ОВЦС РПЦ МП: только ли «необходимо изменение имени и миссии»?

Очередная статья магистра философских наук из Белоруссии Дмитрия Куницкого с ее «частичной правдой» о состоянии РПЦ МП демонстрирует очередную неспособность автора понять суть проблемы, оставаясь в рамках нравственных правил, историографии и богословского учения той же РПЦ МП. (Ранее на РИ воспроизводились его статьи «Церковное освещение народно-освободительной войны на Украине: еще один русский провал» и «Мистический диагноз Кремля на настоящий момент».)

Сначала читаем полный текст его новой статьи, в конце которой даю свой комментарий. ‒ МВН.

ОВЦС РПЦ: перезревшая необходимость изменения имени и миссии

Едва ли для русского православного патриота может возникнуть сомнение в том, что Отдел внешних церковных связей Русской Православной Церкви находится в глубоком кризисном состоянии и требует коренных преобразований. У ОВЦС, как и у любого церковного органа и учреждения, главная цель – та же, что у всей Церкви, – поставленная перед нею Иисусом Христом. Вместе с тем, всё очевиднее становится то, что в нынешнем своем состоянии ОВЦС РПЦ служит целям отличным, если не прямо противоположным, от тех, которые поставил Господь: вместо служения окном Церкви в мiр в настоящий момент она служит окном мiра в Церковь.

Свидетельством глубокого кризиса ОВЦС РПЦ служат даже не столько ее «яркие успехи» в истории с Критом и Гаваной, с Украиной и Фанаром, с Поместными церквями (особенно в странах в высоким общественным весом Церкви, который так и не перешел в политический), даже не в безобразиях во взаимоотношении с Ватиканом и масонским «Всемирным советом церквей», сколько «внезапно» вскрывшийся духовно-мировоззренческий портрет связанных с нею священников, служащих в зарубежных приходах, которые в значительной своей массе оказались яростными (даже не вынужденными) русофобами, обновленцами, западниками, либерал-революционерами, сторонниками нацистского украинского режима наконец, ненавистниками…самой Русской Церкви.

Смеем предположить, что дело здесь не только в подборе кадров для ОВЦС: как все увидели в истории с митрополитом-охранителем Леонидом, сама система отторгает чужеродные ей элементы. Дело – в самих принципах деятельности, целях, миссии. Даже – в самом названии ведомства «церковной дипломатии»: Отдел внешних церковных связей.

Собственно, а откуда вообще могло взяться понятие о «церковной дипломатии»?! Где ее примеры в Священном Писании?! Есть ли там примеры апостольского политеса, умалчиваний и угождений, поиска «общих ценностей» и вероучительных формул с другими конфессиями?! Разумеется, нет! Вся новозаветная церковная дипломатия заключается в том, как донести до всего человечества истину о единственно спасительной православной христианской вере, учении и церковном сообществе и ложности, генетической демоничности всякой другой веры, учения и религиозного сообщества (церкви), – с учетом того, что для многих «нужно молоко, а не твердая пища» (Евр.5:12) по единой формуле (со святоотеческим ее прочтением): «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор.9:19).

Всякая иная «церковная дипломатия» – от лукавого, и служит не Божьему, а человеческому: получению земных выгод через разные виды человекоугодия ценой отступления от истины, ради дружбы с мiром сим, которая «вражда Богу есть, иже бо восхощетъ другъ быти мiру, врагъ Божiй бываетъ» (Иак.4:4). Историческое происхождение в христианском мире «церковной дипломатии» (как институциализированной практики, а не частных отступлений) хорошо известно: это западная церковь Римского патриархата, которая, погнавшись за теми самыми земными выгодами и перепутав саму себя с языческим государством, выродилась в папистскую ересь и католический раскол – в Римско-католическую церковь. Лишенная благодати из-за ереси и раскола, преследуя светские цели и пользуясь светскими методами, гоняясь за земными властью, богатствами и славою (поддавшись на три дьявольских искушения, отвергнутые Христом в пустыне (Мф.4:1-11)), она достаточно скоро растеряла всяческий авторитет европейцев германо-романской цивилизации и, отдав себя во власть криптоиудейского ордена иезуитов ради противостояния реформации, она превратилась в сетевое квазирелигиозное государство с центром в Ватикане и соответствующим набором министерств, включая внешнеполитическое.

Именно министерство иностранных дел Ватикана и является непосредственным прообразом и эталоном для нынешнего Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви.

Подобно тому, как не может быть никакой особенной «церковной дипломатии», у самой Церкви не может быть никаких особенных «внешних связей». Какие могут быть «внешние связи» у Святого Духа, живущего в Христовой Церкви?! «Какая причастность правды к беззаконию? Что общего у света с тьмою?» (2 Кор.6:14). Очевидно, только одни – миссионерские: благодать Святого Духа, управляющая жизнью Церкви и ее малыми храмами, которыми являются участвующие в Ее таинствах, начиная с принятия Таинства Крещения, православные христиане, вне Церкви, как известно, действует одним способом (не считая поддержания временной жизни) – призывающим. Ибо нет никакой «частичной благодати» – там, где есть утвержденная ложь. Вот точно такими и могут быть единственно канонические «внешние связи» Православной Церкви. В сущности, Синодальный миссионерский отдел (а также миссионерская деятельность всех остальных церковных служб и отдельных лиц) и есть единственно канонический «Отдел внешних церковных связей».

Однако, как известно, Вселенская Церковь состоит из определенного числа автокефальных поместных Церквей, которые призваны действовать в едином Духе и единомыслии. Далеко не всегда, из-за человеческих страстей, так бывает, но даже когда это требование соблюдается, необходима организация взаимодействия поместных церквей в рамках общемировой церковной миссии и по частным вопросам. И именно в виду данных соображений был учрежден Отдел внешних церковных сношений Русской Православной Церкви в 1946 по согласовании со сталинским правительством после победы Советского Союза в Великой Отечественной войне.

Правда, еще прежде того, в революционных условиях на Поместном соборе 1918 года было принято решение учредить особый орган при церковном Синоде для общения и «единения» с «инославными» церквями. Но на том соборе вообще витал революционный дух, преобладали будущие деятели обновленческого раскола, и на тот момент Господь не позволил состояться нечестивому замыслу, питавшемуся либеральными иллюзиями российской аристократии и интеллигенции второй половины XIX – начала XX вв.

ОВЦС РПЦ сталинской эпохи был создан в условиях консервативных государственных преобразований, упразднения на землях Галицкой Руси остатков Брестской унии на Львовском соборе, подчеркнутого отказа от соучастия в экуменическом движении с Ватиканом, Фанаром и протестантами, обличения католицизма как составной части западного «империализма» (то есть, экспансионистской западной цивилизации, прикрывавшей свои корыстные интересы христианским антуражем), наконец, планов по созданию славянского союза во главе с Москвой и одновременного проведения в Москве Всеправославного собора. Своей уставной целью ОВЦС РПЦ имел именно управление заграничными учреждениями самой Русской Церкви и взаимодействие с православными поместными Церквями.

Председателем ОВЦС РПЦ до 1960-го года был видавший виды белорусский архиерей-консерватор митрополит Николай (Ярушевич), прошедший военным священником через фронт еще Первой мировой войны, хиротонисанный священномучеником Вениамином митрополитом Петроградским, испытавший тюремное заключение, ссылку, всю тяжесть довоенной советской эпохи. Митрополита Николая можно было бы заподозрить в «сергианской» покорности светским властям, комфортолюбивом конформизме, однако во время неотроцкистского курса Никиты Хрущева он, напротив, показал себя отважным критиком антицерковного и антипатриотического курса «новой политики партии», обличая богоборчество и даже атеизм с материализмом, за что и пострадал.

За свою принципиальную православно-охранительную деятельность митрополит Николай был смещен с должности руководителя ОВЦС РПЦ хрущевским КГБ на основании записки Шелепина-Куроедова и вскоре умер при подозрительных обстоятельствах. На его место на основании той же записки был назначен определенный наиболее подходящий для хрущевского правительства молодой архимандрит Никодим (Ротов), которому поручалось осуществить «перестройку внешней работы Церкви». И перестройка эта была проведена в полном соответствии с антицерковными либерально-космополитическими религиозно-политическими целями самого хрущевского ЦК и с тех пор уже более 60 лет установленные ею принципы деятельности ОВЦС РПЦ остаются неизменными.

Вместо обличения католицизма и основанного на нем церкви-государства Ватикана – расположение к ним, признание его «церковью-сестрой», поиск «общего» у Православия и католицизма, перенос католической экклезиологии в Русскую Православную Церковь (начиная с собственной миссии ОВЦС и его статуса как «ведомства церковной дипломатии» и заканчивая папизмом и антисоборностью); вместо обличения экуменизма – принятие его в качестве своего императива и, более того, продвижение его внутрь всей Русской Церкви; вместо выступления на всевозможных площадках с проповедью об исключительной истинности Православия и разъяснения сущности и губительности для вечной жизни душ всевозможных ересей – вступление в масонскую экуменическую организацию с протестантским ядром под названием «Всемирный совет церквей», нацеленный на развитие «уважительного» (с отказом от признания истинности «лишь» за одним из участников, от самих понятий ереси и ортодоксии) и «равноправного» диалога, нацеленного на максимальное сближение вплоть до «достижения христианского единства», утраченное ранее между «христианскими церквями».

На протяжении всех последующих 63 лет до сего дня ОВЦС РПЦ твердо сохранял свой либерально-экуменический кодекс с отказом от апостольской православно-просветительской миссии, от особого призвания Русской Церкви в современности, исполнение которого от Нее ждут в других поместных Церквях, – быть охранительным и объединительным ядром подлинного, ортодоксального Вселенского православного Христианства. За все эти годы ОВЦС ни разу не проявил намерения поднять в том же «Всемирном совете церквей» и на всех прочих «межхристианских» диалоговых площадках тему вероучительной истинности, – включая догматику, канонику, нравоучение и духовную практику. Все эти основополагающие для Христианства вопросы были не просто отведены для ОВЦС РПЦ на второй план, а полностью отменены, принесены в жертву «братскому общению», «межконфессиональной дружбе» и «стремлению к единству» – «любви», но только не в Христе (в истине), а вне Христа, – что и является квинтэссенцией экуменизма.

Также, вместо планомерного прокладывания путей к ортодоксальным кругам (епископским, священническим, монашеским, мирянским) в братских православных поместных Церквях для создания с ними прочного остова истинного Вселенского Православия, ОВЦС РПЦ, выступая от лица всей Русской Церкви, напротив, вылавливал в них либералов-экуменистов, которые разделяли бы экуменические устремления самой ОВЦС на «мировой религиозной арене». Как следствие, Русская Православная Церковь не стала доселе столпом мирового Православия, к которой бы прильнули охранительные круги из всех стран православных народов, и церковный авторитет которого был бы непререкаем. В случае с богопротивным Критским собором ОВЦС (и через нее вся РПЦ) выступил (и выступал на протяжении скрытой от всей Русской Церкви подготовительной работы в Шамбези) на стороне беззаконного Фанара, и спасать Христову Церковь постыдно пришлось малым поместным Церквям – Болгарской и Грузинской. Неудивительно, что в случае с лютым (очередным) беззаконием Константинопольского Патриархата в виде «признания» откровенно раскольнической нацистской секты ПЦУ поместные Церкви не выступили с однозначной поддержкой Русской Церкви.

Более того, либерализм и экуменизм ОВЦС РПЦ проявился не только во внешнецерковных сношениях, но стал активно проникать вовнутрь Церкви (чего изначально и ожидало неотроцкистское правительство Хрущева от своего орудия, «троянского коня»). Особенно это проявилось в духовном образовании, подготовке новых поколений священников и богословов, где либерализм, экуменизм, западничество стали едва ли не преобладающим мейнстримом. В конце концов, узковедомственное учебное заведение самого ОВЦС РПЦ было при митрополите Иларионе превращено в Общецерковную аспирантуру и докторантуру, взяв под контроль высшее церковное образование и науку.

Для православного человека не может вызывать сомнение, что помимо общего духовно разлагающего воздействия на Русскую Церковь (и всё русское общество в целом) такая политика ОВЦС РПЦ привносит с собою еще и умаление благодати свыше (или, что то же самое, гнев Божий): упорное нежелание выходить из «Всемирного совета церквей» (под еретическим Уставом которого стоит подпись Русской Церкви), отвергнуть принятое на Архиерейском соборе не менее еретическое «Положение об отношении Православной Церкви с остальным христианским миром», отказаться от экуменических принципов взаимодействия с неправославными конфессиями – всё это не может не составлять явную причину того, что Русской Православной Церкви не удается осуществить второе Крещение Руси, вернуть русский народ в Церковь (доселе воцерковленными являются 1-2% от крещенных православных христиан). Нельзя не осознавать и связь с этим умалением благодати происходящего с Русской Церковью на Украине и в целом бессилия в освобождении южнорусских земель от оккупации откровенными сатанистами. Можно сказать, что ОВЦС РПЦ в значительной мере стал главным препятствием на пути возрождения всемирного Катехона!

В этих условиях делом насущной необходимости и соборного церковного разума становится изменение имени и миссии Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви. Связь с внешним для церковного Ковчега, для Православной Церкви, гибнущим за его бортом мiром – светским и религиозным – должна быть передана соответствующим Синодальным отделам во главе с миссионерским: ибо спасительное миссионерство и является единственно справедливой и законной формой внешних сношений для Христовой Церкви. А отдел «церковной дипломатии» должен стать Отделом межцерковного сотрудничества, где под церковным сотрудничеством понимается выстраивание взаимодействия с православными поместными Церквями в целях достижения общей цели для Вселенской Церкви Христовой – утверждения пути спасения при противостоянии вселенскому злу.

Дмитрий Куницкий
научный сотрудник Института философии НАН Беларуси
rossiyaplyus.info

Однако ОВЦС ‒ это инструмент и следствие, а не причина

Комментарий М.В. Назарова

«Учреждение Отдела внешних церковных сношений РПЦ МП в 1946 «по согласованию со сталинским правительством после победы Советского Союза в Великой Отечественной войне» ‒ уже было «церковной дипломатией от лукавого», то есть инструментом внешней политики коммунистического СССР.

Частичная реабилитация Сталиным русского православного патриотизма и создание «большевицкими темпами» в сентябре 1943 года структуры РПЦ МП было временным лукавым тактическим приемом для обороны в войне, в том числе демонстрацией западным союзникам, точнее их народам, что в СССР «нет гонений на религию», как это клевещут эмигранты.

После войны антицерковные репрессии усилились. Единственное, что еще заставляло Сталина терпеть МП и дальше, – это начавшаяся во второй половине 1940-х годов Холодная война, также требовавшая опоры на патриотизм (только еще более советский). В Холодной войне РПЦ МП был отведен специфический участок фронта: «борьба за мир», точнее – проведение «советской миролюбивой политики». Кроме того, поскольку в становлении послевоенной Европы и протестантская церковь, и особенно католическая играли немалую роль, в том числе в Восточной Европе, Сталин видел в западных конфессиях политического противника и потому поощрил созыв в 1948 году московского совещания восточных Церквей, которое осудило католицизм как еретический центр международных интриг. Критика западных конфессий за «пособничество империализму» встречается и в «Журнале Московской Патриархии» за те же годы. Нет оснований видеть в этом самостоятельную инициативу Московской Патриархии в борьбе за христианскую истину. Еще одной шумной акцией в этом же внешнеполитическом русле «советской миролюбивой политики» стала в 1952 году «Конференция церквей и религиозных объединений СССР в защиту мира», которая протестовала против милитаризации Западной Германии и послала приветственную телеграмму Сталину. В тоже время гонения на верующих в СССР усиливались.  (Подробнее: Церковь и власть в Холодной войне.)

Так что представления Д. Куницкого о «ОВЦС РПЦ сталинской эпохи в условиях консервативных государственных преобразований, упразднения на землях Галицкой Руси остатков Брестской унии на Львовском соборе, подчеркнутого отказа от соучастия в экуменическом движении с Ватиканом, Фанаром и протестантами… проведения в Москве Всеправославного собора» и т.д. ‒ это, в лучшем случае, наивно выдаваемое автором желаемого за действительное, а в нелучшем случае ‒ тоже  «история МП от лукавого».

Таким инструментом коммунистической богоборческой власти ОВЦС оставался в течении всего дальнейшего советского периода. Вплоть до того, что частично стал еще и филиалом КГБ, в том числе по борьбе с русской эмиграцией.

К сотрудничеству с КГБ принуждали всех выездных архиереев, которые на различных международных форумах должны были влиять на кадровую политику этих структур, на принятие нужных СССР документов, распространять дезинформацию, дискредитировать неугодных религиозных деятелей. В официальном документе комиссии Верховного Совета РФ, распространенном в марте 1992 года, говорится:

«По линии ОВЦС выезжали за рубеж и выполняли задания руководства КГБ агенты, обозначенные кличками «Святослав», «Адамант», «Михайлов», «Топаз», «Нестерович», «Кузнецов», «Огнев», «Есауленко» и др. Характер исполняемых ими поручений свидетельствует о неотделенности указанного Отдела от государства и его трансформации в скрытый центр агентуры КГБ среди верующих. (Частное определение Комиссии Президиума Верховного Совета России по рассследованию причин и обстоятельств ГКЧП. – Цит. по: Обращение священника Георгия Эдельштейна – www.rusprav.ru; http://likmp.narod.ru/03.htm.).

В первые годы после падения власти КПСС некоторые архивы КГБ были на короткое время открыты для исследователей и отдельные документы были опубликованы, даже, как видим, обсуждались в высшем законодательном органе. В прибалтийских архивах подобные документы доступны и сейчас, в том числе с личными характеристиками функционеров МП на службе в КГБ, включая нынешних высших архиереев и самого первоиерарха МП, ранее возглавлявшего ОВЦС).

С конца 1990-х годов на ОВЦС была возложена задача по удушению РПЦЗ через ее объединение МП, не стесняясь в средствах (отнятием зарубежной церковной собственности, засланной агентурой, обманными переговорами, шантажом)…

Чего уж тут Д. Куницыну удивляться сложившемуся тогда состоянию МП:

«На протяжении всех последующих 63 лет до сего дня ОВЦС РПЦ твердо сохранял свой либерально-экуменический кодекс с отказом от апостольской православно-просветительской миссии, от особого призвания Русской Церкви в современности, исполнение которого от Нее ждут в других поместных Церквях, – быть охранительным и объединительным ядром подлинного, ортодоксального Вселенского православного Христианства».

Чтобы «быть охранительным и объединительным ядром подлинного, ортодоксального Вселенского православного Христианства» ‒ надо его иметь. А отказ от него более всего проявился даже не в политическом участии в выполнении Программы КПСС по коммунизации мiра, а в принятии антиправославного богословского учения о том, что всякая власть богоугодна, даже богоборческая, и ей нужно служить «не только из страха, но и по совести» (с лукавым извращением слов апостола).

Так что это еще мягко сказано: «Как следствие, Русская Православная Церковь не стала доселе столпом мирового Православия, к которой бы прильнули охранительные круги из всех стран православных народов, и церковный авторитет которого был бы непререкаем».

Главное: она не стала истинной духовной властью и для собственного народа, угасив его искренний духовный порыв после падения богоборческого режима и превратившись в жреческую структуру по служению новой антинародной компрадорской власти (западнической, потому и ОВЦС МП стал инструментом западнического экуменического курса МП: «ваши пророки ‒ наши пророки», а не наоборот) и по воспитанию в народе покорности перед злом, с лукавой маскировкой главного носителя мiровой тайны беззакония, готовящей царство антихриста.

«Это проявилось в духовном образовании, подготовке новых поколений священников и богословов».
«Для православного человека не может вызывать сомнение, что помимо общего духовно разлагающего воздействия на Русскую Церковь (и всё русское общество в целом) такая политика ОВЦС РПЦ [всего руководства МП! ‒ МВН] привносит с собою еще и умаление благодати свыше… всё это не может не составлять явную причину того, что Русской Православной Церкви не удается осуществить второе Крещение Руси, вернуть русский народ в Церковь (доселе воцерковленными являются 1-2% от крещенных православных христиан). Нельзя не осознавать и связь с этим умалением благодати происходящего с Русской Церковью на Украине и в целом бессилия в освобождении южнорусских земель от оккупации откровенными сатанистами. Можно сказать, что ОВЦС РПЦ в значительной мере стал главным препятствием на пути возрождения всемирного Катехона!»

Вывод: одно только предлагаемое Д. Куницким «изменение имени и миссии Отдела внешних церковных связей Русской Православной Церкви» ‒ это проблемы не решит. Необходимо изменении сущности нынешней структуры РПЦ МП. Но есть опасения, что болезнь зашла слишком далеко и стала неоперабельной… И даже если преименовать РПЦ МП в «Самую Истинно Русскую Истинно Православную Самую Настоящую-Пренастоящую Церковь» ‒ это будет и грустно и смешно…

Для полноты картины ‒ такая важная деталь: Д. Куницкий, будучи постоянным автором РНЛ, частично защитил «православных сталинистов», недавно установивших и «освятивших» памятник Сталину в Великих Луках, и осудил критиков этой акции как «либералов-западников»:

«Священник и собравшаяся в Великих Луках у памятника Сталину патриотическая общественность чествовали в его лице отнюдь не подвалы Лубянки, не Бутовский полигон, не ведомство и практики Ярославского-Губельмана. Чествовался отвлеченно-чувственный образ русского самодержца, обобщенно составленный из набора вышеупомянутых и ряда иных характеристик и политических деяний, образ народного вождя, идейного, ответственного, самоотверженного волевого правителя, по которому истосковался глубинный русский народ и который, несомненно, является благословением Божьим на него….» (РНЛ).

Вот каков, оказывается исток благочестивой критики тов. магистром Куницким «отдельных пороков» ОВЦС МП: церковные либералы исказили благую сталинскую цель… Отношение к Сталину ‒ это точнейшая лакмусовая бумажка для выявления поврежденности души «православных патриотов» и их духовных наставников. Трудно предположить, что все они наивные жертвы «отца лжи» и не ведают, что творят, перед открывающимися серными испарениями из близкой пропасти на их «благословенном» пути. Просто их органы чувств, в т.ч. нравственное чувство, и их души стали другими, не различающими духов, ни даже запахов…