Формирование собственности в руках работников

Формирование собственности в руках работников

О. фон Нелль-Бройнинг

Католический священник Освальд фон Нелл-Бройнинг [8.3.1890–21.8.1991] – один из видных западных ученых, внесших значительный вклад в развитие теории и практики солидаризма. Автор многочисленных трудов по богословию, философии и социологии, автор папской социальной энциклики «Квадрагезимо анно» (1932). После войны – влиятельный член «Научно-экономического совета» западногерманского министерства экономики. В настоящее время [1980] – авторитетный консультант по социально-экономическим вопросам, в частности, по актуальной в ФРГ проблеме соучастия рабочих в управлении предприятиями. (Источник: Русская идея)

В публикуемой ныне работе он, исходя, на наш взгляд, из очевидного, что делу благосостояния и справедливости служит не лишение всех и каждого собственности на средства производства и передача её в руки государства и не концентрация её в руках немногих крупных собственников, а стремление наделить ею как можно большего числа людей, весьма подробно рассуждает о способах решения этой проблемы. По его мысли не экспроприации у нынешних собственников (без чего, однако, в России при установлении власти, обеспечивающей социальную справедливость вряд ли совершенно можно обойтись), а постепенный переход вновь созданных ценностей в руки широкого круга новых собственников есть наилучший путь. С этим трудно не согласиться. Хотелось бы подчеркнуть, что в условиях России, где одно ограбление во времена революции и после, а также второе мошенническое ограбление в 90 –х очень способствовали инфантилизации народа, ощущению себя им ничего не решающим винтиком системы, указанное наделение собственностью способствовало бы не только решению народно-хозяйственных задач, но и появлению у людей неизмеримо большей свободы и ответственности за её использование, то есть проявлению в человеке черт образа и подобия Божия.

Интервью Нелль-Бройнинга журналу «Посев» на нашем сайте.

Прот. Георгий Титов

 

О. фон Нелль-Бройнинг

Формирование собственности в руках работников

Мы ратуем за институт собственности как за соответствующее естественному праву учреждение, необходимое для достижения порядка и благополучия человеческого общества. Однако мы должны признать, что институт собственности подвержен сегодня не меньшей опасности, чем оба столпа любого общественного порядка: семья и государство. Довольно большое количество людей испытывает враждебное отношение к собственности, столь же большое количество равнодушно или не проявляет к ней интереса. В чем причины этого не только странного, но и в высшей степени опасного и тревожного явления? И что следует предпринять, чтобы исправить положение?

Распределение собственности и готовность стать собственником

Причина того, что собственность потеряла доверие многих людей, кроется, без сомнения, в ужасном вырождении, которому она подверглась. Это вырождение наиболее отчетливым образом проявляется в виде не выдерживающего никакой критики распределения собственности, все резче вырисовывавшегося на протяжении двух последних столетий и в результате двух мировых войн и способа ликвидации их последствий, принявшего совершенно причудливую и странную форму. К заслугам или их отсутствию, к бережливости или расточительству владельца собственности или его предков сегодняшнее распределение собственности не имеет никакого отношения; оно основывается на случайности и, что еще хуже, на произволе. Слишком большая часть честно приобретенной собственности уничтожена.

Двухсотлетний процесс капиталистической экспроприации привел к концентрации собственности в руках общественного меньшинства, в то время как преобладающее большинство все более и более лишается собственности — во всяком случае, собственности на средства производства — и вынуждено или зарабатывать на хлеб использованием своей рабочей силы в сочетании с чужими средствами производства или полагаться на попечение государства. Это состояние уже в такой степени укрепилось в сознании людей, что очень многие — не только из круга имущих, но, возможно, даже в большей степени из круга неимущих — не могут даже представить себе другого состояния. Хотя последние принципиально недовольны своим положением, у них даже не возникает и мысли исправить ситуацию более широким распределением собственности. Напротив, многие хотят довести ситуацию до крайности путем передачи всей собственности на средства производства некоей «общности» и ожидают обеспечения своего существования исключительно от государственного всесилия и мудрости: политика полной занятости должна принести всем трудоспособным возможность получения работы, осуществление их прав на труд, в то время как все нетрудоспособные будут обеспечиваться за счет государства. Наши рабочие-католики отклоняют такую позицию как «социалистическую» и «коллективистскую», но на практике их конкретные требования очень часто ведут именно к такому итогу.

Отсутствие собственности у подавляющего большинства людей означает само по себе чрезвычайно тяжелое нарушение общественного порядка, даже угрозу его существованию. Но намного более опасным и в высшей степени роковым является то, что люди не восстают против этого, не делают всего возможного для изменения этого состояния, а, скорее, смирились с ним и исходят из него в своих размышлениях о социальных улучшениях. Это отражается в социальной политике государства и — отвлекаясь от отдельных программных тезисов, воздействие которых на политическую практику едва ли ощутимо, — политических партий. То, что ничего другого не предпринимают профсоюзы, легко понять: ведь они возникли и выросли в этой ситуации как организация самопомощи работающих, и поэтому им особенно тяжело отмежеваться от привычного закона, отойти от состояния, в рамках которого они десятилетиями добивались больших успехов, и вступить на неизведанную территорию. Единственным достойным исключением, попыткой выйти из рамок, из этого чрезвычайно искаженного и извращенного расслоения собственности является движение за право на проживание и собственное жилище.

Собственность на средства производства

Чтобы достичь оздоровления наших социальных отношений и устранить зависимость огромного большинства людей от поисков работы на чужих людей и на чужих средствах производства или от всякого рода государственных мер по обеспечению и страхованию, чтобы это подавляющее большинство народа опять поставить на собственные ноги и вернуть ему утерянную позицию субъекта в обществе и экономике, при наших нынешних отношениях недостаточно только одного права на проживание и собственное жилище, как бы велико ни было его значение. Также и право участия работников в принятии решений (mitlestimmung), выдвинутое сегодня на передний край групповых интересов и политической борьбы, не позволит решить эту проблему; напротив, так, как сегодня понимается право участия, оно, скорее, обозначает признание и укрепление лишения собственности на средства производства. Применительно к народу, который не может жить только за счет чисто аграрного хозяйства — «План Моргентау»: картофельные поля от Фленсбурга до Констанца, — а испытывает потребность в высокой степени индустриализированной экономике, хотя бы только для того, чтобы обеспечить сельское хозяйство той промышленной продукцией, без которой оно не сможет отвоевывать у земли продукты питания, необходимые для поддержания жизни людей, недостаточно снабдить отдельных людей или семьи собственным жилищем и (или) клочком земли, с тем чтобы достичь выгодного и стабильного распределения собственности. Здоровое распределение права на землю является важным; с необходимыми оговорками можно без сомнения сказать: коренным образом важным. Но это еще не все. Не только земля является средством производства; кроме того, мы нуждаемся в огромном аппарате произведенных средств производства ремесленного и в еще большей степени индустриально-технического характера. И в то время как наличие земли (исключая освоение целинных земель) в основном остается неизменным, производственный аппарат растет с неимоверной быстротой. Возрастает также доля населения, которое посредством работы на этом производственном аппарате вносит опосредованный вклад в пропитание людей, тогда как доля населения, непосредственно участвующего в возделывании земли все более и более уменьшается. Мы не должны останавливаться в развитии права на проживание и собственное жилище, напротив, мы должны делать в этом направлении намного больше, чем раньше. Но мы не должны и ограничиваться этим правом. Наши усилия достичь более справедливого распределения собственности должны быть направлены по всему фронту деятельности.

Концентрация собственности на средства производства в руках меньшинства является непрочным состоянием. Принципиальное и всеобщее перенесение этой собственности на «общность», называется ли она обществом, государством или коммуной, означает попасть из огня да в полымя. Следовательно, остается только другой путь: распределить эту собственность как можно шире на всех, у кого есть естественное право стать собственником. Разумеется, недостаточно сделать людей собственниками, особенно тогда, когда эти люди не совсем убеждены в преимуществах и безусловной необходимости собственности; мы должны также принять соответствующие меры для того, чтобы люди — как те, что на данный момент уже являются собственниками, так и те, что только сейчас впервые должны стать ими, — обрели радость от своей собственности. Здесь затрагивается второй серьезный недостаток современных отношений собственности, но на нем не следует в этой связи останавливаться, так как речь здесь идет исключительно о справедливом распределении собственности.

Возможно, небесполезно вспомнить следующую, часто не замечаемую взаимосвязь. Лишение широчайших слоев собственности на средства производства не только отсылает этих людей на путь поисков и обретения средств существования путем использования рабочей силы в сочетании с чужими средствами производства, но одновременно является причиной так называемой классовой монополии и классовой ренты, рассматриваемой как часть эффективного дохода от капитала. Если бы каждый человек имел собственный участок земли, за счет обработки которого он мог бы существовать, то сельскохозяйственная земельная рента не исчезла бы полностью (дифференциальные ренты продолжали бы существовать, но так называемая абсолютная земельная рента пошла бы существенно на убыль и в конечном итоге могла бы полностью исчезнуть). Аналогично, если бы все люди обладали собственностью на (произведенные) средства производства, то исчезла бы классовая монополия и с ней вместе не весь эффективный доход от капитала, но та часть этого дохода, которая является следствием классовой монополии и, следовательно, обозначается как классовая рента. Чем дальше мы от такого участия трудящихся в собственности на средства производства, тем очевиднее, следовательно, классовая монополия, тем выше доход от капитала, другими словами, тем выгоднее распределение дохода от сотрудничества капитала и труда для капитала, тем неблагоприятнее оно для труда. И наоборот, чем более рассредоточено участие в собственности на средства производства, тем незначительнее классовая рента, которая достается капиталу, и тем выше доля дохода, достающаяся труду. Объяснение очень простое: конкуренция между предлагающими свой труд тем сильнее, чем сильнее концентрация собственности на средства производства в руках общественной группы или класса; напротив, чем сильнее распыление собственности на средства производства, тем незначительнее это давление конкуренции, тем спокойнее дыхание рабочего, тем дольше он может ждать в случае необходимости, пока ему не будут предложены приемлемые условия. Итак, не совсем верно, когда говорят: мы хотели, чтобы помимо дохода от труда путем участия в собственности на средства производства работники получали еще долю от «дохода от собственности», дохода от капитала. Конечно, мы хотим этого; в действительности же происходит так, что доход от капитала мы в целом уменьшаем, а доход от труда в целом увеличиваем. Работающий человек получает больше; но это «больше» состоит не только в дополнительном доходе от владения имуществом, а складывается из двух составных частей: повышения дохода от труда и дополнительной доли от уменьшившегося дохода от капитала.

Задача социальной структурной политики

Различия во мнениях о целях не существует: необходимо помочь людям, лишенным на сегодняшний день владения средствами производства («пролетаризированным»), сделать доступной для них собственность также и на средства производства. При этом возникает вопрос: откуда ее взять, если не украсть? В действительности, на первый взгляд, складывается впечатление, будто исправление распределения собственности могло бы происходить за счет того, что у одних берут, а другим дают. Против этого, понятно, сопротивляются нынешние собственники, ссылаясь на право собственности.

Однако с этим правом дело обстоит не всегда лучшим образом. Трудно представить себе, как насквозь несостоятельное и несправедливое распределение собственности могло быть осуществлено безукоризненным с точки зрения закона способом. Все же многие из нынешних собственников могут пустить в ход довод, что ни они, ни их правовые предшественники не обогатились каким-либо противоправным способом (путем воровства, хищений, вымогательства, обмана, ростовщичества и т. д.), что умножение их богатства есть просто результат социальной динамики капиталистической эры; что не их поведение, а эта социальная динамика, возможно, была несправедливой; и так как они сами не совершали несправедливостей, то и их исправление не является их долгом.

Это возражение, однако, оставляет совершенно открытым вопрос, не следует ли из соображений социальной справедливости, следовательно, с учетом всеобщего блага, предпринять исправление, которое, разумеется, в одиночку не совершить и которое, скорее всего, может быть осуществлено в качестве всеобщей законодательной меры. Вопрос этот имеет принципиальное значение лишь в отношении не увеличивающейся в размере земли История учит, что ставшее несостоятельным распределение собственности на землю уже многократно было исправленным ради всеобщего блага, но она показывает также и устрашающие и предостерегающие примеры насильственного, выходящего за правовые рамки и просто незаконного ниспровержения отношений собственности на землю. Относительно увеличивающихся благ, напротив, есть два пути: перераспределение уже имеющегося или перенаправление того, что создается вновь. Примером первого пути является выравнивание бремени, которое имеет целью перераспределение имущества, случайно уцелевшего после всех военных и послевоенных потерь; едва ли найдется кто-нибудь, кто признал бы несправедливой эту целевую установку и необходимое для ее осуществления вмешательство в сложившиеся отношения собственности. Также высокий налог на наследство, принятый в Англии, есть пример сознательного и желаемого корректирующего вмешательства государства в сложившееся распределение собственности, здесь, правда, уже сформировавшаяся собственность отбирается, но не передается другим собственникам, а используется для облегчения участи остальных налогоплательщиков в госбюджет.

Более ранние дискуссии, которые имели место в католических кругах, очевидно, принимали во внимание только этот первый путь. Кеттелер увлекся идеями Лассаля о производственных товариществах. В то время, однако, как Лассаль хотел раздобыть средства для образования таких производственных кооперативов посредством обложения налогом имущих кругов, Кеттелер отклонял этот путь как противозаконный и вместо этого хотел призвать к щедрости имущих; они должны были подарить неимущим рабочим средства, которые им требовались для основания производственных товариществ. Так как этот призыв к щедрости оказался безуспешным, то все осталось по-старому, ничего не произошло.

Сегодня мы видим принципиально другой путь, который уже Пий XI в труде под заголовком «Преодоление пролетарства путем формирования имущества» описал следующим образом: «Со всей силой и напряжением работать над тем, чтобы, по крайней мере в будущем, вновь созданное изобилие имущества только в незначительной степени накапливалось бы у имущего класса и широким потоком устремилось к наемным рабочим». Доход от народного хозяйства, чистый общественный продукт, должен быть иначе, чем прежде, разделен между капиталом и трудом; этого достаточно, чтобы наемным рабочим, лишенным до сих пор средств производства, предоставить возможность делать сбережения и постепенно прийти к благосостоянию. Поскольку уже сказали, что социальная динамика прошедших десятилетий привела к несправедливому и не выдерживающему никакой критики распределению собственности или расслоению имущества, в то время как капитал продолжал сосредоточиваться только в руках капиталистов, то все, следовательно, будет зависеть от изменения этой социальной динамики или прокладывания пути другой социальной динамике. Так как существовавшая до сих пор социальная динамика бесспорно признавалась несправедливой всеми честно и справедливо мыслящими людьми, то и замена ее на более справедливую или по меньшей мере на менее несправедливую социальную динамику не может быть несправедливостью. Можно только задать вопрос: каким путем это осуществить?

Ученый-экономист в первую очередь задумается о переводе или переключении экономического процесса на другие рельсы. Он предполагает как данность наличие и решимость социальных и политических сил или властей, которые намерены предпринять такое переключение и достаточно сильны, чтобы исполнить свою волю. Он спрашивает о последствиях, прежде всего о том, не приведет ли дальнейшее развитие событий вновь, как во многих других случаях, туда, откуда начинали и от чего хотели избавиться. Этому вопросу посвящен нижеследующий доклад, прочитанный автором 28 апреля 1953 г. перед членами кружка католического социального образования. Он также не рассматривает этот вопрос всесторонне и исчерпывающе. Все же я думаю, мне удалось показать, с одной стороны, при каких условиях можно изменить траекторию прежней социальной динамики, а с другой стороны, что эти условия не слишком невыполнимы. Прежде всего, я хотел показать, что дело может хорошо кончиться, если за него наконец взяться; нет никаких экономических закономерностей, в силу которых оно должно потерпеть неудачу, как многие другие добрые, но не доведенные до конца попытки. Этим, однако, еще ничего не сказано о том, будет ли это начинание осуществлено и каким образом.

Формирование общественной воли

Вопрос об осуществимости, после того как доказана принципиальная возможность, равносилен вопросу об общественных и политических силах, их воле и их мощи. Имущие являются меньшинством, неимущие — преобладающим большинством. Таким образом, у демократической общественности не должно быть сомнения, что неимущие — если они знают, чего хотят, и если их руководство находится на уровне их задач — достаточно сильны, чтобы осуществить на деле свои справедливые требования демократическим и с правовой точки зрения безукоризненным путем. Нет уверенности только в том, есть ли у них воля, знают ли они, чего хотят, видит ли их руководство достаточно ясно цель и путь, чтобы претворить это желание в жизнь?

В настоящее время эта воля, вне всякого сомнения, еще отсутствует. Правда, наемные рабочие с возрастающим интересом следят за дискуссией о более широком распределении собственности и особенно о своем участии в собственности на средства производства. У незначительного меньшинства интерес этот уже трансформировался в желание и даже требование. Но эти желание и требование еще слабы, чрезвычайно слабы — возможно, прежде всего потому, что «это слишком хорошо, чтобы быть правдой». Они боятся, что речь идет об иллюзии, и не хотят следовать за ней; хранят желание, словно искру под пеплом, не позволяя ей, однако, разгореться ярким пламенем политического требования. Понятно, что эта искра не может ничего зажечь. 8-часовой рабочий день, каким бы утопическим он в свое время ни представлялся, действовал зажигательно, хочется сказать, так как он, подобно 40-часовой неделе в последнее время, соответствовал капиталистической системе. Мысль о формировании собственности, совместном владении экономическим аппаратом средств производства не зажигает — видимо, потому что она выводит за рамки привычной капиталистической схемы к еще не распаханной целине и невозможно преодолеть опасение, не мираж ли все это.

Большинство наемных рабочих и их профсоюзного руководства категорически отклоняет всю идею целиком. Отчасти, может быть, потому, что она предлагается в действительно уязвимых формах; и так как ее только в этих формах и знают, то вместе с формой отвергается и содержание. С другой стороны, здесь замешано недоверие. Идея возникла из христианского социального учения; следовательно, все, кто привык видеть в церкви опору реакции, склонны отвергать ее с порога. Кроме того, эту идею — точнее говоря, вариации и ответвления этой идеи — защищают даже предприниматели; не это ли повод для бдительности и недоверия? В конце концов нельзя забывать, что такая коренная перемена в положении трудящихся не оставила бы неприкосновенным также круг задач профсоюзов. Возможно, некоторые профсоюзные деятели первым делом видят, как при этих изменившихся обстоятельствах сужаются задачи профсоюзов, другими словами, они опасаются снижения действенности профсоюзов и боятся потери влияния, они еще не видят новых задач профсоюзов. Они тревожатся, что профсоюзам будет причинен ущерб, а исходя из чрезвычайно большого значения профсоюзов для рабочих, они представляют, что это равнозначно потерям и для самих рабочих.

Пока нам приходится рассматривать профсоюзы как противника того, в чем христианское социальное учение видит существенный, возможно даже самый существенный, вклад в преодоление сегодняшних социальных изъянов. Правда, мы думаем, что профсоюзы, которые в продолжение своей истории уже многому научились, также и в этом вопросе в не столь отдаленном времени пересмотрят свою позицию и, надеемся, проявят свою сплоченность и прогрессивность. Однако в данный момент не может быть речи о том, что профсоюзы направят всю свою мощь на перераспределение доходов с целью ответственного участия самых широких кругов в экономически необходимом формировании капитала.

В моем докладе от 28 апреля 1953 г. указывалось, что освободительно-демократический социализм намерен овладеть этой идеей. Появившийся с тех пор «Лексикон социально-демократической политики», своеобразный комментарий к Дортмундской программе действий С Д П Г , позволяет в этом убедиться на большом количестве статей (пожалуй, на всех статьях профессора Герхарда Вайссера). Возможно, еще нет полного соответствия между этими программными заявлениями и ежедневной практической политикой С Д П Г ; в католических странах иногда проходит длительное время, прежде чем богатство идей папских социальных энциклик проявится в практической политике партий, называющих себя «католическими». В любом случае позиция духовных вождей освободительного социализма не только достойна уважения, но и приветствуется; она должна быть для нас импульсом не останавливаться до тех пор, пока то, за что мы ратовали десятилетиями в теории, шаг за шагом не будет воплощено на практике.

Формирование собственности рабочего класса путем участия в образовании вещественного имущества нашей экономики

Доклад, прочитанный членам католического социально-образовательного кружка 28 апреля 1953 г. в Кеттелерхаузе, г. Кёльн

 Давнее желание…

Формирование имущества широких масс, в особенности рабочего класса, является давним стремлением христианского социального учения. Однако каждый раз оно отбрасывалось как «благо», т. е. нереалистичное, практически невыполнимое желание, на том основании, что каждое увеличение доходов широких масс якобы расходуется на увеличение потребления; эти круги будто бы не могут или не хотят сберегать. То, что зарплата представляет собой потребительский фонд и ничего более, это старый тезис, тезис, который, без сомнения, был верным тогда, когда на заработную плату можно было приобрести в лучшем случае скудный минимум средств существования. При таких условиях было оправданным противопоставлять широким массам, объективно не способным сберегать за отсутствием достаточного для накопления дохода, «saving classes» («бережливые классы»), т. е. те общественные группы, доход которых заметно превосходил то, что они могли разумным образом потратить на свое пропитание, и у которых, следовательно, повышение дохода также лишь в незначительной степени служило росту пропитания, а главным образом или почти полностью «накоплялось».

…и давнее возражение

Ссылаясь на это, и в настоящее время также отстаивают тезис о том, что настоятельно рекомендуется доход широких масс, которые не относятся к «бережливым классам», удерживать на скудном уровне, так как таким образом будто бы обеспечивается экономически необходимая норма накопления, в то время как увеличение доли широких масс в общественном продукте неминуемо привело бы к сокращению нормы накопления, вследствие чего затормозится дальнейший экономический прогресс и дальнейшее увеличение общественного продукта; в конечном счете и те слои, которым предназначалась более высокая доля продукта, могут в абсолютных величинах получить меньше.

Воля к сбережениям

Сначала мы должны проверить этот тезис. Но прежде ответим на другой вопрос. Бесспорно, наш общественный продукт должен складываться в определенном соотношении из предметов потребления и из средств производства. Часть нашего труда должна служить цели удовлетворения текущих потребностей всего нашего народа, а другая часть служит оснащению нашей экономики вещественными благами, как средствами производства, так и долгосрочными предметами потребления, в особенности жилищами. Отношения, в которых находятся обе эти части, могут изменяться в определенных пределах, но не могут быть изменены нами произвольно. На основании этого возникает следующий вопрос: можем ли мы в значительной степени изменить доли различных групп населения в общественном продукте в пользу тех, кто до сих пор довольствовался лишь незначительным доходом, из которого не могли образоваться значительные накопления и сбережения, без одновременного изменения структуры общественного продукта путем, который приведет экономический прогресс к застою? Ведь застой немедленно привел бы к регрессу. Ответ на этот вопрос в основе своей очень прост: если иное распределение социального продукта приведет к тому, что более богатые соответственно увеличат свое потребление, так что уменьшится норма накопления, то никакая экономика этого не осилит, и менее всего народное хозяйство, которому необходимо поддерживать необычайно высокий уровень накопления, как это происходит сейчас в нашей стране. Следовательно, мы можем повышать долю в общественном продукте этих более широких кругов населения только при условии, что эти круги готовы выпавшее им на долю повышение дохода не перевести в потребление, а сделать с ним то же, что до того делали «капиталисты», а именно — отложить на черный день, т. е. накопить. При этом возникает вопрос: можно ли, мысля реалистично, ожидать, что это произойдет? Если этого нельзя ожидать, то весь план потерпит неудачу. Тогда не остается ничего другого, как сказать то, что либеральная экономия подает в качестве не требующей никаких доказательств истины: экономически необходимая функция формирования капитала может быть выполнена только капиталистами, и именно на этом основании необходимо всю долю, которая должна быть накоплена, передать этой общественной группе, лишая ее другие общественные группы. Такого же мнения придерживался более ранний марксистский социализм; он также видел только одну возможность: именно эту функцию формирования капитала, накопление прибавочной стоимости, которая в современной экономике осуществляется «капиталистами», передать «универсальному капиталисту», будь то государство или общество. Возможность поручения этой функции широкой массе членов общества, представителям работающего народа, марксистский социализм так же мало учитывал, как и либеральная экономия. Это одно из наименее принимаемых во внимание совпадений среди многих, которые имеет с либеральной экономией экономическая система Маркса, развивающая ее традиции. Итак, мы должны проверить вопрос: есть ли реальная перспектива достижения того, что либеральные экономисты, Карл Маркс явно и неявно в целом игнорировали. Сперва спросим, может ли данный результат быть достигнут волеизъявлением получателей доходов? По этому поводу следует сказать: волеизъявление получателей дохода, разумеется, имеет решающее значение. Но оно не всемогуще. Если получатели Дохода, которые испытают рост номинального дохода, бросятся с помощью этого выросшего дохода приобретать потребительские товары, в то время как производство этих товаров перед этим соответствующим образом не увеличилось, то следствием этого будет вздувание цен на эти потребительские товары, которое в итоге исчерпает номинальное повышение дохода и фактически опять его уничтожит, так что в конечном результате все более или менее останется по-старому. Единственная возможность, которая здесь остается, — это определенная реорганизация производства: увеличение выпуска предметов потребления и уменьшение выпуска инвестиционных товаров. Так как, однако, эта перестройка требует времени, то, вероятно, истощение номинального дохода к этому времени уже произойдет и поэтому в данном направлении продвижения тоже не будет. Если посмотреть на проблему со стороны товаров, то следует отметить, что только часть их годится для потребления, в то время как другая часть общественного продукта не идет в непосредственное потребление. «Капиталисты», если мы хотим сохранить этот термин, не могут потребить эту часть общественного продукта по двум причинам: во-первых, потому, что она объективно непотребляема, так как нельзя съесть шахты, мартены, прокатные станы и т. д., а во-вторых, их желудок не обладает способностью поглотить так много. Здесь сочетаются, следовательно, объективное и субъективное ограничения. Если доход в большом объеме распространить на широкие массы, то субъективное ограничение в значительной мере отпадает; миллионы людей могут субъективно употребить в пищу несравненно больше; объективно же это останется невозможным, так как данные блага непотребляемы. Если же, несмотря на это, будет сделана попытка потребить больше, то неминуемым следствием этого станет исчерпание прироста номинального дохода, его реальной покупательной способности. И тогда останется выбирать: употребить этот прирост дохода на инвестиции или отказаться от этого повышенного дохода, отнять его у себя, направляя покупательную способность этого дохода на прежнюю ограниченную массу благ.

Мы, конечно, не смеем ожидать, что понимания этого положения дел будет достаточно для обеспечения столь же благоразумного поведения широких масс. Следует очень серьезно считаться с опасностью того, что попытка увеличения роста потребительских товаров и повышения жизненного уровня будет сделана сверх мощностных возможностей экономики и что, таким образом, номинальный рост дохода в действительности будет исчерпан. Здесь потребовались бы, без сомнения, соответствующие меры для того, чтобы направить мышление людей и их волю на то, что экономически целесообразно, и, возможно, побудить их отказаться от стремления, из которого ничего не может получиться и при котором социальный прогресс только подрывается или сменяется регрессом. Следовательно, все зависит от того, есть ли в нашем распоряжении средства, будь это стимулы экономического характера или соответствующее экономически-педагогическое воздействие, побудить людей к такому образу действий, который является неизбежной предпосылкой прогресса, неизбежным условием осуществления намеченной цели формирования имущества у самых широких слоев населения.

Компенсационные ограничения потребления

Одно обстоятельство облегчает ситуацию: она не так тяжела и кровава, как кажется на первый взгляд. Чтобы достичь цели, как потреблению, так и инвестициям нет необходимости оставаться полностью неизменными. Может даже сложиться впечатление: чтобы сохранить нормы накопления, вообще не следует увеличивать потребление. На первый взгляд, это можно было бы представить себе так: со стороны производства товаров и их потребления ничего не происходит и не меняется, что-то меняется только в правовой сфере, сфере законного распределения, т.е. слои, которые до того не получали своей доли из вновь созданных капиталовложений, отныне получат свою законную долю. В действительности все происходит несколько по-другому и даже более благоприятно. Мы должны будем и сможем примириться с тем, что часть людей, которые получают более высокий номинальный доход, на самом деле повысят свой жизненный уровень, свое потребление. В семьях с большим количеством членов это неизбежно и желательно, чрезвычайно желательно. Следствием этого будет некое перераспределение потребления. Вполне вероятно, что с увеличением потребления в определенных слоях в отношении некоторых благ ему будут противостоять определенные компенсационные ограничения потребления других слоев и других благ. Если в широких слоях населения удастся оживить мысль о накоплениях и снабдить их повышенным доходом, который обеспечит им сбережения, то вполне можно предположить, что тогда части прежнего дохода, которые прежде шли на потребление, отныне также пойдут на формирование накоплений, а именно в тот момент, когда станет ясно: это не капля, упавшая на горячий камень. Это дает эффект, так можно продвигаться вперед. Компенсационные ограничения потребления, следовательно, можно было бы принять в расчет, как только удастся оживить в широких массах идею сбережений как подходящими средствами экономической политики, так и соответствующим экономическим и социально педагогическим воздействием.

Как избежать расходов, вызванных уклонением от налогов

Можно ожидать еще одного и предположительно более важного компенсационного ограничения потребления. Нынешняя форма подоходного и корпорационного налога является причиной огромного количества так называемых расходов, уклоняющихся от налогов, т. е. тех расходов, которые частично поступают в сферу потребления, а частично представляют собой бесполезные, чрезмерно изобильные инвестиции, которые вытесняют полезные для народного хозяйства и необходимые капиталовложения и, следовательно, с народнохозяйственной точки зрения, могут быть также оценены как потребление. Соответствующее изменение подоходного и корпорационного налога могло бы существенным образом снизить стимул к «ненужному производству». Как велик в этом случае резерв и насколько удастся его использовать, невозможно предсказать; без сомнения, речь идет о большой выгоде. В том объеме, в каком здесь могут быть достигнуты накопления, можно увеличить потребление и поднять уровень жизни без ущерба для народнохозяйственной нормы накопления.

Опасность ограничений производства?

Каждое перераспределение доходов и их применения обязательно ведет к тому, что перераспределения происходят также и в сфере производства, а следовательно, и в капиталовложениях. В данный момент нас это не тревожит, тем более что изменения эти, вероятно, будут очень благоприятными. Однако с полной серьезностью мы должны задать себе другой вопрос, а именно: какова будет реакция предпринимателей, если получит распространение подобное решающее перераспределение дохода и общественного продукта? Прореагируют ли на это предприниматели стремлением увеличить социальный продукт путем активизации усилий и сохранения абсолютной величины своей доли, хотя ее относительная величина снизится? Или они ответят на это ограничением производства, считая, что в сложившихся условиях им больше невыгодно занимать людей и производить как можно больше? В этом случае последовало бы уменьшение общественного продукта, которое, в свою очередь, доказало бы беспочвенность того, к чему мы стремимся. Как прореагируют предприниматели, невозможно предсказать с уверенностью по той причине, что предприниматели — люди, одаренные свободой воли, и их реакция зависит, следовательно, от их свободного волеизъявления. В наших силах только воздействовать на условия, при которых предприниматели принимают соответствующие решения.

Представим себе, что увеличение дохода широких масс должно произойти в привычных рамках отношений наемного труда, следовательно, путем соответствующего повышения зарплаты. Тогда опасность того, что предприниматели прореагируют на это ограничениями производства, была бы вполне реальна, по крайней мере в силу психической предрасположенности большой части немецких или, позволю себе обобщить, континентальных европейских предпринимателей. Для американских предпринимателей подобная опасность была бы не так велика не столько по материальным, сколько, скорее всего, по психологическим причинам. Материальные причины нельзя исключить полностью, так как, само собой разумеется, возможности прогрессивной динамики в Соединенных Штатах шире и благоприятнее наших. Решающим же, возможно, является психологический фактор, который в действительности позволяет рассматривать эту опасность как достаточно реальную.

Подход к преодолению отношений наемного труда

Опасности такой негативной реакции предпринимателей можно было бы избежать, если избрать другой путь расширения участия наемных рабочих в социальном продукте, не путь повышения зарплаты, а путь участия в функции предпринимателей и, следовательно, в их прибыли. Недавно мы обсудили эту проблему экономистов, отметили риск, который при известных условиях может скрываться в повышении зарплаты; выход зарплаты за рамки так называемой предельной производительности тогда может привести к ограничению спроса на труд, выражаясь другим языком — к увольнениям и безработице. Однако этот механизм не сработает в том случае, если вознаграждение рабочей силы выступит не как элемент издержек, а как элемент дохода и прибыли. Уже давно мы размышляем над тем, как перевести работающих на предприятии людей из отношений чисто наемного труда в отношения сотрудничества. Мысли эти, однако, не везде находят поддержку. Что касается точки зрения, представленной также в определенных католических кругах, согласно которой отношения в сфере наемного труда являются недостойными человека и противоправными, папы Лев XIII и Пий XI подчеркнули: отношения в сфере наемного труда сами по себе безукоризненны, их нельзя проклинать как нечто несправедливое. Такое энергичное выступление в защиту отношений наемного труда может означать, что мы, как и — по совсем другим причинам — профсоюзы, привыкли однобоко мыслить исключительно категориями отношений в сфере наемного труда. Возможность заменить отношения наемного труда чем-либо другим, не потому, что эти отношения заслуживают проклятия, а потому, что на смену им может прийти что-либо более совершенное, недостаточно исследовалась нами.

Между тем в этой области состоялось не только множество дискуссий, но и множество событий. Поэтому мы должны постараться подробнее обсудить эту проблему. Мы должны спросить себя, не откроется ли путь к повышению реального дохода широких трудящихся масс, если мы вообще преодолеваем отношения наемного труда, как преодолели более ранние трудовые отношения, которые в свое время были оправданы И пользовались уважением, но благодаря переходу к более прогрессивному свободному договору о наемном труде были заменены более совершенной формой. Возможно, мы стоим на пороге нового подобного изменения?

Эксперименты отдельных предпринимателей

В этой связи многочисленные эксперименты, сделанные в последние годы отдельными предпринимателями, представляются нам чрезвычайно значительными. Каждый из этих экспериментов в отдельности довольно уязвим для критики, и, возможно, ни один из них долго не продлится. Однако эти эксперименты чрезвычайно важны, так как на их основе накапливается столь необходимый опыт. Только когда эти многочисленные эксперименты научат нас, как не следует поступать, мы наберемся опыта, чтобы достичь долговременного успеха. К этому добавлю: все эксперименты, которые мы сегодня наблюдаем, к примеру, на предприятиях Дуйсбургер, Купферхютте, Шпиндлер или Негеле, исходят из ситуации отдельного предприятия. Они задуманы в микроэкономическом аспекте; с точки зрения соответствующих предпринимателей иначе и быть не может. Но, идя таким путем, они вообще не могут подойти к тому, что нам представляется решающим. Все эти эксперименты в конечном счете приводят к перераспределению дохода только внутри отдельного предприятия. Вполне вероятно, что они основаны на выгодной ситуации соответствующего предприятия, будь это монополистическая или монополоидная ситуация. Позволяя коллективу предприятия принимать участие в монопольной или дифференциальной ренте, можно в действительности вырастить в коллективе безотрадный коллективный эгоизм. Намного серьезней, однако, опасность того, что при таком микроэкономическом подходе к вопросу и соответствующих ему действиях используются не оправданные с точки зрения общественных интересов выгоды различных предприятий, что монопольная и дифференциальная ренты укрепятся вместо того, чтобы в результате конкуренции сойти на нет на благо потребителя.

Народнохозяйственный взгляд

С народнохозяйственной точки зрения предприятия с прибылью, превышающей средний уровень, должны не только помогать своим работникам, но и оказываться под усиленным прессом конкуренции для того, чтобы и потребитель получил подобающую ему долю. Именно поэтому очень важно рассматривать весь вопрос не микроэкономически, а макроэкономически. Центральная проблема — не разделение успеха, результата, дохода отдельного предприятия, а участие различных слоев населения в общественном продукте в целом. Разумеется, это распределение происходит на отдельных предприятиях. Но есть большая разница, начинаю ли я с отдельного предприятия и заверяю, что если на каждом отдельном предприятии трудовой коллектив получит больше, то и рабочий класс в целом получит больше (что бесспорно), или я говорю: решающее значение имеет во всей нашей экономике правильное распределение общественного продукта или, что равнозначно, правильная структура затрат различных производственных факторов, которая затем с необходимостью пробьет себе дорогу на отдельных предприятиях. Есть два различных подхода к этому вопросу. До сих пор серьезным успехом пользовался только путь, который я назвал микроэкономическим. Еще раз следует сказать: чрезвычайно радует и достойно благодарности прилежное экспериментаторство, но эксперимент остается экспериментом и ничем большим. Общее решение проблемы не будет найдено в ходе этих экспериментов, как раз наоборот: то, что подвергается эксперименту, может быть по-настоящему проверено только исходя из опыта в целом, если мы при этом достигнем очищения всей системы конкуренции в нашем народном хозяйстве и одновременно усиления позиций широких масс наемных работников.

Порядок величин

Попытаемся теперь получить представление о порядке величин, о которых идет речь. Увеличение реальной доли широких масс, работающих по найму, в социальном продукте от 10 до 15% находится в пределах возможного. Разумеется, речь идет не о таком повышении зарплаты, которое бы только сохранило прежнюю долю рабочего в увеличенном продукте труда. Подразумевается намного большее: доля производственного фактора «труд» в общественном продукте могла бы быть увеличена за счет долей обоих других факторов производства — разумеется, однократно, но надолго — на величину от 10 до 15%; экономически это вполне возможно.

Если проблему рассмотреть со стороны нормы накопления в нашей экономике, то в соображение надо принимать только норму чистых инвестиций. Предположив, что темп роста нашей экономики на десятилетний срок равнялся бы 5% и половина прироста осела бы в форме накоплений работающих по найму, мы получили бы, что по прошествии 10 лет уже почти пятая часть всего имеющегося в нашей экономике вещественного богатства стала бы непосредственно или в опосредованной форме имуществом работающего трудового населения, причем не пятая часть нынешнего богатства, а пятая часть богатства, выросшего за счет экономического роста. Могут возразить, что темп роста в 5% в первые послевоенные годы восстановления был не только достигнут, но и превышен, однако в грядущем десятилетии его не удержать на таком уровне. Далее могут возразить, что передача половины всех чистых инвестиций или их эквивалента в руки не имеющих самостоятельного заработка трудящихся — это слишком много, хотя с тем же успехом можно было бы задать вопрос, почему только половины, а не более того. Как бы там ни было, принятые величины могут быть заменены на более обоснованные. Во всяком случае, отсюда явствует: речь здесь идет не о гомеопатических дозах, при которых прежде, чем будет достигнуто что-либо достойное упоминания, живущие в настоящее время люди уже скончаются. Речь идет о чрезвычайно солидных величинах, разумеется, при условии, что однажды, наконец, будет решено круто повернуть руль, что, естественно, означало бы политический акт, а именно политический акт в высочайшем и лучшем смысле, который вообще может иметь слово «политика», акт социальной структурной политики.

Мы поставлены перед необходимостью решать: соберемся ли мы с силами для совершения этого акта или испугаемся, решив, что мы не сможем этим ничего добиться. По моему убеждению, для этого не только есть возможности при наличии доброй воли. Более того, в этом существует безусловная необходимость. В особенности мне представляется, что мы, христианская, католическая часть народа, находимся под давлением неизбежной необходимости или принять решение, или на долгое время отстраниться от руководства социальными вопросами. Такого мнения я придерживаюсь не только потому, что идея эта обсуждается у нас, но и потому, что это давнее стремление христианского социального учения ныне поразительным образом утвердилось также в других кругах и не в последнюю очередь среди лидеров свободного социализма. Если я правильно понимаю, там это стремление воспринимается настолько серьезно и за его осуществление так энергично берутся, что мы должны догонять, чтобы нас не обошли в том деле, которое традиционно является нашим.

Позиция профсоюзов

Возможно, нам возразят, что решение этого вопроса не в нашей компетенции, не в компетенции предпринимателей или политических партий, а в компетенции профсоюзов. С этим я бы в значительной мере согласился. Удастся ли открыть широким массам трудящегося народа дорогу к формированию имущества, к совместному владению материальными благами нашего народного хозяйства, зависит в решающей мере от того, присоединятся ли профсоюзы к этой идее или нет. По крайней мере с 1950 г. профсоюзы осознают, что это решение необходимо принимать им. До сих пор они, к счастью или к несчастью, могли откладывать это решение в долгий ящик. Возможно, через очень непродолжительное время они уже не смогут уклониться от принятия решения, потому что право принимать это решение им будет передано, как какое-то время надеялись, не во имя истинно социальной рыночной экономики, через посредство экономической и социальной политики правительства и не с христианской, а, как ни удивительно, с социалистической стороны. Как профсоюзы окончательно определятся по этому вопросу, должно показать будущее; во всяком случае, можно рассчитывать на то, что они очень скоро будут вынуждены заняться этим вопросом. При таких обстоятельствах мы должны вооружиться всеми необходимыми средствами познания, в особенности соответствующим научно-экономическим багажом, чтобы участвовать в этой дискуссии. Ссылаясь на то, что речь идет о давнем требовании христианского социального учения, мы производим впечатление только на наших собственных последователей. В других кругах мы, вероятно, напротив, достигнем большего, если будем меньше твердить, что это наша духовная собственность, и выставлять больше разумных аргументов.

Долгосрочное соотношение между нормой накопления и нормой потребления

Охватившее нас в самом начале беспокойство о том, не перечеркнет ли и не расстроит ли пылкое желание повышения жизненного уровня нормального функционирования экономики, требует дополнительного осмысливания. Обстоит ли дело действительно так, что только недопущение любого повышения жизненного уровня, превосходящего рост производительности труда, может обеспечить успех? Если бы такая непреодолимая преграда существовала, это бы меняло дело. К счастью, это не так, в чем нынче единодушно убеждены экономисты всего мира и что в особенности доказывает диагноз, довольно единодушно поставленный немецкой экономике и гласящий, что нынешняя норма накопления не может и не должна сохраняться надолго и что станет необходимостью увеличение доли потребления в социальном продукте и уменьшение нормы капиталовложений. В настоящее время инвестиционный процесс перенапряжен, вследствие чего темп роста нашей экономики значительно превысил упомянутые 5%. При таких обстоятельствах нас ожидает не только возможность, но в конечном счете даже необходимость постепенного падения нормы накопления и, следовательно, соответствующего повышения нормы потребления. В этом благоприятном положении мы не стоим перед фатальным выбором: или установить непреодолимую преграду росту жизненного уровня, или дать сорваться нашим намерениям. Если мы хотим не упустить и использовать выгоду этого положения, нам необходимо проявить большое терпение, чтобы мужественно и, я сказал бы, очень ответственно подойти к предприятию, имеющему столь далеко идущие последствия.

Это все, что хотелось бы сказать о макроэкономическом аспекте.

Собственность и право участия в принятии решений

Выбор одного из двух путей: повышение зарплаты в сфере традиционных трудовых отношений или долевое участие — имеет значение еще и в другом аспекте, о котором здесь следует сказать. Он тесно связан с вопросом о праве участия в принятии решений (Mitbestimmungsrecht), в особенности с вопросом экономического права решающего голоса. Мы на опыте знаем, что так называемое личное и социальное право решающего голоса — по меньшей мере в принципе — не вызывает трудностей и принципиальных проблем. Экономическое же право решающего голоса, напротив, пробуксовывает. Только реактивное право голоса, примерно такое, какое мы имели в гессенском законе о заводских советах, без какихлибо трудностей введено в отношения наемного труда. Полное же, следовательно, активное право решающего голоса, в прямом смысле слова Cogestion economique (экономическое соуправление, фр.), напротив, не позволяет включить себя в отношения наемного труда. Этот путь, к которому стремятся профсоюзы, есть квадратура круга. Предприятия и заводы могут быть построены как от собственности, так и к собственности. Предприятие наемного труда построено от собственности, и поэтому экономическое право решающего голоса в нем сталкивается с правом собственности. Эта проблема отпадает на предприятии или заводе, построенном к собственности.

Чтобы пояснить, что имеется в виду, приведем простой пример товарищества открытого типа (oHG) со старшим и младшим партнерами. В данный момент речь идет не о коллективе, а о двух индивидах-компаньонах. Это, следовательно, предприниматель, который до сих пор был владельцем отдельной фирмы, а ныне объединяется с младшим партнером. Что происходит тогда? Обе стороны заключают друг с другом договор, и по этому договору оба партнера направляют свою рабочую силу в новую фирму. Возможно, у младшего партнера ничего нет, за исключением его рабочей силы, и он, следовательно, вкладывает только свою рабочую силу; у старшего кроме рабочей силы есть опыт ведения дел и деловые связи, которые он и вносит. Сверх того, старший партнер является, вероятно, зажиточным человеком, и у него есть возможность вложить также имущество. Делает ли он это — другой вопрос. В большинстве случаев товарищество конструируется по другому принципу: по меньшей мере, основной капитал не вкладывается в товарищество, а сдается ему в аренду. Как правило, вносится необходимый оборотный капитал, а также еще не оконченные и не подсчитанные сделки и операции; постоянный же капитал не вкладывается. Что нас интересует с точки зрения формирования собственности, так это распределение результата операции. Для этого согласуются правила распределения. Если постоянный капитал арендуется товариществом, то его собственник вообще не имеет права претендовать на прибыль, он вынужден довольствоваться арендной платой. Претендовать на прибыль могут оба партнера на основании произведенной работы, а если один из партнеров внес в дело оборотный капитал, то также и на основании внесенного оборотного капитала. По истечении года сотрудничества устанавливается размер прибыли. В течение года младший партнер имел право на основании пунктов договора производить отчисления, которые ему необходимы для поддержания жизни, остальная часть его доли в прибыли будет записана на его капитальный счет. В соответствии с другими пунктами договора или эта сумма останется на его счете (в этом случае он войдет в фирму как компаньон по капиталу), или он получит право забрать свою сумму прибыли и распоряжаться ею совершенно свободно по своему усмотрению. Еще одно условие часто присутствует в такого рода договорах, а именно — соглашение о том, что неограниченная личная ответственность младшего партнера во внешних отношениях, с кредиторами фирмы, во внутренних отношениях компенсируется обязательством старшего партнера при любых обстоятельствах защищать младшего от любых претензий кредиторов фирмы. Риск такой ответственности младший партнер не может и не хочет на себя принимать. Старший партнер делает это за него. При этом он получает премию за риск, которая учитывается при распределении прибыли.

Теперь зададим вопрос, возможно ли осуществить в более широком масштабе те отношения, которые мы только что описали, если вместо старшего партнера выступают акционеры или другие пайщики предприятия, а коллектив или заинтересованная в партнерстве часть коллектива выступает, так сказать, в качестве младшего партнера. Здесь мы только сформулируем модель, которую затем попытаемся оценить.

Можно было бы создать форму предприятия, в котором имелось бы две группы: участвующие в собственности и участвующие в труде — или еще третья группа, участвующая и в собственности, и в труде. Строится ли предприятие на одном уровне или каждая из групп сперва существует сама по себе, а затем они интегрируются в группы или подобщества и примыкают к более высокому обществу, ответственному за предприятия, — является вопросом целесообразности и принципиально не важно. Решающим является оформление прав участвующих в труде, т. е. членов рабочего коллектива, если они не предпочтут остаться в сфере отношений наемного труда. Эти люди должны иметь право, подобно младшему партнеру в товариществе, получать в известных пределах отчисления. Эти отчисления выполняли бы для поддержания их жизни ту же функцию, что и зарплата или жалованье для наемных работников; следовательно, по своему размеру они примерно должны соответствовать сегодняшней зарплате или жалованью. Сверх того, первоначально не имевшие имущества рабочие нуждались бы в гарантиях от претензий со стороны кредиторов предприятия. Эти гарантии должны быть, разумеется, компенсированы соответствующей премией за риск; но эта премия за риск должна быть покрыта не из минимальных отчислений, которые служат для поддержания жизни, а из доли прибыли. Доля же прибыли по собственному

усмотрению каждого отдельного члена коллектива может или остаться в фирме, следовательно, быть записанной там на капитальный счет, или отозвана им с оговоркой, что отозванные доли прибыли не пойдут на потребление, а будут инвестированы как-либо иначе, например, человек построит себе домик, или купит закладные, акции или сертификаты инвестиционного треста, или просто положит деньги в сберкассу.¹

При чисто юридическом рассмотрении этой модели мы должны будем сказать: ее реализация в принципе возможна, но при использовании форм, которые предлагаются торговым уложением и общественным правом в их сегодняшней редакции, чрезвычайно затруднительна и на практике может потерпеть неудачу. Здесь надо было бы в зависимости от обстоятельств творчески развить новые формы, так же как торговое право в свое время развило товарищества, другие формы персональных обществ и корпораций, когда в этом возникла экономическая необходимость. Немецкий съезд юристов в 1951 г. уже занимался этими вопросами, однако пригодных к применению результатов пока нет. Задача, однако, четко высказана и подтверждена, хотя техническая разработка еще отсутствует. С правовой точки зрения, следовательно, серьезных возражений не имеется.

Риск убытка?

Естественно, тотчас же возникает экономическое возражение: все это, мол, прекрасно, пока поступают прибыли, но как только появляются убытки, тогда все разлаживается. Экономика, однако, не может постоянно рассчитывать на прибыли, в ней надобно не забывать и об убытках. Итак, у возражения две стороны: 1. Экономика не всегда прибыльна. 2. В экономике надо принимать в расчет и убытки. Вторая часть безусловно убедительна, чего нельзя сказать о первой. Экономика в целом, как правило, производит больше, чем это необходимо для покрытия текущих жизненных потребностей населения. Так происходит в экономике всегда, кроме того периода, когда ведение войны также составляет жизненную потребность населения и мы так сильно увеличиваем потребление, что растрачивается даже экономическая субстанция, накопленная в предшествующие десятилетия. Отвлекаясь, однако, от примеров с войнами, можно сказать следующее: экономика, и тем более экономика с ее нынешней производительностью, постоянно производит больше того, что поглощает текущая потребность населения; в целом постоянно наличествует избыток, который можно распределить. Что же касается отдельных предприятий, то в каждом из них возможны неудачи, убытки, а то и банкротства. Следовательно, мы должны принимать в расчет: для участия трудящегося населения в прибыли в целом всегда будет что-либо в наличии. Распределение всех народнохозяйственных убытков среди работников на широкие массы тех, кто в настоящее время занят в сфере наемного труда, едва ли может иметь практическое значение, исключая единственный случай, в котором уже и сегодня эти слои участвуют в убытках: чрезмерное потребление народнохозяйственной субстанции во время войны, и поныне еще тяжелым бременем лежащее на плечах широких народных масс.

На каждом отдельном предприятии, естественно, существует проблема того, какие средства и возможности должны быть предусмотрены для ограничения риска участия в убытках до той степени, в какой широкие круги тех, кто сегодня еще не владеет имуществом, готовы и могут взять этот риск на себя. Я не могу высказать каких-либо конкретно разработанных предложений по этому вопросу, однако не сомневаюсь, что проблема разрешима. Попросту говоря, уладить ее можно тем, что минимальные отчисления, заменяющие зарплату, в такой же мере защищаются от банкротства, как и зарплата в настоящее время.

Воздействие на рынок капитала

Второе возражение возникает со стороны предприятий: они не в силах обеспечить такое участие в прибыли, при котором каждый член коллектива имеет право по своему свободному усмотрению оставить свою долю прибыли в деле или изъять ее. Почему же мы не можем допустить этого? Потому что при несостоятельности рынка капитала не работает механизм внешнего финансирования, и вследствие этого мы обречены на самофинансирование. Возможность самофинансирования, однако, подвергается сомнению в случае, если каждый может свободно забрать свою долю прибыли. Нет ли здесь смешения следствия и причины? Само собой разумеется, пока рынок капитала не действует, предприятия поставлены на путь самофинансирования; и как раз то финансирование, которое не может осуществляться из прибылей — это в настоящее время прежде всего финансирование жилищного строительства, — должно каким-то образом производиться в форме государственных субсидий; там, где отказывают как рынок капитала, так и самофинансирование, нет другой возможности как формирование капитала через каналы государства и, к сожалению, большей частью в самом государственном секторе. Но что же причина и что следствие? Однозначный диагноз во всех таких случаях невозможен, так как кошка кусает себя за хвост — возникает логический круг. Но — ив этом я убежден — если бы предприятия оказались более не способными к самофинансированию, по причине ли обострившейся конкуренции, которая приведет к рынку покупателя, или изъятия прибыли из предприятий в ликвидной форме, которая затем — через сберкассы, инвестиционные тресты или в какой либо другой форме — будет вложена в рынок капитала или в инвестиции, то с вероятностью, граничащей с уверенностью, можно предсказать, что несостоятельность рынка капитала была бы преодолена. Следовательно, предприятия также могут пойти на риск без опасений. Разумеется, каждое отдельное предприятие не может рисковать, поскольку из-за того, что одно предприятие разрешит своим работникам забрать их долю дохода, рынок капитала еще не станет ликвидным, он станет таковым, когда это случится повсюду. Это совершенно аналогично случаю, когда ни один взятый в отдельности банк не может прибегнуть к созданию кредитов; банк, который бы сделал это на свой страх и риск, стал бы в кратчайшее время неликвидным. Если, напротив, все банки сделают это одновременно, то они могут без опасности для своей ликвидности раскрутить инфляцию; тормоз минимальных резервов не будет способен препятствовать им в этом. То же самое мы имеем и здесь; поэтому каждый отдельный социально прогрессивный предприниматель не может полностью отказываться от оставления у себя долей прибыли. Однако мы рассматриваем сейчас вопрос не с позиции отдельного предпринимателя, а как широкую реорганизацию всей нашей социальной структуры. Следовательно, речь идет не о том, как все будет происходить, если тот или другой пионер из числа предпринимателей решится пойти в наступление, которое другие не поддержат, а как все будет функционировать, если произойдут структурные перемены. Эти два вопроса в известной мере аналогичны микроэкономическому и макроэкономическому аспектам, в которых мы рассматривали перед этим социальный продукт, с одной стороны, и индивидуальную политику отдельного предпринимателя — с другой.

Шанс и риск

То, что такое дело нельзя начинать без готовности пойти на риск, не подлежит обсуждению. Но это, однако, не должно быть помехой для какого-либо крупного начинания; нет ни одного замысла, напрочь лишенного риска. Так же как мы, христиане, не можем стремиться к «опасной жизни» в духе Ницше или Муссолини, мы не можем и ограничиваться тем, что на все 100% надежно и не содержит в себе никакого риска. Мы не только можем, мы должны взяться за дело, иначе мы потеряем хоть и не самый последний шанс — таковой имеется в истории очень редко, — но последний шанс в обозримом будущем. На протяжении нескольких десятилетий мы выдвигали требование перераспределения доходов и имущества; люди надеются, что в результате что-нибудь произойдет. Мы не властны осуществить требование такого рода одни, так как мы живем не в одиночку; мы не составляем всю совокупность народа: ни народа, живущего в государственной общности и принимающего государственно-политические решения, ни народа, живущего в экономической общности, регулирующего свою экономику и распоряжающегося ее результатами. Мы образуем только его часть и вследствие этого несем только частичную, а не полную ответственность. Но, как уже упоминалось, эти наши идеи вдруг получили популярность на другой стороне и, если мы своевременно не окажемся на месте, нас могут переиграть. Поэтому я и говорю о последнем шансе, во всяком случае в обозримом будущем, которым мы должны воспользоваться, и для этого нам необходимо поспешить.

Только в таком — не побоюсь сказать — цейтноте, в котором мы вследствие этого окажемся и в котором определенный риск не исключен, мы не сможем, вероятно, принять тех мер предосторожности, каковые были бы приняты, если бы имелось достаточно времени. Мы должны будем сделать несколько смелых шагов наудачу и сказать самим себе: время — лучший советчик. Если что-либо не оправдывает надежд, это нужно своевременно исправить или улучшить. При человеческой способности ошибаться и склонности к моральным слабостям риск исключить невозможно, и если мы из опасения риска испугаемся совершить нечто большое и важное, то мы ни к чему не придем.

Цейтнот

В конце я бы хотел еще раз напомнить обе причины, которые привели нас к цейтноту. Первая состоит в том, что другие, особенно интеллектуальные лидеры свободного социализма, которые в настоящее время явно завоевывают влияние в социально-экономической сфере (как это происходит в остальных областях, особенно в культурной и культурно-политической, не берусь судить), намереваются завладеть проблемой и могут при известных условиях обойти нас. Другая причина состоит в том, что борьба за право участия трудящихся в принятии решений оказалась в запутанном положении. Когда-то мы лидировали в этом вопросе, но с тех пор ситуация заметно ухудшилась. Вопрос права участия, как доказало время, стоил нам, я думаю, потери значительного капитала доверия в широких кругах рабочего класса. Решение проблем, до сих пор не решенных и даже охарактеризованных как неразрешимые, состоит в том, чтобы, как я уже выразился выше, строить предприятие не от собственности, а к собственности. При этом остается совершенно открытым вопрос, используют ли этот путь члены коллектива предприятия для того, чтобы войти в длительное совладение предприятием, на котором они работают, или — что предпочтут многие — заберут свою долю дохода и используют ее для формирования другого рода собственности. Из-за этих стесненных обстоятельств, вызванных гонкой, которую уже начали другие круги и в которую, вероятно, будут вовлечены еще более широкие круги, я думаю, мы больше не имеем права заниматься дискуссиями, мы должны вскоре что-то предпринять. То, что мы предпримем, необходимо перед этим тщательно продумать, настолько тщательно, насколько позволяет нам тот цейтнот, в котором мы оказались. Мы не имеем больше права терять время.

________________________________________

1. Эта модель, придуманная сначала для исследования трудностей, противостоящих полному экономическому праву участия в принятии решений, рассчитана не на «совместное владение», как было неверно истолковано, а однозначно на совершенно свободное право собственности.

 

 

Формирование собственности в рабочих руках

Тезисы¹

1. Имеющееся на сегодняшний день распределение собственности, при котором собственность большинства людей ограничена в основном недолговечными предметами потребления и не включает предметы потребления длительного пользования (к примеру, собственного жилья), средства производства, представляет собой тяжелый структурный порок нашего общества, который подвергает серьезной опасности существование свободного порядка общества.
2. Именно такое распределение собственности подвергает особой опасности сам институт собственности. Тот, кто обладает собственностью, может в полной мере оценить значение собственности и быть готовым выступить за сохранение института собственности; того же, кто видит собственность только у других, институт собственности будет интересовать мало, тот будет слишком охотно видеть в собственности «других», особенно в их собственности на средства производства, враждебную и эксплуатирующую силу, будет, следовательно, склонен к попыткам разрушить эту силу.
3. Для сохранения нашего свободного общественного по­рядка с его структурами собственности необходимо широкое распыление собственности, которое позволит рабочим, еще и сегодня лишенным средств производства, принять участие в собственности на средства производства; необходимо владение не предприятием, а средствами производства вообще.
4. Для достижения такого широкого распыления собствен­ности есть два совершенно различных пути:

— революционный путь перераспределения имеющегося и уже находящегося в чьей-либо собственности имущества;

— эволюционный путь мер, которые бы полностью или в существенной части направили вновь создаваемые ценности (нетто-инвестиции) в собственность до сих пор неимущих слоев, в особенности рабочих.

5. Новое перераспределение имеющейся собственности, которое и без того может быть оправдано только чрезвычайными обстоятельствами и в очень небольшом масштабе и которое даже в этом случае связано с непропорциональными «фрикулонными» потерями, не привело бы к цели еще и потому, что «подброшенное» таким образом обогащение, с учетом нравственных, культурных, социальных и политических факторов, никогда не сможет означать для облагодетельствованных им того же, что собственность для собственников. «Подаренная» собственность в этом смысле вовсе не собственность.
6. Новое перераспределение имеющейся собственности в качестве одноразовой и единственной меры, которое иногда рассматривается и отдельными новыми либералами как предпосылка для создания равных стартовых условий, столь необходимых для функционирования неолиберальной или ордолиберальной системы конкуренции, следует также отклонить, потому что в случае, если оно тотчас же не будет дополнено другими мерами, немедленно проявятся и будут иметь успех тенденции к восстановлению прежнего состояния.
7. Серьезно можно рассматривать поэтому только путь органического, эволюционного процесса, который принесет до того неимущим кругам, возможно, самую большую часть создаваемых будущих ценностей.
8. Вновь созданные и не сразу же употребленные ценности образуют чистые инвестиции. Следовательно, нужно было бы добиться того, что или чистые инвестиции in natura, или их эквивалент во всех возможных формах, из которых собственность, обусловленная вещным правом, целиком или в значительной части попали бы в собственность слоев, ранее лишенных собственности, или, выражаясь точнее, стали бы имуществом доныне неимущих слоев.
9. За какой период времени или с какой скоростью приведет такой метод к значительному перераспределению собственности или имущества, очевидно, зависит от темпа роста экономики, т. е. от величины чистых инвестиций относительно первоначального оснащения экономики вещественными средствами производства и от величины доли, которая достанется ныне неимущим слоям. Если в течение определенного промежутка времени все производственные мощности увеличатся вдвое, и половина прироста достанется ныне неимущим кругам, то их доля в общем имуществе достигнет уже четверти; если все производственные мощности утроятся и неимущим слоям также достанется половина прироста, то доля их составит уже треть, и эта треть равнялась бы по своей абсолютной величине всему производственному аппарату настоящего времени.

Чем выше темп роста, тем, совершенно очевидно, короче промежуток времени, который требуется для такого удвоения или утроения.

В годы восстановления экономики (1948-1955) произошло более чем удвоение производственных мощностей, уцелевших после краха. Конечно, нельзя рассчитывать на столь же высокие темпы роста в ближайшие годы, несмотря на все еще скачкообразное увеличение общественного продукта. Тем не менее для формирования собственности неимущих есть столько возможностей, что и без нового перераспределения существующего может произойти в довольно короткое время основательное перераспределение.

10. Из процесса формирования собственности принципиально никто не исключен. Тем, кто уже выбыл из числа работающих (старики, инвалиды), может быть гарантировано лишь обеспечение им средств для поддержания жизни в определенном отношении к доходам прочего населения. Формирование собственности, напротив, будет происходить главным образом в руках трудоспособного населения. Им такое право должно быть предоставлено без ограничений; скажем, исключение служащих или определенных кругов рабочих, например, рабочих корпораций или особенно прибыльных предприятий, является неприемлемым и не соответствовало бы общественно-политическим (социальным) потребностям.

Только вследствие узкой постановки нашей проблемы (формирование собственности в рабочих руках) и характера органа, в котором тезисы должны быть опубликованы («Работодатель»), следующие тезисы ограничиваются формированием имущества людей, находящихся в сфере наемного труда, прежде всего рабочих.

11. Так как рабочие заняты на заводах, в правовом смысле на предприятиях, напрашивается мысль о решении задачи формирования их имущества на «производственном уровне». Такое микроэкономическое решение оказывается, однако, либо невыполнимым, либо ограниченным и недостаточным. Со стороны профсоюзов против такого метода выдвигаются правомерные возражения.
12. Решение проблемы в целом можно найти лишь на общеэкономическом уровне, следовательно в макроэкономическом аспекте, что не исключает того, что как весь общеэкономический процесс, так и исполнение этого решения будут происходить в конечном итоге на заводах или предприятиях, с одной стороны, и в домохозяйствах — с другой. Этим я хочу сказать, что доля факторного дохода труда в социальном продукте должна повыситься, но это повышение не должно быть израсходовано на увеличение потребления. Правовая сторона факторного дохода — зарплата или участие в доходе (прибыли) или промежуточные формы, по некоторым предложениям, участие в приросте богатства — в аспекте рассматриваемого здесь вопроса не имеет значения. Если в дальнейшем речь будет идти о «зарплате», то этот термин следует рассматривать как сокращенное обозначение для всех экономических форм проявления и правового оформления факторного дохода труда.
13. Увеличение доли зарплаты в общественном продукте означает, что другие доли должны соответственно уменьшиться. Представление, что это увеличение будет покрываться из прибыли предпринимателя, не только недальновидно, но и является неправильным, так как оно ошибочно переносит решение, осуществимое на народнохозяйственном уровне, на отдельные предприятия. Значительное увеличение поступающей в факторный доход труда доли в социальном продукте может быть покрыто за счет двух других факторных доходов, что не исключает того, что и остаточный доход («прибыль предпринимателя») будет принесен в жертву. Однако этот остаточный доход не может быть истрачен или законсервирован; по отношению к нему экономическая политика однозначно ставит своей задачей сводить его снова и снова путем совершенной конкуренции к подлинно новаторским прибылям. Как источник желаемого формирования имущества он не принимается во внимание.

Когда во время общественных дискуссий речь заходит о «прибыли», то представляется, что под прибылью имеется в виду торговый излишек, который содержит в нераздельном виде процент с капитала, зарплату предпринимателя и прибыль предпринимателя.

14. Если увеличение доли зарплаты в промышленной сфере происходит, в основном, за счет процента, то это означает (относительное) вздорожание трудоинтенсивных продуктов и (относительное) удешевление капиталоинтенсивных. Структура цен таким образом приходит в движение. При определенных условиях это может привести к отрицательным внешнеэкономическим последствиям. Для немецкой экономики опасения такого рода необоснованны, немецкая экономика получила бы скорее в свои руки победное оружие для опровержения обвинения в «демпинговой» зарплате, выдвинутого против нее на мировом рынке.
15. Реальное повышение трудового дохода принципиально возможно как на пути более высокой номинальной зарплаты, так и на пути всеобщего падения цен. Но с осуществлением этой второй возможности были бы связаны столь серьезные опасения и столь большие трудности, что практически остается только путь номинального повышения трудового дохода.
16. Независимо от того, какой из этих путей будет выбран, ясно следующее: речь идет не о попытке разделить что-то, чего не было в наличии, не о перераспределении, а об одноразовом (uno-actu) распределении происходящих в настоящий момент реальных чистых инвестиций. Единственное опасение, которое может возникнуть при этом, такого рода: не следует ли опасаться, что попытка направить вновь созданные или вновь создаваемые материальные ценности в руки неимущих может привести к тому, что такие ценности не будут созданы вообще или будут созданы в более ограниченном объеме, чем раньше. Оправдаются такие опасения или нет — вопрос поведения, т. е. зависит от того, будет ли реакция предпринимателей на такую попытку «расширительной» или «ограничительной». Это поведение или вид реакции предпринимателей — частично вопрос менталитета или психологии, а частично (причем эта сторона не менее значительна, чем первая) будет определяться фактическими условиями и экономической необходимостью.
17. Путь существенного повышения ставок зарплаты и основанной на них эффективной зарплаты может привести к тому, что расходы на зарплату превысят предельную производительность труда, что приведет к увольнениям и как следствие к уменьшению объема занятости и производства. Поэтому такой путь годится тогда, когда ведет к свертыванию производства на худших предприятиях и сосредоточению его на высокопроизводительных предприятиях. По этой причине возникнет необходимость часть повышения факторного дохода труда не осуществлять в форме контрактного дохода, заранее постоянного по своей абсолютной величине, а — по меньшей мере вначале — каким-то образом связывать ее с результатами производства.
18. Для тех предприятий, которые, дабы остаться жизнеспособными, должны производить чистые инвестиции, повышение факторного дохода труда, которое не оставляло бы им никаких средств для самофинансирования или оставляло бы их лишь в очень незначительном объеме, могло бы при известных условиях стать угрожающим. Для предотвращения этого необходимо, чтобы рабочие довольно большую часть средств, поступающих к ним для формирования имущества, направили бы на рынок капитала и при этом достаточно большую часть не в качестве ссудного капитала, а как «ответственный капитал» для избежания формирования на предприятии с течением времени нездорового соотношения собственных и заемных средств. Для тех предприятий, которые привыкли привлекать средства извне только в качестве заемных средств (государственные предприятия, с одной стороны, индивидуальные или семейные предприятия — с другой) — с целью предоставления им одинаковых шансов прогресса и роста с корпоративными предприятиями, у которых в этом отношении нет трудностей, — должны быть развиты подходящие формы для привлечения внешних средств в виде собственных средств.
19. Если предположить, что (номинальное) повышение факторного дохода труда стало действительностью, то дальнейший ход событий зависит от того, какое применение рабочие найдут этому увеличенному доходу.
20. Пока величина и состав общественного продукта, в особенности соотношение потребительских благ, с одной стороны, и капитальных благ — с другой, останутся неизменными, будет невозможным покупать потребительские товары из прироста дохода; попытка это сделать только повысила бы цены на потребительские товары и этим реально обесценила бы номинальное повышение зарплаты (спираль зарплат и цен, где зарплата понимается не как элемент издержек, а как покупательная сила). Эта спираль не возникнет, пока в наличии достаточные запасы товаров, чтобы нейтрализовать взрывное увеличение покупательной силы. Выходом из ситуации могло бы быть увеличение производства потребительских благ, которое в случае наличия неиспользованных производственных мощностей привело бы к абсолютному увеличению общественного продукта без нанесения вреда инвестициям, в противном случае оно могло бы происходить только за счет снижения нормы накопления.
21. Гарантировать целесообразное использование возросшего дохода его получателями невозможно иначе как методом принуждения. Принуждение, однако, лишило бы смысла все мероприятие. Если даже «подаренная» собственность не является настоящей и полноценной собственностью (см. выше, пункт 5), то навязанная собственность, которой собственник не может распоряжаться в качестве ответственного за свое собственное имущество, является таковой еще в меньшей степени. Если же категорически отклоняются все формы вынужденного накопления, то остается совершенно открытой возможность добровольного связывания свободных средств в виде сбережений. Таким образом, повышение зарплаты, которое с точки зрения дохода возможно, однако при недостаточно хорошо функционирующем рынке капитала по причине отсутствия ликвидности может быть «заморожено» на определенный срок и соответствующая оговорка будет включена в коллективный договор. Другой путь — повторное вложение этих средств, например, через инвестиционные компании на том же предприятии или в той же отрасли промышленности («план Хойслера»).
22. С макроэкономической точки зрения все зависит от того, останется ли норма чистого накопления на достаточной высоте. Если бы было необходимо удерживать ее на уровне восстановительного периода, то нельзя было бы рисковать, передавая право распоряжаться такой большой частью социального продукта, о которой идет речь, в руки той части населения, которая до сих пор — хотя только за недостатком средств — не относилась к «сберегающим классам»².

Можно отважиться на этот шаг при условии, с одной стороны, если не опасаться слишком большого сокращения нормы накопления, с другой стороны, ситуация такова, что некоторое падение нормы инвестиций не причинит вреда и на него можно пойти безбоязненно.

23. Что касается последнего, то существует единодушное мнение, что нельзя избежать определенного постепенного понижения нормы накопления — по меньшей мере тогда, когда инвестиции на вооружение причисляются к государственному потреблению; большинство же склоняется к тому, что поддержания высокой степени занятости и дальнейшего роста общественного продукта можно достичь только повышением нормы потребления и соответствующим снижением нормы накоплений. Если сокращение нормы накопления будет не слишком большим, то игра стоит свеч.
24. Стоит опасаться слишком большого сокращения нормы инвестиций или нет — это можно предполагать с большей или меньшей уверенностью, но нельзя утверждать решительно. Без сомнения, будет необходимо принять предупредительные меры. Это, в первую очередь, предложение разнообразных возможностей вложения капитала, которые бы показались рабочему понятными и осмысленными. У него имелась бы возможность осуществить свободный выбор не только исходя из объективных условий и потребностей, но и в соответствии с субъективными склонностями и вкусами. Сюда можно было бы присовокупить стимулы различного рода, как например налоговые льготы, поощряющие формирование сбережений, так же как в восстановительный период пользовались налоговыми льготами капиталовложения предпринимателей за счет самофинансирования.
25. Решающим является также социально-педагогическое воздействие. При этом можно сказать без преувеличения: идею формирования имущества в рабочих руках можно осуществить только тогда, когда профсоюзы будут убеждены, что ее воплощение, вне всякого сомнения, происходит в интересах рабочих, и, опираясь на это убеждение и используя все средства, имеющиеся в их распоряжении, они направят деятельность своих членов в первую очередь на формирование имущества и только во вторую очередь — на повышение жизненного уровня, понимаемое как рост потребления. При условии, что такое изменение мыслей и желаний будет успешным, можно даже предположить, что многие рабочие, если повышенный доход откроет им возможность накопления выгодных сбережений, направят на сбережения также и часть того дохода, который прежде расходовался на потребление.
26. В той мере, в какой «затратная экономика», вызванная к жизни чрезмерным налоговым бременем и неподходящей структурой налогообложения, включая такие инвестиции, которые кажутся рентабельными лишь благодаря налоговым льготам, все более и более будет исчезать по мере совершенствования налоговой системы, освободятся значительные суммы для рациональных инвестиций, вследствие чего увеличение потребления получателей зарплаты сможет достичь такого же уровня без падения нормы накопления.
27. В качестве надежного вывода экономической теории можно высказать мысль, что доля в общественном продукте, которая может достаться группе населения, определяется применением, отводимым своему доходу его получателями. Группа населения, которая принципиально решила весь доход направить на потребление, сама себе таким образом не дает возможности получения более высокого дохода. Та квота социального продукта, которая с точки зрения ее товарной природы состоит из капитальных благ, может стать доходом только тех получателей, которые готовы получать свой доход непосредственно или опосредованно в форме капитальных благ и, как правило, как собственный или заемный капитал. В такой же мере — говоря в денежных терминах — та квота социального продукта, которая должна быть инвестирована, может стать доходом тех его получателей, которые пожелают эту часть своего дохода все равно как, непосредственно или опосредованно, вложить в инвестиции в качестве собственного или ссудного капитала.
28. Претензии коллектива на всю «прибавочную стоимость» в качестве «плода» его работы, так же как и претензия на всю вновь созданную стоимость и со стороны предпринимателя в качестве «плода» его деловитости, интеллигентности, энергичности, отваги, в равной мере несостоятельны. Любое распределение результата экономического периода между производственными факторами соответственно их причинному участию в продукте логически невыполнимо. Доля в результате может быть в конечном счете измерена тем, что требуется отдельным индивидам для того, чтобы занять их место в обществе и выполнить их народнохозяйственные функции. Если необходимое для народного хозяйства формирование капитала будет привилегией определенной общественной группы, то все чистые инвестиции должны достаться ей в качестве дохода и пополнить собой ее имущество. Если же, с точки зрения общественного блага, к формированию капитала следует привлечь по возможности все трудящееся население, то его доход должен с необходимостью охватывать также часть социального продукта, состоящую из капитальных благ.
29. Чем более широкие круги принимают участие в необ­ходимом для народного хозяйства формировании капитала, тем стабильнее, т. е. все меньше подверженной кризисам, будет не только экономика, но и вся социальная структура.
30. Пока значительная часть населения остается неиму­щей, функциональное распределение дохода будет определять также личный доход относящихся к данному слою населения. В зависимости от того, в какой мере широчайшие круги рабочих получат долю во владении капиталом, т. е. в материальном оснащении народного хозяйства и особенно в вещественных средствах, приносящих прибыль (средства производства), их доход будет складываться из более чем одного вида функциональных доходов. Этим смягчается острота вопроса формирования и функционального распределения дохода.
31. Чем более широкие круги получают различного рода функциональные доходы и, таким образом, не ограничены доходом от своего труда, тем меньше будет давление предложения, под которым находится рабочая сила. И тем выше будет, следовательно, — ceteris paribus — рыночная зарплата без применения профсоюзами силовых средств. Вследствие этого — опять-таки ceteris paribus — меньше будет и рыночный доход, процент с капитала.
32. Формирование капитала в руках неимущих слоев, в особенности рабочих, и как предпосылка к этому необходимое перераспределение доходов — здесь повышение факторного дохода труда — сами по себе не произойдут, их нужно привести в движение. На выбор имеются путь административного регулирования законодательными актами и путь соглашения между социальными партнерами. Только путь, названный последним, соответствует конституционной автономии социальных партнеров. Акты законодательства потребуются в том случае, когда речь пойдет об устранении существующих законодательных предписаний, которые создают ненужные, большей частью непреднамеренные трудности; сверх того могут быть созданы и предоставлены в распоряжение заинтересованных лиц, если возникнет потребность (см. выше, пункт 18), новые правовые субъекты. Все остальное социальным партнерам надо взять в свои руки.

 

___________________________________________________

1. Впервые опубликовано в № 15/16 «Arbeitgeber» от 15 августа 1955 г.
2. То, что рабочие относительно своего незначительного, ограниченного главным образом потребительскими потребностями дохода всегда экономили и поныне экономят, — известно и признано.

Источник: http://seinst.ru/files/etichecvol6nell_broyning.pdf