30. Почему и как СССР проиграл Холодную войну. Конец ГДР.

Подготовительные тексты для планируемой книги «Русские и немцы в драме истории». Предварительное изложение глав публикуется для обсуждения с целью их последующего уточнения и определения структуры книги. Автор будет благодарен за указания на погрешности и за советы.

Вступление с разъяснением цели книги: «О месте немецкого и русского народов в Божием Промысле».
1. Русские и немцы. О влиянии языческого наследия на наши национальные характеры.
2. О различиях в христианизации германцев и славян
3. Роль Римской империи и ее наследия в германской и в русской государственности
4. Движущая сила «Возрождения», Реформации и капитализма
5. «Просвещение», масонство, Французская революция. Англосаксы и Америка… Часть 1.
5. «Просвещение», масонство, Французская революция. Англосаксы и Америка… Часть 2 (окончание главы)
6. Петровское окно в Европу, женский век «Просвещения» и масонство в России
7. Философия «немецкого идеализма», «романтизм и «антисемитизм» в Германии
8. Европейские революции и удерживающая Россия
9. Немецкая философия и романтизм в России, западники и славянофилы
10. Роль России в объединении Германии, русский национализм и немецкий национализм
11. Революционные движения в Германии и в России. Маркс и Ницше
12. Подготовка и развязывание демократической Великой войны ‒ «новой эпохи в истории мiра»
13. Как начало Великой войны было воспринято в Германии и в России
14. «Царская Россия ‒ единственная страна, против которой надо вести войну»
15. Как большевики захватили власть
16. Белое движение, Антанта и Германия
17. Берлин ‒ первая столица русской эмиграции, шок Генуи и Рапалло
18. Идеологические выводы русских и немцев из Великой войны
19. Как и для чего Гитлер получил власть. Причины и суть германского национал-социализма
20. Кто финансировал Гитлера. Размежевание в мiре и в русской эмиграции накануне Второй мiровой войны
21. Советско-германские отношения в 1933‒1941 гг. и начало Второй Мiровой войны
22. Начало советско-германской войны
23. «Вторая гражданская война» в рамках Второй мiровой
24. «План Ост» и жизнь под немецкой оккупацией
25. РПЦЗ и Русское Освободительное Движение. КОНР и РОА и их трагедия
26. Поражение Рейха, «гуманитарное освобождение Европы» Красной армией, первая месть победителей
27. Репарации и первые плоды победы в стране победителей
28. Главная месть победителей: Нюрнбергский Трибунал и Холокост
29. Создание ФРГ и ГДР ‒ главного фронта Холодной войны

И гитлеровская Германия, и коммунистический СССР заявили свои претензии на мiровое господство, вызвав против себя войну той силы, которая этого господства уже достигла в результате Первой мiровой войны ‒ сокрушения удерживающего Третьего Рима. Затем победителям удалось столкнуть друг с другом и обоих новых претендентов, которые ей поочередно проиграли, чем навлекли тяжелые последствия для немецкого и русского народов. Причем сегодня очевидно, что для русских «победителей» в советско-германской войне катастрофические итоги оказались разрушительнее, чем для побежденных немцев. Однако если крах Третьего Рейха произошел вследствие его военного сокрушения превосходящими силами союзников, то крах советской империи был результатом ее внутреннего саморазрушения. Хотя, разумеется, этому очень помогла внешняя сила в т.н. Холодной войне ‒ всё же не она сломила огромную военную мощь объявленной тогда «Империи зла».

В этой главе основное внимание придется уделить происходившим процессам в СССР, которые привели к его краху и расчленению территории исторической России, к падению коммунистических режимов в Восточной Европе, что нашло свою кульминацию в разрушении Берлинской стены и в объединении Германии в 1990 году. Русским патриотам вместо сетования на «предательство Горбачева», важно понимать подлинные причины такого закономерного итога коммунистического периода нашей истории.

В сущности в Холодной войне друг другу противостояли родственные по конечной цели материалистические системы, стремившиеся к тотальному глобальному господству с превращением человечества в обезличенный муравейник, только разными путями. Коммунистическая система избрала метод насилия и уничтожения всех уровней традиционных духовных ценностей (семьи, нации, религии). Западная система поначалу делала это либеральным их размыванием и поощрением свободы греха, и лишь заключительный этап (в который мы вступили в XXI веке) завершается насильственной демократизацией неугодных государств и цифровым контролем.

Сопротивление ей после Второй мiровой войны уже было маргинальным: остатки христианского консерватизма в Европе и крохотная Зарубежная Русь как преемственный остаток удерживающего Третьего Рима. Они уже были не в силах остановить превращение христианского мiра в постхристианский. Хотя русские эмигранты сохраняли надежду на восстановление исторической России после крушения коммунистического режима и считали своим долгом жить и работать на это.

Западные же стратеги прогнозировали, что в будущем коммунистический тоталитаризм и западный сольются воедино, поскольку их конечные материалистические цели совпадают, а на первом этапе, пока коммунистический режим еще крепок и агрессивен, идет лишь соперничество типа спортивного за то, кто же возглавит совместно создаваемый расчеловеченный «новый чудный мiр». Но, в отличие от правителей Запада, советские вожди этого не осознавали, и их внешняя политика поначалу была весьма топорна: «капитализм будет похоронен», – это заявил Хрущев (Пребывание Предcедателя Cовета Миниcтров CCCР Н.C. Хрущева в CША 15–27 cентября 1959 г. Москва. 1959). Эта цель была выражена и в Программе КПСС как историческая неизбежность победы коммунизма во всем мiре по «единственно верному» учению Маркса.

Не буду тут подробно описывать все процессы, происходившие внутри СССР и в его внешней политике противостояния Западу. (См. об этом в книге «Вождю Третьего Рима», глава IV. Холодная война и капитуляция КПСС, источники используемых далее цитат указаны там.) Ограничусь основными внутренними причинами краха СССР, главные из которых были в накопившейся лжи режима, в неверии народа в официальную идеологию построения коммунизма и в стремлении к большей свободе, а также в утрате веры у самой номенклатуры КПСС в коммунистическую идеологию.

Итог этого периода, закончившегося в 1991 году, определился сложением трех взаимосвязанных процессов: самодемонтаж режима, новые формы сопротивления народа марксистской власти, гибридная Холодная война Запада. Разложение номенклатуры КПСС происходило в сторону западничества с заменой агрессивной коммунистической идеологии на «общечеловеческую» (то есть западную демократическую поначалу в виде «социализма с человеческим лицом») в надежде на то, что причина вражды именно в коммунистической идеологии. Эта наивность способствовала победе Запада. Горбачевская «перестройка» в своем конечном итоге стала «консенсусом» всех этих процессов, который определился согласованными эгоистичными интересами мiровой закулисы и высшей коммунистической номенклатуры, но не нашего народа.

Начало самодемонтажа режима

Со смертью непогрешимого «Вождя народов», страхом прессовавшего волю соратников в единый монолит, наступила огромная психологическая перемена в их среде. Теперь каждый член коллективного руководства был волен действовать в своих интересах – и это вело к соперничеству между ними. Оно, в свою очередь, ослабляло тоталитарный характер власти. Первый акт самодемонтажа произошел на ХХ съезде КПСС в феврале 1956 года в стремлении сталинских подельников переложить лично на него (на «культ личности») вину за репрессии, уменьшить недовольство народа и так сохранить свою власть. Из мест заключения были освобождены миллионы людей, началась так называемая «оттепель».

Это был не удар по марксизму-ленинизму, а попытка его «отмывания». Главная цель партии в этот период была: сохранить свою власть и созданную Лениным и Сталиным систему, живя на «проценты» от сталинского террористического «капитала» – то есть, опираясь на прежний страх, но без применения прежнего массового террора, сделав его выборочным. Так в борьбе преемников Сталина за власть было провозглашено возвращение к «ленинским нормам», остатки прежнего, использовавшегося в войне, национал-большевизма сменились поворотом к атеистическому интернационализму. Возобновились жесткие репрессии против Церкви, разрушение памятников русской культуры. Если в 1948 году в СССР действовало 14 329 церковных приходов и 85 монастырей, то к 1966 году осталось 7 523 храмов и 18 монастырей… Были закрыты великая святыня Киево-Печерская Лавра (1963) и большинство духовных семинарий по всей стране.

Эхо ХХ съезда в соцстранах оказалось очень громким. В 1956 году произошла попытка антикоммунистической революции в Венгрии, подавленная советскими войсками. Были переходы советских солдат на сторону венгерских повстанцев. В этом же году разгорелись волнения в Польше – с ними удалось справиться путем смены партийного руководства и обещанием реформ. Попытка либеральных реформ в Чехословакии была пресечена в 1968 году вводом войск стран Варшавского договора.

ХХ съезд и подавление восстаний в восточноевропейских соцстранах нанесли сильнейший удар и по международному коммунистическому движению, особенно по компартиям в западных демократиях. Получилось, что Хрущев подтвердил многие обвинения против сталинского СССР, которые давно звучали из уст антикоммунистов, но западные компартии их опровергали. Теперь эти компартии стали выглядеть лжецами, начали терять своих членов, появились течения коммунистов-либералов (будущий еврокоммунизм).

Бремя экспансии СССР в страны Третьего мiра

Усиление марксистско-ленинского интернационализма КПСС сказалось и во внешней политике. Причины экспансии СССР в страны Третьего мiра были не колониально-экономическими (как у западных стран) и даже не геополитическими (контроль над стратегически важными регионами планеты) – они были следствием идеологической установки. Коммунистическая идеология исходила из неизбежного торжества коммунизма во всем мiре и валом стремилась ускорить этот процесс везде, где только можно. А можно было – прежде всего в бедных странах, которые имели слабые политические структуры, эксплуатировались Западом и были более податливы на коммунистическую пропаганду равенства, к тому же получали от СССР немалую материально-техническую помощь, повышавшую в них уровень жизни (в отличие от западного колониализма и неоколониализма). СССР повсеместно насаждал «братские партии» и поддерживал их, полагая также, что ослабит этим западные страны, лишив их источников сырья. Но скорее СССР ослаблял этим себя: чем больше становилось «братских» режимов – тем бόльшим бременем они сказывались на уровне жизни советского населения.

Военные поставки «братским странам» составили в 1975–1979 годах 34 млрд долларов (значительная часть – безплатно или в долгосрочный кредит); число советских военных специалистов в «братских» странах достигло 16 тысяч, число гражданского персонала – 32 тысячи. Кроме того, экономическая помощь таким странам за 1976–1980 годы составила 44 млрд. Причем СССР продавал им нефть, газ, хлопок и другие виды своего экспорта по ценам, на 20–50% ниже мiровых, а «братскую» продукцию закупал по ценам на 20–50% выше мiровых; в одной лишь торговле с восточноевропейскими соцстранами в «братских» рамках СЭВ в 1974–1980 годах это составило дополнительные субсидии им в 61 млрд долларов.

Основным видом ответной «платы» за все это было предоставление территории для создания советских баз, которые также стоили немалых денег. Но порою, получив от СССР помощь, «братья» пугались чрезмерной зависимости и просили советских благодетелей убраться (Египет, Сомали и др.). А вскормленный «братский» Китай вообще стал противником, вплоть до пограничных военных столкновений в 1969 году.

Методы Запада в Холодной войне

Из-за невозможности гарантированной победы оружием массового поражения (без риска ответного удара) Холодная война Запада против СССР велась всеми иными средствами, называемыми ныне гибридными. Ее особенностью стало активное использование информационного, психологического, идеологического, экономического оружия, а также локальных войн, ведшихся чужими руками, вместо открытого военного столкновения. Ее горячие точки были разбросаны по всему мiру: Корея, Вьетнам, Ближний Восток, Африка, Центральная Америка…

Наиболее успешным оружием США, как мы сегодня знаем, стало идеологическое, которым они взялись по-своему «похоронить» СССР, в том числе поощрением сепаратизмов национальных республик. В 1959 году Конгрессом США был единогласно принят закон о «порабощенных нациях» (P.L. 86–90), который не упоминает русский народ в числе порабощенных коммунизмом и утверждает, что все народы России (включая некие «Казакию» и «Идель-Урал»), и даже Китай и Тибет, порабощены «русским коммунизмом«; их борьбу против русских США официально обязались поддерживать. (Этот закон не отменен и в XXI веке.)

В духе этого закона работала и американская военная мысль. Генерал Тейлор, председатель Объединенного комитета начальников штабов при Дж. Кеннеди и Л. Джонсоне, уйдя в отставку, в 1982 году публично разъяснил в газете «Вашингтон пост» концепцию американского атомного удара, при котором «по мере возможности… цели должны быть ограничены областями с преимущественно этнически русским населением, чтобы ограничить ущерб в нерусских республиках» и «чтобы то, что останется, попало в руки враждебных соседей, жаждущих мести сателлитов и нерусских элементов населения» (курсив наш)…

Нравственные же методы мiровой закулисы вполне соответствовали талмудической морали. Например, весной 1962 года генерал Л. Лемницер, председатель Объединенного комитета начальников штабов США, в докладе министру обороны США предлагал проведение операции по свержению Фиделя Кастро на Кубе с использованием провокационных терактов против американских судов и самолетов: «Мы могли бы взорвать американский корабль в заливе Гуантанамо и обвинить в этом Кубу…». Предлагалось использовать поддельный советский истребитель «Миг», якобы сбивший американский самолет, «налеты на гражданский воздушный и наземный транспорт». Наиболее разработанный план из всех был – «инсценировать уничтожение чартерного гражданского авиалайнера в кубинском воздушном пространстве». Кеннеди не стал этого делать.

Еще один показатель – число убийств государственных деятелей других стран, предпринятых или заказанных ЦРУ. Известный западногерманский политик А. фон Бюлов приводит составленный долголетним сотрудником следственных комиссий Конгресса США список покушений (удачных и неудачных) на 35 глав государств, в котором, в частности, стоят: президент Индонезии Сукарно (1950 и позднее), премьер-министр Индии Неру (1955), президент Египта Насер (1957), глава Камбоджи Сианук (1959, 1963), премьер-министр Конго Лумумба (1961), президент Вьетнама Нго Дин Дьем (1963), президент Кубы Кастро (1963 и позднее), президент Франции де Голль (1965, 1966), президент Чили Альенде (1970), глава Ливии Каддафи (1980, 1986), вождь Ирана Хомейни (1982), вождь Ирака Хусейн (1991) и др.

Разумеется, и коммунистические спецслужбы в те годы устраняли своих противников, в том числе за рубежом (включая русских эмигрантов), но на более низких уровнях и не в столь большом масштабе. Послевоенные вожди КПСС могли по-прежнему безжалостно губить свой народ в лагерях и различных авантюрах, но чем дальше ‒ тем осторожнее вели себя на внешней арене, стараясь выглядеть привлекательно. К этому их побуждали интернационалистические лозунги с претензиями на несение всем народам справедливого строя – необходимо было внешне сохранять соответствующее лицо. Власти же США наоборот: пеклись о материальных интересах своего населения (это было необходимо для получения голосов на выборах), но безцеремонно вели себя во внешней политике. Неудивительно, что у СССР в странах Третьего мiра находились искренние сторонники.

И «Закон о порабощенных нациях», и стратегия Тейлора являются наглядным подтверждением того, что мiровая закулиса постоянно видела и видит своего главного противника именно в русском народе, а не в коммунизме.

Перерождение номенклатуры КПСС

В конце концов в 1964 году коллективное руководство КПСС лишило сумасбродного десталинизатора Хрущева власти (с обвинением в «волюнтаризме») и пришло к культу нового вождя, Брежнева, но прежней, сталинской власти у него уже никогда не будет – ибо сама партия стала непригодна для этого. Даже ее номенклатура в своих жизненных ценностях все больше уподоблялась буржуазному мiру, гедонистически завидуя его уровню жизни и создавая для себя такой же.

В СССР возникла огромная инфраструктура по обслуживанию номенклатуры: закрытые поликлиники, дачные поселки и дома отдыха, магазины-распределители с полным набором импортного ширпотреба, командировки и туристические поездки на Запад (для членов семей и партийной «элиты»). Так номенклатурная каста изолировалась от народа и превратилась в «новый класс», связанный круговой порукой, отбирающий в себя людей с нужными аморальными качествами и щедро их вознаграждающий материальными благами. Даже за явные преступления (взяточничество, растраты, разврат) номенклатурщиков часто лишь переводили на другую работу; в среднеазиатских и кавказских республиках руководящие должности стали покупаться за деньги…

Соответственно усилился отрицательный «естественный отбор» людей в правящий слой, что вскоре и стало главной причиной саморазрушения режима КПСС. В эмиграции архимандрит Константин (Зайцев) проницательно писал об этом уже в хрущевское время, сравнивая его со сталинским:

«Тогда Россия правилась настоящими коммунистами. А сейчас? Можно с уверенностью сказать, что таких коммунистов сейчас в России нет. Они в прошлом. Они уже сделали свое дело… Некий общий язык слагается у современных «коммунистов», правящих Россией, со свободным мiром, свободно идущим навстречу антихристу. И в этой атмосфере и слагается в СССР некий новый режим, в котором рядом с официальным коммунистическим доктринерством, формально господствующим, право гражданства получает всякое самоублажение, не только попускаемое, но и поощряемое вождями – самоублажение, особенно прельстительное в СССР в силу его новизны, а потому способное покупать людей по такой дешевке, которая для свободного мiра даже мало понятна. Вот тот «климат», который обещает объединить весь, и свободный и коммунистический мiр…». (Православная Русь. Джорданвиль. 1962. № 11.)

«Разрядка» и теория конвергенции

Символ «разрядки», названный «рукопожатием в космосе» ‒ стыковка советского космического корабля «Союз-19» и американского корабля «Аполлон» 15 июля 1975 года.

Стратегия «разрядки международной напряженности» («детанта») в 1970-е годы, предложенная Америкой, во избежание атомной катастрофы ставила целью мирную победу над Советским Союзом, в расчете на его происходившее идеологическое самоизживание – чему Запад и стремился всячески способствовать. Кроме того, система, основанная на грубой лжи (в истории и в идеологии), на несвободе и принудительной уравниловке, представляла собой удобную мишень: на естественном стремлении людей к правде, свободе и лучшему уровню жизни западная пропаганда могла умело играть. В этом был замысел и «теории конвергенции» (то есть будущего объединения родственных в своем материализме капиталистических демократий  и марксистского СССР в единое глобальное сообщество), и «разрядки», и Хельсинкского соглашения (1975 г.), и последующего западного влияния на горбачевскую «перестройку».

То есть Запад ждал прихода к власти в СССР обуржуазившегося поколения номенклатуры. Оно уже было на виду. Поощрение западной пропагандой зависти к западному уровню жизни стало оружием, эффективно поражающим правящий слой в СССР. Ложь и двоемыслие в нем (обязанность «идеологического отпора» Западу при тайной зависти к нему) ослабляли режим более всего. Даже высокопоставленные офицеры  Минобороны и сотрудники КГБ нередко становились предателями. Поэтому выгоднее было дать советскому режиму выдохнуться самому.

Разумеется, руководство КПСС тоже видело в «разрядке» лишь тактический прием, продолжая экспансию в Третьем мiре. Там к просоветским режимам (Монголия, Куба, Вьетнам, Лаос, Кампучия, Ирак, Ливия, Алжир, Гвинея-Бисау, Южный Йемен и др.) уже после подписания Хельсинкского Акта добавились: Ангола (ее завоевал кубинский экспедиционный корпус), Мозамбик, Эфиопия (из-за поддержки которой был потерян ее просоветский сосед с важной военной базой – Сомали), Афганистан (где в 1978 году марксистская революция была устроена несмотря на то, что страна была лояльна СССР), Никарагуа, Зимбабве, Гренада; началась поддержка коммунистических партизан в Сальвадоре; и, разумеется, продолжалось финансирование компартий во всех капиталистических странах… В 1979 году кандидат в члены Политбюро Б. Пономарев, самозабвенно перечисляя подобные успехи, заявил: «Идет неумолимый процесс смены отживших реакционных режимов прогрессивными, все чаще с социалистической ориентацией» (Правда. 1979. 18 окт.)…

При этом новые бедные члены соцлагеря в Азии и Африке, не так уж нужные Западу, ложились на СССР все бóльшим бременем: к 1990 году КПСС надавала им кредитов на 85,8 млрд. рублей (что тогда соответствовало такой же сумме в долларах). А нужные страны мiровая закулиса держала крепко неоколониальной торгово-кредитной системой. Логично для Запада было умножить заботы СССР и разыгрыванием «китайской карты»; а что Китай был коммунистическим (за это Солженицын тоже стыдил Америку) – для Запада было столь же неважно, как и союз со Сталиным во Второй мiровой войне против более серьезного противника…

Было также все более очевидно, что административно-директивная экономика сталинского образца (необходимая в военные и предвоенные годы, когда приоритет отдавался военно-промышленному комплексу и вообще опережающему росту средств производства над товарами потребления) исчерпала себя, однако вместо ее реформирования партия тратила сотни миллиардов рублей на «стройки века», превращавшиеся в долгострои; на выпуск ненужной продукции, забивавшей склады и распределявшейся «в нагрузку»; на закупку за границей всего необходимого – от заводов «под ключ» до десятков миллионов тонн зерна (казалось, проще все это купить, экспортируя природные ресурсы, чем приступать к либеральным реформам в ущерб идеологии). Соответственно внешняя задолженность СССР увеличилась с 1,1 млрд долларов в 1971 году до 23,7 млрд долларов в 1981 году. Так КПСС и экономически сама подрывала свой строй марксистской догматикой.

Защита прав человека и свободы эмиграции

Итак, в Холодной войне ни одна из сторон не боролась за Истину, а лишь за свой вариант материалистического мiрового господства, своекорыстно опираясь на некоторые частичные истины. Со стороны Запада таковой было отстаивание общественно-политической свободы и прав человека – и это было смертельным оружием в СССР, основанном на подавлении свободы. Для СССР же лозунг борьбы за «социальную справедливость социализма» действовал в основном в бедных странах, ибо население богатых демократий на негативном примере СССР прагматично полагало, что лучше неравенство в богатстве, чем равенство в бедности.

Соответственно защита прав человека в СССР и в странах соцлагеря с поддержкой самых разных форм низового народного сопротивления стала для правящих кругов Запада инструментом геополитической войны с сильным противником, ибо, например, нарушения в компрадорских диктатурах Третьего мiра совесть западных лидеров не волновали. Да и на Западе, как теперь известно, на эти права при необходимости плевали.

Важным событием «детантного» этапа Холодной войны стало подписание 1 августа 1975 года в Хельсинки Заключительного Акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В этом документе, с одной стороны, были признаны окончательными границы всех европейских государств, сложившиеся после Второй мiровой войны; с другой стороны, был провозглашен обмен идеями и людьми на основе Всеобщей декларации прав человека ООН. Хельсинкский документ стал мощным наступательным оружием Запада против тоталитарного строя СССР, который, лишая свое население должной степени свободы, побудил активную его часть (прежде всего творческую интеллигенцию) бороться за свободу по образцу Запада, который эту борьбу всячески поощрял в своих эгоистичных интересах, также и в соцстранах.

В защите прав человека Запад требовал свободы эмиграции из СССР, начав это с евреев, что было важно и для укрепления еврейского оккупационного государства на Святой Земле. Движение евреев за выезд приняло значительный размах после победы евреев над арабами (поддержанными Советским Союзом) в войнах 1967 и 1973 годов, которые в СССР дали новый стимул как еврейским национальным чувствам, так и т.н. «государственному антисемитизму». Советские евреи ощущали себя частью еврейско-американ­ского мiра и стремились туда. Возник еврейский Самиздат, кружки по изучению иврита, движение «отказников»…

Советское руководство не могло открыть шлюзы для выезда всех евреев, ибо в их числе было много ведущих специалистов и носителей государственных тайн. Поэтому многим желающим «репатриироваться» отказывали по прагматическим, а не «антисемитским» причинам. Но именно поэтому евреев как возможных эмигрантов перестали назначать на руководящие должности в государственных структурах, был негласный запрет на прием евреев в вузы на стратегически важные специальности.

Эти «антисемитские» ограничения вызвали волну возмущения на Западе и особенно в США. Резко усилилось дипломатическое, пропагандно-политическое и экономическое давление на СССР.

10 июня 1968 года в ЦК КПСС поступило совместное письмо Громыко (главы МИДа) и Андропова (главы КГБ) с предложением из гуманных соображений разрешить советским гражданам эмигрировать «для воссоединения семей». В виде маскировки явной уступки американскому давлению было решено связать это с репатриацией не только евреев, но еще и немцев, и армян, и греков.  В сущности, это американское еврейство вытащило своих соплеменников из СССР при помощи так называемой «поправки Джексона-Вэника» к Закону о торговле США, принятой в 1974 году и запретившей предоставлять режим наибольшего благоприятствования в торговле странам, ограничивающим права на эмиграцию. Всего к 1985 году из СССР эмигрировало 290 000 евреев (13,4% от официальной общей численности).

+ + +

За те же годы из СССР выехало около 105 000 немцев, которые тоже создали свое движение за выезд в ФРГ. Многие немецкие семьи пытались добиваться выезда к дальним родственникам еще в 1950-е годы, но массовым это движение стало со второй половины 1960-х годов, после того как пропала надежда на восстановление республики немцев Поволжья.

11 февраля 1974 г. в Москве у здания ЦК КПСС состоялась демонстрация немцев, добивающихся разрешения на выезд. Такие демонстрации стали проходить и в других городах. Получая отказы, активисты стали демонстративно отказываться от гражданства СССР. Организаторов протестов подвергали преследованиям вплоть до осуждения на лагерные сроки — по уголовным статьям или «за клевету на советский строй».

В январе 1974 г. вышел самиздатский сборник «Ре патриа», освещавший проблемы эмиграционного движения российских немцев, их историю, культуру и правовые документы по этой теме. Составители: Витаустас Григас, Лилли Бауэр, Фридрих Руппель. Но его составителей вскоре выпустили в ФРГ, и «Ре патриа» прекратилась после первого выпуска.

Сборник был издан также русским эмигрантским издательством «Посев» во Франкфурте-на-Майне в серии самиздатских материалов «Вольное слово».

Диссиденты-западники

В западных СМИ возникшее в годы хрущевской «оттепели» движение инакомыслящих в СССР стали называть «диссидентским». Слово «диссидент» с латинским корнем означает «раскольник», отколовшийся от официальной доктрины. Поначалу многие его деятели действительно были социалистами ‒ за «истинный марксизм-ленинизм», хотя часто по тактическим причинам. Затем в нем стала преобладать антисоветская направленность под лозунгом «Соблюдайте собственную конституцию!», но и тогда в числе диссидентских лидеров было немало «диссидентов» в первичном смысле этого слова, которые откололись от той официальной идеологии правящего слоя, которой ранее служили и они сами, и их отцы, и деды: таковы были потомки даже известнейших большевиков: Красин, Якир, Литвинов…

Для них было характерно отстаивание западного либерально-демократического идеала (у наших западников это был идеализированный миф о Западе). Этот идеал заключался в превознесении прав и интересов индивидуума над интересами государства и народа. В принципе такая установка понятна, ибо чувство протеста против тоталитарной системы чаще всего рождается из инстинктивного желания большей личной свободы; для возвышения же ее до уровня нации, на котором только и возможно подлинное совершенствование личности, требуется осознанное духовное усилие и чувство более высоких ценностей, в том числе служения ближнему и Богу. Именно как инстинктивно-индивидуальное чувство либерально-демократический тип инакомыслия оказался наиболее распространен и активен – он был особенно свойствен гуманитарной интеллигенции, которой не хватало свободы творчества (в отличие от научно-технической интеллигенции, которой идеологические препоны мешали меньше).

Роль катализатора этих настроений в молодежной среде сыграл Международный фестиваль молодежи и студентов 1957 года, проведенный в Москве и впервые давший возможность общения с иностранцами. Это породило явление «стиляг» – молодых подражателей западному образу жизни в быту, одежде, музыке, и уже своим внешним видом бросавших вызов советскому окружению… Появились художники-«нонконформисты», подражавшие западным течениям абстракционизма, сюрреализма и т.п. и устраивавшие квартирные выставки. Стихийно распространялось творчество независимых поэтов-бардов (В. Высоцкий, Б. Окуджава, А. Галич и др.).

В хрущевско-брежневской атмосфере возрожденного интернационализма западническое движение изначально развивалось в лучших условиях, чем русское патриотическое, что отмечено даже в издании Российского еврейского конгресса (курсив мой):

«Новое советское руководство приняло кардинальные меры к укрощению подпитывавшего антисемитизм великорусского шовинизма и в связи с этим отказалось от национально-государственной доктрины «старшего брата», заменив ее сусловско-брежневской редакцией концепции советского народа, рассматриваемого теперь в качестве «новой исторической, социальной и интернациональной общности людей»». В такой денационализированной атмосфере «под влиянием политической либерализации в Советском Союзе с конца 50-х стало вызревать так называемое диссидентское движение, костяк которого составила интеллигенция еврейского происхождения…» (Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. С. 707, 697).

Ведущая роль евреев в диссидентском движении объясняется еще и огромной политической, информационной и финансовой поддержкой с Запада. Мы уже отметили, сколь важное значение в годы «детанта» приобрела проблема еврейской эмиграции – поэтому евреи более, чем русские, могли рассчитывать на западную защиту и вели себя смелее. Уже тот факт, что они добились права на эмиграцию, которого не имела основная часть населения страны, –  в некоем новом виде пробуждал в них древнее чувство «избранности» и пренебрежения к «этой стране» с ее «рабским» народом и ее властями. Нередки были случаи, когда уличенные взяточники или нарушители иных уголовных законов заявляли об «антисемитском преследовании», что вызывало на Западе кампанию в их защиту. Конгрессмены забрасывали Брежнева письмами с длинными списками «отказников» – в результате их выпускали за границу. (Ходили слухи, что при этом порою не обходилось без заступничества брежневской супруги, урожденной Гольдберг; во всяком случае, скандально обсуждавшиеся потом бриллианты семьи Брежнева могли иметь своим истоком только взяточничество на очень высоком уровне «решаемых проблем».)

Поэтому диссидентское движение под лозунгом «Соблюдайте собственную конституцию!», возникшее в середине 1960-х годов, было преимущественно западническим. Советская Конституция, подражая западным, гарантировала свободу слова, собраний, индивидуальные права советского человека, – но лишь в виде декорации. И западники решили воспользоваться этой декорацией и как щитом, и как тараном. Вот характерный эпизод, когда обвиняемый пытается спорить с судьей о трактовке статьи 125 Конституции: «В Конституции сказано, что в интересах трудящихся и в целях укрепления социалистического строя гражданам СССР гарантируется: свобода слова, свобода печати, свобода собраний, митингов и демонстраций. А у прокурора получилось, что эти свободы гарантируются постольку, поскольку они служат укреплению социалистического строя»…

Множились обращения к властям, демонстрации, подписные кампании в защиту преследуемых. С 1968 года начало выходить наиболее известное самиздатское издание – «Хроника текущих событий», которая старалась фиксировать каждый случай политического преследования людей. Установилась традиция ежегодных митингов на площади Пушкина в Москве 10 декабря (День прав человека).

На уровне официальной литературы в первой половине 1960-х годов к этому движению был близок журнал «Новый мир» под руководством А. Твардовского, на страницах которого появились многие имена и будущих эмигрантов-западников, и «прорабов перестройки».

К концу 1960-х партия, испуганная чехословацкими событиями, прекратила борьбу с «культом личности», свернула экономическую реформу Косыгина, а затем начала расправу со всеми видами существовавшей оппозиции (был разгромлен «Новый мир» и другие редакции, десятки инакомыслящих  были отправлены в лагеря и психотюрьмы).

Новый этап правозащитного движения наступил в 1970-е годы благодаря «разрядке». Главный импульс ему дало в 1975 году подписание Заключительного Акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, в котором, как уже отмечено, содержится раздел о правах человека и расширении контактов между людьми. Страны, подписавшие Акт, обязались соблюдать Всеобщую декларацию прав человека ООН, за которую в 1948 году голосовал и СССР. Эта декларация содержит статью 19: «право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает… свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».

Впервые советское правительство, официально обязуясь соблюдать права человека, дало в руки правозащитной оппозиции мощное оружие – подтверждая ее международно-правовую основу.

Разумеется, диссиденты-правозащитники могли оказать влияние на развитие событий в стране не своими малотиражными «Бюллетенями», а лишь получив широкую известность. Это было возможно только через западные радиопрограммы на русском языке: «Голос Америки», «Би-Би-Си», «Немецкая волна» и др., глушение которых в период разрядки прекратилось, поскольку с наступлением «разрядки» они смягчили свой прежний антисоветский настрой (продолжали глушить лишь резко антисоветскую «Свободу»). Для этого соответствующие материалы передавались иностранным журналистам, аккредитованным в Москве, те использовали их в своих обзорных репортажах и передавали на Запад.

Однако эти журналисты стали не только каналом, но и фильтром. Он пропускал через себя далеко не все, а лишь то, что соответствовало взглядам Запада на Россию и на цели оппозиционного движения. Поэтому даже у русских участников движения все больше возникала ориентация на те аспекты, которые будут поддержаны Западом, а не на реальные проблемы собственного народа. И поскольку западные круги в то время более всего волновала проблема выезда советских евреев – эта тема стала доминирующей и в правозащитном движении. Впрочем, и благодаря его еврейскому костяку, а также потому, что главным фильтром на западном русскоязычном радиовещании тоже стали эмигрировавшие евреи, все больше занимавшие ключевые посты.

Даже академик Сахаров заявил, что главным правом человека является право на эмиграцию, полностью переключившись на поддержку деятельности своей супруги Е. Боннэр. Еврейская эмиграция достигла десятков тысяч в год. И у правозащитников обнаружилась большая текучесть в ту же сторону: поскольку идеалом считалось западное общество – естественно было стремиться туда. В движении все чаще появлялись люди, использовавщие его лишь как трамплин для эмиграции с авторитетом «борца за свободу». Как грибы возникали и привлекали мiровое внимание различные «комитеты содействия», «группы доверия», «свободные информационные агентства», которые существовали лишь месяц-другой до эмиграции их основателей…

Так значительная часть правозащитного движения в СССР не только попала в информационную зависимость от западного радио, но и показала всей стране, что решающую роль в движении играют США и еврейские круги. Это в немалой мере дискредитировало всех инакомыслящих, «превращало их в потенциальных «предателей», в «пятую колонну»… Евреи были приравнены к диссидентам, диссиденты к евреям, все вместе изображены агентами иностранных разведок», – пишут Геллер и Некрич. (Справедливости ради отметим, что, несмотря на все это, смелость и жертвенность многих участников правозащитного движения достойна уважения; исповедуя ложную идеологию, они нередко являли образцы истинного подвижничества в защите гонимых, в том числе и православных; некоторые из этих деятелей позже проявили себя как вполне созревшие русские патриоты.)

Конец «разрядки» в 1980 году сразу же сказался на судьбе правозащитного движения. Его активисты стали подвергаться арестам и выдавливанию в эмиграцию. Сахаров был выслан в Горький. Почти все правозащитные группы вскоре были вынуждены приостановить свою деятельность. (Также были один за другим арестованы распорядители «Русского общественного Фонда помощи политзаключенным и их семьям», который был создан Солженицыным на гонорары от всех изданий «Архипелага ГУЛаг».)

Разумеется, такое движение не могло положительно повлиять на процессы внутри страны и привлечь симпатии народа. В этом движении отсутствовали национально-государственные интересы, способные затронуть не только чувства человека-индивидуума, но и гражданина.

Наоборот: в правозащитной среде, ориентированной на Запад, особенно в еврейской эмиграции (ее назвали «третьей» по счету, после революционной и военной) для оправдания бегства ширилось очернение России. То смешение русского с коммунистическим, против чего всегда протестовала русская эмиграция, стало в «третьей волне» эмиграции нормой и охотно поддерживалось Западом с уже отмеченными выше целями. Тем самым еврейская эмиграция вполне сознательно участвовала именно в антирусском аспекте Холодной войны.

«Русская партия» 

Холодная война была идеологической, и, чем больше в ней со стороны Запада проявлялись антирусские тенденции, тем больше поводов это давало КПСС снова опереться на народный патриотизм (хотя и в меньшей степени, чем этого требовала советско-германская война). Разумеется, это был «советский патриотизм», по-прежнему паразитировавший на русских христианских качествах, но яростно отвергавший их источник – Бога. Показательной иллюстрацией этого может служить «Моральный кодекс строителя коммунизма» (1961), утверждающий любовь к Родине, преданность, трудолюбие, непримиримость ко злу, братскую солидарность с угнетенными, взаимопомощь («каждый за всех, все за одного»; «человек человеку друг, товарищ и брат»)… Но все это, разумеется, исключительно ради дела коммунизма.

То есть русские ценности и особенности, на которых стал паразитировать сталинский коммунизм, стали ему столь необходимы для продолжения существования, что режим с этой целью продолжил их поощрение в той же коммунистической упаковке – причем в брежневский застойный период заметно больше, чем в яростно богоборческий хрущевский.

С другой стороны, и в народе нашлись силы, которые пытались связать эти ценности с их Божественным истоком, старались расширить дозволенные рамки патриотизма на всю русскую историю, хотя и в рамках тактической лояльности советскому строю. Это было движение, которое подобно диссидентскому «Соблюдайте собственную конституцию и права человека!» пыталось в рамках разрешенного советского патриотизма добиться соблюдения исторических прав русского народа и Православия. Его началом можно считать Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), созданное в 1965 году, его инициаторами были писатель Леонид Максимович Леонов, художники Илья Сергеевич Глазунов, Павел Дмитриевич Корин и Николай Аркадьевич Пластов, композитор Георгий Васильевич Свиридов, директор Эрмитажа Борис Борисович Пиотровский, академики АН СССР Игорь Васильевич Петрянов-Соколов и Борис Александрович Рыбаков. В ВООПИиК входили люди самых разных профессий. «Русской партией» это движение стали называть далеко не сразу, да и поначалу это были стихийные ростки, пробивавшиеся из-под треснувшего марксистского бетона во многих местах.

Разумеется, в отличие от западнического диссидентства, русское инакомыслие не только не пользовалось поддержкой Запада, его СМИ и правозащитных организаций, но и постоянно подвергалось либо замалчиванию, либо очернению (особенно в годы «перестройки»). Западные советологи видели в этом самый опасный вариант политики КПСС, укреплявший режим наподобие сталинской национал-большевицкой мутации в годы войны. При этом советологи закрывали глаза на то, что и диссиденты-западники в целях самозащиты маскировались под «идеалы социализма», но в такой же маскировке многих патриотов не желали видеть подобного тактического приема.

Западническое движение инакомыслящих в масштабе Холодной войны вольно или невольно стало инструментом мiровой закулисы. Русское же патриотическое инакомыслие стремилось избавиться от марксизма не любой ценой, а исключительно путем возрождения России и противостояло не только КПСС, но и мiровой закулисе, и ее западнической «пятой колонне», и любой русофобии. Тем самым эта русская оппозиция не была исключительно послевоенным явлением, а имела своими предшественниками те русские силы, которые на протяжении всего ХХ века боролись с теми же врагами: это были и черносотенцы, и восстававшие в 1920-е годы православные крестьяне, и монархический Земский Собор генерала Дитерихса, и русская православная эмиграция, стремившаяся поддерживать своих единомышленников на родине. (Хотя, к сожалению, участники русского движения в послевоенном СССР не всегда сознавали эту преемственность и мiровую расстановку сил; поэтому оно не было ни однородным, ни безошибочным – почему и проиграло западникам при крушении коммунистического строя.)

Это размежевание тогда прошло в СССР на всех уровнях общественной жизни, сплотив русских патриотов в движение, которое именно к этому времени и стали условно называть «Русской партией», все громче заявлявшей о себе. Так, в 1978 году большой резонанс имели выставки картин художника Ильи Глазунова. Продолжало развиваться многомиллионное движение охраны памятников, в защиту Байкала и против поворота северных рек на юг. Важной вехой стало празднование 600-летия Куликовской битвы, что многими авторами было использовано как повод отметить значение преподобного Сергия Радонежского и Православной Церкви в русской истории. На всем протяжении 1970–1980-х годов шла борьба групп верующих за открытие храмов в самых разных областях страны; причем даже советская печать оценила число верующих в 25–30% и признала: «Возросла тяга к посещению памятников старины, носящих культовый характер… Мы действительно сталкиваемся с ростом интереса к религии и церкви». Стали популярны «белогвардейские песни» (из кинофильмов или сочиненные бардами: «Раздайте патроны, поручик Голицын»).

Важное значение к этому времени приобрели т.н. писатели-«деревенщики», нанесшие удар по мiровоззренческим основам марксистской системы, тогда как «оттепельные» произведения затрагивали лишь ее последствия. В годы «оттепели» литература обличала прошлые преступления режима; казалось, что впереди забрезжил выход из мрака… Теперь к гражданской активности писателей побуждала неуверенность в том, что предстоящая смена на верхах власти приведет к долгожданному просвету.

Ожидание этих перемен вносило в общество политическую нестабильность – это тоже стало причиной нарастания с 1979 года репрессий против всех видов инакомыслия и особенно против главного мiровоззренческого противника – православно-патриотического движения.

Это хорошо понимал глава КГБ еврей Андропов. Еще 28 марта 1981 года он сделал секретный доклад на Политбюро (ставший известным уже после падения власти КПСС), в котором говорилось:

«В последнее время в Москве и ряде других городов страны появилась новая тенденция в настроениях некоторой части научной и творческой интеллигенции, именующей себя «русистами». Под лозунгом защиты русских национальных традиций они, по существу, занимаются активной антисоветской деятельностью… указанная деятельность имеет место в иной, более важной среде, нежели  потерпевшие разгром и дискредитировавшие себя в глазах общественного мнения так называемые «правозащитники». Изучение обстановки среди «русистов» показывает, что круг их сторонников расширяется и, несмотря на неоднородность, обретает организационную форму. Опасность прежде всего состоит в том, что «русизмом», т. е. демагогией о необходимости борьбы за сохранение культуры, памятников старины, за «спасение русской нации», прикрывают свою подрывную деятельность откровенные враги советского строя». Далее в тексте намечались кандидаты для «привлечения к уголовной ответственности». На докладе был поставлен гриф: «Совершенно секретно»…

С занятием Андроповым поста Генерального секретаря КПСС в ноябре 1982 года умножились увольнения, аресты, осуждения русских патриотов и чистка от них силовых и всех государственных и общественных структур, в том числе по критерию отношения к религии.

Вопреки постоянным обвинениям со стороны красных патриотов, ни диссиденты, ни русские националисты не сыграли большой роли в крушении СССР. Это было в основном достижение западнической части номенклатуры КПСС.

«Крестовый поход» Рейгана

При очевидном разложении номенклатуры в последние годы недееспособного Брежнева США вернулись к резкой конфронтации, решив что престарелое Политбюро, экспансионистская идеологическая инерция и внутренние социально-экономические проблемы СССР делают его неспособным к должной обороне. Это не было спонтанной реакцией на ввод советских войск в Афганистан, ибо сам этот ввод был спровоцирован США. После марксистской революции 1978 года ЦРУ начало активно финансировать вооруженную антимарксистскую оппозицию (моджахедов) в Афганистане, поставив СССР перед выбором: либо потерять все, вложенное в эту стратегически важную страну, либо защитить своих ставленников вводом войск.

Бжезинский признал: «Эта тайная операция была отличной идеей. Ее целью было втянуть русских в афганскую ловушку. И вы хотите, чтобы я в этом раскаивался? В тот день, когда русские официально пересекли границу, я написал президенту Картеру: у нас сейчас есть возможность устроить русским их Вьетнам… Этот конфликт  вызвал деморализацию и окончательный распад советской империи».

На этой волне возмущения советской агрессией в 1981 году президентом США стал консервативный Рональд Рейган. 7 июня 1982 года он, будучи католиком, встретился в Ватикане с Римским папой Иоанном Павлом II (поляком Каролем Войтылой) и договорился о совместных действиях для ускорения распада коммунистической империи. На следующий день Рейган выступил в Лондоне с программной речью, в которой объявил «крестовый поход» против «Империи зла», последнюю страницу истории которой он намерен перевернуть. Организацией этого плана занимались директор ЦРУ Кейси (ранее был международным банкиром) и министр обороны Уайнбергер, которому удалось повторить план своего соплеменника Парвуса уже в глобальном масштабе, то есть объединить всех внешних и внутренних противников СССР (по принципу: «враг моих врагов является моим другом») и усугубить все советские проблемы. Этот тайный план описывается в документальной книге П. Швейцера на основании информации от множества официальных лиц США; однако эта стратегия становится лучше понятна в сочетании с упомянутой книгой А. фон Бюлова и некоторыми другими источниками. Итак, в тайную стратегию США входило следующее.

– Массированная обработка западного «общественного мнения» в духе необходимости борьбы против СССР, который захватывает одну страну за другой, по вооружениям значительно опередил НАТО, разместил в Европе ядерные ракеты и «поддерживает террористов во всем мiре». При этом ЦРУ и Моссад контролировали большинство известных террористических групп, используя их «втемную» как для устранения неугодных политиков в западных странах, так и для манипулирования общественным мнением – это на множестве примеров доказывает фон Бюлов в книге «Именем государства». Этой цели послужило и направление в 1983 году южнокорейского пассажирского самолета в советское воздушное пространство, где он был сбит (фон Бюлов описывает это как циничную американскую разведывательную акцию-провокацию с гибелью сотен ничего не подозревавших людей).

– В 1986 году наступил перелом в войне в Афганистане после того, как моджахеды получили «Стингеры» и стали сбивать советские самолеты. Вдобавок диверсионные действия стали переноситься на территорию советских среднеазиатских республик в сотрудничестве США с Китаем, который тоже поставлял для этого оружие. Антирусские волнения в Алма-Ате в 1986 году были «хорошо организованы», – признает П. Швейцер. ЦРУ не жалело средств и инструкторов и всего поставило моджахедам оружие на 9 млрд долларов в обмен на наркотики, побуждая афганцев выращивать опиумный мак (продажа наркотиков, в том числе в США и Европе, с лихвой покрывала расходы на оружие – фактически его финансировали наркоманы, а не налогоплательщики демократических стран). Поставки шли через Пакистан, доход которого от наркоторговли составлял четверть ВВП. А когда в США и Европе стал разгораться скандал вокруг этой наркоторговли, в августе 1988 года самолет президента Пакистана Зия-уль-Хака взорвался в воздухе вместе с послом США, причем администрация США запретила своим спецслужбам расследовать это дело. (Швейцер пишет, что теракт организовал Кремль, но зачем ему это было нужно после начатого в мае 1988 года отвода войск из Афганистана?)

– Уменьшение поступления твердой валюты в советскую экономику посредством: а) увеличения процентов по выдаваемым западными банкирами кредитам (до 17%);     б) девальвации доллара (в долларах  исчислялись и соответственно уменьшались советские экспортные доходы); в) снижения цен на нефть. Последнее было достигнуто в 1985 году в сотрудничестве с главным производителем нефти на Ближнем Востоке – Саудовской Аравией, которой именно в эти годы стали угрожать некие революционные группы, «поощряемые Советским Союзом» (скорее всего они поощрялись ЦРУ и «Моссадом» для возбуждения у королевской семьи страха перед СССР, чтобы склонить ее на американскую сторону). Совокупность этих мер привела к потере Советским Союзом десятков миллиардов долларов, необходимых для прежнего размера импорта.

– Затруднение получения Советским Союзом западных технологий, прежде всего необходимых для нефтедобычи и строительства экспортных газопроводов в Европу. США под угрозой санкций заставили и европейские страны присоединиться к технологической блокаде СССР, которая продлилась до 1991 года и запрещала даже экспорт в третьи страны как возможных посредников (где были созданы американские контрольные службы). Особых усилий стоило уговорить нейтральную Швецию и ее антиамерикански настроенного премьера-социалиста У. Пальме: помогли участившиеся рейды «советских подлодок» в шведские воды. Впрочем, как минимум, одна советская лодка была, севшая на мель. Но Швейцер забыл упомянуть, что в 1986 году Пальме был застрелен, ответственность за это якобы взяла на себя шведская группа «Фракции Красной армии» (ТАСС возложил ответственность на ЦРУ, что было более правдоподобно, если исходить из вопроса: кому это выгодно?).

– Около 200 крупнейших американских фирм, имевших дела с СССР, делились информацией с ЦРУ и служили прикрытием для агентов ЦРУ. Около 200 бизнесменов лично прошли семинары соответствующей подготовки в ЦРУ.

– Массированная техническая дезинформация: в СССР передавалась фальсифицированные гражданские и военные технологии, в которых были сознательно заложены неустранимые дефекты, выявлявшиеся не сразу. Это стоило потери времени и денег (в том числе на шпионское добывание этих технологий). Продавались и компьютеры с деталями, запрограммированными на саботаж.

– Начался новый виток гонки вооружений: «Стратегическая оборонная инициатива», якобы способная сделать США неуязвимыми в ядерной войне. По сути это был тогда блеф, то есть психологическая атака по нервированию советского руководства, в том числе и резко участившимися облетами советских границ американскими самолетами. Советское руководство поддалось на блеф, направив значительные средства на меры противодействия.

– Поощрение эмиграции из СССР как в виде утечки мозгов, так и в виде источника разведывательной информации для выявления новых слабых мест советской системы.

– Разумеется, огромное внимание уделялось вербовке в СССР и советском блоке шпионов (О. Гордиевский и др.) и агентов влияния. Одновременно умножились высылки советских дипломатов и разведчиков из многих стран, что имело также пропагандный характер.

– Особенное внимание уделялось дестабилизация советского блока поощрением антикоммунистических движений в СССР и Восточной Европе, которые финансировались из созданного в 1983 году «Национального фонда содействия демократии» (директор – К. Гершман). Был провозглашен «Интернационал сопротивления», который возглавили В. Максимов и В. Буковский. Главное действие разворачивалось в Польше посредством финансирования движения «Солидарность» в союзе с Ватиканом и израильским Моссадом (который предоставил свою агентурную сеть). Ватикан согласился не сразу, но после «организованного коммунистами» покушения в мае 1981 года на папу Римского у него отпали сомнения в необходимости сотрудничества с ЦРУ в общем антикоммунистическом деле (а если бы выстрел турка Агджи был более удачным, можно не сомневаться, что новый избранный папа сразу оказался бы более покладистым). Финансирование «Солидарности» продолжалось до 1989 года, когда Варшавский договор прекратил существование.

Могло ли в таких условиях успешно обороняться государство, стремившееся к конфронтации с геополитическим противником одновременно во множестве отдаленных и разбросанных по мiру регионов – ненужных России! – и при этом поставившее себя в технологическую и даже частично продовольственную зависимость от поставок с территории противника? Да еще и в одновременной конфронтации с Богом…

Горбачев это понял и попытался изменить государственную систему, но сделал это безграмотно и на социально-экономическом уровне, и на идеологическом, при полном невежестве на духовном уровне понимания России.

«Перестройка»

Мiровоззрение Горбачева может характеризоваться уже тем, кто ему покровительствовал: «Думаю, Андропов «приложил руку» к моему выдвижению… Не было в руководстве страны человека, с которым я был бы так тесно и так долго связан, которому был бы столь многим обязан».

Горбачев опирался на андроповские кадры в аппарате, тоже начал с «укрепления дисциплины» (антиалкогольная кампания) и был настроен на «модернизацию социализма». Но положение страны ухудшилось, ибо экономическая война США уменьшила валютные доходы. Надо было налаживать производство всего, что ранее покупали за границей. Директивное управление экономикой уже не давало эффекта, даже по официальным данным к 1988 году рост экономики прекратился. Требовалась ее реформа: освобождение трудовой и предпринимательской инициативы как главных скрытых резервов – а это влекло за собой и идеологическую реформу общественной системы, ранее не допускавшей такой инициативы.

Нужно признать, что по многим видам продукции тяжелой и военной промышленности СССР занимал тогда первые места в мiре. В то же время население довольствовалось, согласно Госплану, весьма ограниченным ассортиментом товаров ширпотреба. Их дефицит все больше становился питательной средой для «теневой» экономики.

Уже в последние годы жизни Брежнева «теневая» экономика пронизала государственную, особенно в легкой и пищевой промышленности, питаясь ее соками. Государственные предприятия производили неучтенную продукцию, реализуя ее через государственные магазины, ведшие двойную бухгалтерию. В южных республиках возникли нелегальные цеха, имевшие официальную вывеску (точнее, «крышу» правоохранительных органов), причем рабочие порою не догадывались, что работают не на государство.

Хищения на производстве со стороны рядовых работников также приняли массовый характер – украсть у государства не считалось предосудительным. То есть народ не считал государство своим. Фактически это была стихийная форма сопротивления всего населения лживо-догматическому режиму, против которой у власти уже не было средств подавления «дисциплинарными мерами».

Не было и возможности улучшить положение «раскрепощающими» мерами в рамках разлагавшейся марксистской идеологии. Но Горбачев начал с «модернизации» гниющего трупа марксизма, чтобы сделать его «соответствующим всем требованиям современности». Так в атмосфере всеобщего цинизма и воровства, – без альтернативной положительной идеологии, сплачивающей нацию к служению! – предпринимавшиеся Горбачевым «раскрепощающие» реформы, вместо оздоровления экономики, лишь дали свободу самым худшим проявлениям в ней.

Новые законы о предприятиях и предпринимательской деятельности поощряли не производство, а воровство; государственная плановая экономика все больше разрушалась, а частная, паразитируя на государственной и раздергивая ее, приобретала мафиозный характер.

Горбачевская «гласность» стала лишь раскрепощением всего ранее запретного: истинного и ложного; и здорового и опасного, в том числе ранее запретного западного «плода» в разных его проявлениях. Причем ложные идеи и силы, как более наглые и поддерживаемые с Запада, брали верх над здоровыми, которые не пользовались поддержкой власти, ибо КПСС не умела и не хотела отличить одно от другого.

Позже Горбачев заявит, что сознательно разрушал «тоталитарного идола» и припишет себе это в заслугу перед Западом, где его осыпят наградами. Неудивительно, что и многие красные патриоты верят в изначально запланированное им разрушение СССР, считая его коварным предателем-масоном. Однако агенту закулисы на посту генсека можно было разрушить СССР гораздо проще: достаточно было оставить все как есть – и крах режима был бы неминуем вследствие сложения трех факторов, отмеченных в начале данной главы. Горбачев же попытался всему этому противодействовать, да и вряд ли могущественный Генеральный секретарь планировал столь позорно утратить свою власть над шестой частью земной суши, как это произошло.

Поначалу он, несомненно, верил, что ему удастся провести реформы «в рамках социализма», о чем он вместе со своим ближайшим соратником А.Н. Яковлевым твердил долго и убежденно. Яковлев, главный идеолог «перестройки», выступал против празднования 1000-летия Крещения Руси и даже в 1990 году протестовал против оппозиционного бело-сине-красного флага: «Против флага и строя, который он олицетворял, выступили народ России, Октябрьская революция, которая создала свой флаг. Вот этот флаг я буду защищать, как защищал его четыре года во время гражданской войны мой отец, как защищал я сам в годы Великой Отечественной». Верность Октябрьской революции была вождям «перестройки» необходима для «легитимации» собственной власти, иначе, при отказе от этой идеологии как ложной, возник бы вопрос: почему тогда у власти должны оставаться те, кто этой ложной идеологии так долго служил и завел страну в тупик?

Впрочем, Горбачев даже в 1997 году заявил:  «Когда говорят, что в Октябрьской революции изначально был заложен тоталитаризм, я не могу с этим согласиться… Идеи Октябрьской революции как революции народной, отразившей реальные потребности страны, провозгласившей гуманные цели свободы и демократии, несшей в себе потенциал решения исторической задачи – преодолеть отрыв людей от власти, культуры, собственности – эти идеи и сегодня не утратили своего значения». Лишь сталинские методы «изменили само содержание провозглашенных лозунгов». Начиная «перестройку», – говорит он, –  «что касается интеллектуального влияния, то я много почерпнул из размышлений позднего Ленина… Обращение к тому Ленину дало мне большую поддержку и с точки зрения выработки программы… Я смотрю на социалистическую идею как на один из важных компонентов будущего гуманистического общества, новой цивилизации».

Такое «интеллектуальное» непонимание вождем СССР духовного устройства мiра и расстановки сил в истории сыграло главную роль в разрушительном итоге реформ. В том числе непонимание им Запада, его правящих сил (мiровой закулисы) и их «общечеловеческих» целей. Глава КПСС стал главной жертвой западной пропаганды, уверовав, что причины Холодной войны лежат в идеологической агрессивности СССР, и стоит лишь отказаться от нее – «общечеловеческая семья» примет бывшего противника с распростертыми объятиями. Он уверовал, что в мiре строится «новая гуманистическая цивилизация» с «мiровым правительством», отождествлял ее с «сияющим Храмом на зеленом холме», строители которого сейчас таскают для этого «камни».

Горбачев и его реформаторы не понимали природы зла и лишь расчищали ему поле действия. Причем коммунистическое непонимание усугубилось у них либерально-демократическим. Вот в чем была суть горбачевского лозунга: «Больше социализма, больше демократии» (это можно считать вариантом «теории конвергенции двух систем»). Причем эта эволюция Горбачева в сторону Запада питалась огромным комплексом неполноценности перед ним, что было очевидно и в общении генсека с западными лидерами, и в том, как он поучал столь же закомплексованных сотрудников советских посольств «цивилизованным нормам». По известному выражению, в «перестройке» боролись между собой обманутые сегодня против обманутых вчера.

Предотвратить катастрофу можно было двумя соединенными мерами: положительной (утверждение истинных принципов государственного устройства) и отрицательной (подавление зла). Для этого нужно было понимание того и другого – с целью перестройки основ богоборческого общества.

Была нужна государственная религиозно-патриотическая идеология, хотя бы поначалу в той мере, как это в целях обороны от мiровой закулисы предлагала «Русская партия». Ее деятели тоже воспользовались «гласностью» на страницах «Литературной России» (главный редактор Э.И. Сафонов), «Москвы» (В.Н. Крупин), «Нашего современника» (С.Ю. Куняев) и других изданий, стали появляться даже работы эмигрантов и дореволюционных авторов. Множились патриотические культурно-общественные мероприятия, создавались новые общества, союзы и братства. Но в настоящую оппозиционную партию на уровне правящего слоя «Русская партия» даже в эти годы, в отличие от демократов, к сожалению, так и не превратилась.

Главная причина неспособности «Русской партии» остановить разрушительные процессы была в ее надежде на патриотическую часть партаппарата, где были ее покровители. К сожалению, они были совпатриотами и нередко почитателями Сталина. Те, кто считали русской армией Красную (в отличие от белых) и национальным вождем Сталина, – не были готовы стать точкой приложения Божией помощи и в то же время взваливали на себя многие грехи большевицкой власти, позволяя демократам подверстывать патриотов к тоталитаристам. Конечно, и Белое движение, и «третья сила» в свое время проиграли, потому что не доросли до получения Божией помощи. А победить можно только с нею. И с этой точки зрения, важнейшей причиной проигрыша православно-патриотической оппозиции стало то, что ее деятельность (если сравнивать с политической ролью католической церкви в Польше), к великому сожалению, не была поддержана руководством Русской Православной Церкви в качестве духовного вождя.

Зато огромную роль в развитии событий сыграл главный противник Православия – антихристианский «бродильный фермент». Горбачев со своим комплексом неполноценности перед Западом был обуян страстью понравиться этим кругам как наиболее прогрессивным. Вновь приведу признание из издания Российского еврейского конгресса: «Слабевшему месяц от месяца советскому режиму в его горбачевской ипостаси не оставалось ничего другого, как, демонстрируя Западу «новое человеческое лицо», в рамках общей либерализации перейти к тактике заигрывания с собственным еврейством».

Причем в эти годы сокрушения коммунизма очень наглядно проявилась не только социально-политическая, но и мистическая сторона еврейского солидарного единства – в сознательной или инстинктивной борьбе народа сатаны против всех помех земной власти ожидаемого ими антихриста… Это единство, помимо их воли, соединяло усилия евреев-диссидентов, евреев-номенклатурщиков, евреев-теневиков и заграничных евреев-капиталистов (то есть мiровую закулису) в единый фронт борьбы за тот облик мiра, который необходим еврейству.

Горбачев с пренебрежением относился к пророкам в своем народе – и оказался в плену похвал чужих «пророков», которые стали для него главными критериями «перестройки». Мiровая закулиса воспользовалась этим, чтобы толкнуть падающего в нужную сторону. В то время как Горбачев наивно призывал «положить в основу международной политики общечеловеческие морально-этические нормы», посол США Дж. Метлок доносил из Москвы в Вашингтон: «Нынешний хаос во внутриполитической жизни СССР предоставляет Соединенным Штатам безпрецедентную возможность повлиять на советскую внешнюю и внутреннюю политику» при «умелом, последовательном и настойчивом использовании нашего скрытого влияния». Такие же советы откровенно давали «третьеэмигрантские» советологи, как, например, А. Янов: «Возрождение русского имперского национализма во сто крат опасней советских похождений в Африке… Если за последнее полутысячелетие существовал момент, когда Западу была жизненно необходима точная, продуманная и мощная стратегия, способная повлиять на исторический выбор России, то этот момент наступил сейчас, в ядерный век, перед лицом ее развертывающегося на наших глазах национального кризиса».

Признаки капитуляции Горбачева наметились еще в октябре 1986 года на его встрече с Рейганом в Рейкьявике. Рейган был шантажно откровенен в разъяснении своей цели – отправить коммунизм на свалку истории, – и это стало для Горбачева «политическим Чернобылем» (как он туманно признает в мемуарах). Видимо, он понял, что США не отступят от своей цели и нужно идти на уступки, чтобы сохранить свою власть в перестроенном виде.

Часто Горбачева осуждают и за капитулянтские уступки в Восточной Европе: в ноябре 1990 года была подписана Парижская хартия, легализовавшая результаты «бархатных» революций, что Бжезинский расценил как акт капитуляции СССР в Холодной войне.

Эти уступки в Восточной Европе были, с одной стороны, неизбежны – поскольку марксистский режим противоречил интересам этих народов и они сами его охотно сбросили. Но, с другой стороны, при правильной политике Москвы смена идеологии там не обязательно должна была вести к усилению антирусских сил в геополитическом балансе. Это было достижимо, если бы Россия и сама провозгласила национальную идеологию и в этих странах ориентировалась на правые христианские круги (они потом себя везде проявили, но лишь в качестве оппозиции демократам, как и в России). Горбачев же тогда решил заменить партийных лидеров в соцстранах на прозападных реформаторов своего профиля.

Тщеславие Горбачева (падкого на похвалы западных СМИ) в его уступках сыграло огромную роль и было вознаграждено: в октябре 1990 года ему дали Нобелевскую премию мира – «за прекращение Холодной войны». Позже Горбачев получил из рук канцлера ФРГ главную немецкую награду – Большой крест (за воссоединение Германии).

В США Горбачев был награжден памятной медалью Конгресса США за «Победу в Холодной войне» (на фото), а также медалью Национальной Гвардии США «за мужественную роль в окончании Холодной войны». Медаль вручил президент США Дж. Буш на торжественной церемонии в Филадельфии 18 сентября, посвящённой 20-летней годовщине падения Берлинской стены, кавалеры этой медали получают также премию в размере 100 тысяч долларов США. Всего у Горбачева, помимо Нобелевской премии мира, десятки иностранных наград, ему присуждены почетные ученые степени около сотни иностранных университетов, почетное гражданство около десятка городов мiра. Он выступил во множестве стран с платными лекциями, общий гонорар за которые составил десятки миллионов долларов (в среднем 125 тысяч долларов за час). Бывший президент СССР не гнушался и гонорарами за рекламу (около $150 тысяч за ролик): в 1997 г. снялся в рекламе сети пиццерий «Pizza Hut», в 2000 г. – в рекламе австрийских железных дорог, в 2007 г. – в рекламе чемоданов и дорожных сумок «Louis Vuitton».

Антикоммунистические «бархатные» революции в соцлагере

Все антикоммунистические «бархатные» революции в странах соцлагеря произошли в правление Горбачева вследствие самодемонтажа коммунистического режима в СССР, но по собственным накопившимся причинам.

Революции 1989 года начались в Польше, где с мая 1988 года начались массовые протесты и забастовки против режима ПОРП. Власть решила пойти на переговоры с главной оппозиционной силой – профсоюзом «Солидарность». 4 июня 1989 года в стране прошли первые полусвободные выборы в парламент. В дальнейшем был восстановлен пост президента страны (июль 1989), а из конституции были исключены все упоминания социализма (декабрь 1989). Эти успехи оппозиции вызвали такие же перемены в соседних странах.

В Венгрии с августа по сентябрь 1989 года проходили переговоры власти с оппозицией. 16‒20 октября был учрежден пост президента и разрешены многопартийные выборы, а 23 октября 1989 года Венгрия стала первой страной соцлагеря в Восточной Европе, отказавшейся от социалистического строя.

С сентября 1989 года революция перекинулась в ГДР.  (Подробнее об этом немного далее.)

В Чехословакии студенческие демонстрации 17 ноября 1989 года переросли в массовые протесты, которые 24 ноября привели к отставке всего президиума ЦК КПЧ, а 29 ноября ‒ к отмене её монополии на власть. 10 декабря президент Густав Гусак принял первое некоммунистическое правительство с 1948 года и ушёл в отставку. 29 декабря новым президентом страны стал бывший диссидент Вацлав Гавел. В апреле 1990 года страна изменила название, убрав из него слово «социалистическая».

Румыния была самой изолированной среди стран Восточной Европы к концу 1989 года. 16 декабря 1989 года в городе Тимишоара начались протесты против выселения венгерского священника Ласло Тёкеша, переросшие во всеобщие протесты против долголетнего коммунистического вождя Чаушеску. 22 декабря ему с женой пришлось спасаться бегством, когда армия перешла на сторону протестующих, а 25 декабря они были схвачены и убиты восставшими. Противостояния на улицах Бухареста продолжались до 30 декабря. Румынская революция стала единственным кровавым свержением коммунистического правительства в странах Восточной Европы.

В южных странах региона (Болгария, Югославия, Албания) основные перемены прошли в 1990 и 1991 годах.

10 ноября 1989 года в Болгарии был смещён многолетний генеральный секретарь ЦК БКП Тодор Живков. В декабре 1989 года партия отказалась от своей монополии на власть, а в июне 1990 года в стране прошли первые с 1930-х годов свободные многопартийные выборы. В декабре 1990 года страна сменила название с «Народная Республика Болгария» на «Республика Болгария», что означало окончательный отказ от прежнего строя.

В Югославии процессы демократизации сопровождались провокационным разжиганием межэтнических конфликтов. В 1990 году в её составных республиках прошли первые многопартийные выборы. С июня 1991 года по апрель 1992 года из состава страны при поддержке Запада вышли Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина и Македония. Конфликты по коммунистическим антисербским границам привели к кровопролитным войнам, в которые агрессивно вмешалось НАТО, разумеется, против православных сербов, у которых отняли и отдали албанским террористам Косово ‒ историческую землю сербов.

Албания, за счёт своей политики самостоятельного существования и раскола с СССР и Китаем пережила 1989 год, но с января 1990 года требования провести демократизацию появились и там. Первый секретарь компартии Рамиз Алия согласился провести реформы. В марте 1991 года в стране прошли многопартийные парламентские выборы, на которых компартия одержала победу. Тем не менее в конце апреля 1991 года страна отказалась от социалистического строя, а в 1992 году прошли новые парламентские выборы , и Албания подчинилась НАТО.

Варшавский договор, подписанный 14 мая 1955 года Албанией, Болгарией, Венгрией, ГДР, Польшей, Румынией, СССР и Чехословакией и имевший численность вооружённых сил 6 435 900 человек (на 1 июля 1987 г.) ‒ окончательно прекратил свое существование 1 июля 1991 года, о чем в Праге был подписан Протокол. Начался вывод советских войск из соцстран (об этом в следующей главе про 1990-е годы). А западные лидеры обманули, пообещав, что расширения НАТО не будет. Все страны-участницы Варшавского договора впоследствии были приняты в НАТО и в Европейский союз. Но ведь этого следовало ожидать.

Совет экономической взаимопомощи, созданный в 1949 году, был распущен 28 июня 1991 года в Будапеште, где страны-члены Болгария, Венгрия, Вьетнам, Куба, Монголия, Польша, Румыния, СССР и Чехословакия подписали Протокол о расформировании организации. Вместе с этим завершилась и история социалистической экономической интеграции.

Падение Берлинской стены 9 ноября 1989 г.

Конец ГДР

Для лучшего понимания тогдашних революционных событий в ГДР рассмотрим подробнее ее особенности, отличавшие ее от других соцстран.

ФРГ не признавала ГДР за легитимное государство и, в частности, в своей конституции предусматривала будущее объединение и практиковала автоматическое предоставление немецкого гражданства гражданам ГДР.

В начале 1970-х годов, в наступившую эпоху «разрядки», началась постепенная «нормализация» отношений между двумя германскими государствами. В 1971 году первым секретарем ЦК СЕПГ был избран Эрих Хонеккер. В июне 1973 года вступил в силу Договор об основах отношений между ГДР и ФРГ. В сентябре 1973 года ГДР и ФРГ стали полноправными членами ООН и других международных организаций. 8 ноября 1973 года ФРГ официально признала ГДР и установила с ней дипломатические отношения.

Эта «нормализация» стала возможной, поскольку в конституцию ГДР было включено идеологическое положение о возникновении «немецкой социалистической нации». С 1970 года гимн ГДР (музыка Ханса Эйслера на стихи Йоганнеса Бехера) стал исполняться без слов, поскольку текст содержал упоминание о «единой Германии», тогда как политика ГДР переориентировалась на двусторонние отношения с ФРГ.

В то же время ГДР была главной страной социалистического лагеря на протяжении всей Холодной войны и основным членом Варшавского договора, хотя фактически он был демонстративным при СССР. Отношения между двумя частями разделенной Германии были основным идеологическим фронтом Холодной войны в Европе. Поэтому, как уже отмечено в главе 29, и жизненный уровень в ГДР поддерживался на гораздо более высоком уровне, чем в СССР, и границы допускаемых политических свобод были шире.

В частности, наряду с тремя церковными высшими школами для подготовки протестантского духовенства существовали теологические факультеты в каждом из 6 университетов ГДР, опять-таки протестантские. При этом программы обучения в них было строго ограничены в своей свободе (с упором на гуманизм) и не должны были подвергать критике материалистическое марксистское учение. Кроме того, к учебе преимущественно допускались только молодые люди из коммунистических семей. Однако в ГДР не было ни одного католического богословского факультета, католикам была разрешена лишь семинария в Эрфурте (с 1952 года).

Другим отличием от СССР было существование, помимо коммунистической правящей СЕПГ, нескольких политических партий, хотя в сущности декоративно-показательное, ибо никакого реального значения они не имели:

Христианско-демократический союз Германии (ХДСГ) — консервативная
Либерально-демократическая партия Германии (ЛДПГ) — либеральная
Национально-демократическая партия Германии (НДПГ) — либеральная
Демократическая крестьянская партия Германии (ДКПГ) — аграрная консервативная.

Теологические факультеты и эти маргинальные партии уже своим существованием размывали тоталитарную структуру общества и были рассадниками оппозиционных настроений в тех кругах ГДР, интересы и потребности которых не ограничивались материальным уровнем жизни.

Поскольку официальная историография ГДР основывалась на идее создания «социалистической германской нации» как ее непременного будущего для всех немцев, немецкие национальные традиции в ГДР, в соревновании с ФРГ, не подвергались такому истреблению и оклеветанию, как в СССР, вместо этого в них выделялись тенденции «прогрессивного» свободомыслия, «классовой борьбы», бунты и, разумеется, возвеличивались все малейшие революционно-социалистические предтечи материалистического коммунизма, начиная с «Возрождения» и «Просвещения».

Сказывалась и сама разделенность Германии как возможность альтернативного, немарксистского общества. Для подчеркивания свободы при социализме, в ГДР перенимались с Запада поп-культура, новинки моды и даже нелепые формы либертинажа вплоть до сексуальной революции: хот-пенnс (облегающие женские трусы, носимые как сексуальная разновидность шортов), нудистские пляжи (Freikörperkultur). В интернете как иллюстрация такого пляжа в ГДР есть групповое фото голых веселых девушек, среди которых ‒ Ангела Меркель, 1954 г.р., дочь видного деятеля лютеранской церкви, член гэдээровского «комсомола» FDJ (Freie Deutsche Jugend) и будущая канцлер объединенной Германии. Это выглядит очень символичной характеристикой тогдашней сущности ГДР.

Тем не менее и степень лояльности рядового населения к коммунистической власти, по моим впечатлениям в первую половину 1970-х годов, была высокой. Это стало меняться с усилением западной пропаганды в годы «Крестового похода Рейгана».

10 сентября, после открытия Венгрией границы с Австрией (и тем самым разрушения «железного занавеса») много немцев ринулись через эту брешь в Западную Германию. В октябре 1989 года в ГДР началась волна демонстраций с требованием демократизации. Одна из первых демонстраций прошла в Лейпциге 2 октября. В ее организации активное участие приняли церковные круги (особенно пастор Николайкирхе Кристиан Фюрер). Главным лозунгом демонстрантов стала фраза: «Мы — народ!» (Wir sind das Volk). В ходе демонстраций руководство СЕПГ во главе с Э. Хонеккером ушло в отставку, а формально сменившие их преемники уже никакой роли не играли.

4 ноября в Берлине состоялся массовый митинг с требованиями соблюдения свободы слова и свободы собраний, который был согласован с властями. 9 ноября 1989 года гражданам ГДР был разрешен свободный выезд за границу, в результате чего произошло стихийное падение Берлинской стены.

В 1990 г. все пограничные сооружения были снесены, за исключением отрезка в 1,3 км, оставленного как памятник. Если с восточной стороны к стене нельзя было подойти вплотную, то с западной стороны она превратилась в многокилометровую выставку настенных рисунков – граффити. После разрушения стены ее фрагменты превратились в объекты торговли и заняли место в музеях многих стран.

Один из рисунков на стене: гэдээровский малолитражный пластмассовый автомобиль «Трабант», пробивающий бетон

Из кон­сти­ту­ции ГДР был уда­лён пункт о ру­ко­во­дя­щей ро­ли СЕПГ, и начались политические преобразования всей государственной системы. На выборах 18 марта 1990 года победила партия ХДС, премьер-министром ГДР стал Лотар де Мезьер, Председателем Народной Палаты ГДР и и.о. Президента ‒ Сабина Бергман-Поль. Новое правительство ГДР начало интенсивные переговоры с правительством ФРГ по вопросам германского объединения.

18 мая 1990 года был подписан Договор о создании экономического единства ГДР и ФРГ. С 1 июля 1990 года на территории ГДР в обращение вошла немецкая марка ФРГ, марка ГДР упразднялась. 31 августа 1990 года был подписан Договор, содержащий условия присоединения ГДР к ФРГ, а 12 сентября 1990 года в Москве подписан Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии.

23 августа Народная Палата приняла решение о присоединении к ФРГ. В этот же день были упразднены Немецкая Национальная народная армия и Немецкий народный Флот, на территории восточных земель были размещены воинские формирования Бундесвера. Также самораспустился действующий состав западногерманского Бундестага, на 2 декабря были назначены выборы в новый его созыв, и в этих выборах впервые приняли участие жители восточных земель. Правительством до избрания нового Бундестага стало правительство ФРГ, выборы проводились по действовавшему на тот момент в ФРГ избирательному закону.

Итак, хотя причиной крушения и ГДР и СССР была антинародная сущность режима, конкретные причины были прямо противоположными. Если Советский Союз был развален центробежными процессами национальных сепаратизмов, то крах марксистского режима ГДР был предопределен центростремительной силой оппозиции, добивавшейся объединения с Западной Германией.

В русских патриотических СМИ можно встретить много сожалений о том, что гэдээровская «бархатная революция» поощрялась Горбачевым ради собственной популярности на Западе, что он подарил ГДР натовцам, не получив ничего взамен, и это стало началом цепной реакции по разрушению Варшавского договора и СССР и по расширению НАТО на восток. Всё это так. У Горбачева не было достаточного геополитического и духовного кругозора, чтобы не быть обманутым. Но русские патриоты могут в этом деле сожалеть не о том, что часть немецкого народа освободилась от марксистского режима или что рухнул марксиcтский режим СССР, а о том, что во главе нашей несвободной страны были и остаются духовно малограмотные люди, не способные и не желающие отстоять национальные интересы исторической России и противостоять Новому мiровому порядку антихриста, ища союзников и в Германии, и во всей Европе, и во всем мiре…

(Постепенно будут вноситься уточнения и дополнения, поэтому при заимствовании текста его следует брать в свежем виде с «Русской идеи». В следующей главе: 31. Крах СССР. Вывод советских войск из Германии и далее…)