И.А. Ильин о выборах въ Россіи послѣ большевиковъ

НЕОБХОДИМО ОГРАНИЧИТЬ ПУБЛИЧНУЮ ДѢЕСПОСОБНОСТЬ.

Будущее скрыто отъ человѣческаго взора. Мы не знаемъ, какъ сложится государственная власть въ Россіи послѣ большевиковъ. Но знаемъ, что если она будетъ антинаціональной и противогосударственной, угодливой по отношенію къ иностранцамъ, расчленяющей страну и патріотически безъидейной, то революція не прекратится, а вступитъ въ фазу новой гибели; и тогда все предлагаемое нами будетъ отсрочено. Но придетъ часъ, когда русская національная власть вступитъ ради спасенія Россіи на указываемые нами пути. Мы не знаемъ, когда это будетъ; но мы твердо знаемъ, чего слѣдуетъ желать для спасенія Россіи.

Образованіе государственной власти должно быть изъято изъ рукъ толпы, улицы, черни, и передано въ руки лучшихъ, государственно и національно мыслящихъ гражданъ. Эти граждане, какъ государственно дѣеспособные должны быть выдѣлены, въ качествѣ политически-зрѣлаго и активно-строящаго ядра. Всякіе дальнѣйшіе выборы и голосованія будутъ осуществляться уже ими и только ими. Они составятъ тотъ трезвый слой, тотъ государственно-мыслящій кадръ, который сможетъ повести народъ и страну къ возрожденію. Всѣ остальные — отнюдь на станутъ «рабами» и отнюдь не перестанутъ быть гражданами; но политической активности, права слагать государственную волю, участія въ строительствѣ государственной власти — у нихъ не будетъ.

Это и обозначается словами: ихъ политическая дѣеспособность будетъ ограничена.

Юриспруденція отличаетъ правоспособность человѣка отъ его дѣеспособности. Въ имущественныхъ отношеніяхъ — есть множество лицъ, не располагающихъ дѣеспособностью, т. е. не имѣющихъ права самостоятельно совершать юридическіе акты. Уже римскіе юристы знали и понимали, что малолѣтнихъ, слабоумныхъ и сумасшедшихъ нельзя включать въ нормальный и свободный имущественный оборотъ. Съ одной стороны они несвѣдущи, безпомощны и беззащитны и всякій плутъ можетъ ихъ соблазнить, надуть, вовлечь въ невыгодныя сдѣлки и обобрать: необходимо защитить ихъ самихъ отъ недобросовѣстныхъ согражданъ и злонамѣренныхъ иноземцевъ. Съ другой стороны, они не въ состояніи отвѣчать за свои волеизъявленія, обѣщанія и обязательства (безотвѣтственность!), и вмѣнить имъ ихъ поведеніе невозможно (невмѣняемость!); ихъ дѣеспособность была бы вредна или даже гибельна и для нихъ самихъ и для ихъ согражданъ. Поэтому и современное право ставитъ такихъ лицъ (малолѣтнихъ, несовершеннолѣтнихъ, слабоумныхъ, слѣпыхъ, глухонѣмыхъ, пьяницъ и расточителей) подъ опеку или попечительство. Они остаются правоспособными и имѣютъ признанныя и охраняемыя права, но юридическихъ актовъ совершатъ не могутъ.

Такъ обстоитъ дѣло на протяженіи тысячелѣтій, и притомъ въ вопросахъ личной имущественной пользы; и никто и не думаетъ оспаривать или осуждать обоснованность и справедливость такого порядка. И вдругъ въ вопросахъ общественнаго блага, всенародной пользы и Государственнаго спасенія — мы видимъ полное забвеніе всякой осторожности, всякаго трезвенія и всякаго жизненнаго реализма. Страна, кишащая политически-малолѣтними и несовершеннолѣтними, государственно-слабоумными, патріотически-съ-ума-сшедшими (интернаціоналисты!), морально-слѣпыми, соціально-глухонѣмыми, партійно-пьяными и національными расточителями (расчленители!) — пытается строить свое государство при обязательномъ участіи всѣхъ этихъ завѣдомо-безотвѣтственныхъ и невмѣняемыхъ лицъ. Законодательство умалчиваетъ объ ихъ политической недѣеспособности, а самъ народъ удивляется, — что это ему ничего не удается? И идетъ на гибель, не понимая того, что съ нимъ происходитъ.

И вотъ, подобно тому, какъ въ имущественныхъ дѣлахъ людей признаютъ недѣеспособными — въ интересахъ всего общества и самихъ лишенцевъ, и никто не вопитъ объ ихъ мнимомъ безправіи; совершенно также необходимо признать цѣлый рядъ людей политически-недѣеспособными — въ интересахъ всего народа, государства и самихъ лишенцевъ. Гражданинъ и активный гражданинъ — не одно и то же. Недѣеспособный гражданинъ сохраняетъ всѣ свои законныя права: право на государственную защиту, право на территоріальное пребываніе, общія права иниціативы и неприкосновенной личности, право на трудъ, всѣ соціальныя права, всѣ имущественныя права, всѣ семейныя и наслѣдственныя права; онъ сохраняетъ и всѣ свои публично-правовыя обязанности, которыми онъ преимущественно и строитъ государство, свое государство (повинности: налоговая, воинская, натуральная и др.). Онъ нисколько не становится «рабомъ». Онъ только не имѣетъ права голоса въ государственныхъ дѣлахъ.

Прошло то время, когда люди — то ли по либеральной наивности, то ли по оптимизму, то ли по глупости, — вѣрили въ «свободную игру добрыхъ и злыхъ силъ» (какъ въ личномъ человѣкѣ, такъ и въ государствѣ), и полагали, что «отъ злыхъ силъ въ жизни бываетъ большая польза». За долгіе годы всемірной революціи мы могли окончательно убѣдиться въ томъ, что «свободная игра» добрыхъ и злыхъ силъ ведетъ къ побѣдѣ именно злыхъ силъ и что предоставленіе свободы злу есть или сентиментальная глупость, граничащая съ предательствомъ, или лукаво-умышленное злодѣяніе. Подобно тому, какъ въ хозяйствѣ либералы постепенно научились тому, что творческое равновѣсіе не дается множеству самочинно хозяйствующихъ людей, безвольно барахтающихся въ собственной жадности; — что нерегулированное хозяйство ведетъ къ противо-соціальнымъ явленіямъ, къ перевоплощенію капиталовъ, къ перепроизводству, къ биржевымъ крахамъ, къ затяжнымъ кризисамъ и депрессіямъ; — что частно-иниціативное хозяйство надо не подавлять и не искоренять, а организовывать и пріобщать къ цѣлесообразному регулированію, отнюдь не впадая въ соціализмъ; — подобно этому наступаетъ эпоха, когда такое творческое регулированіе будетъ признано необходимымъ и въ политикѣ. Свободу человѣка, его вѣрованій, его убѣжденій и политическихъ мнѣній — не надо подавлять, но ее надо воспитывать, оформлять и духовно направлять.

Обыкновенный человѣкъ, идя на выборы, несетъ въ себѣ — и нравственную личность, и обывателя; и патріота, и шкурника; и гражданина, и карьериста; и государственно-мыслящаго избирателя, и ненасытнаго классоваго требователя. «Сверху» ему не говорится ничего, изъ уваженія къ его «свободѣ»; но со стороны и снизу ему открыто и настойчиво внушаютъ — утвердить въ себѣ классоваго требователя, обывателя, шкурника и карьериста, и забыть все иное. Въ странахъ формальной демократіи вокругъ избирателя жужжатъ, какъ мухи, всевозможные искусители, политическіе торгаши изъ разныхъ партій и даже странъ, суля, зазывая, волнуя, пугая, колебля, забрасывая пропагандными листочками или предлагая прямую подачку (то «хлѣбомъ», то «зрѣлищами», то просто чекомъ). Они сулятъ шкурнику, запугиваютъ обывателя, зазываютъ карьериста и натравливаютъ классоваго требователя. Въ трудномъ, сложномъ и чрезвычайно отвѣтственномъ дѣлѣ голосованія — дѣлается все, чтобы сбить человѣка и захватить его голосъ, чтобы снизить политическій уровень голосующаго; и все это — во имя «свободы».

И вотъ, допускать этотъ порядокъ, въ коемъ есть элементы базара, биржи, азарта и спорта, въ послѣреволюціонной Россіи — было бы безумно и гибельно. Ибо за годы революціоннаго униженія и революціонной грязи — шкурничество, карьеризмъ, классовый образъ мысли, гражданская трусость и продажность получили такое распространеніе и укорененіе, такую силу, и до такой степени исказили душу, отодвинули патріота, заглушили гражданина и погасили государственное мышленіе, что пробудить это потребуетъ особыхъ длительныхъ, воспитывающихъ усилій со стороны національно-государственной власти. Рано или поздно это удастся. Но спасенія можно ждать только отъ выдѣленія истинно-дѣеспособнаго кадра, отъ лучшихъ людей.

Какъ же возможно осуществить это?

Источникъ: Профессоръ И. А. Ильинъ. Наши задачи. Статьи 1948-1954 г.г. Томъ II. — Парижъ: Изданіе Русскаго Обще-Воинскаго Союза, 1956. — С. 362-364.

КАКІЕ ЖЕ ВЫБОРЫ НУЖНЫ РОССІИ?

I.

Какъ бы ни сложился дальнѣйшій ходъ событій въ Россіи, никакіе общегосударственные выборы не будутъ возможны въ первые годы послѣ паденія большевиковъ: въ хаосѣ не выбираютъ; въ состояніи общаго броженія, возвращенія, переселенія, безъ осѣдлости и приписки — выборы неосуществимы. Всякая попытка произвести выборы и провозгласить «учредительное собраніе» — будетъ завѣдомой фальсификаціей, партійной подтасовкой, политическимъ мошенничествомъ. Заранѣе ясно, что такая «демократія», начинающая съ обмана и фальши — будетъ обречена.

Пока національный диктаторъ не подберетъ себѣ честный и идейный правительственный аппаратъ, способный честно составить законные избирательные списки, до тѣхъ поръ говорить о выборахъ невозможно. Представлять же себѣ дѣло такъ, что какое-то, кое-какъ сбитое, изъ закулисныхъ щелей понасаженное «полу-собраньице» провозгласитъ себя «учредилкой» и объявитъ въ видѣ избирательнаго закона «всеобщее, равное и прямое» голосованіе, значитъ прямо предвидѣть фальсификацію выборовъ, какъ неизбѣжную, или даже готовить ее, какъ «желательную». Врядъ ли кто-нибудь дерзнетъ на такое историческое позорище…

До всякаго составленія избирательныхъ списковъ долженъ быть проведенъ генеральный, всенародный переборъ гражданъ. Долженъ быть прежде всего изданъ законъ, въ силу котораго право голоса не можетъ принадлежать, — помимо несовершеннолѣтнихъ (мужчинъ до 25 лѣтъ, женщинъ до 30 лѣтъ), слабоумныхъ, сумасшедшихъ, глухонѣмыхъ, завѣдомыхъ пьяницъ и кокаинистовъ, — еще слѣдующимъ категоріямъ лицъ: интернаціоналистамъ — навсегда; рядовымъ коммунистамъ — на 20 лѣтъ; членамъ Совнаркома, Политбюро, Чеки, ГПУ, НКВД, МВД — навсегда; палачамъ и полномочнымъ начальникамъ концлагерей — навсегда; изобличеннымъ политическимъ доносчикамъ — на 20 лѣтъ; уркамъ — на 10 лѣтъ; всѣмъ, служившимъ въ иностранной развѣдкѣ — на 20 лѣтъ; лицамъ порочныхъ профессій (кои будутъ перечислены въ законѣ) — на все время ихъ промысла и еще на 30 лѣтъ по прекращеніи такового (къ такимъ профессіямъ принадлежатъ: разбойники, дважды присужденные воры, скупщики и укрыватели краденаго, конокрады, контрабандисты, содержатели и содержательницы публичныхъ домовъ, сводни и сводницы, члены террористическихъ партій и организацій, шулера, чернорыночные спекулянты, внѣзаконные ростовщики и т. под.). Этотъ законъ долженъ быть преданъ самой широкой гласности по крайней мѣрѣ за годъ до составленія списковъ.

Въ предлагаемомъ всенародномъ переборѣ гражданъ участвуетъ, во-первыхъ, весь народъ на мѣстахъ — по селамъ, поселкамъ, заводамъ, фабрикамъ и городскимъ участкамъ; во-вторыхъ, представители центральной власти.

За годъ до составленія списковъ глава государства собираетъ на особые съѣзды губернскихъ начальниковъ и городскихъ начальниковъ, чтобы разъяснить имъ основную задачу новаго перебора и отбора. Здѣсь вырабатывается единая, общая инструкція, которая передается на мѣста и публикуется во всеобщее свѣдѣніе. Губернскіе и городскіе начальники разъясняютъ ее своимъ подчиненнымъ (уѣзднымъ, участковымъ и заводскимъ представителямъ власти), а тѣ разъясняютъ ее сельскимъ и участковымъ собраніямъ.

Внимая этой инструкціи, народъ долженъ убѣдиться и повѣрить, что коммунистическая революція кончена, что партійный кошмаръ изжитъ, что начинается новое, разумное строительство, основанное на любви къ Россіи, на добросовѣстности, чести и честности, на частной иниціативѣ, на вѣрности лояльному правительству и на отборѣ лучшихъ людей. Народъ долженъ понять, что отъ него ждутъ не партійнаго притворства, не лжи, не доносовъ, не взаимнаго предательства и угодничества передъ властью, а составленія избирательныхъ списковъ съ устраненіемъ всѣхъ утратившихъ право на голосъ.

Это устраненіе происходитъ закрытымъ голосованіемъ на основаніи общаго, еще не избирательнаго списка жителей, составленнаго участковымъ начальникомъ. Голосованію подлежитъ всякій, противъ котораго подано пять отводящихъ записокъ, безъ подписи, но съ указаніемъ законнаго основанія для отвода. Напримѣръ: Семенъ Семеновичъ Гайдукъ отводится, какъ доносчикъ; или какъ палачъ; или какъ скупщикъ краденнаго; или какъ интернаціоналистъ. Записки прочитываются вслухъ, обсужденію не подлежатъ, протоколируются и тотчасъ же уничтожаются; отведенный имѣетъ право возразить публично; возраженіе его не обсуждается; вопросъ рѣшается простымъ большинствомъ при закрытомъ голосованіи.

Во всѣхъ случаяхъ, гдѣ участковый начальникъ видитъ, что негодные элементы не отведены, а цѣнные элементы отведены, онъ обязанъ обжаловать производство передъ губернскимъ и городскимъ начальникомъ и добиться повторенія процедуры. Тамъ, гдѣ будетъ обнаружено сплоченное коммунистическое большинство и его успѣшныя интриги, участокъ можетъ быть оставленъ совсѣмъ безъ избирательнаго списка.

Такова первая стадія: всенародный переборъ. Послѣ него составляются избирательные списки въ обычномъ порядкѣ и со всѣми гарантіями законности, справедливости и безпартійности. Эти списки опредѣляютъ составъ политически-дѣеспособныхъ гражданъ на 10 лѣтъ. Именно таковые и только они являются активными гражданами. По минованіи сроковъ и утвержденіи списковъ самые выборы производятся въ слѣдующемъ порядкѣ.

Выборы не должны быть «тоталитарными». Всякій, занесенный въ списки имѣетъ право воспользоваться своимъ правомъ голоса и не воспользоваться имъ. Но выборы не должны быть и партійными: никакихъ партійныхъ программъ, плакатовъ, никакой агитаціи быть не должно. Выдѣленіе лучшихъ — должно быть произведено самимъ народомъ, совершенно свободно и безъ всякихъ партійныхъ «обѣщаній», нажимовъ, подсказываній и иныхъ фокусовъ. Россіи необходимы не партійные заговорщики, не партійные штукари и перевертни, а люди реальной жизни и чести. Свобода голосованія должна быть гарантирована его тайною.

Выборы должны происходить не на основаніи партійныхъ предложеній и рекомендацій, а по принципу личной извѣстности и уважаемости. Для этого необходимо избираніе по участкамъ или малымъ округамъ. При такомъ порядкѣ будетъ избрано минимумъ столько лицъ, сколько будетъ всего избирательныхъ участковъ (по одному на участокъ), или же вдвое, втрое и вчетверо больше. Это означаетъ, что въ первой стадіи будутъ избираться не члены Государственной Думы, а выборщики и притомъ выборщики выборщиковъ.

Это означаетъ, что желательны отнюдь не прямые выборы, а многостепенные, гдѣ на каждой «ступени» возможенъ спокойный, трезвый, дѣловой отборъ людей, со все болѣе серьезнымъ и глубокимъ осознаніемъ цѣли и смысла избиранія и гдѣ партіи все болѣе и болѣе утрачиваютъ свое вредное вліяніе. Примѣрно говоря: села выбираютъ волостныхъ выборщиковъ, волостные выбираютъ уѣздныхъ, уѣздные губернскихъ, губернскіе членовъ Государственной Думы; въ городахъ — малые избирательные участки посылаютъ своихъ выборщиковъ въ городской округъ, окружные въ главное городское собраніе, которое и выбираетъ членовъ Государственной Думы. Народъ долженъ воспринять «заданіе на лучшихъ», и, почувствовавъ себя свободнымъ, долженъ дѣйствительно вложиться въ это дѣло и объединиться на немъ.

Это были бы выборы общіе (съ повышеннымъ качественнымъ и возрастнымъ уровнемъ), равные (ибо никто не имѣлъ бы болѣе одного голоса), тайные (по способу голосованія) и многостепенные.

Источникъ: Профессоръ И. А. Ильинъ. Наши задачи. Статьи 1948-1954 гг. Томъ II. — Парижъ: Изданіе Русскаго Обще-Воинскаго Союза, 1956. — С. 365-367.

II.

Итакъ, я считаю совершенно необходимымъ осуществленіе всенароднаго перебора, повышеніе возрастнаго уровня и строгій, но справедливый и всенародный отводъ порочныхъ элементовъ. Далѣе, я считаю столь же необходимымъ освобожденіе народа отъ тоталитарнаго нажима сверху и отъ партійной агитаціи снизу: цѣль и задача выборовъ — отборъ лучшихъ — должна быть властно подсказана народу національной диктатурой, но въ осуществленіи этой цѣли народъ долженъ сохранить свою свободу. Диктатура должна не навязывать, а лишь предлагать народу своихъ кандидатовъ. И тѣмъ не менѣе я не считаю ни цѣлесообразнымъ, ни зиждительнымъ предоставленіе выборнаго производства на волю случая, пустого количества и закулисной интриги.

Потрясеніе, пережитое русскимъ народомъ, было слишкомъ глубоко и длительно. Большевики не даромъ хвалились своей «твердокаменностью», «рукастостью» и «костоломностью». За все время своего господства они стремились произвести свою костоломную операцію надъ каждымъ русскимъ человѣкомъ: поставить его культурно, хозяйственно и морально на колѣни и сломать ему духовный хребетъ. (Пусть онъ попробуетъ послѣ этого самостоятельно встать на ноги… Въ результатѣ революція нанесла правосознанію русскаго народа такія язвы, съ которыми онъ, предоставленный самому себѣ, не скоро справится. Но, именно, поэтому освобожденіе отъ ярма не должно повести его къ соблазну, идущему отъ политическихъ партій. Вѣрная задача выборовъ, — отборъ лучшихъ, — должна быть не просто указана изъ національнаго центра (провозглашена); но самое разрѣшеніе ея должно встрѣтить помощь и содѣйствіе. Послѣ тридцати — или — сорокалѣтняго политическаго разврата и террора, русскій народъ, свободно выдѣляя своихъ лучшихъ гражданъ кверху, будетъ нуждаться въ помощи и контролѣ государственно-мыслящаго центра. Но эта помощь и этотъ контроль получатъ особую силу и значеніе именно тогда, если такая же помощь и такой же контроль будетъ оказанъ диктатурѣ со стороны самого народа. Вкладываясь въ этотъ отборъ, народъ долженъ имѣть возможность исправлять на ходу возможныя ошибки помогающей ему власти. Помощь и контроль должны быть одновременными и взаимными; а отборъ долженъ быть совмѣстнымъ и общимъ.

Чтобы это осуществилось, надо отказаться отъ слѣпой вѣры въ количество собранныхъ голосовъ и въ его политическое значеніе. Надо искать качества и требовать его отъ избираемыхъ. Ибо, въ самомъ дѣлѣ, отъ роста числа голосовъ заблужденіе не превращается въ истину, авантюристъ не становится государственно-мудрымъ человѣкомъ, предатель вродѣ Лаваля не заслуживаетъ довѣрія. И если бы всѣ, буквально всѣ, потребовали бы въ ослѣпленіи политически гибельныхъ мѣръ, то эти мѣры не стали бы отъ этого политически-спасительными.

Далѣе, для этого надо отказаться отъ вѣры въ партійную рекомендацію и искать достовѣрнаго и непосредственнаго знанія рекомендуемаго кандидата. На самомъ дѣлѣ партія выдвигаетъ совсѣмъ не лучшихъ людей, а согласныхъ съ нею и послушныхъ ей. Европейскій политическій опытъ изобилуетъ примѣрами, гдѣ лучшіе люди совсѣмъ не выдвигались потому, что они не мыслили партійно, а имѣли свои личныя воззрѣнія; мало того, извѣстна тенденція въ европейскихъ демократіяхъ не выдвигать лучшихъ именно потому, что они лучшіе, выдающіеся, сильные, энергичные, независимые и потому для демократіи, якобы, «опасные» люди. Достаточно вспомнить политическую карьеру Черчиля, котораго долгое время «задвигали» (т. е. не давали ему ходу) за его явное превосходство. Партіи не только не непогрѣшимы, но обычно тенденціозны, односторонни и думаютъ не о государствѣ въ цѣломъ, а о себѣ.

Далѣе, надо отказаться отъ механическаго и арифметическаго пониманія политики, отъ заглазныхъ и отвлеченныхъ кандидатуръ, никому не извѣстныхъ, кромѣ партійнаго центра; надо вернуться къ естественному, органическому общенію въ политикѣ, при которомъ личное знаніе, личное уваженіе и личное довѣріе имѣютъ рѣшающее значеніе. Выборы должны быть не подсовываніемъ партійныхъ карьеристовъ партійными карьеристами, а дѣйствительнымъ отборомъ дѣйствительно лучшихъ людей. Глупо искать всенароднаго спасенія въ безличномъ механизмѣ, въ партійномъ интриганствѣ, въ нравственно- и религіозно-безразличномъ сованіи записокъ въ урны и подсчетѣ голосовъ.

Надо отказаться далѣе отъ большихъ избирательныхъ округовъ съ партійными списками и отъ такъ называемыхъ «прямыхъ» (въ сущности «кривыхъ» и мертвыхъ) выборовъ и обратиться къ малымъ округамъ, гдѣ всѣ другъ друга хорошо знаютъ, гдѣ почти невозможно протереться впередъ случайному авантюристу или профессіональному политическому «нырялѣ». Надо обратиться къ выборамъ вдумчивымъ, провѣряющимъ и перепровѣряющимъ, къ выборамъ многостепеннымъ, творящимъ осторожный отборъ и дающимъ отвѣтственное предпочтеніе.

И въ довершеніе всего надо искать на выборахъ государственнаго единенія, а не безконечнаго дробленія въ направленіи честолюбія и властолюбія. Казалось бы, что могло бы быть справедливѣе пропорціональной системы? «Сколько голосовъ собрано, столько и депутатовъ»… Сама арифметическая «справедливость»! На самомъ же дѣлѣ пропорціональная система прямо вызываетъ къ жизни безпочвенный партійный авантюризмъ. Надо только «пріобрѣсти» голоса, захватить въ свои ловко разставленныя сѣти побольше наивныхъ и довѣрчивыхъ глупцовъ, и «ему», придумавшему соблазнительную программу, мѣсто въ парламентѣ будетъ обезпечено. Само собою разумѣется, что возникаютъ не партіи, а обрывки, осколки, ошметки партій: ни одна изъ нихъ не способна взять власть, повести государство и оградить страну. Но развѣ это важно мелкимъ честолюбцамъ и карьеристамъ? Имъ важно «выйти въ люди», «фигурировать», словчиться на министерскій или полуминистерскій постъ; а для этого существуютъ «компромиссы» съ другими полупартіями и подфракціями. И вотъ, государственное дѣло превращается въ мелкій базаръ политическихъ спекулянтовъ, въ неустойчивое равновѣсіе множества группъ и группочекъ, въ компромиссъ политическихъ «нырялъ» и «протиралъ». Скажемъ прямо: въ политическій развратъ.

А между тѣмъ, на самомъ дѣлѣ люди, творящіе политику, призваны искать единства, государственнаго спасенія, нѣкой единой программы, которая необходима государству; они призваны искать общаго, единаго, того, что у всѣхъ сразу или будетъ, или не будетъ — права, порядка, сильной арміи, неподкупнаго суда, честной администраціи, воспитывающей школы, прочныхъ финансовъ, хозяйственнаго и культурнаго расцвѣта народа. Политика, по самому существу своему, означаетъ единеніе, а не разбродъ, общее, а не частное (будь то личное или классовое), силу народа, а не изнеможеніе.

Это единеніе есть основа государства: единеніе гражданъ между собою и единеніе гражданъ съ властью.

Именно поэтому неправы всѣ тѣ теоріи и доктрины, которыя пытаются увѣрить насъ, будто въ основѣ политики лежитъ вѣчная и неизбывная борьба гражданъ съ государственной властью: ибо, де, власть означаетъ «нажимъ» и «гнетъ», а гражданство означаетъ «свободу» и «независимость». Всѣ эти теоріи революціоннаго происхожденія и анархической природы. Напротивъ: государство зиждется и держится добровольнымъ признаніемъ власти со стороны гражданъ, съ одной стороны, и уваженіемъ и довѣріемъ государственной вліасти къ гражданамъ, съ другой стороны. На враждѣ государства не построить. Изъ вѣчной и ненавистной оппозиціи гражданъ можетъ вырости только революція, разложеніе и гибель народа.

Вотъ почему грядущая Россія нуждается въ такой избирательной системѣ, которая покоится на взаимномъ сотрудничествѣ народа и власти, на ихъ сознательномъ объединеніи вокругъ единой государственной цѣли.

Источникъ: Профессоръ И. А. Ильинъ. Наши задачи. Статьи 1948-1954 г.г. Томъ II. — Парижъ: Изданіе Русскаго Обще-Воинскаго Союза, 1956. — С. 367-370.

III.

Предлагаемая мною здѣсь избирательная система покоится на ясно формулированной предпосылкѣ, согласно которой государство есть не корпорація («все снизу») и не учрежденіе («все сверху»), но сочетаніе того и другого. Государство есть учрежденіе, которое ищетъ въ корпоративномъ духѣ и въ корпоративной формѣ — народнаго довѣрія и прочности, и потому чтитъ свободу своихъ гражданъ и добивается ихъ сочувствія и содѣйствія; и въ то же время государство есть корпорація, которая ищетъ въ учрежденіи силы и прочности, и потому чтитъ авторитетъ своей власти и не посягаетъ на ея сверженіе и поруганіе.

Это органически-духовное единеніе правительства съ народомъ и народа съ правительствомъ должно проникать всю избирательную систему съ самаго низа и создавать слѣдующій порядокъ.

Выборы должны быть раздѣлены на небольшіе участки, гдѣ всѣ другъ друга знаютъ и гдѣ соціально-негодные элементы столь же хорошо извѣстны всѣмъ, сколь и соціально-цѣнные и почтенные люди. Далѣе, выборы должны быть построены на формѣ постепенно восходящей «лѣстницы» (трехъ- и четырехъ-степенные выборы). Принципіально въ отборѣ лучшихъ должны участвовать двѣ стороны — народъ и правительство. Обѣ участвующія стороны имѣютъ право предлагать своихъ кандидатовъ и одобрять (или неодобрятъ) чужихъ кандидатовъ, конкурируя другъ съ другомъ въ обрѣтеніи лучшихъ и провѣряя другъ друга въ выдѣленіи подлинно-достойныхъ людей.

Пояснимъ это на примѣрѣ. Въ каждомъ селѣ избираются волостные избиратели, которые потомъ соберутся въ волости. Допустимъ, что въ данномъ селѣ надо выбрать четырехъ избирателей. И вотъ, сельскій сходъ избираетъ отъ себя тайнымъ голосованіемъ четырехъ, а начальникъ уѣзда назначаетъ отъ себя тоже четырехъ. Это первая стадія отбора. Въ тотъ же день, непосредственно послѣ первой стадіи, начальнику уѣзда представляется списокъ четырехъ избранныхъ кандидатовъ, изъ коихъ онъ уполномоченъ и обязанъ двоихъ утвердить, а двоихъ отвести; а сельскому сходу представляется списокъ четырехъ назначенныхъ кандидатовъ, изъ коихъ сходъ тайной баллотировкой подтверждаетъ большинствомъ голосовъ двоихъ. Если обѣ стороны сколько-нибудь вѣрны своей задачѣ, то-есть ищутъ не льстецовъ, не проныръ, не партійныхъ демагоговъ и не «фашистовъ», а подлинно-лучшихъ людей, то двойная провѣрка дастъ необходимые результаты: четверо лучшихъ будутъ «утверждены» и «подтверждены».

Волостные выборы, проведенные по той же системѣ, дадутъ такіе же результаты для уѣзда. Это вторая ступень отбора. Уѣздные выборы (третья ступень) дадутъ губернскихъ выборщиковъ. Наконецъ въ губерніи соберутся люди многажды и всесторонне отобранные и отсѣянные въ смыслѣ моральнаго и политическаго качества и они произведутъ уже въ обыкновенномъ порядкѣ, безъ вмѣшательства администраціи, свободно и тайно, выборы положеннаго числа членовъ «Государственной Думы».

Подобная же процедура выдѣленія лучшихъ будетъ проведена и въ городахъ, но не въ четыре ступени, а въ три: выборы по участкамъ, выборы по городскимъ округамъ и выборы общегородскіе.

Такая система выборовъ вводитъ въ правосознаніе участниковъ нѣкій новый внутренній мотивъ: мотивъ соперничества из-за качества. Каждая сторона получаетъ поощреніе выдвинуть безспорнаго кандидата; такого, котораго нельзя отвести, не оскандалившись; такого, качества котораго говорятъ сами за себя; и при томъ выдвинуть его надо изъ данной среды, не «орателя», забѣжавшаго со стороны, не невѣдомаго политическаго пролазу, а мѣстнаго, осѣдлаго, извѣстнаго, заявившаго о себѣ въ жизни — и словомъ, и дѣломъ. Да и стóитъ ли предлагать завѣдомаго проходимца, если ему предстоитъ завѣдомое отверженіе со стороны другого «партнера»? Не лестно ли самолюбію и честолюбію — предложить такихъ кандидатовъ, достоинство которыхъ будетъ признано единогласно? Правосознаніе и чувство собственнаго достоинства каждой изъ сторонъ получаетъ особое побужденіе и поощреніе выдвинуть дѣйствительно лучшихъ людей, противъ которыхъ другая сторона рѣшительно ничего возразить не могла бы: возникаетъ волевое состязаніе о достоинствѣ, поискъ объективно-лучшихъ людей, борьба за безукоризненныхъ кандидатовъ. Политическій «семафоръ» передвигаетъ «стрѣлку» съ количества на качество, ибо каждая сторона знаетъ, что «негодное» будетъ отведено. Важнымъ оказывается не партійность кандидата, а его годность, полезность, справедливость, честность, умъ, опытъ…

Въ одномъ случаѣ такое сотрудничество правительства и народа получитъ значеніе взаимнаго совѣта и подсказа («вотъ кого надо!»); въ другомъ — смыслъ исправленія («нѣтъ, это ошибка!»); въ третьемъ — смыслъ прямого отверженія («куда намъ эдакихъ?!»); въ четвертомъ — прямой солидаризаціи («вотъ и мы такихъ ищемъ!»); во всѣхъ случаяхъ — смыслъ взаимной провѣрки и взаимнаго содѣйствія въ держаніи единаго и общаго государственнаго хребта.

Надо предвидѣть, что такой порядокъ можетъ имѣть успѣхъ только при двухъ основныхъ условіяхъ: во-первыхъ, при наличности въ странѣ національно-мыслящей и непартійной диктатуры, не впадающей ни въ правый, ни въ лѣвый тоталитаризмъ, но дорожащей свободнымъ отборомъ лучшихъ людей въ странѣ; во-вторыхъ, при государственномъ отрезвленіи народа. Тоталитаризмъ погубитъ корпоративное начало государственности и — или подавитъ, или исказитъ народное мнѣніе; государственно не отрезвившійся народъ будетъ безсмысленно ломиться въ распаденіе и анархію, и пойдетъ за тѣми демагогами, которые погубили Россію въ 1917 году. Тогда наша система выборовъ можетъ дать самыя отвратительныя и гибельныя послѣдствія: тоталитарная диктатура будетъ назначать и утверждать однихъ крайнихъ правыхъ, а народъ будетъ выбирать и подтверждать однихъ крайнихъ лѣвыхъ. Качество будетъ забыто. Крайнія партіи восторжествуютъ и выборы превратятся въ гнусное зрѣлище партійныхъ дракъ и всеобщаго развала.

То, что необходимо Россіи послѣ революціи — это государственнотрезвая и мудрая диктатура и государственно отрезвѣвшій народъ, нашедшій свою старую историческую установку: «дѣло государственное вести честно и грозно»; оставить «криводушіе» и «малодушіе», «воровской обычай» и «смуту» и понять, что тотъ, кто «Русь несетъ розно», — губитъ самъ себя.

Есть такой уровень правосознанія, при которомъ не поможетъ никакая система выборовъ: деморализованная чернь вообще не способна къ выборамъ (т. е. къ выдѣленію лучшихъ), она неизбѣжно выдѣлитъ худшихъ и притомъ за частный прибытокъ (тотъ или иной видъ коррупціи). И подобно этому: если диктатура окажется въ рукахъ авантюристовъ-демагоговъ, то они «отберутъ» себѣ свиту и партію столь же низменную по уровню правосознанія, сколь низки они сами. Нѣтъ и не можетъ быть такой системы выборовъ, которая спасла бы государство отъ негодяевъ, если негодяйскій политическій уровень преобладаетъ въ странѣ.

Зато возможны и реальны такія избирательныя системы, которыя дали бы ходъ и успѣхъ худшимъ элементамъ страны, несмотря на то, что общій уровень правосознанія гораздо выше этой политической черни. Демагогія и коррупція могутъ погубить страну при помощи демагогической и корруптной системы выборовъ. И главная послѣ-революціонная опасность Россіи состоитъ въ томъ, что ей извнѣ (или, Боже избави, изнутри!) будетъ навязана именно такая гибельная система, при которой худшимъ элементамъ развязаны руки, а лучшіе люди лишены возможности сказать свое свободное слово и не могутъ быть выдвинуты впередъ и наверхъ.

Дѣло здѣсь совсѣмъ не въ томъ, чтобы выдѣлить «грамотныхъ»: грамота сама по себѣ ничего не обезпечиваетъ. Среди русскихъ простыхъ людей, особенно среди крестьянъ, всегда бывало немало государственно-здоровыхъ и даже мудрыхъ людей, не умѣющихъ ни читать, ни писать: а «грамотѣи» нерѣдко сразу выходятъ въ плуты и прохвосты. Здѣсь дѣло въ выдѣленіи государственно-настроенныхъ, а не партійныхъ и не продажныхъ людей. Чернь совсѣмъ не есть «чернь» труда и мозолистыхъ рукъ, или чернь малаго образованія, но чернь воли, сердца и порока.

Невозможно и гибельно переносить къ намъ изъ Западной Европы идею противогосударственнаго «спорта въ политикѣ», идею частно-заинтересованной толкотни вокругъ государственнаго дѣла, идею классовой борьбы, всегда чреватой гражданскою войною. Невозможно превращать Россію въ смертную драку безчисленныхъ пауковъ въ огромной банкѣ, какъ этого хотятъ господа закулисные расчленители! Гибельно предоставлять партіямъ право на заговоры и на подготовку переворотовъ; или распродавать съ молотка русскую государственную власть цѣною обманныхъ обѣщаній («кто больше?! — какъ было на выборахъ въ учредительное собраніе 1917 г.). Все это было бы дѣломъ политической слѣпоты и государственнаго предательства…

Нѣтъ, Россіи нужно совсѣмъ иное: организованная ставка на качество. Политическая чернь, политическая слѣпота и противогосударственная партійность погубятъ нашу Родину. Намъ нужно подлинное выдѣленіе государственно-здоровыхъ элементовъ страны, къ какому бы племени, къ какой бы народности они ни принадлежали.

Источникъ: Профессоръ И. А. Ильинъ. Наши задачи. Статьи 1948-1954 г.г. Томъ II. — Парижъ: Изданіе Русскаго Обще-Воинскаго Союза, 1956. — С. 370-373.

Ред. РИ. В виде комментария можно повторить эти слова Ильина: «такой порядокъ можетъ имѣть успѣхъ только при двухъ основныхъ условіяхъ: во-первыхъ, при наличности въ странѣ національно-мыслящей и непартійной диктатуры, не впадающей ни въ правый, ни въ лѣвый тоталитаризмъ, но дорожащей свободнымъ отборомъ лучшихъ людей въ странѣ; во-вторыхъ, при государственномъ отрезвленіи народа…».
До этого нанешнему Олигархату РФ очень-очень-очень далеко. Ибо: «если диктатура окажется въ рукахъ авантюристовъ-демагоговъ, то они «отберутъ» себѣ свиту и партію столь же низменную по уровню правосознанія, сколь низки они сами. Нѣтъ и не можетъ быть такой системы выборовъ, которая спасла бы государство отъ негодяевъ, если негодяйскій политическій уровень преобладаетъ въ странѣ… И главная послѣ-революціонная опасность Россіи состоитъ въ томъ, что ей извнѣ (или, Боже избави, изнутри!) будетъ навязана именно такая гибельная система, при которой худшимъ элементамъ развязаны руки, а лучшіе люди лишены возможности сказать свое свободное слово и не могутъ быть выдвинуты впередъ и наверхъ».