Игорь Андрушкевич: Монархический проект

  Игорь Андрушкевич: Монархический проект(1. Отделить партию (партии) от государства. 2. Признать право всех граждан быть хозяевами. 3. Дать превосходство обществу над государством. 4. Установить правый и независимый суд.)

В передовице «Реформа конституции» в № 1998 делается заключение, что для действительного преодоления имеющегося в нашей стране на сей день положения, и для одновременного избежания новых нежелательных курсов развития, необходимо исходить из политических принципов, отличных от принципов, которые привели к имеющимся результатам.

Это утверждение можно поставить в обратном порядке, как и любое уравнение: имеющимся результатам мы обязаны применением — искусственным и насильным — политических принципов, существенно отличных от наших исторических политических начал. В этом смысле, наша страна и ее народы были лишены фундаментального права свободно развивать свою собственную политическую жизнь, в рамках общемирового культурного и политического плюрализма, и были загнаны в прокрустово ложе чуждых и враждебных нам западнических идеологий марксизма, социализма и прочих измов.

Освобождение из этого прокрустова ложа чревато многими опасностями, и, в первую очередь, опасностью впадения в новые «измы». Дабы избежать такого впадения «из огня, да в полымя», необходимо снова уточнить и осмыслить основные политические принципы, в согласии с которыми зародилась и развивалась Россия.

Повсеместное — как на родине, так и в зарубежье — празднование 1000-летия России и ее крещения, помогает нам сегодня обобщить эти основные исторические конституционные и политические принципы нашей страны.

Принятое нами от Византии Православное Христианство содержит в своем основном тексте — Евангелии — указания самого Христа на два таких основных начала.

Первое из них связано с одним из весьма редких евангельских изречений на политическую тему: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (от Матфея, 12, 25). В греческом оригинале, город — это полис, то есть государство, а выражение «разделившийся» (мерисдеиса) является производным от «мерис», политическая партия, фракция, банда. (В одном из современных переводов на испанский язык, сделанном совместно католическими и протестантскими специалистами, слова «разделившийся сам в себе» переведены как «разделившийся на банды», то есть на фракции, партии). В свою очередь, в Первом послании к коринфянам, апостол Павел развивает эту тему в 12-ой главе: «Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело… Тело же не из одного члена, но из многих… Дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге…».

Известный немецкий ученый Вернер Йегер обращает внимание на то, что в первом христианском литературном документе, «Послании коринфянам», святого Климента Римского, эта тема не только повторяется, но и расширяется многими примерами, взятыми из древней истории. Йегер даже считает, что и апостол Павел и Климент Римский пересказывают известное воззвание Менения Агрипы к плебеям, когда эти покинули Рим и обособились на Священной горе. Вообще, эта идея политического согласия, как основы государства, и разделения на партии («стасис»), как высшего государственного бедствия, проходит через всю историю греческого полиса в классические времена, находя свое отражение в литературе, начиная от Солона, вплоть до Эсхила и Антифона. В Риме эта идея согласия (по-гречески «омонойа») называется «конкордией», которая, согласно Цицерону, является одновременно с идеей свободы («либертас») основой государства: «То, что в пении музыканты называют гармонией, в городе есть согласие («конкордия»), каковое является самой крепкой и лучшей связью в любом государстве; и это согласие невозможно достигнуть без правосудия» (Цицерон, «Де република», 2, 42).

В истории русского государства эта идея согласия выражается словами «собор», «соборный», «соборность». Она не только углубляется и расширяется по смыслу, в свете христианского учения о соборности («кафоличности», то есть буквально «всесогласии», «ката оллон» — в согласии со всеми), но и воплощается конкретно в политических учреждениях.

Именно эта идея, являющаяся одной из конституционных основ нашего государства, требует отделения всякой партийности от государства. Партии (буквально «части»), как пережитки феодальных идей и корпораций Западной Европы, не должны быть возводимы до уровня государства. Наоборот, они должны быть отделены от государства, которое по своему замыслу является «общим делом», а не частным. Тем более, что партии закупоривают пути отбора кандидатов на государственные должности. В свое время много писалось и говорилось об отделении Церкви от государства. Г ораздо важнее отделить от государства партии, закрепив это отделение конституционно.

Второе из основных начал нашей государственности, существенно связанное с евангельским учением, это принцип превосходства хозяина над наемником. «А наемник, не пастырь, которому овцы не свои… А наемник бежит, потому что наемник, и нерадит об овцах» (от Иоанна, 10, 12-13). Социализм превратил насильно всех граждан в наемников, чем не только нарушил естественное право граждан быть хозяевами, но и уничтожил этим все рынки. Рынок без хозяев невозможен, а без рынка отчуждается одно из основных оправданий государства, зародившегося не только для обеспечения политического сожительства на вечевой площади (форуме, агоре), но и для «огораживания» рыночной площади. Наши первые города тоже имели эту функцию, да и само слово «город» имеет общий корень с «огораживанием». А в Германии даже имеется юридическое понятие поселения, называемого «рынком» («Markt»), то есть поселения, выросшего из размеров деревни, но не достигшего полностью характера города, но уже имеющего «рынок».

Без саморегулирующихся, но не регулируемых рынков невозможно социальное равновесие в государстве. Г осударство должно обеспечивать свободное функционирование рынков и ограждать их от внешних и внутренних вторжений, нарушений и искажений, но не имеет право само вмешиваться и направлять рынки. Необходимо конституционно закрепить право всех граждан быть хозяевами, во всех областях народного хозяйства, с одновременным запрещением отмены этого права государством.

Вообще, роль государства по отношению к обществу является дополнительной, то есть государство занимается тем, чем не может или не хочет заниматься общество, как, например: оборона, иностранные дела, правосудие, народное здравоохранение, общественные работы. Государство является предохранительной оболочкой общества и должно служить обществу, а не общество — государству. Необходимо конституционно закрепить превосходство общества над государством и служебную роль государства. В евангельских словах «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (от Матфея, 22, 21) ясно указано на разделение между государством и обществом и на неподвластность общественных верований государству.

В Православии была выработана теория симфонии между государством и Церковью, которая углубляет и уточняет эту идею разделения. В конечном итоге, симфония это тоже согласие, гармония, но на этот раз между государством и обществом верующих, «экклесией», Церковью. Симфония это не слияние в унисон, и не отчуждение голосов в какофонии.

Однако, ни согласие в государстве, ни отделение государства от партий и идеологий, ни обеспечение права граждан быть хозяевами в рамках свободных и обеспеченных рынков, ни превосходство общества над государством, при симфонии коренных народных верований и народной культуры с государством, невозможны без правосудия, гарантируемого независимой судебной властью. Причем, судебной властью не только внешне-формально авторитарной, как в некоторых западных странах (например, в США), но и полностью независимой от партийных и идеологических соображений, как в своем назначении, так и в своем функционировании.

В истоках российского государства верховная судебная власть была неразрывно связана с верховной властью в государстве. Первый монарх был призван в 862 году «иже бы судил по праву». Эту роль монарха подтвердил Иван Грозный в своей речи перед народом в 1550 году: «Я сам буду вам, сколь возможно, судья и оборона, буду неправды разорять и похищенное возвращать». Таким образом, абсолютно независимое правосудие увенчивается абсолютно независимой (в старину говорили «самодержавной») и трансцендентной в своих истоках верховой властью, стоящей не только над идеологическими, партийными и вообще групповыми интересами, но и над управительными властями.

Кроме того, верховная монархическая власть символизирует не только идею хозяина и не только единство всей страны, во времени и в пространстве, но и соборное единство в равноправном многообразии всех народов нашей страны, чего не может обеспечить никакая идеология. Конечно, сегодня это может казаться далеким и трудно достижимым идеалом. Но такие идеалы необходимы, хотя бы как ориентир для правильного направления.

(«Наша Страна», передовица в № 2000, от 3 декабря 1988 г.).