Юрій Арсеньевъ: О совѣтском строѣ : Алтайский отдел Союза Русского Народа

Юрій Арсеньевъ: О совѣтском строѣ

Арсеньев Юрий Сергеевич (1890–1970)
Младоросс с 1930 г. Поручик, переводчик. Брат известного русского религиозного мыслителя Н.С. Арсеньева и В.С. Гагариной.
Родился в Стокгольме, в Швеции в семье Сергея Васильевича Арсеньева (1854–1922) – русского дипломата в Софии, Берлине, Иерусалиме, Стокгольме. Мать – Екатерина Васильевна Арсеньева (урожд. Шеншина ; 1858–1938). После окончания Императорского лицея Николая II поступил в Московский университет. Участвовал в Первой мировой и Гражданской войнах. В 1920 г. эмигрировал в Югославию, затем переехал в Германию. В Париже выступал с докладами на семинарах Русского студенческого христианского движения (РСХД). Член Союза Младороссов с 1930 г., публиковал статьи в ежемесячнике «Младоросс». В 1945 г. приехал в Париж, исполнял обязанности секретаря Русского дома в Сент-Женевьев-де-Буа. С 1948 г. в США работал переводчиком в Организации Объединенных Наций, затем в Мюнхене на радио «Свобода». Вступил в НациональноТрудовой Союз (НТС). Вернувшись в США, жил близ Нью-Йорка, занимался переводами. Умер 14 декабря 1970 г., похоронен на кладбище Розлин в Лонг-Айленде

О совѣтском строѣ

Конституція СССР опубликована 6. 7. 1923 г. 1-я конституція Р. С. Ф. С. Р. была опубликована 10/7 1918 г.; 11 ‘5 1925 г., подъ вліяніемъ Нэпа, произошелъ ея пересмотръ, въ связи вообще съ выработкой системы «совѣтскаго права».

Однако, какъ мы увидимъ изъ самаго смысла этой конституціи, это понятіе «совѣтскаго права» является ничѣмъ инымъ, какъ величайшимъ блеффомъ, ибо, вообще, право, съ точки зрѣнія коммунистовъ, всегда было и будетъ не только не меньшимъ «опіумомъ для народа», чѣмъ религія, но «еще болѣе ядовитымъ и одурманивающимъ» (см. статью Яхонтова «О революціонной законности» въ № 1. журнала «Совѣтское право», Москва, 1926 г.). Поэтому, совѣтскій комментаторъ Архиповъ вполнѣ послѣдовательно толкуетъ резолюцію VI Съѣзда Совѣтовъ о «точномъ исполненіи законовъ» въ смыслѣ точнаго исполненія низшими правительственными органами распоряженій высшихъ органовъ, т. е., въ смыслѣ партійной дисциплины, причемъ для подкрѣпленія своей мысли онъ приводитъ постановленіе того же Съѣзда Совѣтовъ о томъ, что «въ рядѣ случаевъ, нарушеніе законовъ, б. м., одинаково цѣлесообразно, какъ безусловное примѣненіе принциповъ законности». Принципъ законности, согласно совѣтской концепціи, долженъ быть подчиненъ принципу цѣлесообразности. Цѣлесообразность — вотъ, въ сущности тотъ принципъ, который лежитъ въ основѣ всего совѣтскаго государственнаго строя. А т. к. цѣлью является возможно большее обезпеченіе господства пролетаріата, или, вѣрнѣе, коммунистической партіи, то всѣ такъ называемыя «правовыя нормы» совѣтскаго строя подчинены этой цѣли. Поэтому въ высшей степени труднымъ является подходить къ изученію совѣтскаго государственнаго строя, такъ же, какъ къ изученію государственнаго строя другихъ государствъ: совѣтское государство не основано на правѣ — послѣднее (вѣрнѣе, такъ называемое «совѣтское право») является лишь своего рода ширмой, служащей для прикрытія диктатуры коммунистической партіи.

Еще Марксъ разсматривалъ государство, какъ средство насилія, присущее капиталистической эпохѣ производства, которымъ буржуазія пользуется для угнетенія пролетаріата; съ исчезновеніемъ капитализма должно исчезнуть и государство, причемъ диктатура пролетаріата является лишь временной, переходной стадіей. Совѣты, по идеѣ своей, являются ячейками этого будущаго безгосударственнаго состоянія общества, причемъ въ нихъ экономическое начало должно имѣть безусловное преобладаніе надъ политическимъ — послѣднее является лишь выводомъ изъ него, «надстройкой». Эта точка зрѣнія, повидимому, раздѣлялась сначала и большевиками. Однако, постепенно, при борьбѣ за укрѣпленіе своей власти, они политическое начало не только поставили на первый планъ, но подчинили ему всю хозяйственную и культурную жизнь страны, дойдя до небывалой степени развитія этатизма, — причемъ государство, однако, у нихъ понимается всегда только въ смыслѣ классовомъ.

Наконецъ, начавъ съ полнаго отрицанія идеи націи и противопоставивъ ей идею интернаціональноклассовую, коммунистическая партія, въ своей борьбѣ противъ главнаго носителя Россійской національной идеи, Русскаго народа (въ частности, великороссовъ), начала опираться, какъ на союзниковъ, на другія, живущія въ Россіи, національности, содѣйствуя этимъ и даже поощряя развитію въ нихь національныхъ стремленій, казалось бы, совершенно противорѣчащихъ идеѣ интернаціонально-классовой. Однако, правильно замѣчаетъ проф. Алексѣевъ (въ статьѣ «Ссвѣтскій федерализмъ»), «Совѣтское федеративное государство, по существу своему, не есть соединеніе государствъ, но соединеніе рабочаго класса въ нихъ — «трудящагося и эксплоатируемаго народа». Поэтому, въ Совѣтскій Союзъ могутъ вступить только тѣ политическія единицы, въ которыхъ осуществлена «диктатура пролетаріата», или вѣрнѣе, диктатура коммунистической партіи… Не націю какъ таковую, стремятся освободить коммунисты, но «трудящихся» угнетенной націи. Національное самоопредѣленіе служитъ, такимъ образомъ, лишь средствомъ для соціальнаго переворота».

Вотъ тѣ принципы, на которые я счелъ необходимымъ указать для того, чтобы сдѣлать хоть немного понятной всю сложную систему совѣтской конституціи, заключающую въ себѣ столько, на первый взглядъ вопіющихъ противорѣчій.

С. С. С. Р. является федеративнымъ государственнымъ организмомъ, состоящимъ изъ слѣдующихъ союзныхъ республикъ: 1) Р. С. Ф. С. Р. 2) Украина,3) Бѣлоруссія, 4) Грузія, 5) Арменія, 6) Азербейджанъ, 7) Туркменская республика, 8) Узбекская республика и 9) Таджикская республика (съ 1929 г.). Изъ нихъ самая крупная Р. С. Ф. С. Р. Въ настоящемъ изложеніи я не буду касаться вопроса о федеративномъ устройствѣ Совѣтскаго Союза, т. к. это является совершенно отдѣльной темой, а перейду къ изложенію главныхъ чертъ самого совѣтскаго строя, для чего попытаюсь дать схему конституціи Р. С. Ф. С. Р.

1) Основными ячейками являются совѣты сельскіе и городскіе (въ маленькихъ городахъ и фабричныхъ поселеніяхъ сельскій совѣтъ образуется въ каждомъ селеніи, насчитывающемъ не менѣе 300 жителей, по одному делегату на 100 чел. Селенія, насчитывающія менѣе 300 чел., соединяются вмѣстѣ для образованія общаго совѣта. Въ настоящее время, впрочемъ, эта общая норма замѣнена особымъ расписаніемъ пропорціи выборовъ для разныхъ мѣстностей совѣтской республики).

2) Въ каждомъ раіонѣ (или волости) образуется раіонный (или волостной) съѣздъ совѣтовъ изъ представителей сельскихъ и городскихъ совѣтовъ даннаго раіона (или волости), по одному депутату на 500 чел.

3) Тѣ же сельскіе и городскіе совѣты посылаютъ одновременно своихъ представителей въ окружный (или уѣздный) съѣздъ совѣтовъ, образуемый въ каждомъ округѣ (или уѣздѣ), по одному депутату на 1000 чел.

4) Въ каждой области (губерніи) образуется областной (губернскій) съѣздъ совѣтовъ изъ представителей окружныхъ съѣздовъ совѣтовъ по одному депутату на 25.000 жителей, а также изъ городскихъ совѣтовъ окружныхъ (уѣздныхъ) и областныхъ (губернскихъ) городовъ, по одному депутату на 5.000 избирателей.

5) Всероссійскій Съѣздъ Совѣтовъ образуется изъ представителей областныхъ съѣздовъ совѣтовъ, по 1 депутату на 125.000, а также изъ представителей городскихъ совѣтовъ большихъ городовъ, посылающихъ каждый непосредственно по одному депутату на 25.000 человѣкъ.

Всѣ эти съѣзды собираются періодически (въ принципѣ, одинъ разъ въ годъ) на довольно короткія сессіи, избирая особые «Исполнительные Комитеты», раіонные (волостные), окружные (уѣздные), областные (губернскіе) и Всероссійскій. При этомъ, однако, эти послѣдніе отнюдь не являются «исполнительными органами» въ обычномъ смыслѣ слова — исполнительной власти въ смыслѣ европейской конституціонной доктрины въ совѣтской респубтикѣ нѣтъ, и къ идеѣ «раздѣленія властей» совѣтская система относится отрицательно. Въ промежуткѣ между сессіями Съѣзда Совѣтовъ, «Исполкомъ» исполняетъ всѣ его функціи, вполнѣ замѣщая его. Этотъ принципъ замѣщенія весьма характеренъ для всего вообще построенія совѣтскаго государства. Такъ, любой исполкомъ въ свою очередь вполнѣ замѣщается своимъ президіумомъ, причемъ каждый замѣщающій высшій органъ обладаетъ полной властью надзора, исправительнаго и политическаго, за дѣятельностью нижеслѣдующихъ органовъ, имѣя право отмѣны издаваемыхъ ими актовъ и право издавать руководящія постановленія для ихъ дѣятельности, съ которыми низшіе органы обязаны считаться.

Всероссійскій ЦИК, кромѣ обычнаго президіума, выбираетъ еще Совѣтъ Народныхъ Комиссаровъ Р. С. Ф. С. Р., пользующійся по отношенію къ нижестоящимъ органамъ тѣми же, выше изложенными, правами.

Такова схема конституціи Р. С. Ф. С. Р. Схема конституцій остальныхъ Союзныхъ республикъ отличается, главнымъ образомъ, тѣмъ, что въ ней отсутствуютъ областные съѣзды совѣтовъ, а вслѣдъ за окружными съѣздами непосредственно слѣдуетъ Республиканскій Съѣздъ Совѣтовъ со своимъ Цикомъ, Президіумомъ Цика и «Совнаркомомъ».

Наконецъ, какъ Всероссійскій, такъ и Республиканскій Съѣзды, посылаютъ своихъ представителей на Всесоюзный Съѣздъ Совѣтовъ, являющійся, согласно совѣтской конституціи, органомъ верховной власти всей страны. Съѣздъ этотъ собирается также періодически на короткія сессіи, и, главными его функціями, согласно конституціи, являются: 1) функціи учредительныя (пересмотръ конституціи), 2) информаціонныя («информировать рабочія массы о международномъ положеніи и политикѣ С. С. С. Р.») и 3) декларативныя обще-политическаго характера. (Однако, какъ мы уже видѣли, по принципу замѣщенія, всѣ эти функціи могутъ осуществляться и замѣщающими его органами).

Всесоюзный Цик (ВЦИК), по принципу замѣщенія, является также органомъ верховной власти. Онъ состоитъ, согласно конституціи, изъ двухъ палатъ, напоминая съ внѣшней стороны парламентъ. Первая палата, Союзный Совѣтъ, органъ классоваго представительства, состоитъ изъ депутатовъ, избираемыхъ Союзнымъ Съѣздомъ Совѣтовъ изъ числа представителей Союзныхъ республикъ, пропорціональнаго населенію каждой, въ количествѣ имъ опредѣляемомъ. 2-ая палата, Совѣтъ Національностей, состоитъ изъ представителей Союзныхъ и автономныхъ республикъ, по 5 отъ каждой и изъ представителей автономныхъ областей, по одному отъ каждой, утверждаемыхъ Союзнымъ Съѣздомъ Совѣтовъ. Соіласно заявленію оффиціальнаго совѣтскаго комментатора , этотъ фактъ утвержденія членовъ Совѣта Національностей Всесознымъ Съѣздомъ Совѣтовъ является доказательствомъ первенства принципа классоваго надъ національнымъ. Всѣ законопроекты должны быть (въ принципѣ) одобрены этими обѣими палатами; конфликты между ними разрѣшаются особыми комиссіями при Всесоюзномъ Съѣздѣ Совѣтовъ.

Наконецъ, ВЦИК, на совмѣстномъ засѣданіи обѣихъ своихъ палатъ, избираетъ: Президіумъ ВЦИК-а (21 членъ) и Совнарком СССР, которые въ совѣтскомъ государствѣ являются какъ бы аналогіей президента республики (коллективный президентъ) и кабинета министровъ, причемъ, согласно совѣтскому принципу замѣщенія, каждый изъ этихъ органовъ въ отдѣльности обладаетъ всей полнотой верховной власти, сводя такимъ образомъ, къ роли простой декораціи всю вышеизложенную сложную схему выборныхъ органовъ.

Совнарокомъ дѣлится на различные народные коммисаріаты («наркоматы»), соотвѣтственно подвѣдомственнымъ имъ органамъ управленія. Въ Союзномъ совнаркомѣ мы отмѣчаемъ: I) Союзные наркоматы, общіе для всей территоріи СССР, посылающіе своихъ делегатовъ въ отдѣльныя частныя республики — 1) военный, 2) морской, 3) иностранныхъ дѣлъ, 4) внѣшней торговли, 5) путей сообщенія и 6) почтъ и телеграфовъ; и II) Объединенные наркоматы, которые существуютъ и въ отдѣльныхъ республикахъ, являясь тамъ одновременно представителями центральной и мѣстной власти — 1) Высшій Совѣтъ Народнаго Хозяйства (ВСНХ), 2) РабочеКрестьянская Инспекція (РКИ), 3) продовольствія, 4) труда и 5) финансовъ. Наряду съ этимъ, въ каждой республикѣ существуютъ еще такъ называемые автономные наркоматы (для Р. С. Ф. С. Р.: 1) внутреннихъ дѣлъ, 2) юстиціи, 3) народнаго просвѣщенія, 4)здравоохраненія, 5)земледѣлія и 6) соціальнаго обезпеченія), не подчиненные Союзному Совнаркому, хотя, ввиду почти неограниченной компетенціи послѣдняго, права этихъ автономныхъ наркоматовъ почти сводятся на нѣтъ.

Далѣе, къ ВЦИК-у присоединенъ Высшій Союзный Трибуналъ, разсматривающій законы различныхъ республикъ съ точки зрѣнія ихъ соотвѣтствія съ конституціей. Наконецъ, надо упомянуть ГПУ, состоящее при Союзномъ Совнаркомѣ и имѣющее цѣлью «объединять революціонныя усилія совѣтскихъ республикъ» въ ихъ борьбѣ съ политической и экономической контръ-революцiей, шпіонажемъ и бандитизмомъ; предсѣдатель ГПУ имѣетъ совѣщательный голосъ на засѣданіяхъ Совнаркома. ГПУ имѣетъ подчиненные ему органы по всей территоріи СССР, существующіе внѣ рамокъ совѣтской конституціи.

Перейдемъ теперь къ вопросу о выборахъ въ совѣты. Избирательное право принадлежитъ только такъ называемому «трудовому» элементу, причемъ изъ послѣдняго исключаются не только всѣ лица, имѣющія то или иное отношеніе къ «буржуазіи», но и среди крестьянъ всѣ, объявляемые «кулаками», далѣе, духовенство всѣхъ религій, лица, СЛУЖИВШІЯ прежде въ полиціи, а также, всѣ имѣющіе какое- нибудь отношеніе къ перечисленнымъ категоріямъ лиць. Опредѣленія эти допускаютъ большой просторъ, для толкованій, чѣмъ, какъ мы знаемъ, коммунистическая партія очень широко пользуется въ своихъ цѣляхъ. Этому весьма способствуетъ также обязательное открытое голосованіе (иногда простымъ поднятіемъ рукъ), что даетъ просторъ примѣненію насильственныхъ методовъ при выборахъ. Рабочіе, какъ мы уже видѣли выше, въ смыслѣ выборовъ, поставлены сравнительно съ крестьянами, въ привиллегированное положеніе. Далѣе, особое представительство въ совѣтахъ обезпечено чинамъ красной арміи, коммунистическимъ ячейкамъ и различнымъ административнымъ органамъ, въ частности ГПУ. Въ случаѣ недовольства выбраннымъ составомъ низшаго совѣта, высшій совѣтскій органъ имѣетъ право кассировать ихъ. При этомъ, какъ намъ то показываетъ практика, назначеніе новыхь выборовъ вовсе не является обязательнымъ; въ этомъ случаѣ, также какъ въ случаѣ, если число выбранныхъ членовъ совѣта оказалось неполнымъ, практикуется система назначенія нужнаго числа членовъ совѣта, что происходитъ, конечно, по партійной линіи. Особенно широко это практикуется при выборахъ въ высшіе совѣтскіе органы, что видно уже изъ статистическихъ данныхъ (1922 г.) показывающихъ процентное отношеніе числа коммунистовъ къ общему составу этихъ органовъ:

Сельскіе совѣты 6,1%

Волостные съѣзды совѣтовъ 11, 7%

Уѣздные ,, „ 54,4%

Городскіе совѣты 69,6%

Губернскіе съѣзды совѣтовъ 78,8%

Всероссійскій съѣздъ совѣтовъ 94.1 %

Я въ своемъ обзорѣ совсѣмъ не касаюсь такъ называемой «партійной линіи», пронизывающей весь государственный и общественный строй и имѣющей рѣшающее вліяніе на всѣ стороны жизни страны — напомню только, что нынѣшній диктаторъ, Сталинъ не занимаетъ никакой должности по линіи совѣтской конституціи, являясь только генеральнымъ секретаремъ коммунистической партіи. Но и изъ сказаннаго, я думаю, съ достаточной ясностью выступаетъ, что вся система совѣтскаго государственнаго строя является лишь средствомъ для диктатуры правящей партіи.

Попробуемъ, однако, представить себѣ совѣтскій строй, освободивъ его отъ одіознаго партійнаго элемента. Всѣмъ знакомъ популярный лозунгъ: «свободные СОВѢТЫ», «совѣты безъ коммунистовъ». Что это означаетъ?

Это означаетъ прежде всего, конечно, отмѣну всѣхъ существующихъ нынѣ ограниченій при выборахъ въ совѣты: 1) Избирательное право должно быть предоставлено всѣмъ частямъ населенія, независимо отъ ихъ соціальнаго происхожденія, принадлежности къ тому или иному классу и т. п.; 2) голосованіе должно быть закрытое; 3) должна быть уничтожена практика произвольной, основанной лишь на принципѣ «цѣлесообразности», отмѣны выборовъ и замѣна выборныхъ депутатовъ депутатами по назначенію; 4) участіе въ выборахъ въ совѣты арміи и различныхъ административныхъ учреждений должно быть отмѣнено.

Далѣе, необходимымъ является ввести элементъ порядка, законности и права въ совѣтскій строй: компетенціи отдѣльныхъ органовъ должны быть по возможности опредѣлены и отграничены. Это въ первую голову, коснется того пресловутаго «принципа замѣщенія властей», который играетъ такую значительную роль въ совѣтской конституціи, давая высшимъ правительственнымъ органамъ возможность фактически сводить на нѣтъ всѣ рѣшенія Съѣздовъ Совѣтовъ и ихъ Циковъ. Проф. Алексѣевъ въ своей брошюрѣ «На путяхъ къ будущей Россіи» предлагаетъ все же сохранить до извѣстной степени этотъ принципъ заступленія, ограничивъ его опредѣленными рамками по слѣдующей формулѣ: «Нижестоящій органъ можетъ заступать вышестоящій во всѣхъ вопросахъ, за исключеніемъ тѣхъ, которые исключительно входятъ въ компетенцію вышестоящаго органа». По его мнѣнію, въ такомъ ограниченномъ видѣ система замѣщающихъ другъ друга органовъ власти, имѣетъ большія преимущества, создавая сильную и быстро дѣйствующую власть и уничтожая пререканія и состязанія между отдѣльными органами этой власти, часто столь вредящія дѣлу».

Существуетъ, однако, большая опасность, что, въ случаѣ этихъ реформъ совѣтскаго строя, когда онъ окажется освобожденнымъ отъ дѣйствовавшей черезъ него диктатуры коммунистической партіи, строй этотъ не скажется способнымъ удержать единство государства, и послѣднее, лишенное того цемента, которымъ въ данное время является партія, сможетъ распасться на составныя части. Намъ представляется, что средствомъ противъ такой опасности является лишь созданіе сильной центральной верховной власти, возглавляющей и объединяющей весь правительственный аппаратъ и всю страну, но отъ самаго этого аппарата не зависящей. Такой властью, по нашему глубокому убѣжденію, можетъ быть только власть монарха.

Это требованіе единой центральной верховной власти, конечно, въ корнѣ противорѣчитъ самой сущности совѣтскаго строя, въ которомъ, по опредѣленію самого «Всероссійскаго старосты», Калинина, «каждый отдѣльный совѣтъ есть частица верховной власти, которая полностью олицетворяется въ общесоюзномъ съѣздѣ совѣтовъ и даже въ волостномъ съѣздѣ совѣтовъ; но и сельскій совѣтъ даже, по существу говоря, имѣетъ всѣ права всесоюзнаго съѣзда на своей территоріи». Какъ извѣстно, носителемъ верховной власти въ совѣтскомъ государствѣ, является исключительно классъ «трудящихся», пролетаріатъ. Въ противоположность этому, мы выставляемъ своимъ лозунгомъ требованіе единой центральной верховной власти, олицетворяемой въ личности монарха, при самомъ широкомъ развитіи общественнаго самоуправленія народа.

Изъ разсмотрѣнія совѣтскаго строя, я думаю, было ясно видно, какъ ошибочно мнѣніе тѣхъ, кто говоритъ о «совѣтскомъ самоуправленіи». Какъ правильно отмѣчаетъ проф. Алексѣевъ въ совѣтскомъ строѣ «самоуправленія никакого нѣтъ, а есть зато широко проведенная административная децентрализація».

По формулировкѣ Тихомирова (см. «Монархическая государственность», т. III), «мѣстное общественное управленіе полезно во всемъ, гдѣ возможно прямое управленіе народа, или передовѣріе его полномочій въ самой первой инстанціи». «Народные выборные люди», говоритъ онъ, «должны быть, по крайней мѣрѣ, хорошо извѣстны населенію и вполнѣ доступны его контролю. Поэтому мѣстное общественное управленіе удачно примѣняется только на территоріяхъ небольшого размѣра или въ предѣлахъ непосредственнаго сплоченія соціальныхъ группъ. Во всемъ же, гдѣ народу приходится создавать сложную систему представительства, съ нѣсколькими инстанціями передаточныхъ выборныхъ властей — общественное управленіе уже не существуетъ, а составляетъ лишь фикцію, прикрывающую господство профессіонально-политиканскаго слоя».

Отсюда Тихомировъ выводитъ, какъ первое правило, что «общественному управленію долженъ бытъ порученъ лишь тотъ размѣръ дѣлъ, который ему по существу доступенъ».

Мнѣ представляется, что форма сельскихъ, городскихъ п поселковыхъ совѣтовъ, вполнѣ подходить для функцій самоуправленія, имѣя возможность осуществлять тѣ обязанности, которыя отчасти осуществлялись прежними земствами. Однако, такая роль совѣтовъ явилась бы, повторяю, существеннымъ измѣненіемъ современной совѣтской системы, совершенно чуждой идеѣ самоуправленія. Что же касается всего дальнѣйшаго построенія совѣтскаго государственнаго организма, то оно явилось бы тѣми звеньями, соединяющими мѣстное общественное управленіе съ общѣ — государственымъ, при посредствѣ коихъ дѣлается возможнымъ «увѣнчаніе всего государственнаго зданія», причемъ, благодаря системѣ многочисленныхъ выборовъ, высшіе выборные органы возникали бы не изъ искусственной жизни политическихъ партій — какъ мы то наблюдаемъ при парламентскомъ строѣ, — а изъ глубокихъ основъ народной жизни, при подлинномъ отборѣ лучшихъ силъ страны.

Насколько распыленіе верховной власти въ теперешней совѣтской системѣ ведетъ къ неминуемому распаденію государства — для чего коррективами, какъ мы видѣли, является диктатура коммунистической партіи — настолько идея единой центральной верховной власти, въ сочетаніи съ широкимъ примѣненіемъ началъ административной децентрализаціи и самоуправленія, при строгомъ соблюденіи той же центральной верховной властью интересовъ обще — государственныхъ, служитъ къ укрѣпленію государственнаго единства.

Шарль Моррасъ въ своей статьѣ «Dictateur el Roi» (см. его книгу « L’Enquete sur la Monarchie») опредѣляетъ государственный порядокъ, какъ состоящій изъ двухъ элементовъ — авторитета и свободы, причемъ наверху, въ центрѣ, долженъ господствовать авторитетъ, а внизу — свобода (тогда, какъ сейчасъ по его словамъ, въ современной республиканско-парламентской Франціи это — наоборотъ).

Эти два элемента, авторитетъ и свобода, должны сочетаться, причемъ, тогда какъ внизу въ органахъ мѣстнаго самоуправленія «свободная» дѣятельность общественныхъ выборныхъ учрежденій контролируется представителемъ государственнаго «авторитета», наверху, въ высшихъ органахъ государственнаго управленія, мы видимъ сильное «авторитетное» правительство наряду съ представителями «свободы», т. е. выборными учрежденіями которыя контролируютъ его дѣятельность… «Les libertes, еn bas! L’autorité, en haut!» — такова формула Морраса.

Къ этому подходятъ идеи Тихомирова о «сочетаніи въ управленіи элементовъ общественныхъ съ элементами бюрократическими». Онъ предлагаетъ слѣдующую схему: 1) управленіе мѣстное, сословное, профессіональное — находится по преимуществу въ рукахъ общественныхъ учрежденій, и бюрократія является здѣсь органомъ по преимуществу лишь контролирующимъ; 2) все среднее государственное управленіе сосредоточивается по преимуществу въ рукахъ бюрократическихъ учрежденій, и общественныя силы здѣсь являются лишь съ совѣщательнымъ и контролирующимъ значеніемъ; 3) въ высшемъ государственномъ управленіи всѣ исполнительныя функціи естественно принадлежатъ бюрократическимъ учрежденіямъ, функціи же законодательныя и контрольныя представляютъ сочетаніе силъ общественныхъ и бюрократическихъ.

Конечно, самая форма этого сочетанія и размѣры власти, которыми располагаютъ бюрократія и общественные элементы, не могутъ быть опредѣлены по одной общей схемѣ и примѣняются въ зависимости отъ мѣстныхъ условій, въ первую очередь, отъ степени культуры, сознательности, уровня развитія, какъ общаго, такъ и государственнаго, въ частности. (Напр., въ Якутской области, м. б., мѣстное самоуправленіе не сможетъ само справиться съ вопросомъ низшихъ школъ и потребуетъ вмѣшательства правительства чтобы взять эту отрасль въ свое вѣдѣніе, а въ Москвѣ или Петроградѣ возможно учрежденіе университетовъ по общественной или даже частной иниціативѣ, безъ всякаго участія правительства). Нѣкоторыя области управленія, однако, не должны, по-моему вовсе быть передаваемы въ вѣдѣніе мѣстныхъ органовъ, вопреки часто встрѣчающейся практикѣ. Я говорю, главнымъ образомъ о полиціи (въ совѣтскомъ государствѣ ока, какъ извѣстно, замѣнена милиціей, зависящей отъ мѣстныхъ совѣтовъ, — но зато имѣется всесильное ГПУ). Полицейская дѣятельность, не является дѣятельностью творческой, а чисто охранительной, осуществляется несравненно лучше при централизованной организаціи полиціи, по образцу воинской организаціи со строго проведенной военной дисциплиной. Вмѣстѣ съ тѣмъ такого рода полиція способствовала бы спайкѣ государственнаго цѣлаго (это однако нисколько не исключаетъ существованія милиціи въ качествѣ вспомогательнаго элемента при полиціи, дисциплинарно ей подчиненнаго). Точно также., необходима централизованная организація органовъ государственнаго надзора, которую я мыслю на подобіе устройства Прокурорскаго Надзора въ дореволюціонной Россіи и которое будетъ олицетворять собою начало обще-имперское.

Конечно, изложенное мною является лишь рядомъ отрывочныхъ мыслей по поводу возможнаго будущаго устройства Россійской Имперіи. Одно мнѣ, впрочемъ представляется совершенно очевиднымъ, — именно, что, въ случаѣ сохраненія въ ней внѣшнихъ формъ совѣтскаго строя, самый строй ея будетъ въ корнѣ отличаться отъ существующаго нынѣ строя въ СССР.

Для сравненія, напомню объ извѣстномъ проэктѣ графа Сперанскаго, который въ общихъ чертахъ сводился къ слѣдующему.

Около монарха стоитъ Государственный Совѣтъ, составленный изъ членовъ по назначенію и являющійся средоточіемъ всѣхъ главныхъ государственныхъ дѣлъ, раздѣленныхъ на 3 основныхъ категоріи — законодательство, управленіе и судъ. Законодательныя функціи вѣдаются Думами, волостными, окружными, губернскими и государственной; каждая изъ нихъ собирается на короткія сессіи, разъ въ 3 года и состоитъ изъ депутатовъ, выбранныхъ отъ населенія, причемъ порядокъ выборовъ въ каждую Думу идетъ ступенями: волостная Дума, кромѣ своего правленія, выбираетъ депутатовъ въ окружную; окружная — въ губернскую, губернская — въ государственную. Во главѣ управленія стоятъ министерства, какъ центральные правительственные органы. Въ каждой губерніи, округѣ, волости учреждаются какъ бы мѣстныя отдѣленія министерствъ, называемыя Правительствомъ — губернскимъ, ОКРУЖНЫМЪ или волостнымъ, причемъ каждое такое Правительство раздѣляется, соотвѣтственно центральнымъ вѣдомствамъ, на экспедиціи. Кромѣ того, въ каждой административной части Имперіи имѣется представитель единоличнаго монархическаго начала въ видѣ особыхъ волостныхъ, окружныхъ и губернскихъ начальниковъ (губернаторовъ). Законодательныя учрежденія, Думы, являлись далѣе, по замыслу Сперанскаго, одновременно тѣми контрольными инстанціями, которымъ правительственные органы обязаны были представлять періодическіе отчеты о своей дѣятельности и которыя имѣли право привлеченія къ суду отдѣльныхъ членовъ этихъ правительственныхъ органовъ.

Я думаю, что весьма удачнымъ въ этомъ проектѣ является установленіе представителей верховной власти, осуществляющихъ функціи государственнаго надзора за выборными учрежденіями, а также утверждающихъ такъ называемыя «мѣстныя правительства» въ ихъ должностяхъ. Мнѣ кажется, что установленіе такихъ должностныхъ лицъ является необходимой поправкой къ совѣтской конституціи, какъ я на это уже указывалъ выше.

Въ заключеніе, мнѣ хочется остановиться на одной характерной чертѣ совѣтскаго государственнаго строя. Тогда какъ либерально-демократическая государственная теорія исходитъ изъ понятія о гражданинѣ, какъ объ индивидуумѣ, взятомъ отвлеченно, безъ всякаго отношенія къ той соціальной обстановкѣ въ которой онъ живетъ, почему онъ является не живой личностью, а превращается въ какое- то отвлеченное арифметическое слагаемое, — «совѣтская система (говоря словами проф. Алексѣева) беретъ за свою отправную точку не отвлеченнаго голосующаго индивидуума, а извѣстную соціальноэкономическую единицу — деревню, волость, фабрику — съ ея первичнымъ государственнымъ органомъ совѣтомъ депутатовъ. Совѣтское государство есть не СОВОКУПНОСТЬ гражданъ атомовъ, а совокупность совѣтовъ». Это сближаетъ совѣтскую систему съ теоріей синдикальнаго государства фашистовъ (на это сходство неоднократно указывали сами фашисты — см. мою статью о фашизмѣ въ «Сборникѣ Младороссовъ», 1928 г.). Мнѣ представляется, что подобная концепція болѣе соотвѣтствуетъ подлинной соціальной природѣ государства, которое, согласно опредѣленію Тихомирова, есть «союзъ членовъ соціальныхъ группъ». «Государство съ соціальной точки зрѣнія», говоритъ онъ,, «есть лишь послѣднее дополненіе и завершеніе той сѣти мелкихъ союзовъ, въ которые складываются люди при совмѣстной жизни… Если государство не будетъ воздвигнуто на соціальномъ строѣ, то оно неизбѣжно будетъ поработителемъ націи, какія бы «либеральныя» формы ему не придавали». Поэтому, мы и являемся сторонниками «соборной монархіи», т. е. той новой монархіи, которая, вдохновляясь непосредственнымъ голосомъ соціальныхъ группъ, одна лишь сможетъ удовлетворить всѣмъ требованіямъ страны и выполняя задачи верховной власти въ смыслѣ подлиннаго водительства націи по пути ея творческаго развитія , будетъ дѣйствительнымъ, органическимъ завершеніемъ національной организаціи*).

Юрій Арсеньевъ.

*) См. мою статью «Соборная монархія» въ № 1 «Оповѣщенія Младороссовъ» и мою статью «На путяхъ къ новой монархіи» въ № 2 газеты «Наше Знамя» отъ 1929 г

МЛАДОРОССЪ,№1, Февраль 1930 г.