Игорь Огурцов: «В ХХ веке мы пережили геноцид»

Тридцать лет назад КПСС перестала существовать, но путь к свободе нам ещё предстоит – христианский философ Игорь Огурцов об опыте сопротивления Советам.

Игорь Вячеславович Огурцов (родился 22 августа 1937 года) – философ, лидер антикоммунистического подполья в СССР, основатель и руководитель Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа (ВСХСОН) был осуждён на 20 лет лагерей, в 1987 году эмигрировал в Германию, в 1992 году вернулся в Россию. Об опыте своей «подсоветской жизни» он рассказал в интервью «Столу».

– Как Вы пережили распад СССР?

– Я не застал его по времени – был в эмиграции. После 20 лет «брежневско-андроповского курорта» я с родителями, которым Господь дал пережить всё это, уехал в эмиграцию в 87-м году. И до 93-го года мы были в Западной Германии. И потом вернулись. Но увидели страну совсем не такую, какую мы представляли себе.

– Удалось ли вчерашним эмигрантам поучаствовать в строительстве новой России? Вашим друзьям, кому-то из ваших знакомых, вам лично?

– Нет-нет. Не было такой ситуации, которая включила бы нас в этот процесс. И процесс сам по себе был не тот, в котором нам хотелось участвовать.

– Почему же?

– Потому что не в ту сторону пошло. Конечно, единственное, что мы могли бы одобрить и считать достижением, – это конец тоталитарной системы. Это единственный плюс огромный. Но и конец тоталитарной системы не тем завершился. А сейчас мы – половина уже в мире ином, а остальным уже за 80 лет.

– Вы сами в 90-е годы участвовали в христианско-демократическом союзе вместе с Аксючицем и Огородниковым?

– Нет. Мы с ними были довольно-таки хорошо знакомы. Виделись, когда уже можно было выезжать из Союза. Они приезжали в ФРГ. В Мюнхене у меня «база» была. И мы виделись с ними несколько раз.

– Какой оптимальный путь для преобразования советской системы вы видели, будучи основателем ВСХСОН? Общество должно было измениться, мирно приняв какие-то идеи; или это должна была стать вооружённая борьба за свою страну – новая гражданская война или какой-то переворот сверху? 

– В самом начале что-то предвидеть и рассчитывать на определённый успех было трудно. Представить себе, что произойдёт все так, как случилось, то есть сверху,  – это было трудно. Но то, что система себя рано или поздно изживёт, мы понимали. Мы три с лишним года были на подпольном положении. Казалось, что время близко. То, что до краха КПСС пройдёт ещё больше 10 лет, было трудно себе представить.

– Сколько человек было в ВСХСОН на пике вашей деятельности?

– Предано суду было 30 человек. Но это начальный этап.

– Возможно, для советской власти ваша организация была наиболее опасной, так как вы допускали вооружённое сопротивление режиму. Этим, кстати вы отличались от диссидентского движения, которое скорее могло выходить с плакатами «на заклание», чем возглавлять активную борьбу.

– Да, конечно.

– После выдворения из Союза как вас приняла эмиграция? Чувствовали ли Вы поддержку там?

– В эмиграцию (ещё будучи в подполье) мы отправили нашу программу, была такая возможность. Отправили во Францию Никите Струве. Он тогда ещё был жив. И он издал её, потом её издал «Посев» (издательство, учреждённое русскими эмигрантами в Германии, – ред.). В эмиграции с 1976 года знали о нас довольно подробно и были весьма воодушевлены наличием такой организации. Потом, когда мы уже туда приехали в 1988 году, о нас знала вся эмиграция. Ещё и в период моей ссылки было много публикаций в Америке, Германии. Даже фильмы были сняты эмигрантские и проходили показы, в частности в Штатах. Эти фильмы все есть в интернете.

– Вы встречались с Солженицыным?

– Нет, он был в Штатах, в Вермонте. А я в Штатах был много раз, но в Детройте.

– Переписывались с ним?

– Да, регулярно. Мои идеи ему были знакомы, потому что он читал в эмигрантских журналах весьма подробно о нас. Вообще в ссылке, как это ни странно, была возможность получать письма и даже отвечать на некоторые из них. Конечно, с учётом того, что можно было, что я знал, что пройдёт. Я получил около 10 тысяч писем за пять лет ссылки из разных западных стран. Причём писали все – от сенаторов до безработных, написал даже президент США Рональд Рейган. Ещё будучи в ссылке, я получил почётное французское гражданство. Но писала в то время всё-таки молодёжь – люди от 25 до 40 лет. А вот из советского блока никто не писал: там: вероятно ничего и не знали. Несколько книг было издано и на английском, и на русском ещё в период, когда я находился в ссылке. Один из нас – Вагин Евгений Александрович – жил и работал в Италии и Франции. Он много материалов передал на Запад. Так что, в частности, Солженицын и программу нашу знал.

– На ваш взгляд, Россия – это европейская страна или нет?

– Я бы сказал так: пока что мы не определились окончательно в отношении своей судьбы – кем нам быть, куда следовать. Хотя Россия, конечно, европейская страна.

– Почему, если Россия – европейская страна, у нас так мало ценится свобода и права человека? 

– Почему? Всё это идёт с 1917 года. Огромный процент населения – крестьянство, и рабочий класс, и интеллигенция – был просто физически уничтожен советами. За весь период правления Сталина физически было уничтожено почти столько же людей, сколько во время Второй мировой войны, – десятки миллионов. Ещё больше было затравлено. Так что наша судьба в XX веке не просто трагична, мы претерпели геноцид после революции – если события октября 1917 года можно так называть… Страна была подвержена геноциду – и физическому, и духовному, морально-нравственному.

– Несмотря на всё это, в стране рождались всё-таки люди – пусть их было немного – любящие свободу, готовые жить иначе. Как Вы это объясняете? 

– Очень просто – это Божья милость.

– Как вы думаете, в нашем будущем свобода каждого отдельного человека ещё может стать основой для развития общества и государства в России?

– Свобода – это очень широкое понятие. То, что происходит с отношениями России и ближайших её соседей – Украины и Белоруссии, – это, конечно, катастрофа, а не путь освобождения. Катастрофа не столько для Великороссии, сколько для России в целом – той, которая была до 1917 года. Это разделение тоже порождено 1917 годом. Но я верю, что мы выйдем на нормальный путь.

Беседу вел Андрей Грищенко
Источник

Об отношении к ВСХСОН в русской эмиграции

Комментарий МВН.

Считаю уместным и полезным уточнить кое-что из сказанного Игорем Вячеславовичем.

Всероссийский Социал-Христианский Союз Освобождения Народа (ВСХСОН) был создан в Ленинграде в феврале 1964 г. и до своего разгрома в феврале 1967 г. (основные аресты прошли 15.02.1967) насчитывал 28 членов и 30 кандидатов в разных городах СССР. ВСХСОН ставил целью свержение власти КПСС и построение социал-христианского строя на основе русских православных традиций. ВСХСОН был уникальной антикоммунистической организацией как по своей социал-христианской программе, использовавшей работы эмигрантских философов, так и по численности (что в тоталитарном СССР было большим достижением, если, конечно, не принимать всерьез фабриковавшиеся чекистами организации «врагов народа» в сталинское время). Однако отношение к ВСХСОН в эмиграции было разным.

Упомянутый Н.А. Струве, руководитель парижского «Вестника РХД» и фактический глава издательства ИМКА-Пресс, действительно получил текст Программы ВСХСОН, вывезенный в 1966 году из Москвы находившейся там эмигранткой из Франции Е. Львовой, т.е. незадолго до разгрома организации, но Струве и после состоявшегося суда долго не публиковал эту программу ‒ несмотря на то, что ВСХСОН сформировался на основе философской литературы, в том числе изданной этим издательством (его руководителем Бердяевым и др.). Причина была в том, что в программе ВСХСОН упоминалась вооруженная борьба против советской власти, а это для «умеренных христиан» евлогианской аполитичной юрисдикции было неприемлемо. Лишь в 1975 году ИМКА-Пресс опубликовала программу, и только после этого она могла быть переиздана в 1976 году издательством Народно-Трудового Союза «Посев» во Франкфурте-на-Майне вместе с уже известными тогда самиздатскими материалами суда (на фото).

В «Посеве» отношение к ВСХСОН и заключенным его членам было как к героям освободительной борьбы и идеологическим единомышленникам, поскольку социал-христианская идеология была принята и в НТС под названием солидаризма, социально-христианского учения, разрабатывавшегося эмигрантскими философами в 1930-е годы (в «Библиотечке солидариста» НТС 1970-х годов были изданы брошюры с пересказом соответствующих трудов Франка, Бердяева, Вышеславцева, братьев Трубецких, И.А. Ильина, Левицкого и др.). Кроме того, НТС в своей Стратегической программе и сам допускал вооруженное свержение режима КПСС, за что подвергался критике со стороны либеральных кругов эмиграции, и это было причиной весьма холодных отношений между «Посевом» и издательскими структурами Н.А. Струве, которому поэтому и в голову не могло прийти передать текст Программы ВСХСОН для издания в «Посеве», он держал его под спудом девять лет, чем позже вызвал возмущение во Франкфурте.

Энтээсовцы резонно считали, что раз уж Программа известна КГБ и фигурировала на суде с обвинениями в «терроризме», неумно было скрывать ее, наоборот: следовало ее издать для защиты заключенных членов ВСХСОН гласностью, показав, что никакие они не террористы.

Насколько я помню, трудность защиты гласностью заключалась и в том, что самая известная международная правозащитная организация «Эмнести Интернешнл», занимавшаяся защитой политзаключенных во всем мiре, из-за фигурировшего на советском суде пистолета тоже относилась к ВСХСОН с неприязнью как к «политическим террористам», отказываясь их рассматривать наравне с другими «ненасильственными» политзаключенными.

Было трудно переломить эту доминировавшую тенденцию западных правозащитных организаций (заметно левых), мiровых СМИ, влиятельных общественных и советологических  кругов (не симпатизировавших русским национальным противникам коммунизма, в том числе и в эмиграции ‒ отсюда такое же отношение западной «общественности» часто проявлялось и к НТС). Для поддержки заключенных русских патриотов удавалось привлекать в основном небольшие молодежные христианские организации в Бельгии, Италии, Франции, в Скандинавских странах, посланцы которых по поручениям НТС устраивали демонстрации в Москве и других советских городах, провозили литературу в СССР и вывозили оттуда рукописи для издания в «Посеве» ‒ об этом опубликовано достаточно информации в литературе НТС. Искали также поддержку у известных на Западе писателей и правых политиков. Членами НТС было создано Международное общество прав человека с центром в том же Франкфурте, которое старалось защищать и русских патриотов в СССР, включая членов ВСХСОН, В.Н. Осипова, А.И. Солженицына и др.

В частности, «Посеву» удалось позже сделать известным имя заключенного члена ВСХСОН, ставшего писателем ‒ Леонида Ивановича Бородина, которого удалось принять в члены ПЕН-клуба (в этом очень помог глава французского ПЕН-клуба внук российского премьер-министра П.А. Столыпина Дмитрий Столыпин, отец которого, Аркадий Петрович, входил в руководство НТС и в редакцию «Посева»). Почти одновременно со вторым арестом Бородину была присуждена французским ПЕН-клубом литературная «Премия Свободы» – за мужество.

Следует отметить, что Бородин как писатель не пожелал сотрудничать с политически менее опасной для него ИМКой-Пресс, оставаясь верным «махрово-антикоммунистическому» «Посеву», что, вероятно, усугубило суровость второго приговора в 1983 году. Печатаясь в этом издательстве НТС и в общем разделяя его социал-христианскую идеологию как родственную ВСХСОН, Бородин, однако, довольно скептически относился к «революционной» стратегии НТС, верно отмечая в этом «эффект нетерпения»: нежелание понять, что «Россия обречена не на [революционное] «событие», а на «процесс»» (Бородин Л. К русской эмиграции // Вече. Мюнхен. 1984. № 15).

Также и к Огурцову НТС и «Посев» относились с огромным пиететом и старались публиковать малейшие подробности о нем, доходившие из СССР. Казалось бы, после его выезда в Германию в 1987 году, должно было сложиться естественное сотрудничество Игоря Вячеславовича с «Посевом». Но этого не произошло, в том числе по моей «вине», как мне это деликатно, но откровенно разъяснили позже из мюнхенского окружения Огурцова (в частности, опекавшая его Е.А. Поп, приехавшая из Швейцарии  и снявшая ему на первое время квартиру для встреч, где я поначалу бывал). Поясню подробнее.

Когда я с лета 1978 года стал работать в редакции «Посева», то, будучи православным неофитом, наконец-то открывшим для себя искавшийся мною с юности смысл жизни и мiра, я настойчиво продвигал в НТС ориентацию не на широкий спектр диссидентов в СССР и утопическую «революцию подпольной армией освобождения», а на православно-патриотические круги, которые получили неофициальное название «Русской партии» (писатели-деревенщики, защитники памятников старины и храмов, деятели культуры и науки). Соответственно я стал влиять на содержание журнала «Посев».

Но такая моя активность очень не нравилась либералам-западникам в НТС (хотя их было немного, из «третьей эмиграции»), так и диссидентским «генералам», которые, эмигрировав, возглавили существовавшие в эмиграции структуры (в частности, на русской службе Радио Свобода) или создали новые ‒ как «Интернационал Сопротивления» (во главе с В. Буковским и В. Максимовым) и многие журналы («Континент», «Страна и мир» и др.). Все эти структуры финансировались американским фондом «для установления демократии» и поэтому, в борьбе за кормушку, видели в НТС конкурента, стремясь его дискредитировать как «недемократическую организацию» разными способами.

Таким удобным способом в конце 1970-х годов избрали меня, нового человека в «Посеве» с враждебными им взглядами, начав всеэмигрантскую кампанию против «инфильтрации НТС черносотенным агентом ГРУ», стремящимся переориентировать НТС и эмиграцию на рельсы «национал-большевизма». (Подробнее: О судебных процессах в связи с клеветнической кампанией Чикарлеева в 1980-е гг.) В основном в этом участвовала еврейская эмиграция, а из русской ‒ монархическая газета «Наша страна», выходившая в Аргентине под руководством Н.Л. Казанцева и имевшая влияние на правые круги Русского Зарубежья. Казанцев мне позже признал в письме, что это было «не против Вас лично, а против НТС», с которым соперничество «Нашей страны» было заложено еще И.Л. Солоневичем в послевоенные годы (и тогда этому причиной были советские родимые пятна у руководителей НТС из второй эмиграции). Но теперь «причиной» для «Нашей страны» стало ее поддакивание еврейской эмиграции, обвинявшей меня в прямо противоположном: в «русском черносотенстве» (третьеэмигранты стали сатирически расшифровывать НТС как «Народно-Трудовой Союз русского народа»), а «национал-большевизм» был ко мне притянут за уши (что нетрудно видеть по моим первым же публикациям тех лет: https://rusidea.org/6000)

В 1987 г. я ушел из системы НТС и из «Посева», решив стать самостоятельным журналистом для поддержки православно-патриотической оппозиции в СССР, мне казалось, что горбачевская «перестройка» открыла для этого небывалые ранее возможности. (Подробнее: НТС в эпоху крушения коммунизма. Как и почему я вышел из НТС,1992-1993.) Я переехал в Мюнхен, где главным моим занятием, помимо переводческого заработка на жизнь и суеты в журналистике, стал набор издававшегося О.А. Красовским журнала «Вече» (с помощью моего старшего сына), в заседаниях редколлегии в доме Красовского в Вайблингене я общался с приезжавшим из Рима членом ВСХСОН Е. Вагиным, хотя дружбы по разным причинам не возникло.

В это время на Запад выехал и И.В. Огурцов с родителями. Я отправился его встречать в Вену (самолет из Ленинграда 29.11.1987 встречало около 50 человек из разных стран), где переводил его первую пресс-конференцию для иностранных СМИ (30.11.1987), затем и вторую уже в Мюнхене (2.12.87). Если не ошибаюсь, обе они были организованы Франкфуртским Обществом прав человека. Об этом я опубликовал статью: «Игорь Огурцов» на Западе («Посев». 1988. № 1) и по-немецки ‒ в ведущем еженедельнике западногерманских христианских демократов (Der Graube als Staatsverrat //Rheinischer merkur — Crist und Welt. 1988. Nr.1. 1 Jan.). Внешне он держался как лидер, однако порою была заметна и некоторая его неуверенность и потеря самоконтроля в отдельных ситуациях (как было однажды в мюнхенском монастыре). Видимо всё-таки столь резкое изменение в его жизни произвело на него шок, который иногда сказывался.

Стараясь его опекать и помогать в первых шагах по обустройству, я выполнял его просьбы, составив ему в частности список с адресами всех более-менее известных эмигрантских организаций, включая и маленькие, всего около полусотни (он надеялся объединить их все в единую структуру под своим возглавлением). Однако почему-то ему не удавалось в эти месяцы написать что-то такое призывное даже для публикации в мюнхенском «Вече».

Прежде всего для него было бы естественным сотрудничество с наиболее солидной и идеологически единомысленной структурой НТС, что я, оставаясь членом НТС, впрочем, не старался ему внушить, т.к. мои стратегические разногласия с руководителями НТС в то время как раз и заставили меня уйти из системы. Но внезапно он изменил отношение и ко мне, и к НТС. Общие мюнхенские знакомые дали мне понять, что он мне не доверяет в связи с «разоблачительной книгой» Чикарлеева «Трагедия НТС» (изданной в фиктивном издательстве на деньги «Интернационала Сопротивления»), половина которой была посвящена моей персоне как засланному советскому агенту, и даже если Игорь Вячеславович допускает, что это неправда, т.е. он знает, что германский суд запретил эту книгу, ‒ всё равно «Назаров ‒ фактор риска».

К сожалению, в эмиграции ему не удалось ничего осуществить из предполагавшегося. Возможно, его опекуны и советники этого не очень и хотели.

Больше мне не довелось встречаться с уважаемым Игорем Вячеславовичем ни в эмиграции, ни в РФ.

На одном из соборных мероприятий в С.-Петербурге я познакомился с М.Ю. Садо, в Новокузнецке провел теплый вечер воспоминаний об общих соратниках с В.Ф. Ивойловым, в Барнауле был в гостях у о. Михаила Капранова, который присоединился к ВСХСОН уже в лагере. А с Л.И. Бородиным содружество продолжилось на страницах его журнала «Москва», при его жизни его издательство также было генеральным представителем моего издательства «Русская идея» в книжной торговле.

М.В. Назаров
12 января 2022 г.