ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ

 

Андрей рублев. Тайная вечеря. Около 1425 г.

Великій Четвертокъ

ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ.
(Матѳ. 26:17-29; Марка 14:12-25; Луки 22:7-30 и Іоан. 13:1-30)

Всѣ четыре Евангелиста повѣствуютъ о послѣдней Тайной Вечери Господа съ Своими учениками наканунѣ Его крестныхъ страданій, но не всѣ передаютъ обстоятельства этой вечери съ одинаковой полнотой. Кромѣ того въ выраженіяхъ, употребленныхъ первыми тремя Евангелистами о днѣ, въ который происходила Тайная Вечеря, находится, по-видимому, нѣкое какъ бы противорѣчіе съ выраженіями, употребленными четвертымъ Евангелистомъ св. Іоанномъ. Совершенно несомнѣнно лишь то, что Тайная Вечеря происходила въ пятый день недѣли, то есть, по нашему, въ четвергъ, такъ же, какъ ясно, что Господь былъ осужденъ и распятъ въ шестой день недѣли ‒ въ пятницу, пробылъ во гробѣ седьмой день недѣли ‒ субботу и воскресъ изъ мертвыхъ въ первый день недѣли.

Но вызываетъ недоумѣніе и разногласіе во мнѣніяхъ то, въ какомъ отношеніи находился день Тайной Вечери къ праздновавшемуся тогда іудейскому празнику Пасхи, то есть: происходила ли Тайная Вечеря 14 Нисана, въ вечеръ котораго начинается іудейская Пасха, или 13 Нисана, то есть въ день, предшествующій тому вечеру, когда начиналось празднованіе Пасхи? Эти недоумѣнія порождаются слѣдующими указаніями Евангелистовъ относительно дня Тайной Вечери:

Матѳей 26:17: Въ первый день опрѣсночный…
Маркъ 14:12: Въ первый день опрѣснокъ, егда Пасху жряху…
Луки 22:7: Пріиде же день опрѣснокъ, въ оньже подобаше жрети Пасху…
Іоаннъ 13:1: Прежде праздника Пасхи…

Пасха начиналась вечеромъ 14 Нисана, и, слѣдовательно, если придерживаться строго-библейскаго словоупотребленія, «первымъ днемъ опрѣсноковъ» можно назвать только слѣдующій за этимъ день, то есть 15 Нисана. Очевидно первые три Евангелиста придерживались не строго-библейскаго словоупотребленія, а обычнаго, разговорнаго. По этому словоупотребленію можно было назвать «первымъ днемъ опрѣсноковъ» не 15-ое Нисана, которое бываетъ на другой день по вкушеніи Пасхи, даже не 14-е, когда вкушается Пасха, а 13-е, день передъ Пасхой, какъ это ясно указано у св. Евангелиста Іоанна, утверждающаго, что Тайная Вечеря была «прежде праздника Пасхи». Кромѣ того, у св. Іоанна есть и другія свидѣтельства о томъ, что іудейская Пасха начиналась только вечеромъ въ пятницу, когда Господь былъ распятъ: Іоан. 18:28, ‒ ведшіе Іисуса къ Пилату не вошли въ преторъ, «да не осквернятся, но да ядятъ Пасху», и Іоан. 19:31 ‒ Іудеи спѣшили перебить голени у распятыхъ, чтобы не оставлять на крестѣ тѣла ихъ въ субботу, «бѣ бо великъ день тоя субботы», то есть суббота совпадала съ первымъ днемъ праздника Пасхи, и слѣдовательно, вкушали Пасху наканунѣ въ пятницу вечеромъ, послѣ того, какъ Христосъ былъ распятъ.

Является вопросъ, почему же Христосъ совершилъ іудейскую Пасху, которая несомнѣнно была совершена Имъ на Тайной вечери (хотя Апостолы и не описываютъ совершенія ея въ подробностяхъ, ибо главное вниманіе ихъ устремлено было на установленіе Пасхи новозавѣтной ‒ причащеніе Тѣла и Крови Христовой) однимъ днемъ раньше, чѣмъ слѣдовало. Основательно предполагаютъ, что такъ какъ вечеръ 14 Нисана былъ въ этомъ году началомъ субботняго покоя (наступала суббота), то пасхальный агнецъ закалаемъ былъ вечеромъ 13-го, съ чѣмъ совпадаютъ указанія св. Марка: «егда Пасху жряху» и св. Луки: «въ оньже подобаше жрети Пасху».

Кромѣ того извѣстно, что Іудеи, а особенно Галилеяне, послѣ плѣна Вавилонскаго стали ревновать о празднованіи даже дней, предшествовавшихъ наступленію праздника, и въ частности ‒ для Галилеянъ, приходившихъ въ Іерусалимъ, пасхальный агнецъ всегда закалался днемъ раньше ‒ 13 Нисана вмѣсто 14-го. Это было большимъ облегченіемъ для служащихъ при храмѣ, которымъ закланіе 256.000 агнцевъ въ теченіе нѣсколькихъ часовъ въ одинъ день 14 Нисана было бы слишкомъ обременительнымъ. Наконецъ, полагаютъ, что Господь совершилъ Пасху днемъ раньше, зная, что на другой день Онъ уже будетъ преданъ въ руки Іудеевъ и распятъ и для того, чтобы его Крестная Жертва, прообразомъ Которой были пасхальные агнцы, была принесена въ тотъ самый день и часъ, когда закалались пасхальные агнцы. Во всякомъ случаѣ, мы знаемъ, что цѣлью св. Евангелиста Іоанна было восполнить повѣствованія первыхъ трехъ Евангелистовъ, а потому мы должны принять какъ несомнѣнное его указаніе, ‒ что Тайная Вечеря была совершена Господомъ до наступленія праздника Пасхи, то есть не 14-го, а 13-го Нисана.

Самое уготовленіе Тайной Вечери было чудеснымъ. Господь изъ Виѳаніи послалъ двухъ учениковъ въ городъ, то есть въ Іерусалимъ, сказать имъ, что они встрѣтятъ тамъ человѣка, несущаго кувшинъ воды. Они должны послѣдовать за «имъ, и хозяину дома, куда войдетъ этотъ человѣкъ, сказать: «Учитель глаголетъ: время Мое близко», Я не могу откладывать празднованіе Пасхи и сегодня же «у тебе сотворю Пасху со ученики Моими». Ученики, по св. Лукѣ Петръ и Іоаннъ пошли и случилось все такъ, какъ сказалъ имъ Господь. Хозяинъ того дома отвелъ имъ горницу велію, постлану, готову, и они приготовили тамъ Пасху. Во всемъ этомъ, конечно, сказалось всевѣдѣніе Господа. Вмѣстѣ съ тѣмъ слова Господа указываютъ на поспѣшность, въ виду приближенія времени, когда должны были совершиться съ Нимъ великія и послѣднія событія Его земной жизни.

Умилительно начинаетъ повѣствованіе о вечери св. Іоаннъ: «вѣдый Іисусъ, яко пріиде Ему часъ, да прейдетъ отъ міра сего ко Отцу, возлюбль Своя сущая въ мірѣ, до конца возлюби ихъ» ‒ здѣсь сочетаются и Божественность и человѣчность Христа: какъ Богъ Онъ знаетъ о приближеніи Своего часа и Самъ идетъ ему навстрѣчу; какъ человѣкъ Онъ по-человѣчески груститъ о предстоящей Ему видимой разлукѣ съ учениками, и это производитъ въ Немъ особый преизбытокъ любви къ нимъ. И эту Свою любовь «до конца» Господь обнаружилъ во всемъ, что говорилось и творилось на таинственной вечерѣ.

Св. Лука говоритъ, что Господь началъ вечерю словами: «желаніемъ возжелѣхъ сію Пасху ясти съ вами, прежде даже не пріиму мукъ. Глаголю бо вамъ, яко отселѣ не имамъ ясти отъ нея, дондеже скончаются (пока она не совершится) во Царствіи Божіи», Это была послѣдняя пасхальная вечеря, которую Господь могъ праздновать съ учениками Своими въ Своей земной жизни: вмѣсто этой сѣновной [прообразовательной] подзаконной Пасхи Онъ вознамѣревался установить теперь истинную Пасху ‒ таинственную вечерю Тѣла и Крови Своей, то есть таинство Евхаристіи; это ‒ послѣдняя ветхозавѣтная Пасха для всѣхъ Его послѣдователей: впредь они будутѣ причащаться Тѣла и Крови Его, доколѣ не вступятъ съ Нимъ вѣ тѣснѣйшее и пріискренѣйшее общеніе въ будущей блаженной жизни ‒ «въ невечернемъ дни царствія Его», какъ поется въ одномъ изъ тропарей пасхальнаго канона. Въ этой будущей жизни близость общенія всѣхъ истинныхъ христіанъ со Христомъ можно отчасти уподобить той близости, какая была у Господа съ Его учениками на Тайной Вечери. Слѣдовательно, смыслъ вышеприведенныхъ словъ Христовыхъ таковъ: «Эта Пасха, въ такомъ видѣ, какъ мы совершаемъ ее сегодня, не повторится болѣе, пока въ будущемъ вѣкѣ, въ торжествующей Церкви, не совершится въ полнѣйшей и окончательной мѣрѣ».

Непосредственно вслѣдъ за тѣмъ, по св. Лукѣ, Господь далъ ученикамъ пить чашу съ виномъ, слѣдуя еще ветхозавѣтному ритуалу, причемъ сказалъ: «не имамъ пити отъ плода лознаго, дондеже Царствіе Божіе пріидетъ», по св. Марку, «егда пію е ново во Царствіи Божіи». Что это за новое вино, этому научаетъ насъ Церковь, воспѣвающая въ день Воскресенія Христова: «пріидите новаго винограда рожденія ‒ Божественнаго веселія царствія Христова пріобщимся». Итакъ, новый плодъ винограда, новое вино, это божественное веселіе царства Христова, поскольку вино есть символъ веселія, радости.

Надо полагать, что послѣ этихъ словъ Христовыхъ, пасхальныя яства были потреблены съ обычными молитвословіями и обрядами, о чемъ Евангелисты считали лишнимъ говорить, поскольку ихъ задача была указать на установленіе Господомъ совершенія новой, уже христіанской Пасхи ‒ таинства Евхаристіи. Эта новозавѣтная вечеря открылась умовеніемъ ногъ.

Умовеніе ногъ.
(Іоан. 13:2-20)

Былъ обычай передъ вечерею умывать ноги, что дѣлалъ обыкновенно слуга. Но обычай этотъ не всегда соблюдался (ср. Лук. 7:44); видно, не былъ соблюденъ и въ маломъ обществѣ Господа, очевидно потому, что Господь Самъ имѣлъ въ виду показать ученикамъ примѣръ смиренія и самоотверженной любви.

Св. Лука сообщаетъ, что на вечери произошелъ между учениками споръ, кто изъ нихъ больше. Вѣроятно, этотъ споръ и явился поводомъ къ тому, чтобы показать ученикамъ наглядный примѣръ смиренія и взаимной любви путемъ умовенія ногъ имъ. Объ этомъ умовеніи ногъ разсказываетъ и притомъ весьма обстоятельно, только одинъ Евангелистъ Іоаннъ, какъ обычно восполняющій повѣствованія другихъ Евангелистовъ. «Вѣдый Іисусъ, яко вся даде Ему Отецъ въ руцѣ, и яко отъ Бога изыде, и къ Богу грядетъ», ‒ смыслъ этихъ словъ тотъ: Богомъ Отцемъ было предоставлено Богочеловѣку употреблять для спасенія людей всѣ средства, какія Онъ найдетъ полезными ‒ въ этомъ причина, почему Онъ собирается сейчасъ совершить дѣло столь необычное, столь противоположное человѣческимъ понятіямъ. Онъ встаетъ, при общемъ недоумѣніи учениковъ снимаетъ съ себя верхнюю одежду, чтобы она не мѣшала, конечно, и остается въ одной туникѣ, какъ рабъ. Затѣмъ беретъ полотенце, подобно рабу же имъ препоясуется, наливаетъ воду въ умывальницу и начинаетъ, исполняя обязанности слуги, умывать ноги Своимъ ученикамъ, отирая ихъ полотенцемъ, которымъ былъ препоясанъ. Это ‒ былъ безмолвный, но наглядный завѣтъ уходящаго Учителя Своимъ ученикамъ ‒ завѣтъ смиренія и взаимнаго служенія, безъ всякаго превозношенія одного передъ другимъ. Какое сильное здѣсь опроверженіе ложнаго римско-католическаго ученія о главенствѣ св. Апостола Петра надъ прочими Апостолами и основаннаго на этомъ ложнаго догмата о папскомъ приматѣ въ Церкви.

«Пріиде же къ Симону Петру»… изъ этого видно, что Симонъ былъ не первый, къ кому Онъ подошелъ, и, по-видимому, онъ возлежалъ не близко отъ Христа (ср. ст. 24). Петръ былъ пораженъ дѣйствіями Господа и нашелъ ихъ несообразными съ Его высокимъ достоинствомъ, почему во второй разъ въ жизни дерзнулъ прекословить Христу (ср. Матѳ. 16:22): «не умыеши ногу Моею во вѣки». За это онъ услышалъ страшную угрозу, что если будетъ до конца упорствовать въ непослушаніи и будетъ свой разумъ ставить на мѣсто ума Христовѣ, то не будетъ имѣть «части» со Христомъ, то есть, иными словами, будетъ отлученъ отъ общенія со Христомъ.

Испугавшись этой угрозы и горя любовію къ своему Божественному Учителю, Петръ предлагаетъ умыть «не токмо нозѣ, но и руцѣ и главу», то есть выражаетъ какъ бы готовность повиноваться Своему Господу даже больше, чѣмъ другіе, которымъ умываются только ноги. «Какъ въ этой частной чертѣ характеризуется Симонъ Петръ», говоритъ Еп. Михаилъ «который рѣшается идти ко Господу по волнамъ и вопіетъ ‒ погибаю, который ударяетъ раба архіереова ножемъ и потомъ убѣгаетъ, который проникаетъ во дворъ, гдѣ судили Господа, тамъ отрекается отъ Него и уходитъ съ горькими слезами».

Въ своемъ отвѣтѣ Петру Господь указываетъ на высшій смыслъ Своихъ дѣйствій и вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ бы утѣшаетъ Петра послѣ сдѣланной ему угрозы. «И вы чисти, но не вси» ‒ ясный намекъ на предателя Іуду. Закончивъ умовеніе ногъ, Господь объяснилъ Своимъ ученикамъ намѣреніе, съ какимъ Онъ сдѣлалъ это, научая ихъ, чтобы и они съ любовью служили другъ другу, никакого труда не считая для себя унизительнымъ и не гордясь другъ передъ другомъ.

Господь объявляетъ о своемъ предателѣ.
(Матѳ. 26:21-25; Марка 14:18-21; Луки 22:21-23 и Іоан. 13:21-30)

Подробнѣе всего объ изобличеніи Господомъ Своего предателя разсказываетъ св. Іоаннъ какъ бывшій ближе всего ко Іисусу на вечери, возлежавшій у Него на персяхъ, повыраженію самого Евангелиста. Умывъ ноги учениковъ и сказавъ имъ наставленіе объ этомъ, Господь «возмутися духомъ» отъ сознанія, что въ эти торжественные часы, когда Онъ собирался установить великое таинство причащенія Тѣла и Крови Его и дать ученикамъ Свои послѣднія прощальныя наставленія, тутъ же присутствуетъ и предатель Его. И, конечно, съ цѣлью, быть можетъ, и въ самомъ Іудѣ возбудить раскаяніе въ замышляемомъ имъ страшномъ преступленіи, Господь сказалъ: «аминь, аминь глаголю вамъ, яко единъ отъ васъ предастъ Мя».

Эти слова вызвали вполнѣ понятное смятеніе среди учениковъ: въ нихъ заговорило чувство глубокой скорби по поводу того, что ихъ Возлюбленный Учитель найдетъ среди нихъ предательство. «И начаша скорбѣти», по св. Марку, и были «скорбяще зѣло», по св. Матѳею. Ясно понимая глубокое паденіе человѣческой природы, они всѣ, какъ бы не полагаясь сами на себя, спрашиваютъ: «не я ли, Господи?» и переглядываются, по св. Іоанну, недоумѣвая, кого можетъ имѣть въ виду Господь. По св. Матѳею, и Іуда спросилъ: «Не я ли, Равви?» и Господь тихо сказалъ ему: «ты реклъ еси», въ послѣдній разъ побуждая его къ покаянію, хотя и безрезультатно. «Бѣ же единъ отъ ученикъ Его возлежа на лонѣ Іисусовѣ, егоже любляше Іисусъ» ‒ такъ говоритъ о себѣ возлюбленный ученикъ Христовъ св. Іоаннъ Богословъ, по смиренію, не называя себя по имени.

По обычаю, у возлежащихъ за трапезою лицо и грудь были обращены къ трапезѣ, лѣвая рука опиралась локтемъ на подушку, правая была свободна и могла протягиваться къ пищѣ, а ноги лежали наискось, въ сторону отъ трапезы, такъ что слѣдующій возлежащій находился головой не у ногъ, а у груди перваго. Такъ именно Іоаннъ имѣлъ голову у груди Іисусовой, иначе сказать, возлежалъ на Его лонѣ. Пользуясь этимъ св. Петръ сдѣлалъ знакъ св. Іоанну, чтобы тотъ спросилъ Господа о предателѣ. Это показываетъ, что самъ Петръ не былъ столь близко къ Господу, не занималъ перваго мѣста около Него, съ точки зрѣнія тогдашнихъ обычаевъ (вопреки ложному ученію римо-католиковъ о первенствѣ Петра). Съ особымъ дерзновеніемъ, на какое могъ рѣшиться только возлюбленный ученикъ св. Іоаннъ, припадши совсѣмъ близко къ груди Іисусовой, тихо вопросилъ Господа: «кто есть?» И Іисусъ отвѣчалъ: «емуже Азъ омочивъ хлѣбъ подамъ: и омочь хлѣбъ, даде Іудѣ». Хлѣбъ на пасхальной вечери обмакивали въ особый соусъ изъ финиковъ и смоквъ. Глава семьи раздавалъ иногда такіе куски въ знакъ своего особаго благоволенія. И этимъ, конечно, Господь хотѣлъ еще разъ пробудить въ Іудѣ чувство покаянія. Это было ясно только для Іоанна.

Другимъ же Апостоламъ Господь сказалъ о предателѣ, какъ повѣствуютъ объ этомъ первые три Евангелиста, въ общемъ выраженіи: «омочивый со Мною въ солило руку, той Мя предастъ». «Горе человѣку тому, имже Сынъ Человѣческій предается» ‒ Господь останавливаетъ здѣсь вниманіе не на гнусности предательства, но на несчастной судьбѣ предателя и выражаетъ скорбь о немъ. «Но иной скажетъ», говоритъ Св. Златоустъ: «Если написано, что Христосъ такъ пострадаетъ, то за что осуждается Іуда? Онъ исполнилъ то, что написано. Но онъ дѣлалъ не съ тою мыслью, а по злобѣ. Если ты не будешь смотрѣть на цѣль, то и діавола освободишь отъ вины. Но нѣтъ, нѣтъ. И тотъ и другой достойны безчисленныхъ мученій, хотя и спасалась вселенная. Ибо не предательство Іуды содѣлало намъ спасеніе, но мудрость Христа и величайшее Его промышленіе, обращающее злодѣянія другихъ въ нашу пользу. Что же, спросишь ты, если бы Іуда Его не предалъ, то не предалъ ли бы кто-нибудь?… Если бы всѣ были добры, то не исполнено было бы строительство нашего спасенія. ‒ Да не будетъ. Ибо Самъ Премудрый зналъ, какъ устроить наше спасеніе, хотя бы и не случилось предательства. Премудрость Его велика и непостижима. Посему-то, дабы не подумалъ кто, что Іуда былъ служителемъ домостроительства, Іисусъ называетъ его несчастнѣйшимъ человѣкомъ».

Тѣмъ, что Господь далъ Іудѣ кусокъ хлѣба, Онъ хотѣлъ пробудить въ немъ раскаяніе, но съ омраченной душой Искаріота произошло совершенно противное: «по хлѣбѣ тогда вниде въ онь сатана». Несмотря на предостерегающія слова Господа и на этотъ жестъ Его, призывающій къ покаянію, Іуда еще больше ожесточился противъ Господа, какъ бываетъ съ душами, глубоко погрязшими во злѣ. Господь какъ Сердцевѣдецъ видѣлъ, что дѣлается въ душѣ Іуды, но не хотѣлъ его обличить явно передъ всѣми учениками, дабы ученики не предприняли какихъ-либо насильственныхъ мѣръ противъ Іуды и не возъимѣли бы тщетной мысли воспрепятствовать Божественному предопредѣленію, а потому сказалъ лишь ему одному понятныя слова: «еже твориши, сотвори скоро». «Дѣлай скорѣе, что ты задумалъ» ‒ это властительное приказаніе Господа, жаждавшаго скорѣе осуществить волю Божію и совершить Свой подвигъ Искупителя человѣчества, и вмѣстѣ съ тѣмъ благовидный предлогъ освободить общество учениковъ отъ присутствія Іуды, установить безъ него, какъ недостойнаго, великое таинство Евхаристіи и дать ученикамъ послѣднія прощальныя наставленія.

Св. Іоаннъ утверждаетъ, что никто не понялъ этихъ словъ Господа, въ томъ числѣ и самъ Іоаннъ, не подозрѣвавшій, что предательство совершится въ эту же ночь, а всѣ подумали, что Господь дѣлаетъ Іудѣ распоряженіе о покупкѣ всего требуемаго къ празднику. Вотъ это еще новое доказательство, что праздникъ еще не наступилъ и что, слѣдовательно, Тайная Вечеря была совершена наканунѣ наступленія іудейской Пасхи 13 Нисана. Въ самый вечеръ праздника нельзя было бы ничего купить, нельзя было и нищихъ найти, чтобы имъ помочь, ибо тогда всѣ ‒ и богатые и бѣдные ‒ не выходили изъ своихъ домовъ, празднуя по закону Пасху.

«Бѣ же нощь, егда изыде», какъ предполагаетъ бл. Ѳеофилактъ, здѣсь Евангелистъ, быть можетъ, имѣетъ въ виду и ту мысленную ночь, ту духовную тьму, которая покрыла окончательно омраченную сребролюбіемъ душу Іуды-предателя. Далѣе св. Іоаннъ начинаетъ излагать прощальную бесѣду Господа съ учениками, начинающуюся словами: «Нынѣ прославися Сынъ Человѣческій», которая читается у насъ за богослуженіемъ въ качествѣ 1-го Евангелія св. страстей въ Великій Четвертокъ вечеромъ. Необходимо, однако, предположить, что тотчасъ же по выходѣ Іуды Господь сначала установилъ таинство Евхаристіи, о чемъ повѣствуютъ первые три Евангелиста, но умалчиваетъ Іоаннъ, а потомъ уже обратился къ ученикамъ съ тѣми словами, которыя подробно излагаетъ св. Іоаннъ, какъ дополняющій не разсказанное первыми тремя Евангелистами.

Установленіе таинства Евхаристіи.
(Матѳея 26:26-29; Марка 14:22-25 и Луки 22:19-20)

Всѣ три синоптика повѣствуютъ объ этомъ приблизительно одинаково. Господь пріемъ, то есть «взялъ» хлѣбъ, благословивъ, преломилъ, и, раздавая ученикамъ, сказалъ: «Пріимите, ядите: сіе есть Тѣло Мое». «Хлѣбъ» здѣсь по-гречески называется «артос», что значитъ «хлѣбъ поднявшійся», вскисшій на дрожжахъ, въ противоположность «аксимон», какъ называется хлѣбъ прѣсный, употреблявщійся евреями на Пасху. Надо полагать, что такой хлѣбъ нарочито былъ приготовленъ по повелѣнію Господа для установленія новаго таинства. Значеніе этого хлѣба въ томъ, что онъ какъ бы живой, символизирующій собою жизнь, въ противоположность прѣсному хлѣбу, хлѣбу мертвому. «Благословивъ», «благодаривъ» указываетъ на словесное выраженіе благодарности Богу Отцу, какъ это было, напр., еще въ моментъ воскрешенія Лазаря: просимое было исполнено въ самый моментъ прошенія, почему въ тотъ же моментъ стало предметомъ благодаренія.

Чрезвычайно важно то, что Господь сказалъ: «Сіе есть Тѣло Мое»: Онъ не сказалъ «сей», то есть «сей хлѣбъ», а именно сіе, потому, что въ этотъ моментъ хлѣбъ уже пересталъ быть хлѣбомъ, а сталъ подлиннымъ Тѣломъ Христовымъ, только видъ имѣвшимъ хлѣба, Не сказалъ Господь: «Сіе есть образъ Тѣла Моего, но сіе есть Тѣло мое» (Св. Златоустъ, бл. Ѳеофилактъ). Вслѣдствіе молитвы Христовой, хлѣбъ принялъ существо Тѣла, сохранивъ только внѣшній видъ хлѣба. «Поелику мы слабы», говоритъ бл. Ѳеофилактъ, «и не рѣшились бы ѣсть сырое мясо, особенно человѣческую плоть, то намъ преподается хлѣбъ, а на самомъ дѣлѣ это есть плоть». «Отчего ученики», спрашиваетъ св. Златоустъ, «услышавъ сіе, не смутились? Оттого, что Христосъ прежде много важнаго говорилъ имъ о семъ таинствѣ (вспомнимъ Его бесѣду о хлѣбѣ, сходящемъ съ небесъ) (Іоан. 6 гл.)». Подъ «Тѣломъ Христовымъ» разумѣется все физическое существо Богочеловѣка, нераздѣльно соединенное съ Его душой и Божествомъ. Это же самое существо Богочеловѣка дается подъ видомъ вина, дается не въ другой разъ, а только для полноты его видимаго явленія, почему выраженіе «причаститься подъ двумя видами» есть совершенно точное выраженіе ‒ подразумѣвается: причаститься одной и той же сущности.

Но это не значитъ, что Тѣло можетъ замѣнить собой Кровь и что достаточно причаститься только одного Тѣла. Если бы это было такъ, тогда не устанавливалъ бы Господь причащенія именно подъ двумя видами. А причастивъ Своихъ учениковъ Тѣла, Онъ взялъ, какъ повѣствуютъ всѣ три синоптика, чашу и снова благодаривъ, то есть молитвенно призвавъ Духа Отча, прелагающаго вино въ истинную Кровь Христову, сказалъ: «Пійте отъ нея вси: сія бо есть Кровь Моя Новаго Завѣта, яже за многія изливаемая, во оставленіе грѣховъ». Не напрасно прибавлено вси. Вина нельзя было раздѣлить, какъ раздѣленъ былъ хлѣбъ, который Самъ Господь разломилъ и раздѣлилъ между учениками. Чаша была одна и должна была передаваться изъ рукъ въ руки. Чтобы кто-нибудь не былъ обнесенъ или самъ не пропустилъ чаши мимо себя, Христосъ настоятельно говоритъ: «пійте отъ нея вси». Здѣсь нельзя не видѣть обличенія для римо-католиковъ, которые лишили мірянъ чаши Христовой. «Поелику твердую пищу можно принимать не всѣмъ», поясняетъ бл. Ѳеофилактъ: «а только тѣмъ, кои имѣютъ совершенный возрастъ, пить же можно всѣмъ, то по этой причинѣ и сказалъ здѣсь Христосъ: пейте всѣ». Опять сказано: «сія бо есть Кровь Моя» ‒ не образъ только, не символъ крови, но истинная и дѣйствительная кровь.

Что значитъ: «Новаго Завѣта»? «Какъ Ветхій Завѣтъ», поясняетъ св. Златоустъ: «имѣлъ овновъ и тельцовъ, такъ и Новый имѣетъ Кровь Господню. Симъ также показываетъ Христосъ, что Онъ претерпѣлъ смерть, почему и упоминаетъ о Завѣтѣ и воспоминаетъ вмѣстѣ о первомъ, поелику и сей завѣтъ обновленъ былъ кровью». Слово «завѣтъ», по своему первому значенію, тождественно со словомъ «завѣщаніе». Завѣтъ содержитъ въ себѣ обѣтованія, а вмѣстѣ съ тѣмъ и условія полученія этихъ обѣтованій, въ данномъ случаѣ ‒ соблюденіе заповѣдей Божіихъ. Съ этой точки зрѣнія слово завѣтъ можетъ быть объясняемо, какъ «договоръ между Богомъ и людьми». Договоръ всегда чѣмъ-то удостовѣряется и скрѣпляется. Господь и хочетъ сказать, что этотъ Новый договоръ между Богомъ и людьми, взамѣнъ Ветхаго, скрѣпляется Его Кровью.

«За многія изливаемая, во оставленіе грѣховъ» ‒ означаетъ, что страданія и смерть Единороднаго Сына Божія послужили жертвой умилостивленій за грѣхи всего человѣчскаго рода (многія сказано вмѣсто всѣхъ), которые поэтому и прощаются всѣмъ вѣрующимъ во Христа и причащающимся Пречистаго Тѣла и Крови Его. Св. Лука, а также и св. Ап. Павелъ въ 11 гл. посланія 1-го къ Коринѳянамъ, говорятъ, что при этомъ Господь еще добавилъ: «сіе творите въ Мое воспоминаніе». Отсюда никакъ нельзя, однако, сдѣлать выводъ, какъ это дѣлаютъ сектанты, что Евхаристія это простое «воспоминаніе» Тайной Вечери: это сказано потому, что Господа уже не будетъ потомъ съ Его учениками и послѣдователями видимымъ образомъ и, вступая Съ Нимъ лишь въ таинственное общеніе черезъ вкушеніе Тѣла и Крови Его, они будутъ вспоминать Его прежнее тѣлесное соприсутствіе съ ними. Въ книгѣ Дѣяній Св. Апостоловъ, въ Посланіяхъ св. Апостола Павла и во многихъ древнихъ памятникахъ христіанской писменности мы находимъ множество свидѣтельствъ того, что всякое молитвенное собраніе христіанъ того времени сопровождалось принятіемъ Тѣла и Крови Христовыхъ подъ видомъ хлѣба и вина. Въ первые вѣка христіанства всѣ христіане, кромѣ находившихся подъ запрещеніемъ или отлученіемъ, приходившіе въ церковь въ воскресные и праздничные дни непремѣнно причащались Св. Таинъ.

Источникъ: Архіепископъ Аверкій (Таушев). Руководство къ изученію Священнаго Писанія Новаго Завѣта. Часть первая: Четвероевангеліе. ‒ Джорданвиль. Тѵпографія преп. Іова Почаевскаго. Свято-Троицкий монастырь, 1954. ‒ С. 267‒277.

+ + +

Ред. РИ. Уместно сделать примечание к словам Владыки Аверкия: «За многія изливаемая, во оставленіе грѣховъ» ‒ означаетъ, что страданія и смерть Единороднаго Сына Божія послужили жертвой умилостивленій за грѣхи всего человѣчскаго рода (многія сказано вмѣсто всѣхъ), которые поэтому и прощаются всѣмъ вѣрующимъ во Христа и причащающимся Пречистаго Тѣла и Крови Его».

Такое общепринятое толкование искупительной жертвы Христа (как «умилостивление» Бога Отца) считал перенятым из западного богословия, недостаточным и неполным, глава РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий). Владыка Антоний выступил против теории об Искуплении как «выкупе», назвав ее «западной торгашеско-юридической», которая настоятельно требовала православного ответа на основе святоотеческого учения («Догмат искупления»). Ведь выкуп – это всего лишь средство, способ достижения чего-то, а не самоцель. Помимо него должна быть причина, по которой необходим выкуп, и его цель. Если западное богословие обращало внимание на страдания тела, то Митрополит Антоний большее внимание обратил на страдания души Спасителя, предложив уяснить, что в основе Искупления лежала всеобъемлющая любовь Божия к грешному человечеству, явленная Христом в молитве в Гефсиманском саду перед арестом и казнью. Именно любовь Господа Бога к грешным людям ради их спасения (через крестную победу над грехом и диаволом) есть и причина и цель, на которую указывает митрополит Антоний, вовсе не отвергая Искупление на кресте.

Такое толкование митр. Антония оспаривали некоторые его собратья, однако их критика была весьма разной, и во всяком случае, большинством архиереев РПЦЗ она не была признана точною и справедливою. В частности, при митр. Анастасии, втором главе РПЦЗ, в 1958 г. в томе IV собр. соч. митр. Антония «Догмату искупления» уделено много места в положительном ключе с разъяснениями. А в 1961 г. в т. VIII опубликован и сам «Догмат искупления» вместе с работой Н. Кусакова «Опровержение полемических выступлений против толкования, предложенного м. Антонием». Третий глава РПЦЗ митр. Филарет (Вознесенский) в своих проповедях одобрительно ссылался на м. Антония (проповеди в Великий Пяток). Убедительно писал в защиту м. Антония и еп. Григорий (Граббе): «О Догмате искупления по митрополиту Антонию». См. также статью современного автора: С.Т. Для чего Бог Отец послал Своего Сына Христа на казнь?

Думается, достаточно уже споров на эту тему и тем более «безгрешных обличений». Богословское уяснение тайн Божиих не может быть всегда полным и безошибочным вследствие того, что «Премудрость Его велика и непостижима», а ум человеческий ограничен. Тем не менее Церковь не запрещает такое стремление к большему познанию Истины в сочетании ума и Откровения Свыше, о чем свидетельствует вся история христианского богословия, Вселенских Соборов, уточнявших догматы, и святоотеческое наследие.