ПОКЛОННИКИ САТАНЫ ПОДЪ МАСКОЮ БЕЗБОЖНИКОВ

ПОКЛОННИКИ САТАНЫ ПОДЪ МАСКОЮ БЕЗБОЖНИКОВ

Въ строгомъ смыслѣ, безбожниками являются всѣ, кто отрицаютъ, по скудоумію, бытіе Божіе и, вѣря въ силу своего ума, помышляютъ обойтись безъ Бога. Понятіе «безбожникъ» должно, чтобы быть точнымъ, обнимать троякое содержаніе. Тотъ безбожникъ, кто отрицаетъ бытіе Божіе — о чемъ говоритъ еще Ветхій Завѣтъ: «Рече безумецъ въ сердцѣ своемъ нѣсть Богъ». Безбожникъ и тотъ, что слѣдуя модѣ злой, какъ попугай повторяетъ, что Бога нѣтъ, чтобы прослыть «умнымъ» и «культурнымъ». Безбожниками являются и тѣ мрачные люди, которые вѣруютъ въ исключительную силу прогрессирующаго человѣческаго ума, способнаго безъ Бога (въ существованіе котораго такіе люди вѣрятъ), абсолютно, въ концѣ концовъ, все постигнуть, дать человѣку безсмертіе и открыть ему тайны мірозданія — всего видимаго и невидимаго. Это — люди, впавшіе въ бѣсовскую гордыню, «подсатанисты», среди которыхъ имѣются и дѣйствительные сатанисты, то есть тѣ, кто, сознавая неполноту и слабость человѣческихъ силъ, въ нетерпѣніи въ поискахъ земного рая, впадаютъ въ сѣти сатанинскія, желая при посредствѣ сильнѣйшаго злобой духа бездны овладѣть богатствами и наслажденіями тлѣннаго міра сего. Это — противубожники-сатанисты, которые лгутъ людямъ, будто Бога не существуетъ, какъ не существуетъ и діавола. Въ дѣйствительности же они признаютъ бытіе Божіе, но ненавидятъ Творца за совершенный законъ Его, заключающійся въ 10-ти заповѣдяхъ, сводящихся къ двумъ: «Возлюби Господа Бога твоего…» и «ближняго твоего, какъ самого себя». Это трудно и для хорошихъ людей, для человѣка злого это мучительно даже слышать, ибо для него заманчиво именно нарушить охраняющую благополучіе ближняго десятую заповѣдь — какое это исключительное блаженство! какое сатанинское наслажденіе: все твое — мое, а мое — не твое!… Отсюда и ненависть къ Богу, запрещающему это дѣлать, и сознательное слѣдованіе за діаволомъ, зовущимъ къ этому и помогающему во всѣхъ злыхъ дѣлахъ.

Сатанисты-коммунисты, любя все чужое и живя за счетъ чужого, по праву сильнаго любятъ отнимать чужое, а чтобы себя укрѣпить и /с. 151/ расширить свою армію міровыхъ грабителей и себѣ новыхъ соратниковъ завербовать, они прежде всего стремятся уничтожить въ сердцахъ людей Божій законъ любви къ ближнему, къ каждому человѣку, подѣливъ человѣческій родъ на «буржуевъ», фашистовъ — нетрудовыхъ, съ одной стороны, и «трудовыхъ» — съ другой. Выдумавъ подобныя наименованія и внушивъ жгучую ненависть такъ называемыхъ «трудовыхъ» противъ всѣхъ остальныхъ, враги рода человѣческаго, видя, что это нетвердо, пока теплится въ совращенныхъ ими хотя бы искорка вѣры въ Бога, повели самую сильную и лукавую пропаганду, будто Бога нѣтъ, опасаясь, какъ бы люди, совращенные лишь классовымъ подраздѣленіемъ, не вспомнили, что всякій человѣкъ — ближній. Они сдѣлали это не сразу, будучи по началу дипломатически-осторожны. Но разъ поддавшись адской пропагандѣ, люди уже не желаютъ себя сдерживать: зачѣмъ себя «мучить», когда хочется все чужое взять — и то, и другое. И они это дѣлаютъ, свыкаясь со зломъ и обрѣтая уже новый законъ — адскій «противу-законъ», который въ совѣтской современной жизни поддерживается кремлевскимъ бандитскимъ правительствомъ, какъ истинный законъ. И такъ оказывается много послѣдователей религіи сатанизма, очень много: всѣ ярые коммунисты имѣютъ религію, всѣ они — сатанисты.

Наивные люди, не изучавшіе въ Россіи безбожія, какъ и безбожія въ мірѣ вообще, могутъ сказать: «О, нѣтъ — коммунисты не вѣрятъ ни во что, ни въ Бога, ни въ діавола!» Я въ Россіи изучала дѣйствующее безбожіе, въ надеждѣ, что удастся когда нибудь опубликовать истину, и могу съ увѣренностью сказать, что это — заблужденіе. И совѣтскія газеты, чисто безбожныя и журналы, своими статьями доказываютъ, что не безбожники совѣтчики, а злостные богоборцы-сатанисты, вкушающіе со сладостью всю глубину сатанинскаго разврата, опьяняющаго ихъ сильнѣе всякаго хмѣльнаго вина, сильнѣе всякаго наркотическаго средства, къ какимъ прибѣгаютъ, тратя громадныя деньги, разслабленные и развращенные люди. Тамъ — за желѣзной завѣсой, на территоріи нашей бѣдной Россіи, собрались со всего свѣта міровые разбойники-коммунисты, но они же и сатанисты, творящіе тамъ всякія непотребства и злодѣйства во славу діавола, своего чернаго бога… Сатанизмъ — страшное явленіе, возникшее у насъ на Руси — при совѣтской власти.

Какъ это доказать? До 1940 г. я неуклонно, отъ начала революціи, слѣдила за совѣтской литературой, особенно за безбожной, получая ее безплатно, а потомъ уничтожая — десятками летѣли въ печь каждый день однородные номера газеты «Безбожникъ», съ такимъ же наименованіемъ московскій журналъ, украинскій «Безвірникъ» и всякія безбожныя книги и брошюры. Всю эту литературу, стоившую большихъ денегъ, приносила мнѣ моя боголюбивая тетка, служившая главнымъ медицинскимъ библіотекаремъ при большой больни/с. 152/цѣ въ Одессѣ, на Слободкѣ-Романовкѣ. Эта литература не была «больничная» и когда теткѣ, случалось, говорили, что у нея нѣтъ безбожной литературы, она отвѣчала: «Я медицинскій библіотекарь и беру деньги на книги медицинскія и на каждодневныя газеты». А въ ежедневныхъ газетахъ не оставалось мѣста для безбожныхъ статей, ибо тамъ не хватало мѣста и для краснорѣчія Сталина и его соратниковъ, громившихъ міровыхъ имперіалистовъ. А безбожную литературу получала тетка безплатно, какъ передвижную рабочую библіотеку, которую она должна была направлять больнымъ, и это уже не должно было возвращаться въ рабочую библіотеку. Вотъ такъ все безбожное и попадало непосредственно къ намъ въ домъ. Мы изучали, брали, что нужно — и сжигали.

Изъ чтенія всей этой литературы можно было убѣдиться, что совѣтское атеистическое надувательство очень глупо и безсильно, что «безбожники» — жалкіе невѣжды и обманщики, а, въ дѣйствительности, коммунисты — кровожадные сатанисты, богоненавистники, богоборцы. Первое, что вытекало изъ совѣтской безбожной литературы, это — Бога хулятъ, но доказать, что Его нѣтъ — не могутъ. Второе: развѣ можно многіе годы упорно хулить то, чего не существуетъ! Озлобленные бранятъ всегда то, что именно существуетъ. Когда я обратила на это вниманіе тетки, она была поражена… Третье: достаточно было разсмотрѣть тѣхъ, кто являлись безбожниками въ Россіи — кто они были такіе? Дѣйствительно ли были они истинными безбожниками? Нѣтъ, такихъ и съ огнемъ нельзя было сыскать. Возьму «безбожниковъ», которые были у меня, такъ сказать, «подъ рукой».

Прежде всего, — молодой человѣкъ (но изъ «раннихъ»), родной племянникъ моей тетки (ибо я была не родная племянница). Этого молодца и конемъ невозможно было объѣхать; онъ всегда упорно пріѣзжалъ изъ Херсона къ намъ, такъ-же, какъ и его братъ-морякъ. «Безбожникъ» Ваня былъ въ Херсонѣ извѣстный политическій и «научный» лекторъ и, какъ таковой, долженъ былъ обязательно о безбожіи говорить. Молодыхъ людей мы не отталкивали, чтобы ихъ, сколько возможно, исправить и на нихъ вліять. Держали мы ихъ весьма твердо — въ «ежевыхъ рукавицахъ». Херсонскій «ученый лекторъ» не особенно и сопротивлялся и самъ лѣзъ, такъ сказать, въ «фашистское ярмо», ибо свою родную тетку очень любилъ и глубоко уважалъ, видя, какъ она и добра къ нему и высоко образована и, при этомъ — женщина глубоковѣрующая, умѣющая вѣру защищать, что его очень удивляло. Бѣдный Ваня, по долгу безбожника, не оставлялъ все-таки попытки свою тетку и меня, троюродную кузину «въ люди произвести». Потерпѣвъ неудачу, онъ былъ даже радъ, что мы таковы, благоразумно разсуждая, что, если бы мы не были христіанки, то не получилъ бы онъ въ нашемъ домѣ всегда /с. 153/ такой родственный пріемъ. Итакъ, для нашего коммуниста Вани не было пріятнѣй отдыха, какъ у насъ. Онъ самъ просилъ, чтобы тетка, для всѣхъ насъ, читала повѣсти изъ первыхъ временъ христіанства: Евгеніи Туръ, Фаррара и другихъ. Также онъ очень любилъ слушать серьезное чтеніе — антимасонское и антибезбожное и всѣ наши доводы, по этому поводу… Мы, для извѣстнаго херсонскаго лектора, были авторитетомъ! Ваня часто со вздохомъ говорилъ: «Я читаю лекціи не безбожныя, а научныя, потому долженъ обязательно что-либо безбожное влѣпить. Этого требуетъ совѣтскій законъ! Иногда думаешь: ахъ, провались ты, всякое совѣтское начальство, въ тартарары! Ты требуешь этого, такъ на! возьми!… Языкъ безъ костей и можно, сколько угодно на совѣтской каѳедрѣ врать!»

Другой примѣръ. На службѣ, гдѣ находилась моя тетка, была ея сослуживица, не особенно молодая, достаточно развращенная, глупая, но очень красивая особа. Ее-то и избрали въ больницѣ, въ агитаторы союза безбожниковъ. Сейчасъ же по избраніи, эта «умная» женщина поспѣшила взяться за дѣло и адресовалась прямо къ моей теткѣ (о которой всѣ знали, что она — глубоковѣрующая):

— Марья Александровна! Записывайтесь въ союзъ безбожниковъ!

— Отстаньте! Не приставайте! — былъ отвѣтъ тетки. — Ну, почему же? Почему? — не унималась Лаврентьева. — Потому, что я — вѣрующая, рѣзко уже отвѣтила тетка. — Ну, а все-таки, записывайтесь!

Тетка, отъ страданія, наморщила лобъ и сказала: — Что это вы такъ страшно пристаете, энергичный агитаторъ? Докажите мнѣ лучше, что Бога нѣтъ, тогда, не только, у меня но и у всякаго будете имѣть настоящій успѣхъ. А то, люди записываются въ безбожники, потому…, что это, почему-то, такъ надо!

— Я, этого доказать не могу, да и кто это можетъ доказать?! — былъ чистосердечный отвѣтъ, все-таки, достаточно добродушной Лаврентьевой.

Прошло время. Былъ сочельникъ Рождества; Лаврентьева теткѣ говоритъ: — Знаете, Марья Александровна, сегодня, вечеромъ, я приглашена на кутью.

— Вы? На кутью приглашены? да вы же агитаторъ союза безбожниковъ. Это вамъ не къ лицу! — Ну, такъ что-жъ! Я кутью, очень люблю… — Ну, такъ и варили бы кутью цѣлый годъ и ѣли бы на здоровье!

— Нѣтъ! я кутью только на Рождество кушать люблю, на Пасху — пасху, такъ какъ въ другіе дни все это не такъ вкусно и нисколько не интересно — откровенно сознался «умный» агитаторъ…

Проходя однажды, передъ Рождествомъ, въ Одессѣ, по Новому Базару, я слышала, какъ упрекали одна другую «грѣшныя женщины»: «Ты, я вижу, пшеницу купила; будешь варить кутью своему коммунисту?» «Я, тоже вижу, въ твоей корзинѣ, сушеныя яблоки, /с. 154/ вишни, сливы, кому будешь варить «узваръ»? своему чекисту! Всѣ мы грѣшныя, такъ лучше ужъ молчи!..»

Живя въ Югославіи, я хорошо знала одну негодную, изворотливую учительницу, которая всячески старалась показать себя ярой безбожницей передъ коммунистическимъ начальствомъ и дѣлала непріятности родителямъ, которые въ великіе праздники не пускали дѣтей въ школу. Эта змѣя, встрѣчи съ которой я избѣгала, старалась всегда со мной бысть любезной и никогда не дѣлала мнѣ не только зла, но даже сама, при встрѣчѣ, поздравляла меня съ праздниками. Я ей, конечно, тѣмъ же не отвѣчала. Она всегда дружила со священниками. Она бѣгала по домамъ вѣрующихъ сербовъ, поздравляя ихъ съ праздниками и особенно «сердечно» со знаменитой сербской крестной славой. Это дѣлала агитаторша безбожной пропаганды! Еще одну знала безбожную агитаторшу, изъ того же сербскаго села: злющую безбожную сербку. Она и ея мужъ хорватъ — коммунисты и «безбожники», но дѣйствительно ли они безбожники? Я сначала вѣрила этому. Оказалась я, по времени и обстоятельствамъ, у нихъ на квартирѣ. Что же я видѣла и что слышала у нихъ? Я убѣдилась, что они — не безбожники, а хулители Бога — антибожники. Проповѣдуя всюду, что Бога нѣтъ, они, съ глубокой ненавистью, Его всегда бранили и неистовствовали при видѣ священныхъ изображеній: иконъ и крестовъ. Они ихъ ломаютъ и бьютъ; всюду стараются вырвать, или стереть, даже очень маленькія такія изображенія. Я, однажды спросила Цицу, зачѣмъ она, — больная женщина, еще болѣе себя, такой озлобленностью, раздражаетъ и тѣмъ ухудшаетъ состояніе своего здоровья? Разъ она и ея мужъ знаютъ, что Бога нѣтъ, зачѣмъ же Его бранить и все это дѣлать? Такъ сумашедшіе только люди иногда бьются о стѣну головой. «Нѣтъ» — воскликнула лживая безбожница — Богъ есть! есть! Я и мужъ, мы ненавидимъ Его, потому, что Онъ помогаетъ не тому, кому надо!» — Кому же Онъ помогаетъ? — спросила я. — Онъ помогаетъ… помогаетъ фашистамъ! и кто этого не видитъ, кому помогаетъ Онъ?! Съ какой глубокой вѣрой въ Божіе бытіе, высказала свою ненависть къ существующему Творцу эта красная фурія! Такой вѣры, что Богъ существуетъ, не всегда даже встрѣтишь среди христіанъ.

Еще экземпляры «безбожниковъ», изъ того же сербскаго села. Жила я у старой коммунистки, которая, напроломъ, всякими средствами старалась каждаго въ коммунистическую и безбожную организацію завербовать, а потомъ, все-таки вспомнивъ, что она была христіанка, стала какъ-то вѣру съ безбожной работой и съ грабительствомъ совмѣщать! Ея сынъ, котораго она сама записала въ коммунистическую партію, на зло мнѣ, передъ моими окнами, хулилъ Бога и старался всякія кощунственныя выходки дѣлать… Когда же онъ былъ въ мирномъ настроеніи, то былъ вѣжливъ со мной и /с. 155/ виновато старался даже чѣмъ-либо мнѣ услужить. Я, конечно, избѣгала услугъ этого русско-совѣтско-сербскаго безбожнаго молодца. Его однажды я спросила: думаетъ или онъ, что Бога нѣтъ? Онъ мнѣ отвѣтилъ: «Я въ этомъ не увѣренъ и думаю и такъ и такъ». Его достаточно мирный товарищъ, тоже передъ моими открытыми окнами, умѣренно кощунствовалъ и старался себя показать безбожникомъ. Я его однажды спросила: — Негашъ! неужели и вы не вѣрите въ Бога? Отвѣтъ былъ таковъ: «Я вѣрю въ Бога и даже очень вѣрю. На это я имѣю очень большое доказательство». — Какое? — спросила я. — «А вотъ: сербскій епископъ Николай Велемировичъ, который въ Америку ушелъ, написалъ книжку о семи, уснувшихъ въ пещерѣ, эфесскихъ юношахъ, спасавшихся, при гоненіи на христіанъ, при языческомъ императорѣ Декіи и проснувшихся, черезъ нѣсколько столѣтій, при христіанскомъ императорѣ Ѳеодосіи Младшемъ. Это — историческій фактъ, и потому я въ Бога вѣрю!». Я ему сказала, что онъ — хуже тѣхъ, кто въ Бога не вѣруетъ, ибо зная, что Богъ есть, хулитъ Его… Это — страшнѣйшій грѣхъ, который не проститъ ему Богъ, если не покается. Негашъ опустилъ голову, и слезы скатились съ его глазъ. «Не буду больше ничего на Бога говорить. Не буду никогда! Это я такъ говорилъ, чтобы Брайко, мой пріятель, не смѣялся, что я — вѣрующій человѣкъ»… Вотъ «безбожники» каковы!..

Во время послѣдней войны, въ Одессѣ, я стояла на улицѣ, въ очереди, за хлѣбомъ. Неподалеку ударила авіо-бомба и, со страшной силой и грохотомъ, разорвалась… Я перекрестилась, перекрестились и многіе другіе. Только одна молодая женщина не перекрестилась и сказала мнѣ: «Вы Ему еще креститесь и ждете помощи отъ Него. Я Его не признаю и призывать не хочу! Я — безбожница! Онъ бомбой разбилъ мой домъ… Когда я пришла къ дому и увидѣла только гору камней, я сказала Ему: «Ахъ, вотъ, что Ты сдѣлалъ, но я и теперь у Тебя милости не прошу и признавать Тебя не хочу!» Опять — вѣра въ бытіе Божіе и озлобленіе и ненависть къ Творцу… Была я еще, во время послѣдней войны, въ Одессѣ, на Новомъ базарѣ. Тамъ старая, невыразимо отталкивающая видомъ, женщина держала за ножки внизъ головками цыплятъ. Я ей осторожно замѣтила, что имъ больно и чтобы она не держала такъ ихъ. Она злобно отвѣтила, что «люди отъ проклятыхъ фашистовъ терпятъ войну и умираютъ изъ-за нихъ, а цыплятъ надо еще жалѣть?» И она ударила объ уголъ повозки связанныхъ цыплятъ, которые невыразимо жалобно запищали… Тутъ, опять, была сброшена бомба и, со страшнымъ грохотомъ, разорвалась надъ базаромъ. Женщины попадали на колѣни и жалобно просили у Бога, чтобы помиловалъ ихъ и простилъ имъ грѣхи… Злая женщина, уже безъ цыплятъ, можетъ быть раненая осколкомъ бомбы, неловко свернувшись, упала на одно колѣно и, /с. 156/ протягивая руки къ небу, изрыгала страшныя на Бога хулы. Она, какъ всѣ богохульники, признавала Божіе бытіе и высказывала свой ужасъ, что Богъ, вмѣстѣ съ войной, желаетъ уничтожить «хорошую совѣтскую власть».

За все время моего жительства при совѣтской власти, до 1941 г. — времени 2-й міровой войны и прихода, на Югъ Россіи, германо-румынскихъ войскъ, я не встѣтила ни одного дѣйствительнаго безбожника, который бы отрицалъ Божіе бытіе, чему и удивляться не приходится, такъ какъ самъ отецъ лжи — діаволъ-сатана, никакъ — не атеистъ, а — богопротивникъ. Апостолъ Іаковъ говоритъ, что «бѣсы вѣруютъ и трепещутъ» (Іак. 2, 19).

Теперь перехожу отъ ложнаго, лукаваго безбожія, къ дѣйствительному сатанизму. Сатанизмъ, какъ религія, существуетъ вмѣстѣ съ коммунизмомъ. Отринувшіе истиннаго Бога и продавшіе душу сатанѣ коммунисты орутъ, будто Бога не существуетъ и что въ духовное они не вѣрятъ ни во что. Лгутъ! Ибо говорятъ только такъ, чтобы оторвать людей отъ вѣры въ истиннаго Бога, а потомъ, когда успѣютъ въ этомъ, они открываютъ людямъ свою вѣрную тайну и говорятъ, что богъ дѣйствительно есть, но не тотъ, котораго вы до сихъ поръ знали и который только стѣсняетъ волю людей, не позволяя ничего, что хочется, по своей волѣ, человѣку совершить. Другой богъ, неизвѣстный такимъ людямъ доселѣ, есть «добрый», который не запрещаетъ ничего, что запрещаетъ Христосъ…

Эта страшная злорелигія, въ Россіи есть, и я могу объ этомъ свидѣтельствовать. Одесскій каѳедральный соборъ, такъ любимый боголюбивыми одесситами, вскорѣ послѣ устроенія въ Россіи республики, сталъ мѣстомъ тайныхъ сборищъ сатанистовъ. Объ этомъ говорили, но не всѣ этому вѣрили. Всѣ, однако, удивлялись, видя, что что-то дѣлается въ полуосвѣщенномъ храмѣ темными и поздними ночами. Проникнуть и видѣть, что тамъ дѣлается, было невозможно, ибо тяжелыя желѣзныя двери были всегда плотно закрыты, а узкія, закрытыя рѣшетками, церковныя окна, находились очень высоко надъ землей. Часто встревоженные одесситы (въ ихъ числѣ и я), видя изъ своихъ жилищъ тусклый свѣтъ въ соборѣ, поздней ночью бѣжали къ любимому храму. Многіе прикладывали уши къ стѣнамъ храма и слышали: не то пѣніе, не то стонъ, не то плачъ… «Охъ, проклятая революціонная власть! Мучитъ насъ, бьетъ и плакать не даетъ!» — говорили одесситы и, ничего точно не узнавши, боясь быть еще арестованными, расходились по домамъ. Такъ время шло, и все больше люди говорили, что «чертопоклонники» собираются по ночамъ въ разныхъ частяхъ города: въ каѳедральномъ соборѣ, на Слободкѣ-Романовкѣ и въ опустѣвшемъ домѣ графа М. М. Толстого. Въ то страшное время каѳедральный соборъ былъ живистскій, и каѳедру занималъ живистскій же епископъ Ювеналій, изгнанія кото/с. 157/раго добивались боголюбивые одесситы, которые не бросали соборъ изъ-за чудотворныхъ иконъ и упорно дѣйствовали, чтобы изгнать оттуда нечестивыхъ. Въ соборѣ служилъ и діаконъ Сергѣй Михайловъ, который на людей, ничего не знающихъ о немъ, производилъ прекрасное впечатлѣніе своимъ внѣшнимъ благообразнымъ видомъ я скромной красотой. Между тѣмъ о Сергѣѣ-то Михайловѣ и епископѣ Ювеналіи, говорили вообще (кто зналъ о нихъ многое) очень плохо. Говорили, что С. Михайловъ, даже съ разрѣшенія Ювеналія, беретъ церковныя вещи для постановки безбожныхъ пьесъ… Каѳедральный соборъ посѣщала одна дѣвушка (потомъ вышедшая замужъ), которая очень хорошо читала на клиросѣ. Эта, въ послѣдствіи очень развращенная женщина, была въ своемъ дѣтствѣ ученицей моей тетки и, по старому знакомству, вмѣстѣ со своими революціонно-настроенными родителями, на наше неудовольствіе, напоромъ посѣщала нашъ домъ. Отказать имъ въ этомъ было не возможно, такъ какъ отецъ и дочь, изъ этой семьи, были энкаведисты и всему и во всемъ мѣшала совѣтская власть. «Окаянная Ленка», какъ мы ее заочно звали, то за тѣмъ, то за другимъ прибѣгала къ намъ, и мы ей давали все, что она у насъ просила. Будучи уже замужемъ и имѣя законнаго добраго мужа, она установила дружбу съ холостымъ діакономъ (целибатомъ) Сергѣемъ Михайловымъ и очень хвастала этимъ и особенно, когда С. Михайловъ открыто заявилъ себя безбожникомъ и велъ антирелигіозную пропаганду, вездѣ и особенно старался это дѣлать по одесскимъ фабрикамъ и заводамъ, гдѣ его рабочіе открыто гнали, бросая, во время его «лекцій», кусками дерева и желѣза и крича ему: «Вонъ, проклятый безбожникъ! Сгинь! Пропади!» Извѣстно было, что Сергѣй Михайловъ сдѣлался и масономъ и имѣлъ у себя, на столѣ, масонскіе атрибуты: черепъ съ двумя костями, треугольникъ, пятиконечную звѣзду и молотки. Однажды «Ленка» пришла къ намъ въ домъ и очень хвастала, что ѣздила съ Сергѣемъ Михайловымъ въ большую безбожную экскурсію, въ Херсонъ, которую онъ организовалъ. Я, преслѣдуя цѣль изслѣдованія сатанизма, насторожилась и неискренне высказала недовѣріе. Запальчивая и глупая «Ленка» мнѣ съ гордостью сказала: «Такъ вы не вѣрите, что я, съ Сергѣемъ Михайловымъ, въ экскурсіи была? Знайте же, что я, съ нимъ, и сатанинскія мессы посѣщаю всегда! Мы — большіе друзья, и онъ меня всюду беретъ». Я продолжала спою роль и сказала, что я, все-таки, этому не вѣрю, такъ какъ доступъ къ сатанинскимъ мессамъ возможенъ только «своимъ», — преданнѣйшимъ членамъ, ибо у нихъ все строго конспиративно. — «Но я, съ Сергѣемъ Михайловымъ, тамъ бываю, а онъ тамъ свой и главное участіе принимаетъ, во время совершенія мессы!» Я не унималась, — «Елена Дмитріевна, я больше вашего знаю, что дѣлается на сатанинскихъ мессахъ, ибо прочла массу цѣнныхъ и рѣдкихъ книгъ. Если вы дѣй/с. 158/ствительно знаете, что тамъ дѣлается и происходитъ, то вы должны знать и сатанинскій культослужебный ритуалъ».

«И знаю! и знаю! Вы знаете изъ книгъ, а я бываю тамъ и вижу все сама, потому — знаю все!» «Вы въ книгахъ многое читали и, потому, о чемъ я знаю, если угодно, — можете провѣрять! Тамъ… происходитъ… полная пародія на христіанское богослуженіе и, потому… для причащенія, тамъ употребляется человѣческая кровь» — выпалила она и сразу замолчала…

Чтобы не вызвать какого-либо подозрѣнія, я еще спросила ее о менѣе важномъ обстоятельствѣ: — Мнѣ какъ-то не вѣрится, чтобы черныя мессы происходили въ самомъ соборѣ, хотя закрытый наглухо соборъ и былъ по ночамъ тускло освѣщенъ. Я думаю, все-таки, что эти мессы происходили въ жиломъ подвалѣ собора, гдѣ проживали церковные служащіе, хотя одесситы твердятъ, что сатанисты собирались въ соборѣ — передъ главнымъ алтаремъ. (Когда мы вели этотъ разговоръ, соборъ безбожниками былъ уже разрушенъ). «Да. Это правда. Сатанисты собирались въ самомъ соборѣ и передъ главнымъ алтаремъ!..»

Мое сердце сжалось отъ невыразимой боли. Хотѣлось плакать… кричать… ибо, какъ утопающій хватается за соломинку, такъ и я думала, что видимый свѣтъ въ храмѣ, по ночамъ, могъ быть, по какой-либо другой — невѣдомой причинѣ и сатанинскія оргіи происходили въ жиломъ подвалѣ собора, но сама участница всего этого опровергла мою слабую надежду и подтвердила, что все страшное происходило въ храмѣ, тамъ, гдѣ прекраснѣйшій и всегда радостный, свѣтлѣйшій ликъ нашей одесской мѣстной иконы Божіей Матери, въ каѳедральномъ соборѣ, вдругъ измѣнился и сталъ слезоточить: былъ положительно залитъ потоками жгучихъ слезъ, отъ которыхъ покраснѣли Ея глаза, ибо слезы лились густыми ручьями по лику Пречистой, смотрѣвшей съ глубокой любовью и скорбью на бѣдный русскій народъ… «Отчего, Царица Небесная, такъ плачешь? Что еще страшное насъ ждетъ?» — плакали и вопрошали Божію Матерь боголюбивые одесситы, недоумѣвая, почему икона слезоточитъ, что видѣло множество жителей Одессы — христіанъ и не христіанъ. Вѣрные и невѣрные видѣли это и ужасались… Когда же страшное произошло и дѣти сатаны вошли и осквернили нашъ любимый одесскій каѳедральный соборъ, тогда всѣ поняли, почему плакала Пречистая Дѣва.

Такъ я открыла скрытыхъ замаскированныхъ сатанистовъ…

Однажды къ намъ въ домъ пришла бывшая учительница царскаго времени, революціонерка и «щирая» украинка, извѣстная многимъ старымъ одесситамъ. Она съ нетерпѣніемъ ждала русскаго революціоннаго переворота, а когда это случилось, ее не пощадила новая революціонная власть. Учительницей, при совѣтской власти, эта дѣйствительно хорошо образованная украинофильствующая рево/с. 159/люціонерка не могла почему-то быть и влачила жалкое существованіе прислуги, безъ платы (только за скудный столъ), у широкоизвѣстнаго безбожнаго миссіонера, совѣтскаго профессора Третьякова. Онъ много, но безуспѣшно состязался съ очень умнымъ и храбрымъ одесскимъ священникомъ, о. Александромъ Введенскимъ, который всегда, на радость всей аудиторіи, безбожнаго Третьякова, съ его атеистическими докладами, побѣждалъ, «въ п|ухъ и прахъ разбивалъ» и еще, выражаясь по-одесски, «загонялъ въ будку». Ему такъ рабочая аудиторія и кричала: «Третьяковъ! Скройся, сатана! Въ будку, въ будку полѣзай!» Такъ вотъ — образованная прислуга безбожнаго Третьякова повѣдала намъ, что супруги Третьяковы, кричащіе, повсюду, что Бога нѣтъ и что они, какъ образованные люди. Его не признаютъ, — не атеисты. Случилось, что особенно плохо почувствовалъ себя ихъ сынъ, которому, операціей, надо было удалить гланды. Отправляя мальчика въ больницу, Третьякова въ присутствіи мужа, сказала: «Пусть Божія Матерь поможетъ намъ»… Впослѣдствіи же выяснилось, что Третьяковъ дѣйствительно былъ не атеистъ, а сатанистъ! Видимо принадлежность къ сатанизму скрывается глубоко всѣми послѣдователями діавола, ибо открытыхъ сатанистовъ, не смотря на защиту ихъ совѣтской властью и данное имъ жестокое право затравить всякаго вѣрующаго, нашъ боголюбивый русскій народъ, смелъ бы и растерзалъ! Посему всѣ насажденныя богоборческой властью молельни діавола существуютъ въ коммунистической Россіи тайно. Но все же и въ Совѣтскую печать проникли свѣдѣнія о существованіи въ Сов. Россіи организаціи сатанистовъ…

Зная, что я изучаю дѣйствующее безбожіе, мой добрый знакомый принесъ мнѣ, этотъ документальный матеріалъ. Это — журналъ «Безбожникъ», московскаго изданія, за апрѣль мѣсяцъ, № 7-й, за 1937 годъ. Въ указанномъ журналѣ была статейка: «По сектантамъ и молельнямъ города Одессы». Какія только въ ней секты ни числились! Самыя даже срамныя и изувѣрскія, какія преслѣдовало старое царское правительство и какимъ разрѣшила существовать совѣтская власть! Были и новыя, развращающія, и, потомъ: мормоны, скопцы, хлысты и… сатанисты, названные собственнымъ именемъ… Объ ученіи всѣхъ этихъ сектантовъ, было сказано хоть что-нибудь, но о сатанистахъ, какъ о самой страшной и глубоко-мрачной организаціи, не сказано ничего… Въ содержаніи, этой статейки, есть только намекъ, что все, о чемъ сообщается, конечно, некультурно и не хорошо, почему (объ этомъ надо только предполагать) авторъ статью и написалъ…

Долго я думала, почему напечатана эта статья, документально обличающая злосатанинскую совѣтскую власть? Вѣдь авторъ-сатанистъ (ибо по статьѣ видно, что онъ сатанистовъ посѣщалъ), онъ никакъ не думалъ своимъ же сотоварищамъ-сатанистамъ и совѣтчи/с. 160/камъ вредить! Надо думать, что подъ видомъ статьи онъ давалъ сигналъ любителямъ сильныхъ ощущеній, что такія секты существуютъ. Статья была подписана: «Николай Рѣзчиковъ». Я думала, что это — псевдонимъ, но позднѣе узнала, что это — дѣйствительно имя и фамилія сатаниста.

Имѣя многія свѣдѣнія и факты о называющихъ себя безбожниками, я очень стремилась въ музей безбожниковъ чтобы и тамъ, что-либо узнать. Моя тетка поставила мнѣ, однако, препятствіе, говоря, что я (въ то время очень нервная и больная) при видѣ поруганыхъ святынь не выдержу и буду плакать, за что меня арестуютъ, какъ арестуютъ и тетку и всѣхъ посѣщающихъ нашъ домъ. Но вотъ страшное горе пришло съ другой стороны: моя тетка подорвала здоровье и умерла… Навалились на меня и другія совѣтскія бѣды. Страдая невыразимо и совершенно одиноко, я себя крѣпила однимъ желаніемъ, чтобы Богъ помогъ мнѣ, когда-нибудь, совѣтскую власть обличить и потому въ музей безбожниковъ я послѣ смерти тетки пошла, гдѣ держала себя очень твердо. Помощница завѣдующаго музеемъ, дѣвченка лѣтъ 17-18, имѣла большое желаніе мнѣ «правильно» все объяснять. Вотъ я пришла въ музей, когда выставлены были новые «экспонаты», изъ поруганныхъ святынь. Все выставляемое временами мѣнялось. Невозможно было все сразу выставить, такъ какъ, музей безбожниковъ (бывшая одесская армянская церковь) былъ тѣсный. Среди хоругвей, крестовъ и иконъ, съ лѣвой стороны, у стѣны, возвышалась, въ человѣческій средній ростъ, прекрасной тонкой работы, деревянная рѣзная статуя діавола-сатаны. Статуя была раскрашена и представляла мужчину-испанца, съ маленькой клинообразной черной бородкой и такими же черными кудрявыми волосами, изъ которыхъ выдвигались два небольшихъ черныхъ отполированныхъ рога. Одѣтъ былъ сатана въ желтый средневѣковый испанскій камзолъ, съ пышнымъ кружевнымъ воротникомъ и такимъ же пышнымъ жабо. Мужчина-сатана былъ очень красивъ и былъ похожъ, какъ изображаютъ художники, на Донъ-Жуана. Одежду онъ имѣлъ только до половины, а дальше, отъ камзола, шли двѣ заднія козлиныя ноги, покрытыя длинной сѣрой шерстью, которыя заканчивались очень изящными козлиными копытцами, а изъ-за спины тянулся очень безобразный воловій хвостъ, который, однако, изящно заворачивался и лежалъ впереди, у маленькихъ черныхъ копытъ. Замѣчательной въ статуѣ была голова, и глаза, и, казалось, были то грустные, то торжествующіе и болѣе — грустные, чѣмъ торжествующіе. Казалось, демонъ былъ печаленъ, что ему было мало еще этихъ поруганныхъ святынь!… Выраженіе физіономіи мѣнялось: то она была угрожающая, то опять грустная, тихо-прекрасная, изображающая «Скорбь сатаны», какъ озаглавленъ извѣстный романъ.

/с. 161/ На этотъ разъ я обратилась за объясненіемъ и спросила: «Откуда, это у васъ?» Но любительница давать разъясненія на этотъ разъ не хотѣла ничего говорить. Когда я настаивала, она уклончиво сказала мнѣ: «Это — нашъ казначей». — «Я знаю, что, такой, долженъ быть у васъ казначеемъ — сказала я смѣясь — но откуда къ вамъ этотъ казначей пришелъ?»

— «Изъ дома графа Толстого, что на Сабанѣевомъ мосту — тамъ эту статую случайно нашли и сюда принесли. Музей, какъ музей, и всякія рѣдкости собираетъ»… Я больше не спрашивала и была очень довольна, что мои свѣдѣнія о собраніяхъ сатанистовъ въ домѣ графа Толстого оправдались, и я еще узнала, что сатанисты больше не собираются тамъ. Итакъ, я видѣла статую сатаны, о которой, такъ много говорили одесситы: что она переносится съ мѣста на мѣсто, когда сатанисты мѣняютъ помѣщенія для своихъ безстыдныхъ-кощунственно-кровавыхъ мессъ. Въ Одессѣ даже называли имя этой статуи; «Бафометъ».

Вышедши изъ музея, я нашла предлогъ побывать въ самыхъ близкихъ къ нему домахъ и тамъ «невзначай» узнать, что меня интересовало. Познакомившись съ милыми русскими женщинами, я узнала отъ нихъ, что въ безбожный музей, поздней ночью, приходятъ какіе-то люди и, при наглухо закрытыхъ дверяхъ и плотно завѣшанныхъ окнахъ, тамъ, какъ будто, поютъ, кричатъ, плачутъ и… даже молятся… «Какъ, это можно молиться, передъ фигурой сатаны?» — недоумѣвали женщины.

— Дѣйствительно ли люди ночью туда приходятъ? — задала я вопросъ.

— Какъ не дѣйствительно? Дѣйствительно! Многіе любопытные наши мужчины, подкрадывались и проходя, безъ всякаго дѣла, по улицѣ поздней ночью, видѣли, какъ люди туда идутъ и они же, подслушивали, какъ тамъ кричатъ, плачутъ и поютъ…

Время шло и наступилъ 1941 г. и послѣдняя міровая война, которой такъ долго ждалъ измученный коммунистами бѣдный русскій народъ. Авіо-бомбы рвались надъ Одессой и коммунисты, внутри города, объявили жителямъ кровавый терроръ. Городъ горѣлъ и громадныя зданія валились, отъ авіо-бомбъ, какъ карточные домики, но ожидавшіе освобожденія одесситы только и думали, чтобы нѣмцы и румыны скорѣе въ городъ вошли, не боясь ничего.

Къ вечеру одного дня, одна изъ совѣтскихъ зажигательныхъ бомбъ, сбрасываемыхъ на городъ убѣгающими красными, попала въ бывшую армянскую церковь — въ музей безбожниковъ и сожгла все… Народъ радовался, что музей безбожниковъ сгорѣлъ, въ немъ статуя сатаны, и что могущественная сила огня очистила тамъ и наши поруганныя, облитыя многими слезами одесситовъ святыни, и дымъ вознесся отъ нихъ къ Богу — къ небесамъ… Послѣ этого, на /с. 162/ радость оставшихся одесситовъ вступили въ городъ союзныя германо-румынскія войска…

Конечно, жизнь стала, не смотря на продолжающуюся еще войну, иная — лучшая, хотя и выползали изъ мрачныхъ норъ оставшіеся еще коммунисты и проявляли свой терроръ.

Я, какъ журналистка, писавшая только при царской власти, стала писать тогда въ румыно-русской эмигрантской газетѣ, органѣ румынскаго военнаго губернатора. Эта газета, издававшаяся въ Одессѣ, считавшейся уже оффиціально румынскимъ городомъ, выходила на русскомъ языкѣ и имѣла нейтральное названіе «Молва». Наша «Молва» выставлялась въ рамкахъ, для безплатнаго чтенія, на громадномъ домѣ этой газеты, на Пушкинской улицѣ. Однажды утромъ, проходя въ редакцію, я обратила сначала вниманіе на нашу расклеенную уже газету и нѣчто меня поразило! Въ отдѣлѣ ежедневнаго церковнаго календаря газеты, гдѣ всегда сообщалось краткое житіе святыхъ, было отпечатано еще стихотвореніе, въ честь Божіей Матери, которое давно мнѣ было извѣстно изъ церковно-аѳонскихъ листковъ, Стихотвореніе присвоилъ «Николай Рѣзчиковъ»! Что же это? Безбожникъ-сатанистъ пишетъ въ нашей губернаторской газетѣ! Надо Марку Николаичу сказать (редактору газеты Бялковскому). Придя въ кабинетъ редактора я и говорю: «Маркъ Николаичъ, такъ и такъ…» Редакторъ поражается всему и говоритъ мнѣ, что Николай Рѣзчиковъ — одесситъ и его подпись въ газетѣ «Молва» — не псевдонимъ, а настоящее имя и фамилія и онъ является постояннымъ редакціоннымъ работникомъ губернаторской газеты. «Вотъ какъ! Такъ я-жъ, вамъ докажу, что Николай Рѣзчиковъ, сотрудникъ безбожной совѣтской литературы — сатанистъ-коммунистъ!». На другой день я номеръ восковскаго «Безбожника» представила редактору и другимъ сотрудникамъ, которые, по нѣсколько разъ, читали сатанинскую статейку. Н. Рѣзчиковъ, какъ я вскорѣ узнала, хорошо устроился не только въ редакціи нашей газеты, но — и въ румыно-церковныхъ кругахъ и собирался уже, сатанистъ, санъ православнаго священника принять. Мнѣ потомъ говорили, что Рѣзчиковъ, узнавъ все, на меня зубами скрежеталъ и, не зная меня совершенно, всякую небылицу на меня лгалъ, напримѣръ, что я тоже — коммунистка. Не смотря на все, я рѣшила имѣть свиданіе съ нашимъ редакціоннымъ сатанистомъ, предупредивъ объ этомъ редактора. Н. Рѣзчикова я не знала, а онъ меня, по виду, оказалось, хорошо зналъ, почему при моемъ входѣ къ нему сталъ кричать и какъ-то прыгать около меня. Я ему предложила не забывать, что теперь не совѣтская, а румыно-нѣмецкая власть и домъ, гдѣ я сейчасъ нахожусь, не домъ газеты «Болыневицкое знамя», а домъ румыно-губернаторской газеты «Молва» и что я вошла къ нему послѣ увѣдомленія объ этомъ нашего редактора. Рѣзчиковъ притихъ и спросилъ у /с. 163/ меня, что-же я отъ него хочу… Я сказала ему, что пришла, прежде всего сказать, что ему — сатанисту христіанскимъ священникомъ не бывать, о чемъ я уже позаботилась, побывавши въ покояхъ румынской православной митрополіи. Это — первое, а второе, что онъ мнѣ долженъ какъ очевидецъ разсказать, что творилось и творится на чертопоклонныхъ мессахъ…

— Почему же эти мессы мои, говорите вы (ибо я сказала на «вашихъ» мессахъ)? Я ходилъ туда только изъ любопытства. Сатанисты хотѣли меня къ себѣ завербовать, но я не поддался.

— Не говорите ложь! Изъ любопытства, сатанисты къ себѣ не пускаютъ. Говорите правду, если вы дѣйствительно покаялись, какъ допускаютъ это наивные люди! Я въ покаяніе ваше, не вѣрю. Но можетъ быть и повѣрю, судя по вашимъ отвѣтамъ. Рѣзчиковъ сталъ изворачиваться и ныть, что онъ и не знаетъ, что мнѣ сказать, такъ какъ я, должно быть, знаю многое сама…

— Рѣзчиковъ, говорите! Помните, если я принесла номеръ «Безбожника» и доказала, кто — вы, то, конечно, и въ дальнѣйшемъ не отступлю!..

— Что же вы хотите знать? Спрашивайте…

— Я хочу, прежде всего, знать фамиліи одесскихъ сатанистовъ.

— Да, какъ я вамъ это скажу, когда вы видите ихъ каждый день, и говорите даже съ ними…

— Я знаю сатанистовъ! съ которыми, каждый день, говорю? Вѣдь я вообще веду замкнутый образъ жизни и, кромѣ редакціи, не бываю нигдѣ! Скажите, это въ редакціи? — Рѣзчиковъ молчалъ. Говорите!..

— Да, въ редакціи — былъ тихій Рѣзчикова отвѣтъ.

— Но я не знаю, какіе, разговаривающіе со мной, — сатанисты. Это, изъ одесскихъ, якобы раскаявшихся коммунистовъ, служащихъ «Молвы?»

— Да.

— Назовите мнѣ ихъ!

— Не могу…

— Боитесь? — Рѣзчиковъ молчалъ.

— Разъ боитесь ихъ мести, я не настаиваю, но хочу я, чтобы вы разсказали мнѣ что дѣлается на сатанинскихъ мессахъ, или въ чемъ онѣ заключаются?

Отвѣтъ Н. Рѣзчикова: «Тамъ происходитъ полная пародія на христіанское богослуженіе».

— Чѣмъ причащаются сатанисты?

— Вы знаете, что же вамъ еще добавить могу?

— Но вы упираетесь во всемъ. Это ли покаяніе и примиреніе съ церковью христіанъ?!

Рѣзчиковъ опять сказалъ: «Не могу»…

/с. 164/ — Вы хотите хранить ихъ тайны!

— Нѣтъ… но поймите, что не могу…

— Значить, все-таки, боитесь?

— А, кто ихъ не боится?! — воскликнулъ уже Рѣзчиковъ.

— Хорошо. Принимая во вниманіе, что вы сатанистовъ боитесь и не смѣете ихъ назвать, я сама подставлю вамъ двѣ фамиліи, но вы должны подтвердить — «Да», или «Нѣтъ». Мнѣ вашего подтвержденія и не надо. Я сама хорошо знаю, кто — они, ибо истина мнѣ хорошо извѣстна. Я только провѣряю васъ.

— Хорошо. Я скажу…

Я назвала Сергѣя Михайлова и Елену.

Глаза Рѣзчикова заблестѣли.

— Ну, вотъ… Вы же сами хорошо знаете, кто — сатанисты, а спрашиваете у меня! Они — сатанисты. Да… и бывали всегда на черныхъ мессахъ…

— Правда ваша, Рѣзчиковъ… Это, такъ. Но вы, все-таки, сатанистовъ покрываете, ибо ни одного лица, изъ нихъ, не желаете мнѣ добровольно назвать!

— Я не покрываю… Повѣрьте мнѣ.. Я назову… Это — убѣжавшіе: предсѣдатель союза безбожниковъ, который въ Одессѣ всѣ церкви разрушалъ [2] и… профессоръ Третьяковъ, который безбожные доклады читалъ. Они были главные въ Одессѣ сатанисты.

Это самъ Рѣзчиковъ–сатанистъ сказалъ, сдѣлалъ мнѣ такое цѣнное признаніе и открытіе! Какъ я счастлива была». Какъ же! Предсѣдатель союза безбожниковъ и профессоръ Третьяковъ, кричавшіе и отрицавшіе, что ни Бога ни діавола не существуетъ, они были главные въ городѣ сатанисты! Не вправѣ ли мы открыто и смѣло сказать: Маску долой! ложные безбожники-богоборцы! Вы — сатанисты!

 

Примѣчанія:
[1] Помѣщаемъ настоящее свидѣтельство, какъ цѣнное показаніе о пережитомъ и наблюденномъ, запечатлѣвающее, во всей жизненной яркости, не только то, что доступно внѣшнему наблюденію, но такіе факты, которые покрыты сугубой тайной. Свѣтъ брошенъ на самый темный фонъ совѣтчины.
[2] О томъ, что предсѣдатель союза безбожниковъ самъ руководилъ ломкой церквей въ Одессѣ, объ этомъ знали всѣ жители.

Источникъ: «Православный Путь». Церковно-богословско-философскій Ежегодникъ. Приложеніе къ журналу «Православная Русь» [за 1957 годъ]. — Jordanville: Типографія преп. Іова Почаевскаго. Holy Trinity Monastery, 1957. — С. 150–163.

https://russportal.ru/index.php?id=publications.orth_way1957_09