Заслужим ли мы Чудо Возрождения России?

Заслужим ли мы ЧудоНу сумел свободный мир помочь Венгрии, и еще страшнее в своей отвратительности стала коммунистическая диктатура. Все же события заставляют насторожиться. Померкла ложь, облегчавшая успехи Советской власти – попутничать ей «за совесть» становится труднее. Рождается надежда и на то, что изнутру способна испытать крушение всем опостылевшая советчина. Отблески рассвета возникли на наших горизонтах, в тень отводя достижения зарубежного благобыта. Ближе стала Россия – чаемая.

Какая? Прошлое просыпается в каждом. То не Историческая Россия в целом, вознесенная Божией благодатью на высоту Третьего Рима. То недавняя, каждому лично памятная Россия, в какой-то её части, и притом, в условиях, когда глубокие процессы разложения на сложных путях пробивались уже к её духовным корням. Воскресают прежние пристрастия и отталкивания. Рождается готовность в лупу рассматривать чужие вины – не замечая своих. Возникают притязания на властное участие в судьбах возвращающейся к жизни Родины – будь то на фоне мечтательно осязаемого Имперского прошлого, будь то на фоне мечтательно стилизуемого советского настоящего. Есть польза в этом оживлении: встряска застоявшихся членов. Но беда, если рождаемые ею представления получают признание, как чего то самоценного.

Спасительна в этих условиях мысль о приближающейся сороковой годовщине и падения России, и нашего исхода. Только бы не начать толковать мистику «сорока лет» лишь против советчины, придавая этому сроку какое-то магическое значение. Внимание должно быть обращено к внутреннему смыслу хронологической символики. Не свидетельствует ли мистика «сорока лет» о негодности в глазах Божиих всего личного состава России, попустившей свершиться над ней Революции? Пред фактом общей нагодности, погашаемой общим вымиранием – какие могут быть обличения чужих вин, какие собственные политические притязания? Почему пала Россия на гребне своих достижений? Духовно опустошилась она, перестав, как Великая Россия, ощущать себя опорою Святой Руси – и покинула её благодать Божия. Что же может обещать «реставрация» любых элементов, самых возвышенных, Великой России, если одновременно не последует ее целостное возрождение, «реставрация» её духовной сути, если не воскрешается «Святая Русь», как душа «Великой России»? Вот под каким углом зрения может быть только рассматриваема положительная ценность возникшей «встряски».

О, если бы здесь возникли достижения!

Но явны должны быть они. «Там» только в тайне они могут созревать. Господь откроет их нам в свое время – если есть чему быть открытым: живем мы твердым упованием на духовное возрождение Подъяремной России. «Здесь» наша обязанность свободно являть свое духовное бытие. Есть ли признаки духовного обновления?

Оглянемся на прошлое далекое. Не раз окутывала судьбы России тьма – казалось порою, беспросветная. Спасаема была Десницею Господней Россия, возстававшая в новой силе. Узревала она, всем своим существом всенародным, Перст Божий в постигших ее испытаниях – каялась. Бежала к Богу, отрекаясь от мира. Из под сени манастырей выходила на новую стезю исторического бытия, и в целом являя некое подобие монастыря.

Так оно должно быть и сейчас. «Нутром» чувствует это русский человек. Как это ни странно, но свидетельство об этом находим мы в бесконечно далекой от Исторической России газате «Новое Русское Слово»: в пестрой мешанине помещаемого ею материала, рассчитанного на всевозможного читателя, обретаем мы за подписью некоего «П. К.» исповедь «Богоискателя», который, все познав, так формулирует свой конечный вывод:

«… Хочу открыть один секрет. В конце лета я решил отправиться в горы к православным отшельникам и послушать их ветхую и вечно юную мудрость жизни. У гор и дикой природы. Оставил мир, Москву, свою квартиру и даже самого себя, у ушел в горы на безумный подвиг … Помнишь, как Гоголь в свое время восхвалял монашество? А отшельничество выше монашества, ибо оно уводит людей не только из мира сего, но даже и из монастырей … Благословен грядущий во имя Господне! И я гряду туда, обремененный грехами, человеческой мудростью и проклятыми вопросами жизни. Приду к ним, поклонюсь до земли им и скажу: «Аз, грешный Богоискатель, пришед от юдоли умствования суетного под духовное водительство святых отец».

Вот и поставим вопрос Зарубежной Руси: господствует ли в ней дыхание этого духа? Не должен ли путь монашества влечь к себе множество зрелых людей, опаленных темным огнем Революции, в их запоздавшем устремлении к Богу? Не должен ли этот же путь стать вожделенным для молодых душ, пред впервые открывающимся для них духовно-опустошенным миром, зовущим к себе всякими соблазнами во имя отказа от того святого, чем жила Историческая Россия? Однако нет этого. Маяками зовут к себе центры монашеского подвига, порою едва намеченные, в разных концах вселенной, но так и остаются мерцающими огоньками. В лучшем случае русский человек, кончает ли он жизнь или начинает ее, допускает «сосуществование» [изменено мной. ПМ] остатков в нем православной русскости с новой жизнью: уйти от мира и слиться с духовной природой Исторической России не хочет он …

А священство? Казалось бы и оно должно быть для зарубежного русского вожделенным концом доживаемой жизни, как и светлым началом возникающей. А не стоит ли Зарубежная Русь пред перспективой вымирания пастырства?

О, если бы встряска, ныне переживаемая, повела к озарению благодатью Божиею русских сердец, зажигая в них жажду духовного подвига! Коснит милостивый Господь. Но текут сроки: есть ли еще для кого существовать миру? Каждый из нас призван дать ответ на этот судьбоносный вопрос. Так решая вопрос своего личного спасения, влагаемся мы и в строение исторической жизни. Велик ли наш вклад?

Ослепительным светом залита Россия – в своем уходе. То просияла Святая Русь, жившая смиренно-потаенно под покровом предавшей её Великой России. В этом немеркнущем свете вянет и чисто-воинская и чисто-гражданская доблесть, как ни ярко проявляема была и она уходящей Россией. Просияла Святая Русь в крови новомученников, во главе с Последним Царем. Это сияние одно только и может рассветные надежды рождать на наших горизонтах.

Чуда ждем мы над Россией. Чуда великого, несказанно-великого ждем, пред которым должны разойтись как дым все наши зарубежные лозунги, все наши клятвы, все мечты. Чудо духовного подъема должно, вырвавшись из под смрадной коры советчины, охватить и нас всех, объединяя в покаянном самоотречении во имя восстановления Святой Руси.

Где в нашем далеком прошлом искать подобия такого Чуда? На Нижегородской площади, где в одно мгновение поднято было народное движение Мининым, призванным к действию Самим Господом, под угрозой кары за ослушание: так была побеждена скромность заурядного обывателя, в незаметной тиши созревшего для духовного подвига на гражданском поприще.

Где искать нам руководства для духовного созревания в тиши нашей обыденной жизни? В Церкви русско-православной – истинной, единственно являющей нам Историческую Россию, в её подлинном, бесспорном, историческом существе.

Где обрести нам Имя, способное уже сейчас объединить, в некой предварительной духовной мобилизации, русских людей, независимо от звания, происхождения, политических убеждений, культурного уровня, личной судьбы, прошлой и настоящей? Оно уже вознесено над нами, и отношение к Нему безошибочно определяет зрелость русского человека – в плане той спасительной духовное «реставрации», которая одна только способна изменить и судьбы России и направление мировой жизни. То – имя нашего Последнего Царя.

С Ним кончилось наше святое прошлое, национально-государственное. Под сенью этого священного имени только и может это прошлое стать снова настоящим. Хоругвь эта вознесена над русскими православными людьми, и остается вопросом: пойдем мы под её сенью в сретение Христа, Судии Вселенной, или в сретение обновленного бытия России, Третьего Рима.

Только Чудо, великое, насказанно-великое может вернуть Россию миру. Будем помнить, что чудеса даются только по Вере, по делам, согласным с живой Верой, по молитве, по устремленности к Богу истинной, вседушной. И тут у нас есть Помощник и Покровитель, бесспорный, близкий нам, явивший под покровом еще Великой России с силой беспримерной живую святость Руси и как бы сросшийся с духовно живой Зарубежной Русью. То – батюшка наш Иоанн Кронштадтский. А с ним и за ним – и вся с нами Святость Русской Земли, как прославленная Церковью, так и ждущая еще своего прославления – наше Русское Небо.

Горе имеим сердца!

Только так, в нашем напряженнейшем делании, сила которого удесятерится Силою Божиею, сможем мы заслужить Чудо Возрождения России.

«Православная Русь», 15/28 января 1957 г.