій объ обществѣ и государствѣ.
Идея соборности въ корнѣ протнворѣчптъ идеѣ демократіи, хотя, можетъ быть, на первый взглядъ это можетъ показаться и не такъ, ибо соборность вовсе не исходитъ изъ идеи о равенствѣ или равноправіи всѣхъ людей, изъ утвержденія ихъ какихъ-то правъ, какъ мы это видимъ въ демократіи, а руководится исключительно пользой цѣлаго, любовью и сочувствіемъ всѣхъ членовъ тѣла къ самому тѣлу и другъ другу. Въ соборности нѣтъ мѣста зависти низшихъ къ высшимъ. И тѣ и другіе одинаково нужны для цѣлаго. Отсюда соборность не только не отрицаетъ, но, напротивъ, требуетъ іерархичности.
Вотъ тѣ принципы, которые должны лечь въ основу будущаго государственнаго строя Россіи, если онъ хочетъ дѣйствительно быть подлинно православнымъ по духу.
2. ВЛАСТЬ ВЕРХОВНАЯ И ВЛАСТЬ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ
Въ понятіи власти надо прежде всего ясно отличать власть верховную отъ власти правительственной. Эти два понятія по большей части смѣшиваются, отчего получается много неясностей влекущихъ за собой, и на практикѣ, плачевные результаты.
Уясненію этого отличія много содѣйствовалъ Левъ Тихомировъ въ своемъ трудѣ «Монархическая Государственность». Тихомировъ опредѣляетъ верховную власть, какъ «конкретное выраженіе принципа, принимаемаго націей за объединительное начало», а подъ правительствомъ понимаетъ органъ верховной власти, ей подчиненный, ея орудіе. Такимъ образомъ, все дѣло въ томъ, что именно принимается націей за такое объединительное начало. «Я полагаю», — говоритъ Тихомировъ, — «что форма верховной власти обусловливается нравственно-психологическимъ состояніемъ націи. Въ этомъ проявляется степень напряженности и ясности идеальныхъ стремленій націи. Въ различности формы верховной власти выражается то, какого рода силѣ нація, по нравственному состоянію своему, наиболѣе довѣряетъ… Монархія выражаетъ довѣріе по преимуществу, къ силѣ нравственной».
«Но какимъ образомъ» — спрашиваетъ далѣе Тихомировъ, — «одинъ человѣкъ можетъ стать верховной властью для того парода, къ которому онъ самъ принадлежитъ, и который въ столько же разъ сильнѣе всякой отдѣльной личности, во сколько разъ милліоны больше единицы? Это можетъ быть произведено только вліяніемъ религіознаго начала — тѣмъ фактомъ или презумпціей, что монархъ является представителемъ какой-то высшей силы, противъ которой ничтожны милліоны человѣческихъ существъ. Участіе религіознаго начала безусловно необходимо для существованія монархіи, какъ государственной верховной власти. Безъ религіознаго начала единоличная власть, хотя бы самаго геніальнаго человѣка можетъ быть только диктатурой — властью безграничной, но не верховной, а управительной, получившей всѣ права лишь въ качествѣ представителя народной власти». «Царь по Божьему изволенію, а не по многомятежному человѣческому хотѣнію» — въ этихъ словахъ выражается мысль о необходимости, какого-то незыблемаго, выше нашихъ земныхъ страстей стоящаго источника верховной власти, который единственно можетъ быть критеріемъ въ нашемъ стремленіи къ правдѣ.
Но это религіозное начало должно находить себѣ выраженіе и осуществленіе. Такое выраженіе оно и находитъ себѣ въ «соборности». Какъ вѣра наша, не осуществляемая въ любви, является мертвой, такъ и Православная монархія безъ соборности является трупомъ.
3. ВЫВОДЫ МЛАДОРОССОВЪ
Въ чемъ же конкретно должна проявляться эта соборность? Прежде всего въ подчиненіи всѣхъ и каждаго одному принципу — пользѣ цѣлаго, пользѣ всего государства. На всѣхъ гражданахъ наравнѣ съ носителемъ верховной власти лежитъ долгъ служенія Государству. Это не право, а обязанность.
Это относится и къ участію въ управленіи государствомъ. Верховная власть призываетъ подданныхъ содѣйствовать ей въ управленіи страной. Участье гражданъ въ управленіи можетъ быть различнымъ: или непосредственно въ качествѣ назначаемыхъ верховной властью чиновниковъ, или въ качествѣ народнаго представительства, или въ качествѣ органовъ мѣстнаго самоуправленія.
Всякое деспотическое управленіе го сударствомъ, не считающееся съ интересами націи, противорѣчитъ духу соборности. Такой способъ управленія младороссамни рѣшительно отметается. Слово «самодержавіе» они отнюдь не понимаютъ въ смыслѣ «деспотической власти», считая, что истиннымъ проявленіемъ самодержавія должна являться монархія соборная.
Въ передовой статьѣ отъ 26-10-1928, озаглавленной «Монархическій синдикализмъ» газета «Возрожденіе» говоритъ о бесѣдѣ Государя Кирилла Владиміровича съ корреспондентомъ датской газеты «Политикенъ», въ которой онъ выразилъ намѣреніе, въ случаѣ своего воцаренія, призвать къ управленію государствомъ представителей профессіональныхъ союзовъ, при чемъ совѣтъ изъ такихъ представителей трудового народа подъ главенствомъ самого Царя долженъ явиться основнымъ стержнемъ новаго режима.
По этому поводу. «Возрожденіе», признавая «за легитимизмомъ заслугу постановки на очередь и при томъ внѣ трафаретныхъ схемъ вопросовъ будущей организаціи Россіи», все же усматриваетъ неясности въ представленіи «о сущности намѣчающагося монархическаго синдикализма».. «Неясно», говоритъ оно, «предполагается ли поставить Царя въ его отношеніяхъ къ верховному трудовому совѣту въ положеніе парламентарнаго монарха, пассивно регистрирующаго акты народнаго представительства, или наоборотъ, въ положеніе самодержца, который лишь выслушиваетъ мнѣніе совѣта, но рѣшаетъ самъ, или, наконецъ, въ промежуточное положеніе конституціоннаго монарха, могущаго своимъ «вето» остановить всякую иниціативу, но не имѣющаго способа, безъ согласія представительнаго органа ни iоты измѣнить въ дѣйствующемъ правѣ». При этомъ газета предостерегаетъ отъ попытокъ и стремленій пересадить чуждый русской жизни синдикализмъ фашистовъ.
По нашему мнѣнію ни о какомъ стремленіи «насадить» въ Россіи какой-либо заграничный, чуждый намъ строй не можетъ быть и рѣчи и, конечно, не въ такомъ смыслѣ слѣдуетъ понимать вышеупомянутую бесѣду Государя. Мы понимаемъ эти слова въ духѣ стремленія къ осуществленію того духа соборности, о которомъ была рѣчь выше. Желая нѣсколько уточнить наши взгляды по этому вопросу, мы позволяемъ себѣ въ нижеслѣдующихъ пунктахъ намѣтить тѣ общія черты будущаго государственнаго строя Россіи, которыя кажутся намъ вытекающими изъ изложенныхъ выше принциповъ, съ тою оговоркой, что эти пункты отнюдь не являются какой-либо законченной, опредѣленной программой:
1) Верховная власть принадлежитъ наслѣдственному монарху, не зависитъ отъ народнаго волеизъявленія и въ своихъ дѣйствіяхъ подчиняется нормамъ религіозно-нравственнымъ (какъ выраженнымъ, такъ и не выраженнымъ въ законодательствѣ).
2) Власть правительственная осуществляется монархомъ совмѣстно съ представителями народа, призываемыми имъ въ цѣляхъ сотрудничества, на основѣ принципа соборности.
3) Составъ народнаго представительства, долженствующаго являться выразителемъ обще-національныхъ и государственныхъ интересовъ, опредѣляется соображеніями общей пользы, а не проистекаетъ изъ особаго права гражданъ на участье въ управленіи страной, какъ при парламентскомъ строѣ. Народное представительство не должно являться поэтому представительствомъ партійно-политическихъ группировокъ,- а представительствомъ всѣхъ живыхъ производительныхъ силъ страны, независимо отъ политической программы. Отсюда основаніемъ для участія въ народномъ представительствѣ должна считаться та или иная степень производительнаго участія (будь то трудомъ физическимъ или умственнымъ) въ жизни государства.
4) Тамъ, гдѣ возможно, желательно установить представительство отъ профессіональныхъ группъ. Для большей же части населенія — для крестьянства представительство это должно быть поставлено въ связь съ мѣстнымъ самоуправленіемъ (мелкой земской единицей) путемъ системы постепенныхъ выборовъ, что не исключаетъ, однако, и отдѣльнаго представительства, напр., отъ сельской коопераціи.
5) Составленное такимъ образомъ народное представительство имѣетъ своей главной задачей вопросы финансово-экономическаго характера (налоги, бюджетъ), а также контроль надъ правительственными органами, вплоть до права привлеченія ихъ къ суду за нарушеніе закона.
6) Въ законодательствѣ народное представительство участвуетъ лншь какъ вспомогательный органъ для разработки предлагаемыхъ верховной властью законопроектовъ, отнюдь не посягая въ этомъ смыслѣ на функціи верховной власти (утвержденіе законовъ н т. д.), которая можетъ для разработки законовъ приглашать и другихъ лицъ въ качествѣ экспертовъ, въ составъ народнаго представительства не входящихъ.
7) Въ основу управленія страной должно быть положено возможно широкое развитіе мѣстнаго самоуправленія, дающее возможность наиболѣе полнаго и свободнаго развитія всѣхъ различныхъ національныхъ и областныхъ культурныхъ силъ въ предѣлахъ имперіи, поскольку это не препятствуетъ интересамъ всего Государства. При этомъ и тутъ, какъ для центральнаго представительнаго органа, основаніемъ для участья въ самоуправленіи должна являться степень участія въ производительной работѣ данной мѣстности (см. п. 3).
8) Высшіе областные органы мѣстнаго самоуправленія должны быть поставлены въ непосредственную связь съ центральнымъ представительнымъ органомъ имперіи, посылая туда своихъ представителей.
«Оповѣщеніе Парижскаго Очага Союза Младороссовъ», №4, январь, 1929 г. сс 19-25
Отправляя сообщение, Вы разрешаете сбор и обработку персональных данных. Политика конфиденциальности.