Игорь Огурцов: «В ХХ веке мы пережили геноцид»

И.В. Огурцов

Тридцать лет назад КПСС перестала существовать, но путь к свободе нам ещё предстоит – христианский философ Игорь Огурцов об опыте сопротивления Советам.

Игорь Вячеславович Огурцов (родился 22 августа 1937 года) – философ, лидер антикоммунистического подполья в СССР, основатель и руководитель Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа (ВСХСОН) был осуждён на 20 лет лагерей, в 1987 году эмигрировал в Германию, в 1992 году вернулся в Россию. Об опыте своей «подсоветской жизни» он рассказал в интервью «Столу».

Игорь Огурцов

– Как Вы пережили распад СССР?

– Я не застал его по времени – был в эмиграции. После 20 лет «брежневско-андроповского курорта» я с родителями, которым Господь дал пережить всё это, уехал в эмиграцию в 87-м году. И до 93-го года мы были в Западной Германии. И потом вернулись. Но увидели страну совсем не такую, какую мы представляли себе.

 Удалось ли вчерашним эмигрантам поучаствовать в строительстве новой России? Вашим друзьям, кому-то из ваших знакомых, вам лично?

– Нет-нет. Не было такой ситуации, которая включила бы нас в этот процесс. И процесс сам по себе был не тот, в котором нам хотелось участвовать.

 Почему же?

– Потому что не в ту сторону пошло. Конечно, единственное, что мы могли бы одобрить и считать достижением, – это конец тоталитарной системы. Это единственный плюс огромный. Но и конец тоталитарной системы не тем завершился. А сейчас мы – половина уже в мире ином, а остальным уже за 80 лет.

 Вы сами в 90-е годы участвовали в христианско-демократическом союзе вместе с Аксючицем и Огородниковым?

– Нет. Мы с ними были довольно-таки хорошо знакомы. Виделись, когда уже можно было выезжать из Союза. Они приезжали в ФРГ. В Мюнхене у меня «база» была. И мы виделись с ними несколько раз.

 Какой оптимальный путь для преобразования советской системы вы видели, будучи основателем ВСХСОН? Общество должно было измениться, мирно приняв какие-то идеи; или это должна была стать вооружённая борьба за свою страну  новая гражданская война или какой-то переворот сверху? 

– В самом начале что-то предвидеть и рассчитывать на определённый успех было трудно. Представить себе, что произойдёт все так, как случилось, то есть сверху,  – это было трудно. Но то, что система себя рано или поздно изживёт, мы понимали. Мы три с лишним года были на подпольном положении. Казалось, что время близко. То, что до краха КПСС пройдёт ещё больше 10 лет, было трудно себе представить.

 Сколько человек было в ВСХСОН на пике вашей деятельности?

– Предано суду было 30 человек. Но это начальный этап.

 Возможно, для советской власти ваша организация была наиболее опасной, так как вы допускали вооружённое сопротивление режиму. Этим, кстати вы отличались от диссидентского движения, которое скорее могло выходить с плакатами «на заклание», чем возглавлять активную борьбу.

– Да, конечно.

 После выдворения из Союза как вас приняла эмиграция? Чувствовали ли Вы поддержку там?

– В эмиграцию (ещё будучи в подполье) мы отправили нашу программу, была такая возможность. Отправили во Францию Никите Струве. Он тогда ещё был жив. И он издал её, потом её издал «Посев» (издательство, учреждённое русскими эмигрантами в Германии, – ред.). В эмиграции с 1976 года знали о нас довольно подробно и были весьма воодушевлены наличием такой организации. Потом, когда мы уже туда приехали в 1988 году, о нас знала вся эмиграция. Ещё и в период моей ссылки было много публикаций в Америке, Германии. Даже фильмы были сняты эмигрантские и проходили показы, в частности в Штатах. Эти фильмы все есть в интернете.

 Вы встречались с Солженицыным?

– Нет, он был в Штатах, в Вермонте. А я в Штатах был много раз, но в Детройте.

 Переписывались с ним?

– Да, регулярно. Мои идеи ему были знакомы, потому что он читал в эмигрантских журналах весьма подробно о нас. Вообще в ссылке, как это ни странно, была возможность получать письма и даже отвечать на некоторые из них. Конечно, с учётом того, что можно было, что я знал, что пройдёт. Я получил около 10 тысяч писем за пять лет ссылки из разных западных стран. Причём писали все – от сенаторов до безработных, написал даже президент США Рональд Рейган. Ещё будучи в ссылке, я получил почётное французское гражданство. Но писала в то время всё-таки молодёжь – люди от 25 до 40 лет. А вот из советского блока никто не писал: там: вероятно ничего и не знали. Несколько книг было издано и на английском, и на русском ещё в период, когда я находился в ссылке. Один из нас – Вагин Евгений Александрович – жил и работал в Италии и Франции. Он много материалов передал на Запад. Так что, в частности, Солженицын и программу нашу знал.

 На ваш взгляд, Россия – это европейская страна или нет?

– Я бы сказал так: пока что мы не определились окончательно в отношении своей судьбы – кем нам быть, куда следовать. Хотя Россия, конечно, европейская страна.

 Почему, если Россия  европейская страна, у нас так мало ценится свобода и права человека? 

– Почему? Всё это идёт с 1917 года. Огромный процент населения – крестьянство, и рабочий класс, и интеллигенция – был просто физически уничтожен советами. За весь период правления Сталина физически было уничтожено почти столько же людей, сколько во время Второй мировой войны, – десятки миллионов. Ещё больше было затравлено. Так что наша судьба в XX веке не просто трагична, мы претерпели геноцид после революции – если события октября 1917 года можно так называть… Страна была подвержена геноциду – и физическому, и духовному, морально-нравственному.

 Несмотря на всё это, в стране рождались всё-таки люди  пусть их было немного  любящие свободу, готовые жить иначе. Как Вы это объясняете? 

– Очень просто – это Божья милость.

– Как вы думаете, в нашем будущем свобода каждого отдельного человека ещё может стать основой для развития общества и государства в России?

– Свобода – это очень широкое понятие. То, что происходит с отношениями России и ближайших её соседей – Украины и Белоруссии, – это, конечно, катастрофа, а не путь освобождения. Катастрофа не столько для Великороссии, сколько для России в целом – той, которая была до 1917 года. Это разделение тоже порождено 1917 годом. Но я верю, что мы выйдем на нормальный путь.

Беседу вел Андрей Грищенко
Источник

Об отношении к ВСХСОН в русской эмиграции

Комментарий МВН.

Вольное слово. ВСХСОН. Материалы суда и программаСчитаю уместным и полезным уточнить кое-что из сказанного Игорем Вячеславовичем.

Всероссийский Социал-Христианский Союз Освобождения Народа (ВСХСОН) был создан в Ленинграде в феврале 1964 г. и до своего разгрома в феврале 1967 г. (основные аресты прошли 15.02.1967) насчитывал 28 членов и 30 кандидатов в разных городах СССР. ВСХСОН ставил целью свержение власти КПСС и построение социал-христианского строя на основе русских православных традиций. ВСХСОН был уникальной антикоммунистической организацией как по своей социал-христианской программе, использовавшей работы эмигрантских философов, так и по численности (что в тоталитарном СССР было большим достижением, если, конечно, не принимать всерьез фабриковавшиеся чекистами организации «врагов народа» в сталинское время). Однако отношение к ВСХСОН в эмиграции было разным.

Упомянутый Н.А. Струве, руководитель парижского «Вестника РХД» и фактический глава издательства ИМКА-Пресс, действительно получил текст Программы ВСХСОН, вывезенный в 1966 году из Москвы находившейся там эмигранткой из Франции Е. Львовой, т.е. незадолго до разгрома организации, но Струве и после состоявшегося суда долго не публиковал эту программу ‒ несмотря на то, что ВСХСОН сформировался на основе философской литературы, в том числе изданной этим издательством (его руководителем Бердяевым и др.). Причина была в том, что в программе ВСХСОН упоминалась вооруженная борьба против советской власти, а это для «умеренных христиан» евлогианской аполитичной юрисдикции было неприемлемо. Лишь в 1975 году ИМКА-Пресс опубликовала программу, и только после этого она могла быть переиздана в 1976 году издательством Народно-Трудового Союза «Посев» во Франкфурте-на-Майне вместе с уже известными тогда самиздатскими материалами суда (на фото).

В «Посеве» отношение к ВСХСОН и заключенным его членам было как к героям освободительной борьбы и идеологическим единомышленникам, поскольку социал-христианская идеология была принята и в НТС под названием солидаризма, социально-христианского учения, разрабатывавшегося эмигрантскими философами в 1930-е годы (в «Библиотечке солидариста» НТС 1970-х годов были изданы брошюры с пересказом соответствующих трудов Франка, Бердяева, Вышеславцева, братьев Трубецких, И.А. Ильина, Левицкого и др.). Кроме того, НТС в своей Стратегической программе и сам допускал вооруженное свержение режима КПСС, за что подвергался критике со стороны либеральных кругов эмиграции, и это было причиной весьма холодных отношений между «Посевом» и издательскими структурами Н.А. Струве, которому поэтому и в голову не могло прийти передать текст Программы ВСХСОН для издания в «Посеве», он держал его под спудом девять лет, чем позже вызвал возмущение во Франкфурте.

Энтээсовцы резонно считали, что раз уж Программа известна КГБ и фигурировала на суде с обвинениями в «терроризме», неумно было скрывать ее, наоборот: следовало ее издать для защиты заключенных членов ВСХСОН гласностью, показав, что никакие они не террористы.

Насколько я помню, трудность защиты гласностью заключалась и в том, что самая известная международная правозащитная организация «Эмнести Интернешнл», занимавшаяся защитой политзаключенных во всем мiре, из-за фигурировшего на советском суде пистолета тоже относилась к ВСХСОН с неприязнью как к «политическим террористам», отказываясь их рассматривать наравне с другими «ненасильственными» политзаключенными.

Было трудно переломить эту доминировавшую тенденцию западных правозащитных организаций (заметно левых), мiровых СМИ, влиятельных общественных и советологических  кругов (не симпатизировавших русским национальным противникам коммунизма, в том числе и в эмиграции ‒ отсюда такое же отношение западной «общественности» часто проявлялось и к НТС). Для поддержки заключенных русских патриотов удавалось привлекать в основном небольшие молодежные христианские организации в Бельгии, Италии, Франции, в Скандинавских странах, посланцы которых по поручениям НТС устраивали демонстрации в Москве и других советских городах, провозили литературу в СССР и вывозили оттуда рукописи для издания в «Посеве» ‒ об этом опубликовано достаточно информации в литературе НТС. Искали также поддержку у известных на Западе писателей и правых политиков. Членами НТС было создано Международное общество прав человека с центром в том же Франкфурте, которое старалось защищать и русских патриотов в СССР, включая членов ВСХСОН, В.Н. Осипова, А.И. Солженицына и др.

В частности, «Посеву» удалось позже сделать известным имя заключенного члена ВСХСОН, ставшего писателем ‒ Леонида Ивановича Бородина, которого удалось принять в члены ПЕН-клуба (в этом очень помог глава французского ПЕН-клуба внук российского премьер-министра П.А. Столыпина Дмитрий Столыпин, отец которого, Аркадий Петрович, входил в руководство НТС и в редакцию «Посева»). Почти одновременно со вторым арестом Бородину была присуждена французским ПЕН-клубом литературная «Премия Свободы» – за мужество.

Следует отметить, что Бородин как писатель не пожелал сотрудничать с политически менее опасной для него ИМКой-Пресс, оставаясь верным «махрово-антикоммунистическому» «Посеву», что, вероятно, усугубило суровость второго приговора в 1983 году. Печатаясь в этом издательстве НТС и в общем разделяя его социал-христианскую идеологию как родственную ВСХСОН, Бородин, однако, довольно скептически относился к «революционной» стратегии НТС, верно отмечая в этом «эффект нетерпения»: нежелание понять, что «Россия обречена не на [революционное] «событие», а на «процесс»» (Бородин Л. К русской эмиграции // Вече. Мюнхен. 1984. № 15).

Также и к Огурцову НТС и «Посев» относились с огромным пиететом и старались публиковать малейшие подробности о нем, доходившие из СССР. Казалось бы, после его выезда в Германию в 1987 году, должно было сложиться естественное сотрудничество Игоря Вячеславовича с «Посевом». Но этого не произошло, в том числе по моей «вине», как мне это деликатно, но откровенно разъяснили позже из мюнхенского окружения Огурцова (в частности, опекавшая его Е.А. Поп, приехавшая из Швейцарии  и снявшая ему на первое время квартиру для встреч, где я поначалу бывал). Поясню подробнее.

Когда я с лета 1978 года стал работать в редакции «Посева», то, будучи православным неофитом, наконец-то открывшим для себя искавшийся мною с юности смысл жизни и мiра, я настойчиво продвигал в НТС ориентацию не на широкий спектр диссидентов в СССР и утопическую «революцию подпольной армией освобождения», а на православно-патриотические круги, которые получили неофициальное название «Русской партии» (писатели-деревенщики, защитники памятников старины и храмов, деятели культуры и науки). Соответственно я стал влиять на содержание журнала «Посев».

Но такая моя активность очень не нравилась либералам-западникам в НТС (хотя их было немного, из «третьей эмиграции»), так и диссидентским «генералам», которые, эмигрировав, возглавили существовавшие в эмиграции структуры (в частности, на русской службе Радио Свобода) или создали новые ‒ как «Интернационал Сопротивления» (во главе с В. Буковским и В. Максимовым) и многие журналы («Континент», «Страна и мир» и др.). Все эти структуры финансировались американским фондом «для установления демократии» и поэтому, в борьбе за кормушку, видели в НТС конкурента, стремясь его дискредитировать как «недемократическую организацию» разными способами.

Таким удобным способом в конце 1970-х годов избрали меня, нового человека в «Посеве» с враждебными им взглядами, начав всеэмигрантскую кампанию против «инфильтрации НТС черносотенным агентом ГРУ», стремящимся переориентировать НТС и эмиграцию на рельсы «национал-большевизма». (Подробнее: О судебных процессах в связи с клеветнической кампанией Чикарлеева в 1980-е гг.) В основном в этом участвовала еврейская эмиграция, а из русской ‒ монархическая газета «Наша страна», выходившая в Аргентине под руководством Н.Л. Казанцева и имевшая влияние на правые круги Русского Зарубежья. Казанцев мне позже признал в письме, что это было «не против Вас лично, а против НТС», с которым соперничество «Нашей страны» было заложено еще И.Л. Солоневичем в послевоенные годы (и тогда этому причиной были советские родимые пятна у руководителей НТС из второй эмиграции). Но теперь «причиной» для «Нашей страны» стало ее поддакивание еврейской эмиграции, обвинявшей меня в прямо противоположном: в «русском черносотенстве» (третьеэмигранты стали сатирически расшифровывать НТС как «Народно-Трудовой Союз русского народа»), а «национал-большевизм» был ко мне притянут за уши (что нетрудно видеть по моим первым же публикациям тех лет: https://rusidea.org/6000)

В 1987 г. я ушел из системы НТС и из «Посева», решив стать самостоятельным журналистом для поддержки православно-патриотической оппозиции в СССР, мне казалось, что горбачевская «перестройка» открыла для этого небывалые ранее возможности. (Подробнее: НТС в эпоху крушения коммунизма. Как и почему я вышел из НТС,1992-1993.) Я переехал в Мюнхен, где главным моим занятием, помимо переводческого заработка на жизнь и суеты в журналистике, стал набор издававшегося О.А. Красовским журнала «Вече» (с помощью моего старшего сына), в заседаниях редколлегии в доме Красовского в Вайблингене я общался с приезжавшим из Рима членом ВСХСОН Е. Вагиным, хотя дружбы по разным причинам не возникло.

В это время на Запад выехал и И.В. Огурцов с родителями. Я отправился его встречать в Вену (самолет из Ленинграда 29.11.1987 встречало около 50 человек из разных стран), где переводил его первую пресс-конференцию для иностранных СМИ (30.11.1987), затем и вторую уже в Мюнхене (2.12.87). Если не ошибаюсь, обе они были организованы Франкфуртским Обществом прав человека. Об этом я опубликовал статью: «Игорь Огурцов» на Западе («Посев». 1988. № 1) и по-немецки ‒ в ведущем еженедельнике западногерманских христианских демократов (Der Graube als Staatsverrat //Rheinischer merkur — Crist und Welt. 1988. Nr.1. 1 Jan.). Внешне он держался как лидер, однако порою была заметна и некоторая его неуверенность и потеря самоконтроля в отдельных ситуациях (как было однажды в мюнхенском монастыре). Видимо всё-таки столь резкое изменение в его жизни произвело на него шок, который иногда сказывался.

Стараясь его опекать и помогать в первых шагах по обустройству, я выполнял его просьбы, составив ему в частности список с адресами всех более-менее известных эмигрантских организаций, включая и маленькие, всего около полусотни (он надеялся объединить их все в единую структуру под своим возглавлением). Однако почему-то ему не удавалось в эти месяцы написать что-то такое призывное даже для публикации в мюнхенском «Вече».

Прежде всего для него было бы естественным сотрудничество с наиболее солидной и идеологически единомысленной структурой НТС, что я, оставаясь членом НТС, впрочем, не старался ему внушить, т.к. мои стратегические разногласия с руководителями НТС в то время как раз и заставили меня уйти из системы. Но внезапно он изменил отношение и ко мне, и к НТС. Общие мюнхенские знакомые дали мне понять, что он мне не доверяет в связи с «разоблачительной книгой» Чикарлеева «Трагедия НТС» (изданной в фиктивном издательстве на деньги «Интернационала Сопротивления»), половина которой была посвящена моей персоне как засланному советскому агенту, и даже если Игорь Вячеславович допускает, что это неправда, т.е. он знает, что германский суд запретил эту книгу, ‒ всё равно «Назаров ‒ фактор риска».

К сожалению, в эмиграции ему не удалось ничего осуществить из предполагавшегося. Возможно, его опекуны и советники этого не очень и хотели.

Больше мне не довелось встречаться с уважаемым Игорем Вячеславовичем ни в эмиграции, ни в РФ.

На одном из соборных мероприятий в С.-Петербурге я познакомился с М.Ю. Садо, в Новокузнецке провел теплый вечер воспоминаний об общих соратниках с В.Ф. Ивойловым, в Барнауле был в гостях у о. Михаила Капранова, который присоединился к ВСХСОН уже в лагере. А с Л.И. Бородиным содружество продолжилось на страницах его журнала «Москва», при его жизни его издательство также было генеральным представителем моего издательства «Русская идея» в книжной торговле.

М.В. Назаров
12 января 2022 г.