А. Геруа: П0ЛИТИЧЕСКАЯ СИЛА ПРАВОСЛАВИЯ

А. Геруа
П0ЛИТИЧЕСКАЯ СИЛА ПРАВОСЛАВИЯ
Геруа Александр Владимирович (24.3.1870 — после 1944), русский генерал-лейтенант (7.7.1917). Образование получил в Пажеском корпусе (1895) и Николаевской академии Генштаба (1898). С 1898 служил на штабных должностях. Участник рус.-японской войны. За отличия награжден золотым оружием (1907). 4.2.1914 возглавил лейб-гвардии Волынский полк, с которым вступил в войну. С 25.1.1915 генерал-квартирмейстер штаба 5-й, затем 12-й армии. 10.10.1915 назначен командующим 38-й пех. дивизией. С 31.10.1916 и.д. начальника штаба 2-й армии. В конце 1917 поступил на службу в РККА, начальник штаба Северного участка Петроградского района. Одновременно с марта 1918 вел активную работу против красных, переправляя офицеров в белые войска Северного фронта, один из руководителей Союза возрождения России. В середине 1918 уехал на Юг России. С окт. 1919 начальник рус. военной миссии ВСЮР в Бухаресте, с апр. 1920 военный представитель Главного командования и великого князя Николая Николаевича в Румынии. После поражения белых армий остался в Румынии, председатель Союза инвалидов в Румынии. После вступления советских войск в Бухарест в 1944 Г. был арестован органами CМЕРШ и вывезен в СССР.

Политическая сила Православия — предмет довольно опасный именно с точки зрения этой религии, которая на Руси никогда не знавала политики и ее честолюбия. Она не шла по воинственной стезе католичества или по пути протеста лютеранства, не брезговавшего оружием (30-летняя война). Ее рычаг духовный, но могущества непобедимого.
Если мы оборотимся на русскую историю древности, мы увидим там его значение на каждом шагу. Все радости и печали народа были пережиты тогда совместно с высоким подвигом бескорыстной Церкви, заработавшей неувядаемый авторитет. Нужно ли перечислять имена героев-князей и подвижников, «православных воинов» и отшельников, тех, кто шли на прямое действие подвига или ковали дух в тиши обителей и в чаще лесов? Они всем известны. Каждый крупный этап истории отмечен этими живыми вехами, нерушимыми во веки веков.  Во главе победоносного войска на Куликовом поле пали два инока, под рясами которых были кольчуги. Они символизировали собою соболезнования Церкви к страждущему народу. Этот символ остается нерушимым и по днесь, быть может в особенности ныне.
Припоминается один случай из жизни. В своей молодости в Новгороде я провел как-то целый день в поклонении местным святыням. Когда уже под вечер я отпускал своего извозчика, он, обращаясь ко мне, сказал: «Ну что, барин? Видели наших святых князей и владык? Все начальство в ту пору было святое». Воистину так: оно было полно сознания силы и значения Православия, которое их благословляло на страдный подвиг, на подвижничество.
Так длилось шесть веков, когда сказалась политическая сила Православия, вплоть до XYIII столетия, достижения которого едва ли были возможны без духа народного, что выковался до того. Блеск царствований Петра, Екатерины и Александра именно ему обязан своим происхождением.
Но вот во второй половине XIX века место Православия заняли «бесы», и в XX все пошло прахом. Мораль рухнула, и на ее место водворилась материя. То, что выковало Русь среди моря язычества и татарщины, вдруг ушло в подполье…
Надолго ли? На последнее создание политической силы Православия, освобождение полоненных славян и балканских христиан со времен царя Алексея понадобилось более двух столетий. Теперь нередко раздаются сетования среди русских людей: полно, хорошо ли мы сделали, спасая наших славянских братьев, но погубив Россию? На это придется возразить, что такое зрение слишком близоруко. Мы еще не отошли на расстояние исторических дальностей, дающих справедливые перспективы, но факт остается фактом, и к нему надо относиться с доверием: тут в действии политическая сила Православия и ее высшие веления, они далеко заходят за пределы материального человеческого видения. Всякий подвиг носит в себе, кроме расчета, еще и подсознательную жертву, которая и есть его божественная неотъемлемая часть. Русским это нужно помнить тем более, что подвижничество русского солдата все основано на вере в высшую правду, в Промысел. За них он клал свою жизнь, не требуя, чтобы «тринадцать веков взирали на него с высоты пирамид.» И этой своей моралью или, если хотите, сознанием своего долга он обязан ничему иному, как скромному русскому Православию. Таково действие этой веры, тысячелетней и неизгладимой. Чем это не политическое действие, даже помимо своею желания ?<…>
Скромное исполнение самоотверженного долга человека в высшем значении этого слова — вот что оставили нам основоположники Православия.
Когда католицизм, в силу своего интернационального положения, имел всегда и имеет поныне характер космополитический, по самому существу враждебный государству, диалектика Православия не знавала никакой другой позиции, как строго национальной. Наша так называемая интеллигенция, естественным путем дошедшая до интернационала, потому и преступница перед своим народом, что она вдохновилась эгоизмом «прав человека» и забыла о его «долге». Все то, что сейчас происходит, правда, ее возмущает, но только потому, что она видит попранными свои собственные права. Верни их ей, и она будет петь гимн в честь «эволюции» советчины.
Армия, по самому существу своей природы, донесла до наших дней идею беззаветного исполнения своего долга. Солдат или офицер, идущий в атаку, совершает подвиг не во имя своих прав, но ради исполнения своего долга перед национальным целым. В этом вся сущность православной диалектики, к сожалению, недостаточно выявленной интеллигенцией, мши ком очарованной идеями чуждых революций. Об этом приходятся очень и очень пожалеть, имея в виду громадность несчастья, постигшего нашу Родину.
Правда, Православие уже знавало тяжелые времена Татарщины и Смутного междуцарствия, но тогда оставался почти нетронутым весь уклад жизни народа: его моральные ценности, национализм, власть, хотя бы и ослабленная, быт, семья, труд и даже вооруженная сила, хотя бы и ущербная.
Не то теперь. Все это разрушено и поругано во имя грубой материи и ради торжества чужеродной власти, цели которой выявились только отчасти, главные домогательства в мировом замахе еще остаются в смутном состоянии.
Беспардонные Васьки Буслаевы по обе стороны русского рубежа с помощью «бесов» всех национальностей рушат все, что ни попало. В то же время находятся люди, готовые усмотреть во всем этом шабаше какую-то эволюцию. В прежнее время она была возможна только в одном виде: тюрьма за уголовные преступления.
Неудивительно, что в этом удушье все чаще и чаще вспоминают о Православии и его самоотверженной диалектике, притом не только одни русские, но и иноверцы за рубежом… Вечная правда, подвиг долга во имя нации и жертва в пользу ближнего, образующие богатства этой религии, готовы открыть перед ней многие сердца и двери.
Если считать так называемую цивилизацию за верх достижений человечества на его восходящем пути материального прогресса, то тут Православию остается небольшое поле се-мейных добродетелей. Если же духовную культуру в высшем значении этого слова не смешивать с цивилизацией, перед православной диалектикой открывается широкий путь как для следования, так и для исследования. Последнее крайне необходимо.
А.А.Керсновский совершенно правильно указывает в своем труде «История русской армии» на наивность диалектики славянофильской формулы: «Православие, самодержавие и народность». Правда, практически она привела к освобождению славян, но ценою гибели России. Этого исхода могло бы и не случиться, если бы наивность трактовки вопроса отсутствовала с самого начала.
Тот же автор подчеркивает отсутствие всякой диалектической обработки девиза «За Веру, Царя, Отечество». Хотя он и водил российские полки двести лет к победам, но и сам не устоял, когда был атакован в смутные дни революции и не удержал армию от развала. Будь и здесь обмозгованная православная диалектика, этого печального исхода могло бы и не быть.
Оба упомянутых завета в строго православном духе, ценные для нас в качестве исторических примеров, не изжиты, однако, и по сей день, но нуждаются в диалектическом изучении, т.е. широко философском подходе, которого как раз и нет.
А между тем жизнь масс начинается работой изощренной мысли для того, чтобы затем спуститься до повседневною. Когда же верхи ограничиваются повторением лапидарных лозунгов, предназначенных для толпы, хотя бы и организованной, и не вносят ничего, что могло бы придать устойчивость таким истинам даже среди неизбежных бурь, происходит опустошение душ, часто смертельное. Сдается, что дело православной диалектики — не допустить такой моральной катастрофы. С этой целью она должна пронизать все познания народа, воспитывая его в одном направлении.
Древняя русская Церковь и исполняла с честью эту свою миссию. Вся русская культура, в том числе и нашего времени, имеет свои истинные истоки в этой старинной дароохранильнице русского духа, где материя всегда занимала хотя и видное, но подчиненное и второстепенное место.
Для успеха этого рода деятельности диалектический примитив лапидарного характера недостаточен. Припомнить миссионерскую работу Св. Стефана Пермского, просветителя зырян. Он предварительно изучил их язык, как и греческий, исполнил огромные работы по переводу Священного писания, вошёл в быт своей паствы. Никогда не ограничивался поверхность своей миссии, но ценою всей своей жизни пронизывал зырянский край идеей Православия. При взгляде на положение нынешней России невольно встает перед глазами эта неустанная деятельность подвижника-миссионера. Около 20 миллионов молодежи из бывших христианских семей там не знали крещения. Вероятно, свыше того число православных, за-бывших свою религию.
<…>Во всей тысячелетней истории русского Православия не было еще времен более трудных, чем наше. Нужно необыкновенное умственное и нравственное напряжение Церкви, чтобы его не только пережить, но и заставить его забыть. Для православной диалектики тут обширное поле деятельности, почти еще невспаханное…
По завершении этого исполинского труда, к которому надо готовиться, придется крестить русский народ уже не в одном только Днепре, как при Владимире Святом, но и во всех больших и малых реках России.
(Царский вестник. — 1936. — № 509; 1937. — № 557, 559).
Из книги: РОССИЙСКИЙ ВОЕННЫЙ СБОРНИК Выпуск 12 МОСКВА ВОЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ