20. Кто финансировал Гитлера. Размежевание в мiре и в русской эмиграции накануне Второй мiровой войны.

Подготовительные тексты для планируемой книги «Русские и немцы в драме истории». Предварительное изложение глав публикуется для обсуждения с целью их последующего уточнения и определения структуры книги. Автор будет благодарен за указания на погрешности и за советы.

Вступление с разъяснением цели книги: «О месте немецкого и русского народов в Божием Промысле».
1. Русские и немцы. О влиянии языческого наследия на наши национальные характеры.
2. О различиях в христианизации германцев и славян
3. Роль Римской империи и ее наследия в германской и в русской государственности
4. Движущая сила «Возрождения», Реформации и капитализма
5. «Просвещение», масонство, Французская революция. Англосаксы и Америка… Часть 1.
5. «Просвещение», масонство, Французская революция. Англосаксы и Америка… Часть 2 (окончание главы)
6. Петровское окно в Европу, женский век «Просвещения» и масонство в России
7. Философия «немецкого идеализма», «романтизм и «антисемитизм» в Германии
8. Европейские революции и удерживающая Россия
9. Немецкая философия и романтизм в России, западники и славянофилы
10. Роль России в объединении Германии, русский национализм и немецкий национализм
11. Революционные движения в Германии и в России. Маркс и Ницше
12. Подготовка и развязывание демократической Великой войны ‒ «новой эпохи в истории мiра»
13. Как начало Великой войны было воспринято в Германии и в России
14. «Царская Россия ‒ единственная страна, против которой надо вести войну»
15. Как большевики захватили власть
16. Белое движение, Антанта и Германия
17. Берлин ‒ первая столица русской эмиграции, шок Генуи и Рапалло
18. Идеологические выводы русских и немцев из Великой войны
19. Как и для чего Гитлер получил власть. Причины и суть германского национал-социализма

Зачем американские банкиры финансировали Гитлера

Общеизвестно, что американские финансисты внесли большой вклад в восстановление германской экономики в 1920–1930-е годы и в вооружение гитлеровской Германии.

Однако неумны связанные с этим утверждения узколобых совпатриотов, что целью закулисы было уничтожение СССР Гитлером. Якобы в 1941 году «западный мiр ставил своей целью полное уничтожение России–СССР… К войне против России Германию подталкивали иудейско-масонские режимы США и Англии, видевшие в Гитлере орудие осуществления своих планов мiрового господства и разрушения России» (Русский патриотизм. Сост. Платонов О.А. М., 2003. С. 125; Платонов О.А. История Русского народа в ХХ веке. Т. II. С. 81).

Подталкивали, но с обратной целью: для уничтожения европейского фашизма силами СССР, то есть чтобы расправиться со своим очередным главным противником в Европе по сценарию Первой мiровой войны – чужими руками, только уже в обратном направлении, тем более что в 1930-е годы европейские демократии переживали экономический упадок и политическое безволие, а фашизм демонстрировал успехи (фашистские партии возникли даже в Англии и Франции). В данном случае цель закулисы была – уничтожить фашизм Красной армией, точнее: кровью русского народа. И это блестяще удалось. (Показательно, что США дипломатически признали СССР через 10 месяцев после прихода к власти Гитлера ‒ это легализовало участие американских банков и фирм во впечатляющей индустриализации для вооружения СССР.)

Поэтому и в годы Второй мiровой войны США помогали Сталину огромными поставками оружия и стратегических материалов (согласно советским источникам: 18 тысяч самолетов, 12 тысяч танков, 409 тысяч автомашин, боеприпасы, металлы, бензин, оборудование для целых заводов, продовольствие). Без этого «мы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну», – признавал маршал Г.К. Жуков в откровенных беседах (Военные архивы России. М., 1993. Вып. 1. С. 234).

Коммунистический СССР не был для западных демократий (т.е. еврейской мiровой закулисы) противником, он был полезным орудием в постоении антихристианского Нового мiрового порядка. Закулиса сама привела большевиков к власти и поддержала их и в «Русском холокосте», и во Второй мiровой войне как своего боевого союзника против фашизма (без кавычек). Коммунисты-интернационалисты и богоборцы были для антихристианской масонской демократии духовными родственниками, в то время как европейский фашизм ‒ «антисемитской» угрозой послевоенной системе власти победителей. Поэтому США спешно создавали Сталину военную промышленность в «великой сталинской индустриализации», поставляя в СССР готовые заводы «под ключ» ‒ Сталин щедро оплачивал это природными ресурсами, зерном, царским золотом и дореволюционными музейными ценностями. (Sutton, Antony C. Western Technology and Soviet Economic Development, 3 vols. Stanford, Calif.: Hoover Institution, 1968, 1971, 1973.)

Уже в 1930-е годы коммунисты и мiровая закулиса вступили в военно-политический союз против фашизма, совместно участвуя в «народных фронтах» во Франции и в гражданской войне в Испании. И СССР, и демократии совместно поддерживали красные интернациональные бригады против генерала-христианина Франко. Однако националистические силы оказались там сильнее; они распространялись по всей Европе и могли быть остановлены только новой Мiровой войной за демократию, которая и была подготовлена мiровой закулисой для разгрома этого общеевропейского национального сопротивления.

В качестве возможного политического лидера национальной европейской реакции Гитлер был замечен мiровой закулисой как полезная фигура для развязывания нового витка всеевропейской войны с целью компрометации и уничтожения фашизма и всего национально-христианского сопротивления в Европе. Основой для этого была цинично провозглашенная в «Майн Кампф» немецкая экспансия на восток для расширения «жизненного пространства» немецкого народа ‒ завоевания и колонизации славянских земель, что вело к столкновению Германии с СССР.

«Мы должны избрать высшим принципом нашей внешней политики: установление надлежащей пропорции между количеством народонаселения и размером наших территорий! Уроки прошлого еще и еще раз учас нас только одному: целью. всей нашей внешней политики должно являться приобретение новых земель…

Требование восстановления тех границ, которые существовали до 1914 г., является политической бессмыслицей и притом такой, которая по своим размерам и последствиям равносильна преступлению… Границы 1914 г. никакого значения для будущего немецкой нации не имеют… нет, мы, национал-социалисты, отвергаем такую постановку вопроса. Мы будем неуклонно стремться  к своим собтвенным целям в иностранной политике, а именно к тому, чтобы наш немецкий народ получил на этой земле такие территории, которые ему подобают… Государственных деятелей, которые возьмут на себя ответственность за проведение предлагаемой нами политики, история не обвинит в том, что они легкомысленно жертвовали кровью своего народа… Новые территории достанутся нам не в результе подарка от писак указанного сорта, а только в результате тяжелой борьбы с оружием в руках…

Наша задача не в колониальных завоеваниях. Разрешение стоящих перед нами проблем мы видим только и иключительно в завоевании новых земель, которые мы могли бы заселить немцами. При этом нам нужны такие зели, которые непосредственно примыкают к коренным землям нашей родины. Лишь в этом случае наши переселенцы смогут сохранить тесную связь с коренным населением Германии…

Право на приобретение новых земель становится не только правом, но и долгом, если речь идет… о великом германском народе, – о том народе, которому мир обязан своей культурой. Дело обстоит так, что Германия либо будет мировой державой, либо этой страны не будет вовсе…»

(«Майн Кампф», глава XIV. Восточная ориентация или восточная политика. – Цит. по изданию С.Н. Лобанова 1992 г., воспроизводящего переводной экземпляр книги из спецхрана ЦК КПСС.)

Далее в этой главе «Майн Кампф» идет прямое признание, приведенное мной в главе 19, с обоснованием того, что «мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены». При этом Гитлер отвергает ссылки оппонентов на Бисмарка, который «в свое время придавал очень большое значение сохранению хороших отношений с Россией… Он приветствовал сближение с Россией, долженствовавшее обеспечить ему тыл и развязать руки по отношению к Западу… Современная Россия уже не та, какой была Россия в эпоху Бисмарка!.. Бисмарк при его политической дальнозоркости никогда не стал бы связывать судьбу Германии с судьбой такого государства, которое неизбежно обречено на гибель… Конец еврейского господства в России будет также концом России как государства… что подтвердит безусловно правильность нашей расовой теории».

Достаточно красноречивая программа неизбежной войны нацистской Германии с «жидобольшевицким СССР»…

Одновременно те же еврейские банкиры вооружали «антисемита» Гитлера, способствуя его приходу к власти и затем внеся вклад в его «экономическое чудо» своими инвестициями в отстройку немецкой промышленности. Об этом также опубликованы обширные исследования (их нетрудно найти в интернете), в частности:
James Pool and Suzanne Pool. Who Financed Hitler. The Secret Funding of Hitler’s Rise to Power 1919-1933. New York. 1978.
A. Sutton. Wall Street and the Rise of Hitler. Seal Beach, California. 1976.

В предисловии к русскому переводу книги Э. Саттона сказано:

«После тщательного изучения секретных документов и частных свидетельств Саттон пришел к выводу: международные банки сыграли ключевую роль не только в продвижении Гитлера к креслу рейхсканцлера и президента Германии, чем занимались, в частности, компании Генри Форда, Франца Тиссена, Уильяма Аверелла Гарримана, но главное – в экономическом обеспечении военной машины Рейха. Развязывание новой мировой войны было выгодно крупнейшим промышленникам и финансистам США: семействам Моргана, Рокфеллера, Куна, Ламонта, компаниям «Дженерал электрик», «Стэндэрт ойл», «Вакуум ойл», «Лейб энд компании», банкам «Чейс энд Манхэттен», «Нэшэнл сити» и другим. Они сознательно подталкивали Европу и Америку к военным столкновениям, зная, что это принесет им сверхприбыль» (П.В. Тулаев. Как использовали Гитлера // Э. Саттон. Уолл-стрит и приход Гитлера к власти. М., 2015).

Сам Саттон пишет во введении:

«Вклад, сделанный американским капитализмом в подготовку Германии к войне в период до 1940 г., можно охарактеризовать как поистине феноменальный. Он был, несомненно, решающим для германского военного потенциала. Например, в 1934 г. Германия внутри страны произвела только 300 000 тонн натуральных продуктов нефтепереработки и менее 800 000 тонн синтетического бензина; остальное было импортировано. А 10 лет спустя, во Вторую мировую войну, после передачи компанией «Стандарт Ойл ов Нью-Джерси» патентов и технологии по гидрогенизации угля в компанию «ИГ Фарбен» (использовались для производства синтетического бензина из угля), Германия производила уже около 6,5 млн тонн топлива, 85% (5,5 млн тонн) которого было синтетическим, изготовленным с помощью гидрогенизации по технологиям «Стандарт Ойл»».

Однако всё же не следует валить всех капиталистов-финансистов Гитлера в одну общую кучу инициаторов Второй мiровой войны. Следует различать разные этапы этого финансирования с разными целями. В частности, в 1920-е годы американские фирмы, пользуясь послевоенным упадком германской экономики и гиперинфляцией, просто стремились овладеть ею, покупая контрольные пакеты акций немецких компаний и даже превращая их в свою собственность ‒ без намерения финансировать приход Гитлера к власти (он в то время был для них «никто»). В числе тогдашних финансистов лишь исключениями были такие, как американский автопромышленник Генри Форд (на фото), который откровенно симпатизировал фашизму-корпоративизму и намерению Гитлера бороться с еврейским финансовым засильем (он в США издавал газету The Dearborn Independent с той же целью, отстаивая независимость своего бизнеса от еврейских банкиров, эти его статьи были опубликованы в виде четырехтомника The International Jew. The World’s Foremost Problem. 1920). Но даже ему, главному (безвозмездному) спонсору Гитлера, не могло даже прийти в голову готовить новую Мiровую войну.

(После совершенного на него покушения Форд в 1927 году публично покаялся перед евреями: «Как человек чести я считаю своим долгом принести извинения за все дурные поступки, совершённые мною в отношении евреев, моих сограждан и братьев, и прошу у них прощения за тот вред, который я причинил им безо всякой на то причины. Я отрекаюсь от обидных обвинений в их адрес, поскольку в действиях моих была ложь, а также даю полную гарантию, что отныне они могут ждать от меня только проявление дружбы и доброй воли. Не говоря уже о том, что памфлеты, которые распространялись в США и за рубежом, будут изъяты из обращения…». Этим покаянием он сохранил не только свою жизнь (умер в 84-летнем возрасте), но и свою автомобильную империю, передав ее потомкам и заняв почетное место в истории американской промышленности.)

В 1930-е годы, когда Гитлер был близок к власти и пришел к ней, перечисляемые Саттоном и другими авторами фирмы, как американские, так и немецкие с американским участием или подконтрольные финансистам Уолл-стрита, в своем большинстве тоже не желали готовить Гитлера к войне. Немецкие промышленники видели в Гитлере политика, который справится с разрухой и экономическим кризисом, вернет утраченные Германией территории, а американские финансисты в основном преследовали свои описанные выше цели прибыли. Саттон приводит мнение одного автора научной работы на эту тему: «мотивы американских фирм, связанные с заключением контрактов с немецкими концернами, как бы то ни было, не являлись пронацистскими».

Однако все подобные исследователи финансирования Сталина и Гитлера Уолл-стритом ограничиваются тем, что это давало банкирам прибыль. Лишь Саттон правильно делает акцент на том, что столкновением Германии и СССР закулиса (он ее называет «Орденом», хотя в его анализе не доходит до сути) хотела ослабить их взаимно как геополитических соперников, но тоже оставляет вне своего внимания главную цель готовившегося продолжения Мiровой войны: разгром европейского фашизма силами Красной армии.

Ведь в финансирование немецких фирм, в том числе военных, включились международные еврейские банкиры, причем несмотря на реальную антиеврейскую риторику Гитлера. С одной стороны международное еврейство объявило нацистской Германии всемiрный бойкот, а с другой ‒ инвестировало немалые средства в развитие его военной промышленности. Неужели и у них стремление к сверхприбыли перевесило чувство знаменитой еврейской национальной солидарности, причем даже на фоне преследуемых в Германии соплеменников? В это трудно поверить.

Призыв к бойкот прозвучал сразу же назначения Гитлера канцлером 30 января 1933 и года усилился одновременно с победой нацистской партии в марте. Британская газета Daily Express опубликовала 24 марта 1933 года статью под заголовком «Иудея объявляет войну Германии». В США комитет по бойкоту был создан «Американским еврейским конгрессом» (AJC), имевшим огромное влияние, началась волна протестов во всех крупных городах с трансляцией по всему мiру, выступали конгрессмены, лидеры профсоюзов, некоторые христианские священники. Известным юристом Сэмюэлем Унтермайером была учреждена специальная «Американская лига защиты прав евреев» (позже переименованная в «Несектантскую антинацистскую лигу защиты прав человека») для организации всемiрного экономического бойкота Германии через Лигу Наций. На протяжении 1930-х годов Лига пыталась убедить американских  и европейских торговых компаний прекратить закупать товары из Германии, разоблачая в своем бюллетене тех, кто продолжал их закупать и продавать. В США случались даже погромы таких магазинов. Цель бойкота была не только политическая, но и экономическая: закрыть экспорт германских промышленных товаров и этим пресечь поступление иностранной валюты для закупки Германией того, в чем она нуждалась, в том числе бензина и продовольствия, которого сама производила недостаточно. Было заявлено, что «любой еврей не покупает ни цента товаров, произведенных в Германии, иначе он предатель своего народа». Импорт Германии в США сократился почти на четверть по сравнению с предыдущим годом. (1933 антифашистский бойкот.)

До тех пор в Германии гонений на евреев не было, то есть еврейский бойкот был превентивным. Однако он как раз и дал повод для усиления антиеврейских настроений и, как получилось, для ответных мер гитлеровского правительства. 1 апреля 1933 года правительство объявило свой первый официально санкционированный антиеврейский бойкот еврейской торговли. На входах и витринах магазинов, принадлежащих евреям, актиистами нацистской партии были вывешены плакаты: Kauft nicht bei Juden! (Не покупайте у евреев!).

Тем не менее этот антинацистский бойкот не был поддержан не только финансистами сионистского плана «Хаавара» по переселению евреев в Палестину, но и крупными еврейскими банкирами. Неужели еврейство, контролировавшее американское правительство, было не в состоянии запретить всем американским компаниям и банкам участвовать в укреплении эконоики и вооруженных сил Гитлера? Ведь евреи не раз демонстрировали свое влияние, например, добившись в 1911 году отмены торгового соглашения Америки с «антисемитской» Россией, затем заставив США вступить в Первую мiровую войну, и в составе американской делегации оказали решающее влияние на ее результаты, на формирование послевоенного порядка в Европе и унижение Германии. Конечно, они легко могли, но цель их была иной: вооружение Гитлера.

Одновременно внешняя политика США и главных демократических стран в Европе была направлена на развязывание рук Гитлеру на востоке.

Это было заметно уже в Локарнских договорах Германии с европейскими странами 1925 года (разумеется, под главенством Англии и Франции), которые четко разделили европейские границы Германии на два вида: западные границы по договору были незыблемыми, Германию заставляли признать утрату Эльзаса и Лотарингии, округа Эйпен и Мальмеди, согласиться со статусом Рейнской демилитаризованной зоны и подчиняться решениям Лиги Наций по территориальным спорам. А в отношении восточных границ никаких гарантий выдано не было. Попытка в 1934 году заключения «Восточного пакта», гарантировавшего восточные границы, провалилась.

Разумеется, Гитлер не собирался соблюдать Локарнских соглашений, не допускавших необходимого условия для безопасности Германии при осуществления ею захватнических планов на востоке. Гитлер заявил, что Локарнские договорённости уже нарушены после ратификации французской Палатой депутатов 27 февраля 1936 года советско-французского пакта о взаимопомощи. 7 марта  в германское Министерство иностранных дел были приглашены послы Англии, Франции, Бельгии и Италии, которым был передан передал меморандум германского правительства об отказе от Локарнских соглашений: «В интересах естественного права народа защищать свои границы и сохранять свои средства обороны германское правительство восстановило с сегодняшнего дня полную и неограниченную суверенность империи в демилитаризованной Рейнской области».

Мюнхенское соглашение в сентябре 1938 года заставило Чехословакию в течение 10 дней освободить и уступить Германии заселенную немцами Судетскую область, ранее включенную Версальским договором в состав Чехословакии. Британский премьер Чемберлен, вернувшись из Мюнхена в Лондон, у трапа самолёта заявил: «Я привёз мир нашему поколению»… В следующем месяце Чехословакии пришлось отдать и Венгрии территории на юге и Польше на севере.

Это совсем уже развязало Гитлеру руки для экспансии на восток. В марте 1939 года им были оккупированы все чешские земли ‒ при бездействии гарантировавших мир демократий. Так в шахматах жертвуют фигуру, чтобы подтолкнуть противника в ловушку и поставить мат ‒ вот в чем заключалась франко-британская «политика умиротворения агрессора». (Британский агент Р.Б. Локкарт тогда сразу утешил друга Масарика: Чехословакия сдается Гитлеру лишь временно, скоро мы ее вернем.)

Правда, расчет закулисы на советско-германское столкновение сработал не сразу, хотя о его неизбежности говорило всё размежевание сил в Европе и мiре.

Антикомминтерновский пакт и размежевание в Европе

Вторая половина 1930-х годов – это период окончательного краха «версальской» расстановки сил в Европе: восточноевропейские страны (Малая Антанта) и лимитрофы (бывшие окраины Российской империи, провозгласившие независимость по договорам с большевиками) постепенно перетягивались крепнувшей Германией в свою сферу влияния. Лига Наций стремительно теряла авторитет. В значительной мере это было следствием становления новых сил (фашизма), поначалу развивавшихся как духовно-национальная реакция на несправедливости Версаля и вообще на космополитически-секулярный, буржуазный дух демократических победителей и на вызванный ими экономический кризис. О сущности фашизма и об интересе к нему в широких кругах русской эмиграции уже сказано. Теперь наступил новый этап накануне назревавшей нового этапа Мiровой войны. Начали постепенно определяться противостоящие коалиции.

Правый лагерь Русского Зарубежья (а правых было не менее 80%) воспринимал происходившие политические перемены – с точки зрения антикоммунистической борьбы для освобождения России. Европейские демократии, как уже сказано, относились к большевицкой России по принципу «торговать можно и с людоедами», и эта торговля, например, со стороны Америки, процветала даже без установления дипломатических отношений. В то же время «целый ряд народов добился победы своей Белой Идеи – Италия, Португалия, Германия, Венгрия» ‒ писал И.Л. Солоневич (Сигнал. Париж, 1938. № 36. 1 авг.). Эти новые национальные силы, серьезно относясь к опасности коммунистической программы мiровой революции, впервые в истории провозгласили борьбу с Коминтерном в глобальном масштабе. Выбор для русской эмиграции был очевиден.

Антикоминтерновский пакт в ноябре 1936 года заключили Германия и Япония (на фото), в 1937 году в него вошла Италия Муссолини. С 1939 года к пакту присоединились Венгрия, Маньчжоу-го, Испания генерала Франко, позже и другие страны уже в ходе Второй мiровой войны.

Оживилась пропагандная деятельность международной Антикоммунистической лиги, созданной в 1924 г. швейцарским адвокатом Т. Обером (защитником в процессе М. Конради и А. Полунина, устроивших в 1923 году покушение на советского дипломата Воровского). Разумеется, в создании Лиги участвовали русские эмигранты (Ю.И. Лодыженский и др.); на заседании представителей из 60 стран подчеркивалось: «Без раскрепощения России нет мiру спасения». (Русский вопрос на ХIII Конференции Международной Антикоммунистической лиги // Часовой. Брюссель, 1939. № 234. 1 мая;  Борьба с коминтерном // Сигнал. 1939. № 55. 15 мая.)

Изменилась и позиция Католической церкви. Сразу после революции она попыталась воспользоваться гонениями на Церковь в СССР и заключить соглашение с советской властью для утверждения католических структур на руинах Православия. Особенное усердие в этом проявил кардинал д’Эрбиньи. И российский экзарх Католической церкви восточного обряда Л. Федоров в 1923 г. заявил, что «католики свободно вздохнули, когда произошла Октябрьская революция… русские католики почувствовали себя счастливыми» (протод. Герман Иванов-Тринадцатый. Русская православная Церковь лицом к Западу). Но из-за безуспешности этих попыток, а также под влиянием гражданской войны в Испании (где «красные» жестоко преследовали духовенство), папа Пий XI занял антикоммунистическую позицию: он выпустил две антибольшевицкие энциклики и установил особую молитву о спасении русского народа (Возрождение. Париж, 1939. 17 февр.). (Правда, беды России при этом нередко трактовались Ватиканом как Божья кара за «отступничество от истинной католической веры», а гонения на Православие в Польше и на Карпатской Руси и после этого не прекратились…)

Эти новые, антикоммунистические факторы в европейской политике не могли не оживить надежд эмиграции на активное освобождение России, откуда приходили сведения не только о терроре, но и о растущей ненависти людей к режиму. В русле этих настроений возникли и новые русские организации, ориентировавшиеся на антикоммунистические международные силы. Эти организации не успели стать влиятельными (разразилась война), но они хорошо иллюстрируют перемены, происходившие в русской эмиграции. Подробное описание мною сделано в книге «Миссия русской эмиграции», здесь вкратце упомяну только самые активные организации, которые имели отношение к последовавшей Второй мiровой войне и к теме данной книги.

Русский Обще-Воинский Союз (РОВС) – созданный генералом Врангелем в 1924 г. из остатков белых армий, объединял около 30 тысяч воинов и был стержнем довоенной политической эмиграции. Верховным Главнокомандующим Русской армии в зарубежье был Вел. Кн. Николай Николаевич; Главнокомандующим и фактическим главой РОВСа – генерал Врангель. Это делало РОВС в какой-то мере хранителем традиции русской государственности, чему способствовало и соседство с возглавлением Русской Зарубежной Церкви (поначалу и руководство РОВСа, и руководство Церкви находились в Сремских Карловцах в Сербии; в 1926 г. Врангель переехал в Брюссель; после его смерти с 1929 г. генерал Кутепов перевел штаб в Париж). Чтобы подчеркнуть надпартийный и государственный характер армии (и не нарушать единство РОВСа политическими разногласиями, в том числе внутримонархическими), Врангель с самого начала издал приказ № 82, запрещавший военным вступать в политические организации.

Деятельность РОВСа сначала мыслилась как вынужденный перерыв в военных действиях, в ожидании нового «весеннего похода». В сущности, это была Русская белая армия, переведенная на гражданское положение, рассеянная по многим странам, но сохранявшая традиции и дисциплину, чтобы «по первому зову» продолжить борьбу. Поэтому воины каждой части старались устраиваться на одно предприятие, работая артелями и живя в казармах-общежитиях. РОВС поддерживали многие правые органы печати, в том числе ведущая газета «Возрождение». Неофициальным органом связи РОВСа стал журнал «Часовой», основанный в 1929 г. (В.В. Ореховым, Е.В. Тарусским и С.К. Терещенко) и просуществовавший до 1988 г. (с перерывом в годы войны).

Однако надежды на «весенний поход» не оправдывались, ибо ни одна западная страна не хотела поддержать вооруженную борьбу эмигрантов против СССР. Поэтому генерал А.П. Кутепов уже с начала 1920-х гг. настаивал на проникновении в СССР для подпольной контрреволюционной работы, тем более что оттуда поступали призывы «возглавить уже идущую борьбу» (чекистская провокация «Трест»). Разумеется, такие геройские вылазки против тоталитарного режима  успеха не имели, а боеспособность РОВСа как армии постепенно снижалась.

Далее следует назвать созданный в 1936 г. Русский Национальный Союз Участников Войны  ‒ военно-политическую организацию генерала А.В. Туркула, которая надеялась действовать в рамках РОВСа, но была вынуждена выйти из него (из-за приказа № 82, запрещавшего политическую деятельность в армии). Первое время этот приказ играл положительную роль, предохраняя армию от эмигрантских распрей: «армия выше политики». Но за прошедшие почти 20 лет РОВС перестал быть армией и приказ № 82 потерял свой смысл; он стал препятствием для политической деятельности тех военных, которые стремились к ней в предчувствии перемен в России и в мiре. Армия «не может быть вне политики, в особенности Белая Армия, которая является орудием политики не внешней, а внутренней… во внутригосударственной гражданской войне», – утверждал Туркул, считая, что эта война продолжается (Пути Белого Офицерства // Часовой. 1939. № 227. 1 янв.).

Название РНСУВ ничего не говорило о сути Союза; оно объясняется тем, что и родственные национальные европейские силы в других странах были тоже сформированы участниками войны, «комбатантами», испытавшими глубокое разочарование ее результатами. Органом РНСУВ стала газета «Сигнал», выходившая в Париже два раза в месяц (1937–1940, редактор полковник Н.В. Пятницкий, тираж достиг 4000). К 1939 году группы РНСУВ были созданы почти во всех странах, где существовали отделы РОВСа. Одной из главных задач была политическая подготовка к деятельности в будущей России.

Молодежной сменой РОВСа считался Национально-Трудовой Союз Нового Поколения, созданный в 1930 г. (сначала под названием «Национальный Союз Русской молодежи», с 1931 г. – «Национальный Союз Нового Поколения»; с 1936 г. – указанное название). Эмблема НТС – трезубец, родовой знак св. Князя Владимiра, Крестителя Руси. Его довоенными  руководителями были герцог С.Н. Лейхтенбергский (короткое время), проф. М.А. Георгиевский (подлинный руководитель и «министр иностранных дел») и казачий офицер В.М. Байдалаков. Союз объединил самостоятельно возникшие в 1920-е гг. группы в Югославии, Болгарии, Франции, Чехословакии, Голландии и на Дальнем Востоке (окружение называло их по-разному: новопоколенцы, нацмальчики, солидаристы). Центр Союза образовался в Белграде – столице «правой» эмиграции. К концу 1930-х гг. организация существовала в двух десятках стран и насчитывала около двух тысяч человек.

Целью НТСНП была Национальная Революция, которая может быть организована лишь силами народа изнутри России. Идеологом в НТСНП считался И.А. Ильин. В отличие от РОВСа, мыслившего в военных категориях, НТСНП видел в большевизме не только силовое завоевание России, но и идейное, считая, что эту духовную болезнь можно победить, лишь противопоставив ей здоровую национальную идеологию, которая должна быть разработана в эмиграции (корпоративизм под названием «солидаризм»). Для этого Союз должен утвердиться на родине, создав сеть подпольных групп ‒ эта цель, утопическая в условиях тоталитарного режима, считалась основным направлением деятельности (вплоть до 1980-х годов!). Так же, как и РОВС, НТСНП стремился засылать в СССР своих людей, но редко успешно… Основная и оказавшаяся более ценной деятельность членов НТСНП в эмиграции заключалась в обязательной учебе на основе длинного списка литературы и в изучении положения в СССР.

Японский военный атташе в Германии (его сотрудники, а, возможно, и он сам были православными) обезпечил НТСНП существование так называемой «Льдины» – засекреченной группы из трех человек, которая анализировала советскую периодику, слушала московское радио и на основании этих сведений писала аналитические материалы и листовки, которые сама же и печатала, для распространения в СССР, а также статьи для газеты «За Россию». «Мы убедились, что будем свободны в определении пропаганды на ту сторону. Это нас радовало… не случилось того, чего мы опасались – навязывания нам чуждой линии в работе». Для японцев же группа составляла «краткие отчеты о событиях советской жизни».

В Болгарии возникло, как его называли – «Движение штабс-капитанов», созданное братьями Солоневичами, бежавшими в 1934 г. из советского концлагеря и всколыхнувшими эмиграцию своими книгами («Россия в концлагере» и др.). Солоневичи издавали в Софии еженедельник «Голос России» (1936–1938, тиражом до 15 000), после его закрытия – «Нашу газету» (1938–1940) и «Родину» (1940). Солоневич резко критиковал РОВС за аполитичность.

Конечно, неверно говорить, будто РОВС был «аполитичной» организацией, но его политика ограничивалась борьбой «против большевиков» – при вынесении за скобки, на будущее, положительных целей борьбы. Уже во время гражданской войны отсутствие ясной идеологии «привело к тому, что Белая Армия не смогла вызвать всероссийского национального политического действия… Белая идея осталась нераскрытой», – писал «Сигнал». И теперь руководители РОВСа «предполагают, вернувшись в Россию, заявить, что за 20 лет они ничего не решили и ничему не научились». Нужно «не только отрицать коммунизм, но и, главное, утверждать свое», «строить Новую Россию – святыню, Россию – справедливость, в которой все слои населения в их повседневной деятельности и труде служат Божьей правде, Нации, Государству, своей народности, обществу своего края, своей семье». Соответственно девизом РНСУВ стало: «Бог – Нация – Социальная справедливость».

В то же время положение русской эмиграции в Европе осложнилось. Основные причины тому были политические. Принятие СССР в Лигу Наций (1934 г.) дало ему возможность, давлением на правительства, осложнять положение русской эмиграции в разных странах. Почти все государства к тому времени установили дипломатические отношения с СССР, после чего проявляли уже меньшее гостеприимство к политическим эмигрантам. Так, после признания СССР Болгарией и Чехословакией (1934 г.) «издававшаяся в Софии эмигрантская газета вынуждена была эвакуироваться в Белград. В Праге… стали запрещаться собрания эмигрантов, прежде не встречавшие никаких препятствий. В Париже, после установления франко-советской дружбы, редактору русской газеты категорически было предложено умерить нападки на Москву» (Гессен И. Годы изгнания. Париж, 1979. С. 209), – автор имел в виду в первом случае газету НТСНП «За Россию», во втором, очевидно, «Возрождение»). В прибалтийских странах в эти годы установились жесткие режимы и были введены дискриминирующие законы против русского меньшинства с целью его ассимиляции, было закрыто много русских школ; в насильственных формах это происходило в Польше и даже в православной Румынии. Добавилась причина экономическая – всеобщая экономическая депрессия. В результате умножились высылки русских эмигрантов и лишение их прав по малейшим поводам.

Активно действовала и советская агентура: в 1928 году был отравлен и скончался глава РОВСа генерал П.Н. Врангель, в 1930 году был убит при похищении его преемник генерал А.И. Кутепов, в 1937 году похищен генерал Е.К.  Миллер, третий председатель РОВСа. Французские власти не проявили активности в задержании предполагавшихся преступников. 2 февраля 1938 г. бомбой, присланной по почте в редакцию «Голоса России», была убита Т.В. Солоневич, супруга И.Л. Солоневича, и его секретарь Н.П. Михайлов. После этого Солоневич перебрался в Германию как более безопасную страну.

После смерти Вел. Кн. Николая Николаевича (в 1929 году) видимость единства эмиграции, достигнутая в самом факте Зарубежного съезда 1926 г., распалась (хотя разговоры о необходимости объединения шли постоянно). Но после кончины в 1938 г. скандально-«революционного» Вел. Кн. Кирилла Владимiро­вича (вместе с которым, как многим показалось, ушла в прошлое и значительная часть внутримонархических разногласий) начал создаваться новый полюс притяжения в правой эмиграции: его наследник, Владимiр Кириллович (на фото), «которому не в чем было каяться». Законных прав на Российский престол он не имел, как и вся ветвь Кирилловичей (согласно решению св. Государя Николая II по причине незаконного брака Кирилла, нарушившего церковные, государственные и фамильные законы). Однако многие в виде компромисса признавали Владимiра Кирилловича не как наследника Российского Престола, а лишь как главу Династии – поскольку и многие ее члены против этого не возражали (хотя и на титул «Великого Князя», согласно ст. 146 Основных Законов Российской Империи, Владимiр прав не имел: этот титул не передается далее внуков царствовавшего Императора).

В целях объединения вокруг Владимiра Кирилловича туркуловский «Сигнал» предлагал «широкое понимание легитимизма, которое практиковалось в России триста лет и которое допускало, что престол переходит не в силу твердого закона, а другими путями». РНСУВ «ставит своей целью свержение иудо-коммунистической власти в России и восстановление законной национальной преемственной власти… то есть утверждение Наследственного Представителя Дома Романовых – в плане широкого понимания легитимизма».

Это внутриевропейское размежевание, как и смена ориентации правого фланга зарубежья от Антанты на Антикоминтерновский блок, вели к еще большим трениям правой эмиграции с властями демократических стран. Особенно ухудшилось положение после подписания в 1935 г. Францией и Чехословакией договоров о взаимопомощи с СССР. В Чехословакии русская эмиграция была взята под особое наблюдение, были запрещены многие политические акции, а группа НТСНП даже подверглась аресту за «прогерманские симпатии». О гонениях на русских в Польше сказано выше… Во Франции все большие трудности испытывало «Возрождение»: в 1936 г. по ложному обвинению в шпионаже на Германию был арестован сотрудник газеты (оправдан после 14 месяцев предварительного заключения); летом того же года газета не выходила целый месяц и превратилась в еженедельник. Был вынужден перебраться из Парижа в Брюссель редактор «Часового» В.В. Орехов, не скрывавший симпатий к франкистам.

Естественно, что теперь левый фланг эмиграции, пользуясь благосклонностью властей, всячески старался дискредитировать «фашистскую» политическую активизацию правого. Это проявилось и в связи с похищением генерала Миллера, которое было спланировано ГПУ как двойной удар: против РОВСа, но и против РНСУВа – поскольку предполагалось обвинить в этом генерала Туркула, якобы «связанного с Гестапо». Развитию этой версии помешала лишь оставленная Миллером записка с указанием на предателя Скоблина, но все же запланированные обвинения были подхвачены и советской печатью (Эренбург и др.), и левой французской, и (в виде намеков) либеральными «Последними новостями» Милюкова.

А в апреле 1938 г. русские эмигранты во Франции получили «пасхальный подарок»: постановление правительства Л. Блюма («Народного фронта») о высылке из страны группы «нежелательных лиц» без объяснения причин (в список были включены генералы Туркул (на фото), Кусонский, Шатилов, Кочкин, капитан Ларионов, журналист Б.А. Суворин, ротмистр А.Н. Баранов – организатор популярных собраний «Свободная трибуна»). На проводы Туркула собрались все правые организации Парижа; младороссы и «Последние новости» приветствовали высылку… (В дальнейшем Туркул некоторое время руководил РНСУВом из Германии, после подписания советско-германского договора в 1939 году переехал в Рим.)

Все эти изменения в международной политике отразились и на ориентации РОВСа: уже генерал Миллер начал склоняться к мысли о возможном сотрудничестве с Германией и, как известно, он был заманен в ловушку чекистами под предлогом встречи с «немецкими представителями». После его похищения (и нежелания французов задержать похитителей) стремление к перенесению центра РОВСа из Парижа стало преобладающим. На этом фоне гитлеровская Германия выглядела наиболее благоприятной страной для правой русской эмиграции.

В вышеописанном уже видны корни тех разногласий, вследствие которых эмигранты участвовали во Второй мiровой войне по разные стороны фронта, но оновная часть ‒ в сотрудничестве с прорусскими немецкими кругами в Германии.

Русская эмиграция при гитлеровском режиме

После первоначальной концентрации русских беженцев в Германии, они постепенно распределились в других странах, новой столицей Зарубежной Руси стал Париж. Но с приходом к власти Гитлера и нараставшим засильем левых сил во Франции правый фланг эмиграции стал перемещаться в монархическую Бельгию и снова в Германию.

В Германии правой русской эмиграции симпатизировали балтийские немцы, в большинстве искренние патриоты Российской империи и монархисты. Уже в 1920-е годы они во главе с Шойбнер-Рихтером стремились к формированию союза русских националистов и монархистов с немецкими националистами для борьбы с интернациональным большевизмом и восстановления монархий в обеих странах (уже говорилось о таком обществе Aufbau в Мюнхене и его роли в организации монархического Рейхенгальского съезда. В 1930-е годы такое сотрудничество возобновилось.

Участники трехсторонней конференции в Берлине (1933 г.): в центре (с галстуком-бабочкой) ‒ П. Р. Бермондт-Авалов, слева от него ‒ А. Л. Казем-Бек, справа ‒ А. А. Вонсяцкий. (Из книги Дж. Стефана. «Русские фашисты», М. 1992).

В 1933 году в Берлине было создано РОНД – Российское освободительное национальное движение – сначала под руководством российского немца А.П. Пельхау-Святозарова, затем – П.М. Бермондта-Авалова; оно имело около 200 «штурмовиков» по гитлеровскому образцу, издавало «Голос РОНДа», «Пробуждение России», «Девятый вал». Летом 1933 г. РОНД уже имело отделения в Берлине, Бреслау, Гамбурге, Брсслау, Дрездене и др. городах, насчитывая, по разным данным, от 600 до 1,2 тыс. членов.  Однако уже в сентябре оно было закрыто германскими властями (берлинские эмигранты были убеждены, что этого потребовало советское посольство, но сами немцы объяснили его закрытие тем, что «руководителям РОНДа не удалось развить и повести движение в национал-социалистическом духе»).

В 1935 г. преемником РОНДа стало Российское национальное и социальное движение (РНСД) под руководством полковника Н.Д. Скалона, сотрудничавшее с организацией «Российский Антикоминтерн», существовавший в Германии с начала 1920-х годов под возглавлением белого генерала П.В. Глазенапа, сотрудничавшего с немцами еще со времени русско-немецкой белой армии Бермондта-Авалова.

В сущности, корпоративистское РНСД, подчеркивавшее верность Православию, не так уж сильно отличалось от других правых русских организаций, лишь в названии отразился местный «колорит».

«Исповедуемая большинством населения России Православная Вера считается государственной религией, объединяющей всех  православных русских людей в единой Российской Православной Церкви… Российское национал-социалистическое движение Освобожденчества ведет решительную борьбу с коммунизмом не для того, чтобы восстановить в России капиталистический строй… Взамен обеих обанкротившихся систем выдвигается поэтому новый социальный порядок, именуемый солидаризмом». (Политическая история русской эмиграции 1920‒1940.М., 1999. С. 330, 332.)

«Солидаризм», напомню, был другим названием корпоративизма, использовавшимся в НТСНП. Представитель РНСД в Берлине барон А.В. Меллер-3акомельский, выступая с докладом в Берлине, говорил: «за границей нас пытаются выставить купленными агентами «гитлеризма»», но «Движение наше совершенно свободно и самостоятельно и ни в какой зависимости от германской партии или властей не находится. Оно существует и работает на жертвенные, трудовые гроши российских эмигрантов. Да, мы преклоняемся перед личностью Вождя Германской нации Адольфа Гитлера и видим в нем, как и в его союзнике Бенито Муссолини, духовного вождя мiровых сил света, спасающих человечество от кромешной тьмы большевизма. Не деньгами купил Адольф Гитлер наши сердца, а силой своего духа и правдой своей идеи» (Торжественное собрание в Берлине // Сигнал. 1937. № 17. 15 окт. С. 3; Открытое письмо // Часовой. 1933. № 107. С. 16–17)…

Денег немцы действительно не давали; даже американская историческая энциклопедия пишет, что «в Третьем Рейхе русское фашистское движение как таковое не сформировалось, ибо Гитлер презирал русские национальные устремления». ‒ The Modern Encyclopedia of Russian and Soviet History. Gulf Breeze, USA, 1979. Vol. 11. Р. 60).

Поэтому в 1936 году немецкие власти решили взять эмигрантские организации под свой полный контроль. Для этого было создано «Управление делами русской эмиграции в Германии» во главе с генералом В.В. Бискупским (на фото; по слухам, у него в начале 1920-х гг. «была большая заслуга перед режимом наци: во время неудачного мюнхенского «путча» он укрыл в своей квартире самого Гитлера»; пользуясь этим, Бискупский пытался защищать и русские интересы). В 1938 году был установлен запрет политических организаций, центральные органы которых находились вне Германии. По предложению Бискупского отдел РОВС в Германии был переименован в «Объединение русских воинских союзов». НТСНП с центром в Белграде предпочел перейти на нелегальное положение. Только одна политическая организация, РНСД, продолжила свою деятельность. Единственной выходившей в Германии русской газетой осталось берлинское «Новое слово» под редакцией царского офицера В.М. Деспотули (тираж в 1938 г. – 7000 экз., в 1939 – 8400 экз.), которая выражала проправительственную позицию.

Тогда друзья в немецком военном министерстве предложили НТСНП средства для расширения политической работы в России, при условии, что военная информация будет поступать в немецкий штаб. Руководитель союзной группы в Германии С. Субботин и В. Нерсесян ответили, что этому сотрудничеству мешает отношение к русским в книге «Майн кампф». Офицеры германского Генштаба выразили понимание и настояли на переговорах с приехавшим из Белграда секретарем Исполнительного бюро Союза М.А. Георгиевским. В результате члены НТСНП (в контакте с И.А. Ильиным) разработали и передали немцам меморандум, что в случае войны Германия должна искать союза с русским народом против Сталина; «другая политика, в том числе попытка поработить наш народ, приведет к трагическим последствиям» (Нерсесян В. Переговоры с руководством немецкой армии в 1938 году // Посев. Франкфурт-на-Майне, 1981. № 6; Нерсесян подробно рассказывал это лично мне, и я побудил его написать статью об этом). Однако вскоре референтом по «восточным делам» был назначен расист А. Розенберг – и многим членам НТСНП пришлось, во избежание арестов, покинуть Германию (по совету тех же военных кругов).

Розенберг не хотел иметь дела даже с русскими эмигрантами, симпатизировавшими Германии. Причина была в том, что русская национальная имперская идеология противоречила колониальным планам Рейха. В частности, Туркула вызывали в Гестапо и пристрастно допрашивали о его отношении к украинскому вопросу. В 1939 году Бермондт-Авалов и некоторые другие деятели русских организаций были арестованы Гестапо и помещены в Моабитскую тюрьму. После полуторагодового заключения и по личному ходатайству Муссолини Бермондт-Авалов был выслан в Италию. Оттуда он перебрался в Белград, а в 1941 году уехал в США.

О том, что мiровоззренческие симпатии русской эмиграции к фашизму и национал-социализму у русских эмигрантов были искренними – свидетельствует тот факт, что наиболее многочисленное фашистское движение в русской эмиграции в ориентацией на Германию возникло вдалеке от Европы – в Харбине: Российский фашистский союз, который насчитывал, по разным оценкам, от 10 000 до 23 000 членов и имел 48 отделов в 18 странах. Девиз: «Бог – Нация – Труд».

Даже в США в 1933 г. белогвардейцем А.А. Вонсяцким была основана фашистская организация, принявшая в 1935г. название «Всероссийская национал-революционная партия»; ею издавался ежемесячный журнал «Фашист» (1933–1941).  «Вонсяцкий был противником антисемитизма», – отмечает американская энциклопедия. Вонсяцкий критиковал зависимость Родзаевского от японцев и не имел отношений с иностранными фашистами. Он не нарушал американских законов. Это, однако, не помешало американцам продержать его в тюрьме с 1942 по 1946 г. по «преувеличенному, если не безпочвенному» обвинению в шпионаже на Японию и Германию (сам Вонсяцкий описывает свой арест и «суд» как вопиющий произвол).

Как уже говорилось, в 1920–1930-е годы и слово «фашизм» еще не приобрело позднего отрицательного смысла, и тем более его не было в профашистских течениях русской эмиграции. Положительные черты в фашизме находили не только описанные выше группы («Наш идеал – фашистская монархия», – говорил генерал Туркул), но и более умеренное «Возрождение» (где было множество статей на эту тему), и РОВС: «Мы, чины РОВСа, являемся как бы естественными, идейными фашистами. Ознакомление с теорией и практикой фашизма для нас обязательно», – подчеркивал генерал Миллер в приказе от 2.1.1937 г. Интерес к фашизму был заметен также в изданиях НТСНП, Имперского Союза, младороссов, отчасти в «Новом граде».

Глава дальневосточных фашистов Родзаевский писал в июле 1937 г.: «Харбинский «Наш путь», парижский «Сигнал», софийские «За Родину» и «Голос России» [органы НТСНП], берлинский «Вестник» Р.Н.С.Д., нью-йоркская «Россия», бразильский «Призыв» – понимают друг друга с полуслова и, не сговариваясь, ведут одну и ту же генеральную линию, – это значит, что единый Национальный Фронт живых сил эмиграции образовался сам собой, и осталось его оформить надлежащими организационными рамками» (За единый антикоммунистический фронт // Сигнал. 1937. № 11. 15 июля; № 7. 15 мая).

Это было сделано в 1938 году в Берлине, когда РНСУВ, дальневосточные фашисты, РНСД, Русский национальный союз в Америке (председатель Н. Мельников), кружки друзей «Голоса России» Солоневича – объединились в Национальный фронт. Все эти организации сохраняли полную самостоятельность и свободу действий, подчеркивая лишь единство мiровоззрения. К Фронту в той или иной мере примыкали (не вступая формально) некоторые группы НТСНП, казачьи организации, парижский кружок «Белая Идея» В.А. Ларионова, группа газеты «Возрождение» (Ю.Ф. Семенов, И.С. Лукаш), поначалу и Российский Имперский Союз; в Америке – ежедневная газета «Россия» (с 1932 г., Нью-Йорк, под редакцией полковника Н.П. Рыбакова)…

Несмотря на объявленный центр Фронта в Берлине, после заключения Пакта «Молотов-Риббентроп» в 1939 году Фронт был тоже запрещен.

И.А. Ильину тоже пришлось покинуть Германию, несмотря на то, что он имел немецкое происхождение с материнской стороны (его дед, врач Юлиус Швейкерт фон Штадион, эмигрировал в Россию в 1830-х годах и стал русским подданым). В 1934 г. за отказ преподавать по указаниям нацистов он был уволен из Русского Научного института в Берлине, а в 1938 г. был вынужден уехать в Швейцарию.

Русская Зарубежная Церковь при гитлеровском режиме

В 1938 году на II Всезарубежном Соборе РПЦЗ в Сербии (на фото) было предложено, чтобы Церковь «обратила свое попечительское внимание» на эмигрантские организации «и помогла им выйти на путь подлинно православных и подлинно русских мiропонимания и общественно-государственного идеала». Имелось в виду то, что все правые организации выражали симпатии к фашизму как к политическому союзнику – который, однако, не соответствовал православному мiропониманию, ибо порою имел языческие черты, особенно в Германии. И именно благодаря четкой позиции Русской Зарубежной Церкви эти эмигрантские организации (за редчайшими исключениями) сохранили верные критерии в оценке фашизма.

В тогдашней позиции Русской Зарубежной Церкви тоже не могли не отразиться распространенные надежды на антикоммунистическую политику фашистской коалиции, тем более что гитлеровское Рейхсминистерство по делам религий проявило политическую благосклонность к РПЦЗ.

Немцы стремились централизовать управление всеми религиями и исходили из следующего: во-первых, РПЦЗ «не только объединяет в настоящий момент почти всех русских православных архиереев за пределами России, в Европе, на Дальнем Востоке и в Америке, но… и повсеместно признается [другими поместными православными Церквами] канонически безупречной, и, во-вторых, она ни разу не уклонилась от выбранной и в данных условиях единственно возможной и правильной линии, которая состоит в следующем: самостоятельная организация церковной жизни за рубежом, пока вновь не возникнет возможность воссоединиться с русской Церковью на родине… в соответствии с указом почившего Патриарха Тихона, изданным в то время, когда он еще был на свободе и не подвергался какому-либо нажиму со стороны советского правительства». (ЦХИДК. Ф. 1470, оп. 1, д. 17, л. 151-154. – Цит. по: Никитин А.К. Этапы и методы унификации русской православной общины в Германии в 1935-1939 годах // Русская эмиграция в Европе. 20-е ‒ 30-е годы. М., 1996. С.153.)

Тогда как митрополит Евлогий в Париже, глава отколовшейся от РПЦЗ либеральной юрисдикции, имел под собой лишь 6% приходов всего православного зарубежья и к тому же сначала был в советской юрисдикции, а затем «самовольно перешел в юрисдикцию греческого Вселенского Патриарха – этот путь трудно признать каноническим» (это понимали даже немецкие чиновники); тем самым «евлогианская» юрисдикция перестала быть русской и не могла претендовать на русские дореволюционные храмы в Германии. Таким образом, Германская епархия Русской Зарубежной Церкви была признана в 1936 году единственным юридическим лицом и владельцем всего дореволюционного имущества Русской Церкви на германской территории.

Поэтому несправедливо перелагать на Зарубежную Церковь ответственность за давление Гестапо на «евлогианские» приходы. Зарубежная Церковь не только не воспользовалась немецкой властью для их подчинения себе, но и сделала все возможное в той ситуации, чтобы смягчить последствия немецкого диктата. Между архиеп. Берлинским Серафимом и еп. Пражским Сергием (викарием митр. Евлогия) было заключено письменное соглашение (21 октября/3 ноября 1939 г.) о том, что для «парижских» приходов «сохраняются их самостоятельность и внутрицерковная жизнь», как и их «подчинение митр. Евлогию»; они лишь чисто юридически, согласно немецкому закону, входят в состав епархии архиеп. Серафима, который поэтому должен иметь доступ к их документации и право, в случае необходимости, предлагать те или иные дисциплинарные меры, поскольку несет ответственность за эти приходы перед немецким Министерством по церковным делам (Vereinbarung zwischen Erzbischof Seraphim, Berlin, und Bischof Sergius, Prag, zur Beseitigung des Schismas in der Russisch-orthodoxen Auslandskirche // Kyrios. Кönigsberg, 1940/41. Heft 3/4. S. 304–305).

После войны, поскольку клирики и прихожане «евлогианской» юрисдикции, в отличие от позиции РПЦЗ, оказались на стороне антигитлеровской коалиции и французского Сопротивления, в СССР было принято клеймить РПЦЗ за сотрудничество с Гитлером и хвалить м. Евлогия за его «антифашизм» (к тому же в 1945 году он взял советский паспорт). Однако в 1937 году Евлогий и сам обращался к немецким властям с письменным заверением своей лояльности и противодействия учениям «маcонcтва, теоcофии, коммунизма… во вcех наших храмах возноcятcя молитвы о правительcтве этой cтраны и о немецком народе. В 1936 году на епархиальном cобрании предcтавителей духовенcтва и мiрян из 14 cтран была выражена благодарноcть правительcтву германcкого Рейха за благоcклонное отношение к нашим приходам и их защиту… Наконец, еcли правительcтво германcкого Рейха пожелает привлечь руccкие правоcлавные церкви к cо­трудничеcтву в борьбе c коммуниcтичеcким безбожным движением, как и c другими движениями, работающими против хриcтианcтва.., то правительcтво Рейха найдет c нашей cтороны полное cоглаcие и поддержку» (Eulogios, Metropolit. Seiner Exellenz Reichs- und Preussischen Minister für kirchliche Angelegenheiten. Paris, den 4. Oktober 1937. Пиcьмо на официальном бланке Архиепископии за № 1266, на немецком языке, 7 машинопиcных cтраниц, хранитcя в архиве германcкого Миниcтерcтва иноcтранных дел; копия получена от сотрудника Германской епархии РПЦЗ В.Н. Вишневского.)

Также в том мiровом контесте нелогичны обвинения РПЦЗ и русской эмиграции в Германии симпатиях к гитлеровским реформам и в нечувствии к судьбе евреев, над которыми в Германии в конце 1930-х гг. сгущались тучи. Было бы ошибкой судить о чьих-то мотивах в прошлом на основе позднего знания о происшедшем, тогда еше неизвестным будущем.

Причиной этого «нечувствия», с одной стороны, была уже отмеченная нами сильная вовлеченность еврейства (в том числе международного) в антирусскую политику большевиков. Евреям еще только предстояло пострадать в гитлеровских лагерях, тогда как десятки миллионов русских уже были убиты чекистами и начальниками лагерей с еврейскими фамилиями. И об этом на Западе часто писали как о «русском варварстве» или просто замалчивали. Такая двойная мерка – мобилизация мiрового общественного мнения против начинавшихся притеснений евреев в Германии и равнодушие в отношении двадцатилетнего террора в СССР – вызывала постоянные протесты русской эмиграции, даже со стороны демократичного ген. Деникина (Мiровые события и русский вопрос. Париж, 1939. С. 62–63).

Невозможно упрекнуть в «антисемитизме» и Ильина, но вот что он писал в связи с приходом Гитлера к власти:

«…я категорически отказываюсь расценивать события последних трех месяцев в Германии с точки зрения немецких евреев, урезанных в их публичной правоспособности, в связи с этим пострадавших материально или даже покинувших страну. Я понимаю их душевное состояние; но не могу превратить его в критерий добра и зла, особенно при оценке и изучении таких явлений мiрового значения, как германский национал-социализм…

Коммунисты лишили нас не некоторых, а всех и всяческих прав в России; страна была завоевана, порабощена и разграблена; полтора миллиона коренного русского населения вынуждено было эмигрировать; а сколько миллионов русских было расстреляно, заточено, уморено голодом… И за 15 лет этого ада не было в Германии более пробольшевицких газет, как газеты немецких евреев – «Берлинер Тагеблатт», «Фоссише Цейтунг» и «Франкфуртер Цейтунг». Газеты других течений находили иногда слово правды о большевиках. Эти газеты никогда… Редакторы этих газет не могли не отдавать себе отчета в том, какое значение имеет их образ действия и какие последствия он влечет за собою и для национальной России, и для национальной Германии…

Я отказываюсь судить о движении германского национал-социализма по тем эксцессам борьбы, отдельным столкновениям или временным преувеличениям, которые выдвигаются и подчеркиваются его врагами. То, что происходит в Германии, есть огромный политический и социальный переворот; сами вожди его характеризуют постоянно словом «революция»… Германцам удалось выйти из демократического тупика, не нарушая конституции. Это было (как уже указывалось в «Возрождении») легальное самоупразднение демократически-парламентского строя. Гитлер… остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе… Европейские народы должны понять, что большевизм есть реальная и лютая опасность; что демократия есть творческий тупик; что марксистский социализм есть обреченная химера…

«Новый дух» национал-социализма… роднящий немецкий национал-социализм с итальянским фашизмом. Однако не только с ним, а еще и с духом русского белого движения… основное и существенное единит все три движения; общий и единый враг, патриотизм, чувство чести, добровольно-жертвенное служение, тяга к диктаториальной дисциплине, к духовному обновлению и возрождению своей страны, искание новой социальной справедливости» (Ильин И. Национал-социализм. Новый дух. I // Возрождение. 1933. 17 мая).

«Оборонцы» и «пораженцы»

Редакционная статья «Торжество фашизма» в «Возрождении» дает представление о водоразделе в европейском обществе в эту кризисную эпоху:

«Муссолини сохранял многое старое: принцип частной собственности, церковь, религию, семью, личную инициа­тиву, отвергнув лишь воинственный принцип борьбы классов. Такое возвращение на новых началах к старому пути эволюции человеческого общества, с которого Европа свернула после Французской революции, казалось евро­пейским снобам безбожной теории материалистического прогресса не только недостаточно радикальным, но прямо реакционным, тогда как коммунизм был как будто прогрессом. И мало-помалу идеи фашизма с одной стороны и коммунизма с другой – становились знаменем двух противоположных лагерей, на которые разделилась европейская политическая мысль. Либеральные течения, в одних местах решительно, в других с некоторой робостью, вступили в ряды антифашистского лагеря, принявшего в последнее время наименование народного фронта» (Возрождение. 1936. 7 мая. С. 1).

Как писал в марте 1939 г. секретарь Исполнительного бюро НТСНП М. Георгиевский:

«…два лагеря противостоят во всеоружии друг другу и готовятся к борьбе. Их разделяют не только экономические счеты, но и идейное расхождение. Мiру предстоит борьба двух мiровоззрений. Будущая война будет своего рода «религиозной» войной. Этот именно «психологический фактор» может только ускорить столкновение. Еврейство и «демократия» пылают лютой ненавистью к «фашизму». Им отвечает презрение и ненависть противного лагеря» (За Родину. София, 1939. № 77/19. 15 марта).

Всё это необходимо и для правильного понимания водораздела между т.н. «пораженчеством» и «оборончеством» в русской эмиграции. Эти разногласия определялись не только местонахождением: на территории антигитлеровской коалиции или в союзных с Германией странах. Политический выбор меньшего зла для России в назревавшей войне во многом зависел от мiровоззрен­ческих разногласий.

Уже в гражданской войне 1930-х гг. в Испании белые русские офицеры называли войска генерала Франко тоже «белыми» и сформировали у него русский отряд (редактор «Часового» Орехов ездил к ним корреспондентом, для проведения богослужений на фронт приезжали о. Александр Шабашев из Брюсселя, о. Иоанн Шаховской из Берлина). Они рассматривали это как войну против Коминтерна и «при первой же возможности взялись за ружья, чтобы не на словах, а на деле бороться с врагами нашей Родины». Правда, русских у Франко было не так много: около 100 человек. Из них 34 было убито и девять ранено; большинство из них получили отличия за храбрость, высших испанских наград были посмертно удостоены генерал А.В. Фок и капитан Я.Т. Полухин (Часовой. 1939. № 234. С. 4–6; Яремчук 2-й А. Русские добровольцы в Испании. Сан-Франциско, 1983). Кроме того, в 1937 г. группа НТСНП (Бильдерлинг, Рклицкая, руководитель – В.И. Недригайло), получив из Италии взрывчатку, уничтожила в парижском аэропорту один из боевых самолетов, предназначавшихся для красных интербригад в Испании.

Теперь возникло как бы продолжение споров 1920-х гг. о допустимости иностранной интервенции. И как такового «пораженчества» (наподобие деятельности Ленина в годы Первой мiровой войны) в русской эмиграции не было и быть не могло:р ешающим здесь была трактовка самой сущности советской власти.

«Патриоты» на либеральном (керенско-милюков­ском) фланге считали, что главное – сохранить «русскую территорию», большевизм же рано или поздно сам кончится. Поэтому они (В. Лебедев, Слоним, Бруцкус, Шклявер) создали «Российское эмигрантское оборонческое движение». С ними сотрудничал врангелевский генерал Махров, который даже призвал создать эмигрантский «оборонческий батальон» для борьбы вместе с Красной армией. «Последние новости» писали, что «красная армия – это уже русская армия» и что «дипломатия Молотова – просто русская». При участии левых евразийцев (П.П. Сувчинский, С.Я. Эфрон) был создан «Союз за возвращение на родину»…

Оборонческая полемика охватывала весь спектр эмиграции, создавая неожиданные коалиции и противоборства: либерал М. Вишняк хвалил монархистов-младороссов за «отход от былых увлечений фашизмом и антисемитизмом», а недавний масон Любимов утверждал, что оборонцы организованы масонами и еврейскими кругами, которые даже «стараются… войти в контакт с династией, воображая, что можно заключить с династией какой-то договор о взаимной поддержке».

Позиция ген. Деникина, который тоже сотрудничал с оборонцами, была сложнее. С одной стороны, он считал, что «совершенно безосновательно приписывать идеологические основания оси Рим–Берлин и треугольнику Берлин–Рим–Токио»; их цели – передел мiра, ведь и Гитлер «торгует с Москвою вовсю». Поэтому Деникин резко критиковал прогерманские настроения; как и в гражданскую войну, он оставался сторонником союза с Францией. Но, с другой стороны, он сожалел, что Франция пошла на флирт с СССР и «скинула вовсе со счетов Национальную Россию». Поэтому Деникин с огорчением отмечал отсутствие идеологических мотивов и у демократий, которые тоже преследуют свои колониальные геополитические интересы, причем даже «самая великая» демократия, США, «питает слабость к режимам Москвы и Барселоны…» Подчеркивая, что за границей у России вообще нет друзей, Деникин сформулировал двойную задачу: нужно свергать советскую власть и защищать русскую территорию, но участие эмигрантов в иностранном вторжении в Россию недопустимо. (Деникин А. Мiровые события и русский вопрос. С. 20–21, 5–6.)

Более многочисленные правые круги РОВСа считали подобную позицию теоретически верной, но практически неосуществимой. Они называли это «погоней за двумя зайцами», утверждая, что «тот единственный заяц, за которым ныне следует гнаться, – падение большевиков на всей территории России» (Часовой. 1934. № 118–119. 15 янв. ).

Такой выбор правого лагеря эмиграции накануне войны можно понять, лишь если вспомнить определение коммунистической власти, прозвучавшее на Зарубежном съезде (1926 г.): СССР – не Россия и вообще не национальное государство, а русская территория, завоеванная антирусским Интернационалом. В борьбе с этой «раковой опухолью» неизбежна хирургическая операция, – считал РОВС, готовясь к возобновлению гражданской войны. То, что такую войну можно было вести лишь в союзе с иностранными силами, также было ясно. Однако, помня предательство России западными демократиями и их союз с большевиками, надеяться на них белые воины не могли. И когда возник Антикоминтерновский пакт – надежды на освобождение России стали связывать с ним. Коммунистическая активность в Западной Европе в период либерально-красного Народного фронта еще больше толкала эмиграцию к этой ориентации…

А главным была вера в Россию и русский народ.

Уже в 1932 г., говоря о возможном нападении Японии на СССР, редактор «Часового» Орехов утверждал: «сегодняшняя желтая опасность уже потому лучше красной действительности, что она приблизит час воскресения России, в творческие силы которой мы твердо верим» (Часовой. 1932. № 74. 15 февр.) Поэтому симпатии дальневосточной эмиграции в японско-китай­ской войне были на японской стороне, поскольку СССР стремился идеологически внедриться в Китай. А в циркуляре председателя РОВСа в 1934 г. говорилось: «Нельзя отрицать того, что момент падения советской власти рискует быть использован внешними врагами России, но, во-первых, это только риск, а продление коммунистической власти не только «рискует» быть опасным, но неминуемо губит Россию уже сейчас. Во-вторых, «риск» расчленения России будет только возрастать с каждым лишним годом существования антинациональной коммунистической власти» (там же. 1934. № 120. 1 февр.)

Надежды групп Национального фронта не отличались от позиции РОВСа, разве что они высказывались более откровенно. Так, редактор «Сигнала» Пятницкий писал:

«Мiровая война создала новый тип людей с «железом в руках и крестом в сердце»… Именно эти люди вырвут униженную, распятую Россию из рук ее хищных палачей», ибо движет этими людьми «новая вера служения Богу силой, противопоставляемой злу» (Сигнал. 1939. № 60. 1 авг.).

«…Всякое худшее будет хотя и злом, но все же неизмеримо меньшим, чем иудо-сталинизм… Поэтому мы полагаем, что всякая внешняя война кого бы то ни было против СССР – это удар по стенам и проволоке советской каторги… Нас называют «пораженцами». Если пораженцами российских интересов – это неправда… Если пораженцами Сталина и Ко. – это верно… Да, мы интегральные и перманентные «пораженцы» советской власти во имя спасения России… Теперь пришло время выбрать, на кого опереться, и выбрать честно, не прикрываясь выигрышными фразами о ставке только на внутрироссийские силы: на эти силы мы делаем ставку все. Но… сидеть в эмигрантской безопасности у моря и ждать, когда внутрироссийские силы получат сами возможность действия – безнравственно и бездушно… Наш долг облегчить возможность действия внутрироссийских сил всеми способами и извне» (там же. 1939. № 52. 1 апр.).

Сотрудник «Сигнала» подпоручик Н.Я. Галай: «Никакая война не принесет тех опустошений, что приносит большевизм… За 3 года мiровой войны 1914–1917 годов Россия потеряла до 2 1/2 милл. убитыми (около 2/3 млн. в год). За 20 лет соввласти – от 35 до 45 миллионов (до 2 миллионов чел. в год)… За 4 века (с 1054 по 1462 г.) Россия выдержала около 250 нашествий… Мы верим в жизненные силы, государственный инстинкт русского народа и его славное историческое призвание и поэтому не боимся никаких международных испытаний. Россия будет великой и сильной. Но путь к этому лежит через гибель коммунизма» (Там же. 1938. № 34. 1 июля).

Правда, как уточнял генерал Туркул: «Единственный случай, когда мы не сможем участвовать в действиях противокоммунистического блока, – если он, не учтя уроков прошлого, пойдет по линии чистого сепаратизма. Тогда нам будет не по пути, – на соучастие в расчленении России мы не пойдем. Мы не верим в такой вариант. Если, однако, он будет иметь место, – наш долг и тут ясен. Всякий удар по Коминтерну на территории СССР вызовет неизбежно взрыв противокоммунистических сил внутри страны. Нашим долгом будет присоединиться к этим силам. Мы будем добиваться тогда, чтобы где-нибудь, хоть на маленьком клочке русской земли, поднялось все же Русское Трехцветное Знамя» (Там же. 1939. № 48. 1 февр.), вокруг которого начнется новое собирание государства. Поэтому (возражение Деникину и оборонцам) воссоздать русский дух – важнее, чем сохранить русскую территорию; это будет следующим шагом.

И на самый худший случай (иностранной оккупации) находились оптимистические аргументы, как, например, у авторитетного генерала Н.Н. Головина:

«Но даже и этот вариант политики немцев в СССР не может и не должен вызывать у нас отчаяния. Ведь мы верим в могучие силы русского народа и знаем, что Россия создана не случайным капризом кого-то или чего-то, но непреложной совокупностью этнических, экономических, географических и духовных условий нашей тысячелетней истории». Возможная германская оккупация России – «плата нашего поколения за допущение большевизма… Придут немецкие врачи, инженеры, архитекторы, агрономы… Что же, такой период Россия уже однажды пережила, сумев переварить своей культурой иностранцев, делая из них таких же русских, как и мы» (там же. 1938. № 44).

Боязнь «расчленения и распада России» – «от маловерия и даже неверия в Россию», – утверждали ведущие авторы «Сигнала». «Съесть Россию и превратить ее в колонию… не будет по силам и 80-миллионной Германии. Россия – не Чехия. Ведь подобное положение сделало бы из России нового непримиримого врага Германии, в последних же у нее и так недостатка нет… Если бы Германия… пошла бы по линии расчленения и удушения Национальной России», это было бы «против здравого смысла» (там же. 1939. № 52. 1).

Их вера в Россию была правильной. Но они переоценили наличие «здравого смысла» и «креста в сердце» у тех, на кого предполагали опереться. Германия пошла именно против того и другого и своим языческим расизмом Гитлер не допустил формирования русского антикоммунистического сопротивления и Русского правительства в успешный для себя период войны и затем привел к краху все европейское консервативное движение 1920–1930-х гг.

И уж совсем холодным душем для тех, кто надеялся на Германию, стало заключение советско-германского пакта в августе 1939 г. Точно так же, как попытки Англии и Франции добиться антигитлеровского союза со Сталиным отталкивали правую эмиграцию от демократий, так и пакт Молотова–Риббентропа оттолкнул значительную часть правой эмиграции от гитлеровской коалиции: с этого момента пошло на убыль и фашистское движение в Русском Зарубежье.

Особенным шоком этот пакт стал для парижского «Возрождения», сотрудники которого не только почувствовали себя преданными в своих ожиданиях, но и оказались «предателями» в глазах французских властей – поскольку Германия, которой они столь горячо симпатизировали, стала военным противником Франции. Пакт тогда вызвал общий всплеск антирусских настроений в Париже, вплоть до эксцессов на улицах, поэтому многие эмигранты ощущали потребность отмежеваться от нового советско-немецкого «Бреста». «Возрождение» на первых страницах печатало соответствующие заявления по-французски – по соседству с белыми пятнами цензурных изъятий… Авторы, которые еще недавно восхищались германским вождем, теперь его осуждали. Так, Любимов писал: «Гитлер более не верховный носитель антибольшевистской идеологии», и у русских эмигрантов «не будет ныне внутреннего смущения, если придется нам стать под французскими знаменами на линии Мажино». «Мы вновь в рядах Антанты против злейшего врага России, против мiрового зла», – заявил Семенов… А еще через две недели, когда Сталин двинулся на Польшу и там начались аресты русской эмиграции – редакционная заметка «Возрождения» об этом была озаглавлена: «Преступление Гитлера»…

Советско-германский пакт был осужден также генералом Франко, Салазаром и в более сдержанной форме Муссолини: их представители заявили, что СССР не может быть союзником в деле защиты христианской цивилизации. Однако значительная часть правой эмиграции – особенно за пределами демократических стран – продолжала надеяться, что этот пакт чисто тактический, что Гитлер не отбросил антикоммунистических целей, а лишь временно приостановил их осуществление…

Как мы знаем, эти надежды вскоре оправдались. Но эмигранты, симпатизировавшие национал-социализму, не учли в гитлеровском режиме более существенных пороков. В поиске долгожданных союзников русского дела эта часть эмиграции была готова прощать антикоммунистам-гитле­ровцам все их «несовершенства» как «побочные явления», даже усиливавшиеся антихристианские тенденции и расизм – не веря в возобладание этих признаков в «культурной стране»… С надеждой выискивались и перепечатывались фразы германских вождей, что «СССР – не Россия», но прощались десятки других, антирусских. Поскольку других антикоммунистических государств не было – русские эмигранты очень хотели верить, что хотя бы эти, какие ни есть, все же помогут освобождению России…

После нападения Германии на СССР эти иллюзии ожили вновь. Правда, тогда дело было уже не только в надеждах: ситуация требовала конкретных действий на родной земле. Но прежде чем перейти к этому периоду – нужно описать следующий: начало Второй мiровой войны.

(В данной главе предварительно использованы сведения из книги «Миссия русской эмиграции»: 10. Фашизм: надежды и разочарования… и др., чтобы заново не писать очевидное.)

(Постепенно будут вноситься уточнения и дополнения, поэтому при заимствовании текста его следует брать в свежем виде с «Русской идеи». В следующей главе: 21. Советско-германские отношения в 1930-е годы. Союз Гитлера и Сталина. Начало Второй мiровой войны)