Александр Дементьев: Антиширопаев. Русофобия справа

Александр Дементьев: Антиширопаев. Русофобия справа

Поводом к написанию настоящей работы служит даже не столько попытка реабилитировать то, чем веками жила и дышала Русь, сколько дать возможный ответ на ряд наболевших и непростых вопросов, которые способны «прельстити, аще возможно, и избранныя» (Мф. 24; 24).

Сегодня можно говорить о зарождении своеобразного и пока еще непривычного феномена, который логичнее всего обозначить общим термином «русофобия справа». Следует сказать, что использование нами этого термина не выражает стремления навесить ярлык «русофоба» на кого-либо из деятелей русской Правой, напротив, именно он наиболее корректен в сложившейся ситуации, если понимать его в научном смысле, а не как разновидность площадной брани. Действительно, мы имеем дело именно с «фобией» («неприятием»), распространившейся внутри правого движения, неприятием вековых устоев русской жизни.

«Русофобия справа» – это не идеология, но определенное умонастроение, возникшее на почве осмысления сложных моментов исторической и настоящей русской жизни и, при этом, абсолютизировавшее их.

Если коммунистическая и либеральная русофобия («русофобия слева») давно уже стала объектом наблюдения и темой целого ряда глубоких и содержательных работ, начиная со знаменитой «Русофобии» И. Р. Шафаревича, то тема, легшая в основу данной статьи, пока еще не получала необходимого развернутого анализа. Из работ, посвященных рассматриваемому вопросу, следует отметить серию статей А. В. Елисеева («История под ударом», «Дефицит русскости в русском национализме», «Русский сепаратизм») и статью А. М. Макеева «Апология русского православного национализма» (в сборнике «Распря о «русской вере«»).

В той или иной степени, в этих работах дается ответ «правым русофобам». Однако, точки над «i» еще не расставлены, а это на руку, прежде всего, публицистам «праворусофобского» лагеря. Они, не теряя времени, целиком посвящают себя каким-либо «излюбленным» темам, и в первую очередь, «преодолению» христианства. Посему нужда в подобной работе с каждым годом чувствуется все сильней. Думается, наш труд не пропадет даром.
А. А. Широпаев как идеолог неопаганизма

Объектом нашего исследования выступит мiровоззрение, выработанное членом руководства Народной Национальной партии и редактором газеты «Я – русский» Алексеем Алексеевичем Широпаевым.

Широпаев, ранее известный деятель православно-монархического движения, в 2000 г. кардинально переменил свое мiровоззрение в сторону неоязычества и нигилизма и разразился циклом «ниспровергающих« статей в духе позднего В. В. Розанова, в которых подверг яростной атаке все то, на чем строилась его собственная система взглядов в прошлые годы. Осенью того же года, он приступил к написанию «Тюрьмы народа» (первое издание «Фэри-В», 2001; второе издание «Наследие предков», 2002 – используется в нашей работе), в которой изложил свое видение прошлого и настоящего России, «резюме» которого отражено в самом названии книги.

Сей поворот в мiровоззрении Широпаева оказался столь неожиданным, что долгое время оставался незамеченным и на него не было адекватного ответа со стороны бывших соратников Широпаева, из числа православных патриотов. Однако, кипучая антихристианская деятельность редактора газеты «Я – русский», в каждом свежем номере публикующего свои материалы, со временем, заставила их откликнуться. Так, мы видим появление «антиширопаевской» статьи «У антихриста за пазухой» В. Н. Осипова в газете «Эра России», на которую Широпаев поспешил дать ответ собственной статьей «Русский национализм на иврите (ответ Владимиру Осипову)». Публикует свою статью «Вероотступник» по сему поводу А. Р. Штильмарк. Выходит замечательная работа С. Тимофеева «Грех язычества» (в сборнике «Распря о «русской вере«»), в которой автор, помимо всего прочего, подверг основательной критике достоверность исторических изысканий Алексея Широпаева.

Неоязычество как стремительно набирающее силу явление стало особенно заметно на рубеже тысячелетий. Сегодня трудно переоценить масштабы религиозного разделения в праворадикальной среде. Причем основную массу неопаганистов составляет национально ориентированная молодежь. Именно в этот период редактор газеты «Я – русский» приобретает популярность в определенных кругах и становится одним из ведущих идеологов оных.

В своих работах, Широпаев позиционирует себя национал-социалистом, без малейшего желания отмыться от обвинений в «нацизме». Неопаганизм как явление очень разнороден: его идеологи либо отстаивали и отстаивают свою непричастность к собственно НС (В. Н. Емельянов, А. М. Аратов, А. М. Иванов, В. Б. Авдеев и проч.), что, в некоторых отдельных случаях, походит на попытку поступиться принципами ради сохранения определенного имиджа в «стране, победившей фашизм», либо превращают национал-социалистическую идею в ущербную и убогую профанацию (А. Добровольский («Доброслав») и ему подобные), попросту издеваясь над ней. На их неприглядном фоне, «широпаевщина» выглядит солидно и респектабельно. Неозычество Широпаева – это не вялое «фольклорное» «фэнтэзи», это – суровый нордический миф. Это не косное «славянство», но волевой и воинственный «норманнизм». Из обломков «православия свастики» сложилось антихристианство с аналогичным зарядом и положениями. Следовательно, у Широпаева как у идеолога «национал-социалиствующего» крыла неопаганизма есть определенные перспективы.

Нельзя сказать, чтобы из его уст исходило нечто принципиально новое, что-то такое, чего мы еще нигде и никогда не слышали от единомысленных ему публицистов. Вопросам, остро поставленным в работах Широпаева, уже не год и не два, а некоторым, если считать с момента написания книги «Христианская чума» А. М. Иванова (1978), без малого, тридцать лет. Логично разбить их по одному и рассмотреть по отдельности.
«Еврейские корни» русского православия

Вопрос этот действительно является «болезненным» и «щепетильным», но не для христианства, как ничтоже сумняшеся, полагают его противники. В здоровом нет места ни больному, ни «болезненному». А вот для неоязычества это действительно крайне непростой вопрос, доходящий в его абсолютизировании до сущей «болезненности». Постольку, поскольку вопрос о т.н. «еврейских корнях» есть вопрос самого существования неопаганизма. Ежели их, «корней» этих, не окажется, «родноверие» лишится питательной почвы как некий антипод тысячелетнему «чужеверию» и ни к чему будет возвращаться к вере абстрактных праотцов, ежели достаточно будет вернуться к вере христолюбивых дедов. Выражения же навроде «христианин – это профанический иудей рассеяния» (А. А. Широпаев. Как делают «язычником»?) совершенно потеряют смысл.

Замечу, что редактор газеты «Я – русский» относится к евреям весьма и весьма «неоднозначно». В статье «От России – к Руси. Еще раз о русском сепаратизме» Израиль выступает как союзник будущего русского государства, как «ближневосточный форпост Севера в глобальном противостоянии Север-Юг». Однако, от обвинений в адрес христианства в призме еврейского вопроса Широпаев не отказался.

Набор доказательств предполагаемого «родства» христианства и иудаизма, используемых А. Широпаевым, небогат, да и желания особенно прорабатывать эту тему у публициста явно не наблюдалось, он посвятил ей от силы пару статей. Дело в том, что данный вопрос считается уже разработанным и Широпаев попросту решил «не изобретать велосипеда».

Большинство аргументов, задействованных в этих статьях, «перекочевали» из ранее вышедших неоязыческих опусов, как то «Десионизация» В. Н. Емельянова и «Удар русских богов» В. А. Иванова («Истархова»). Так, в статье «Как делают «язычником»?», Широпаев местами цитирует Емельянова, а местами, излагает содержимое «Десионизации» своими словами: все тот же «анализ» семисвечников, одеяний священников, наконец, различных слов, священником произносимых. При этом, как и его предшественники, Широпаев указует в сторону Ветхого завета, дескать, это еврейские «национальные книги». На этом перечень известных доводов в пользу не менее известного мнения о христианстве как «троянском коне иудаизма», в принципе, заканчивается…

Касательно атрибутов культа, на еврейском происхождении которых настаивает Алексей Широпаев, следует сказать следующее… И бросающиеся в глаза семисвечники, и одеяния священников, сходные с одеяниями священников ветхозаветных, и большое количество слов, происходящих из староеврейского языка – все это имеет место быть и отрицать очевидные факты недопустимо. Христианство действительно имеет огромное наследие, доставшееся от древних евреев. Но, подчеркну, от древних евреев. С современными евреями, которых можно наблюдать как в синагогах, так и по телевидению, христианство не имеет решительно ничего общего. Во-первых, древние евреи исповедовали истинную веру, а нынешние евреи являются богоубийцами и сатанистами. Факт проклятия еврейского народа, совершившего грех космического масштаба – грех богоубийства, является неотъемлимой частью христианского вероучения, отрицать которую могут только различного рода «жидовствующие», сектанты, неообновленцы и просто несведущие люди. Во-вторых, древние евреи и евреи современные представляют собой разные народы с расово-антропологической точки зрения, подобно тому, как современные армяне, осетины или персы не идентичны древним армянам, аланам и древним же персам.

Что нам известно о расовом составе современного еврейства? Хладнокровные научные исследования выявили всю подноготную «детей Сиона» в мельчайших подробностях. Наличие последних дает нам право сделать необходимое обобщение: еврейство представляет собой метисацию двух больших рас (белой и черной) и переходный тип от одной большой расе к другой. Что, само по себе, говорит о давешнем существовании чистых, предшествовавших метисации, форм. Т. е. о нордическом (чисто белом) прошлом еврейского народа.

Надо сказать, что в древности расовая картина мира была другой и жизненное пространство белых народов простиралось далеко за пределы Европы, достигая нынешних Китая и Индии. И именно Азия, белая Азия, а не Европа, тогда еще малоразвитая и полупустая, была в те далекие времена той землей, где расцветал гений белого человека. Возникали могучие государственные образования – Персидская империя, Урарту, держава индоариев, Бактрия и Согдиана в Средней Азии. И в одном ряду с ними стоял ветхий Израиль, который постигла одинакая с ними судьба быть растворенным в адском растворе межрасового смешения.

Кто же внес в чистую еврейскую кровь инорасовую составляющую и ублюдизировал ее? Современные т. н. «семитические» народы, объединенные исключительно по языковому признаку, являются на деле народами хамитическими, ввиду преобладания у них крови хамитических народов, в случае с евреями – крови ханаанеев (финикийцев), уже несших в себе, к началу смешения с древними евреями, немалую долю негритянской крови и передавших ее древним евреям. Освещению процесса сорастворения израильтян и финикийцев посвящено множество страниц Ветхого завета.

Собственно говоря, язык – это единственное, что полноценно связывает «семитические» народы с древними семитами. Аналогичным образом, такие языки, как фарси, осетинский, хинди и таджикский являются индоевропейскими (арийскими) языками, хотя их носители не являются расово-чистыми индоевропейцами (арийцами), но резким переходом к черной, негроидной расе. Кроме того, современные евреи долгое время использовали вместо иврита идиш, искаженный немецкий. Ивритом владела незначительная их часть, главным образом, раввины. Но, после создания государства Израиль, употребление данного «мертвого» языка было возобновлено. Т.е. до 1948 г. современные евреи, не считая раввинов, не имели с древними евреями даже языковой связи.

Взаимоотношения белых семитов с белыми иафетитами (арийцами) складывались сложно. С одной стороны, мы видим, как царь иафетитов-персов Кир II возвращает (539-538 до Р. Х.) евреям их родину (т. н. «Возвращение на Сион») и дает повеление восстановить Иерусалим и Храм. С другой стороны, ветхозаветная книга Маккавеев описывает ожесточенную войну ветхого еврейства с языческими сирийскими греками (167-142 до Р. Х.) , пытавшимися «эллинизировать» израильтян сиречь уничтожить их истинную веру. Алексей Широпаев вспоминает книгу Есфирь и описанные в ней деяния древних евреев, «заливших Персию кровью ее лучших сынов, наших братьев по расе» (А. Широпаев. Русский национализм на иврите (ответ Владимиру Осипову)). И здесь мы имеем дело не иначе, как с трагической абсолютизацией внутрирасового конфликта белых людей.
Византия

В статье «Золотые купола и Золотая орда» А. Широпаев подверг критике «византизм» как «злой РОК, определивший «весь великорусский общественный организм«».

Резкое неприятие Византии как «плавильного котла» народов и культур, вообще характерно для неопаганистов, стремящихся мыслить расово. Их более «дремучие» единоверцы, которым, по большому счету, на вопросы расового характера наплевать, рассуждают проще: для них Византия, всего лишь навсего – страна, из которой к нам пришло «иудеохристианство».

Точку зрения, согласно которой Византия представляла собой нечто из ряда вон выходящее, «плавильный котел», «евразийскую империю», выработали отнюдь не расисты или же, какие-нибудь западники, но евразийцы (Л. Н. Гумилев, В. В. Кожинов и проч.), для которых все вышеперечисленные предполагаемые «нюансы» византийской жизни слаще меда. «Правым русофобам» не пришлось долго и мучительно напрягать извилины – очередная антирусская идея была уже готова. Необходимо было лишь переработать ее в нужном ключе, что они и не замедлили сделать.

Абсурдность рассуждений о Византии как «плавильном котле», о ее «евразийской» сущности, очевидна. Уже в VII в. Империя лишилась б. ч. своих собственно азиатских владений, которые отошли к арабо-мусульманскому Халифату. «Ромейское царство» сохранило власть над Малой Азией, населенной, главным образом, европеоидами-греками; территорией современной Греции вкупе с еще некоторой часть Балканского полуострова; Кипром; частью южной Италии; южным побережьем Крыма. «Проходным двором» между Азией и Европой Византия не была, обладая видом преимущественного компактного расселения греков, инородческие общины на ее территории имели место быть, но жили замкнуто: либо на своих собственных землях (балканские славяне) либо внутри отведенных им кварталов, в режиме, так сказать, «апартеида» с греками. Так, из русско-греческого договора, заключенного в правление князя Олега (911), известно, что русские купцы были обязаны проживать только на определенной территории, в предместии св. Мамонта. Заметим, что мы говорим о правилах византийского общежития, а не об экстраординарных исключениях из правил, которыми правила только подтверждаются, отчетливо преобладая на фоне исключений.

В статье «Русский национализм на иврите (ответ Владимиру Осипову)» Широпаев пишет следующее: «ни о каких расовых нормах в Византии и говорить не приходится» и тут же, в подтверждение сего тезиса, ссылается на В. В. Кожинова, «пересчитавшего» высокопоставленных византийских инородцев, из которых двое были императорами, а один (XIV в.) патриархом. На этом, вроде бы, «список» и заканчивается. Если назвать поименно всех византийских императоров и константинопольских патриархов греческой крови, смехотворность данного аргумента будет очевидна. Вот они – правила, и вот они – исключения из правил. Кроме того, XIV столетие, в котором константинопольским патриархом стал еврей, нельзя назвать периодом расцвета Византийской империи и византийской церковности, а скорее, периодом их обоюдного упадка. Начало которому положили братья ромеев по расе и христианству – крестоносцы, в 1204 г. взявшие приступом и разграбившие Константинополь.

Второй Рим, и в правду, оказал некоторое влияние на русскую жизнь. Но говорить о русской культуре как о придатке по отношению к византийской неправильно. Алексей Широпаев видит в этом влиянии сплошь негативные черты. Он не вспоминает ни об восхитительной иконописи, ни о шедеврах русского зодчества (этим самобытным русским явлениям дала толчок к развитию именно Византия), ни о греческой книжности, но видит только то, что хочет видеть т.е. разрушение «высокоразвитой» языческой культуры, уничтожение «старой веры», истребление 12 миллионов (!) славянорусичей, утрату языческого культурного наследия. Удивительно, но очевидный исторический факт расцвета русской культуры под византийским влиянием подменяется истошным воплем по мифологизированной языческой культуре, ощутимых следов которой на русской земле не осталось, видимо, из-за «культурного погрома», учиненного «попами». Да, действительно, такие крупные русские города как Новгород, Смоленск, Полоцк, Киев, Любеч существовали до Крещения Руси, но своего расцвета они достигли уже после него. Подобную «гардарику», не обладающую высокой, истинно-городской, цивилизацией, имели у себя дома и сами скандинавы (Бирка в Швеции, Хедебю в Дании), которым принадлежит сие слово, столь полюбившиеся апологетам дохристианской Руси. Я думаю, не у кого не возникнет желания, с культурно-цивилизационной точки зрения, поставить на одну доску Киев IX в. с Киевом XI в. в том числе и у Широпаева, художника по образованию. Языческий Киев – это городок с деревянными стенами и полуземледельческим характером. «Ведь вода тогда текла возле Киевской горы, а люди сидели не на Подоле, но на горе. Город же Киев был там, где ныне двор Гордяты и Никифора» («Повесть временных лет»). Христианский Киев – это многолюдный имперский стольный город с белокаменными храмами, развитыми ремеслами и торговлей, сложной системой укреплений. Мы не приписываем факта расцвета древнерусской культуры в христианский период исключительно византийскому влиянию, однако его благотворность является несомненным историческим фактом, ведь ничего равноценного культуре христианского периода языческая Русь не знала.
Финно-угры

Одну из причин «полуазиатского» характера России Широпаев видит в наличии у русских значительной доли финно-угорской крови.

Он держится того мнения, согласно которому финно-угры есть помесь европеоидов и монголоидов, с преобладанием монгольской составляющей. Но, согласно законам генетики, перед приливом чистой крови, не устойчив никакой гибрид и, в конечном счете, полностью восстанавливается один из исходных типов, преобладающий. Финны, эстонцы и карелы не содержат в себе никаких монголоидных признаков, будучи нордическими – чистокровными белыми народами.

Исходя из вышесказанного, в первую очередь, необходимо определиться с характеристикой финно-угров как таковых. Известно, что финно-угорские народы не представляют собой какую-либо отдельную расовую общность, финно-угры – это общность языковая. На финно-угорских языках говорят как расово-чистые европеоиды, вроде вышеупомянутых, так и монголоиды – ненцы, манси и проч. Дело в том, что языковая и расово-национальная карта мiра, зачастую, несовпадают. Сегодня, например, по-французски говорит значительная часть Африки, однако никому в голову не придет, ввиду этого, отнести франкоязычных африканцев к европеоидной расе.

Не известно, каким образом ряд европеоидных народов вошел в азиатскую языковую группу, усвоив себе язык каких-то монголоидов. Возможно, это произошло благодаря раннему отделению от общей индоевропейской (арийской) семьи, вхождению в некую монголоидную общность и сосуществованию с монголоидными народами бок о бок на протяжении продолжительного времени. К слову, прецеденты в истории были… Вот что пишет Широпаев касательно донского казачества: «… еще в XVII в. среди донцов на бытовом уровне был распространен татарский язык» («Тюрьма народа», стр. 44). Опять таки, нельзя, исходя из этого, отнести донских казаков к тюркским народам.

Финно-угорскую карту особенно часто разыгрывают украинские «самостийники», стремящиеся обосновать различие, якобы существующее между великороссами и малороссами. Эта гипотеза подкрепляется скупыми историческими фактами и полуфактами, ключевым из которых является само проживание в древности на территории Великороссии целого ряда финно-угорских народов. Также говорится о словах финно-угорского происхождения в русском языке, о влиянии финно-угров на русскую архитектуру, о заимствовании у них элементов одежды, о влиянии кухни финно-угорских народов на русскую кухню.
Сам по себе, непонятен подход к вопросу сугубо антропологического характера, а именно, к вопросу о финно-угорской составляющей в русском народе, с чисто исторической и этнографической точек зрения. Казалось бы, что может быть проще, чем опереться на результаты многочисленных антропологических исследований, проводящихся уже на протяжении более чем ста лет, ведь именно они могут поставить точку в этом вопросе? Антропологический аспект принципиально остается незадействованным.

Дело в том, что проведенные изыскания говорят о высокой европеоидной гомогенности (однородности) русского народа. Согласно известному антропологу В. П. Алексееву, автору книги «Краниология народов Восточной Европы и Кавказа в связи с проблемами их происхождения» (М.,1967), краниологические различия между группами русских не зависят от расстояния между ними (Андрей Борцов. Русская кровь). В результате антропологической экспедиции 1955-1959 гг., проводившейся под руководством В. Бунака, которая исследовала более ста групп великорусского населения, выяснилось, что русские являются типичными европейцами (там же). Т. е. русские, как пишет В. Е. Дерябин в книге «Современные восточно-славянские народы» (М.,1999), «по многим расовым свойствам занимают среди европейцев центральное положение. Это наблюдается по длине тела, размеру головы и ее форме, высотным и широтным размерам лица и их соотношениям» (там же).

Финно-угорские народы и сейчас не отличаются многочисленностью, а в древности их численность должна была быть еще более низкой. Об их немногочисленности к моменту встречи с русскими колонизаторами говорит, например, факт расположения поселений финно-угров на большом расстоянии друг от друга. Финно-угры не могли тесно заселить территорию проживания, что позволяло русским «вклиниваться» в промежутки между финскими поселениями. «Небольшие группки финно-угров влились в русский этнос, составив ряд небольших субэтносов (тахтарцы, мещеряки и др.). Это наподобие того, как остатки небольшого фракийского племени, влившиеся в украинский этнос создали субэтнос гуцулов, а вливание небольшого кельтского племени привело к созданию субэтноса бойков и т.д.. Но это не повод причислять украинцев к фракийцам или кельтам, так же как и русских к финно-уграм» (А. Баташев. ««Свидоми угрофинцы» и историческая правда»).

Кроме того, не следует забывать, что, повторюсь, согласно законам генетики, смешанные формы не обладают постоянством и, при приливе свежей крови, неизбежно восстанавливается одна из двух первоначальных форм. Поэтому рассуждения о какой-либо «консервации» финно-угорской составляющей в русском генотипе на протяжении столетий наглядно антинаучны. Ибо преобладание славянского элемента над финским было изначальным и постоянным, сопровождаясь прибытием все новых и новых партий славянских колонизаторов.
Монгольское иго

Этой странице русской истории «правые русофобы» придают очень большое значение, как и евразийцы, как и западники-либералы. Для них появление вонючих монгольских степняков на окраинах Великого Русского княжества есть переломный момент в его истории, оторвавший его от Европы, положивший начало его отставанию от западных соседей.

«Татарофилия» Широпаева практически равносильна его германофилии. По его мнению, татаро-монголы умудрились оказать мощнейшее влияние на государственность, культуру, взаимоотношения народа и власти, архетип русского человека, даже не проживая на русской земле. Хорошо хоть до упоминания крови не дошло… Если верить «татарофильским» мудрованиям редактора газеты «Я – русский», то от азиатских кочевников нам достались и власть «ханского типа», и угнетение народа властью, и сама империя (как это «убедительно» показано в книге «Тюрьма народа»). И вообще, губительное влияние Орды на Русь трудно переоценить.

Выясним же масштабы этого влияния. Все познается в сравнении. Испания, например, имеет в своей истории еще более черную страницу. Это – семисотлетнее (!) нахождение под игом мавров (арабов) б. ч. ее территории. Тем не менее, говорить о перерождении Испании из европейской страны в страну азиатскую или, что еще хуже, евразийскую, пока что, не приходило в голову ни евразийцам, ни западникам. Равно как не слышно разговоров о «евразийской» природе Греции, Болгарии, Венгрии или Сербии, находившихся под турецким ярмом сопоставимое с монголо-татарским на Руси время.

А вот албанцев или боснийских мусульман вполне можно отнести к категории евразийских народов. В Испании и на Балканах противоядием от азиатской чумы явилось христианство, поскольку смешение европейского и азиатского элементов было невозможно в силу непосредственно вероисповедных причин, которые создавали барьеры между европейцами и азиатами. Там, где туркам удавалось склонить христиан к мусульманству (Босния, Албания), и возникали различные евразийские феномены.

Русь же, как известно, попросту не имела тесного соприкосновения с татарами ни в национальном аспекте, ни в государственном. Соприкосновение Руси с Ордой ограничивалось для народа уплатой дани и набегами кочевников, для князей – получением ярлыка от хана. Ожидать от него каких-то глобальных изменений в русской жизни не приходилось.

Зависимость России в годы татаро-монгольского ига в разные периоды была неодинаковой и ослабевала одновременно с ослаблением самой Орды. С течением времени, Орда предстает уже как орудие в русских руках, прежде всего, как орудие Московского княжества. Орудие дорогое, но эффективное. Орда становится предсказуемой и неповоротливой, ее интерес к Руси исчерпывается вопросом регулярных выплат, Орду не интересуют внутренние русские дела. Это способствует возвышению Москвы и усилению русских позиций. Итогом сего длительного процесса является Куликовская битва, не уничтожившая ига сразу, но положившая начало новому периоду – периоду постепенного освобождения России.

Существует мнение (Широпаев с ним вполне согласен), что отставание России от западных соседей обусловлено, в первую очередь, долговременным гнетом. Это не так. Вековое отставание обусловлено преимущественно сложными географическими условиями – суровым климатом и нахождением на дальнем и худшем краю европейской ойкумены. Такое положение долгое время не давало экономике развиться на уровне западноевропейской и препятствовало связям России со стремительно развивающимися странами Запада. Русь физически не могла поспеть за темпами западноевропейского развития.

Разумеется, монголы приложили руку к отставанию России. Уплата «ордынского выхода» (дани) тяжко давалась Русской земле и сказывалась на ее экономическом положении, тормозила экономическое развитие. Но не стоит считать азиатское влияние в этом вопросе основополагающим или, даже, единственным фактором.

После 1617 г. (Столбовский мир), Россия, вплоть до начала XVIII столетия, не имела выхода к незамерзающему Балтийскому морю, к этой единственной крупной водной артерии, надежно связывающей ее с другими европейскими странами. Настало время для ограничения одним только Северным Ледовитым океаном. Превращение России, при всей ее сложной географии, еще и в практически континентальную страну сильно сказалось на пресловутом отставании. Исторические русские земли, Ижору (Ингерманландия), отхватила Швеция. Еще раньше, братья по расе не дали России вернуть себе иные свои старинные прибалтийские владения, на которых за годы татарского ига выросло целое государство – Ливонский орден. Так что, не только азиаты, но и белые братья способствовали нашему отставанию.

Куликовская битва, этот узловой момент русской истории, в глазах Алексея Широпаева является внутриордынской «разборкой», выступлением «Московского улуса» против «нелегитимной» власти темника Мамая. Эта антирусская формулировка, как и многое другое в концепции Широпаева, принадлежит евразийцу В. В. Кожинову. Здесь имеет место быть личное мнение, не подкрепленное безусловными историческими фактами, ввиду их отсутствия, но оперирующее косвенными. Его опровержение, исходящее от нас, также основано исключительно на косвенных фактах.

Обращает на себя внимание энтузиазм, с которым население восприняло княжеский призыв выступить против татар. Ратные предприятия московских князей, осуществляемые ими в рамках ордынской политики, например, совместный татаро-московский поход против Твери в 1327 г., не пользовались массовой поддержкой населения. В 1380 г. действия московского князя были единодушно поддержаны всей Русской землей, за исключением областей, оккупированных Литвой, Польшей и Венгрией (Карпатороссия) и Рязани. Правда, не все рати успели вовремя соединиться с московским войском. Притом, что положение Москвы в то время не было доминирующим, у нее имелся все еще мощный соперник в лице Твери, не говоря уже о Литве, и просто надавить на прочие княжества для нее не представлялось возможным. Все это обусловлено конкретным прецедентом выступления против Орды, ненавистной всему русскому народу.

В случае, если бы события 1380 г. были «наведением конституционного порядка в улусе Джучи» ожидать какой-либо всеобщей поддержки этого от князей и народа не пришлось бы. Обмануть народ, наврав ему «в три короба» и пустив в оборот его патриотические чувства, как показывает пример Второй мiровой войны, можно. Но обмануть политически умудренных удельных князей было вовсе нереально равно, как втянуть их в такое ненавистное и рискованное (вдобавок ко всему, Орду поддержала Литва) предприятие. Думаю, Широпаев не станет записывать большую часть русских князей в разряд «патриотов Орды». Единственным из князей Великороссии, не выступившим против Орды в 1380 г., был великий князь рязанский Олег. Два года спустя, он договорился с Тохтамышем, чтобы татары не громили его землю, и показал ордынцам броды на Оке…

Теперь перейдем к событиям, последовавшим за Куликовской битвой, чтобы осветить ее результаты. В книге «Тюрьма народа» Широпаев пишет: «Показательно, что сразу же после победы на Куликовом поле Дмитрий направил к недавно воцарившемуся Тохтамышу послов с подарками и донесением об исполненном верноподданническом долге. В свою очередь Тохтамыш, окончательно добив Мамая, направил к Дмитрию посольство с уведомлением об искоренении крамолы».

Широпаев приводит только часть известного о взаимоотношениях св. князя Димитрия и нового ордынского хана. Истории известно и другое. Так, когда в 1381 г. в Россию прибыл ханский посол царевич Акхозя, требовавший немедленного явления в Орде всех русских князей, отношение Димитрия к Орде наглядно проявилось. Вот что пишет по этому поводу князь Н. М. Карамзин: «Россияне содрогнулись. «Давно ли, – говорили они, – мы одержали победу на берегах Дона? Неужели кровь Христианская лилась тщетно?». Князь думал согласно с народом, и Царевичу в Нижнем Новегороде сказали, сказали, что Великий Князь не ответствует за его безопасность, если он приедет в столицу с воинскою дружиной. Акхозя возвратился к Хану, отправив в Москву некоторых из своих товарищей. Даже и сии люди, устрашенные знаками народной ненависти Россиян к Моголам, не посмели туда ехать; а Димитрий, излишно надеясь на слабость Орды, спокойно занимался делами внутреннего правления».

Напряженные отношения между Россией и Ордой продолжались до следующего, 1382 г. В этот год, Тохтамыш подверг Русь погрому; пришел с войском скрытно, боясь «получить по зубам». Только после этого Донской подчинился новому ордынскому хану.
Московия

Термины «московит» и «москаль» доселе почти, или даже, вовсе не употребляемые в среде русских националистов, стараниями Алексея Широпаева, ныне введены в употребление. «Новые ушкуйники, убившие в себе московита – только они смогут стать нацией или нациями (курсив авт.) и вырваться из Евразийской Тюрьмы» («Тюрьма народа», стр.153).

Появление «московита»-«москаля» на исторической арене представляется Широпаеву результатом долгосрочной политики, проводимой «Проектом» на территории центральной Великороссии. Начало этой политике положил св. князь Андрей Боголюбский, первый великий князь владимирский. С начала четырнадцатого столетия, московские князья занимают деятельную коллаборационистскую позицию в условиях нахождения Руси под татарским ярмом, а впоследствии, перенимают у Орды «эстафетную палочку» евразийской империи. Результат – создание мощного антирусского евразийского государства, с такими «московитскими прелестями» как азиатская деспотия, всеобщее бесправие и крепостное право.

Тенденциозность подобных исторических обобщений очевидна. Изображение коллаборационистской политики московских князей чем-то уникальным в своем роде не выдерживает критики. Подобная политика была тогда в порядке вещей. Невозможно было занять какой-либо княжеский стол не побывав в Орде, не угодив хану, не получив у него ярлык, не унизившись, не совершив подлости. Вспомним вышеупомянутого великого рязанского князя Олега, указывающего татарам броды на Оке, суздальских княжат Василия Кирдяпу и Семена, уговаривавших москвичей сдаться Тохтамышу в 1382 г. Да, Москва решительно приняла участие в карательном походе на Тверь в 1327 г., но в дальнейшем подобных по масштабу действий не предпринималось, поскольку цель была достигнута, – великое княжение, в принципе, более не выходило из рук московских князей. Это была жестокая борьба за власть, типичное для России начиная еще с XI в. междоусобие. С 1327 г., по словам летописца, «бысть… тишина велика по всей Русской земле на 40 лет и престаша татарове воевати Русскую землю».

Азиатской деспотией Россия не была. Достаточно вспомнить хотя бы о Земских соборах, представлявших собой классический европейский парламент.

Крепостное право никоим образом не являлось специфическим порождением Московии: его знали все европейские государства, за малым исключением, вроде скандинавских стран. Россия позже других европейских земель познала крепостничество и позже их от него избавилось. Пруссия опередила Россию в деле отмены крепостного права всего лишь лет на пятьдесят. Причем это было делом рук иностранного агрессора Наполеона. Во Франции крепостное право упразднено революцией 1789 г. Как видим, Россия и в этом случае остается европейской страной, правда, отстающей в некоторых аспектах от своих западноевропейских собратьев.
«Петербургская империя»

Для многих понятия «Российская империя» и «Петербургская империя» тождественны. Но это неверно. Начало Империи следует искать еще в т. н. «Московии» как в смысле политическом и юридическом (термины «царь», «царство» соответствуют терминам «император», «империя»), так и в смысле территориальном. Но, т. к. Широпаев использует трактовку тождественности понятий «Российская империя» и «Петербургская империя» то, в контексте речи, эти понятия будут рассматриваться как синонимы.

По мнению Широпаева т.н. «Петербургская империя» представляла собой одну из фаз «Проекта». «В результате петровских реформ возникла парадоксальная ситуация: Империя возглавлялась государями белой расы, но при этом основное, белое население не имело никакого особого, господского статуса; более того, находясь в крепостническом рабстве, несло на себе основные державные тяготы» («Тюрьма народа», стр. 55). А нерусские подданные, видите ли, имели различные льготы. Империя видится Широпаеву русскогубительным началом, превратившим европейцев в «питательный бульон» для азиатских народов.

При этом, как показывает история, инородцы совсем не горели желанием войти в Империю и, согласно Широпаеву, жиреть на русских харчах. Я не имею в виду прибалтов, финнов, грузин, армян, бессарабских румын (молдаван) и еще ряд народов, присоединенных без сопротивления с их стороны – у них ведь и выбора не было, либо русские ими будут владеть, либо другие соседние народы. Если же ситуация складывалась по-другому, Империи приходилось преодолевать яростное сопротивление. Казань, Кавказ, Крым, Польша, Средняя Азия давали России посильный отпор. Даже в Сибири не везде туземцы мирно входили в Империю, вспомним Сибирское ханство Кучума, чукчей, оказывавших вооруженное сопротивление русской колонизации вплоть до начала ХХ столетия.

И в зависимости от того, оказывал ли тот или иной народ сопротивление или нет и, если оказывал, то какой степени, регламентировалось к нему отношение имперских властей. Поляки, в самом начале своего существования в рамках Российской империи, имели целый пакет льгот, включая парламент и конституцию, но затем, ввиду отчаянного бунтарства, потеряли их и даже были ущемлены. Финляндия вошла в Россию на аналогичных условиях, но пошла по другому пути. Финны вели закулисную подрывную войну против Империи, поддерживали революционеров, но на вооруженное противостояние не решались. Потому не было достаточного прецедента для ликвидации финской автономии и тотальной отмены всех льгот и привилегий, наличествующих у финнов. Очевидно, что это было не уничижение перед инородцами, но вполне обоснованная политика по отношению к ним. «Хорошие» поощрялись, «плохие» наказывались.

Но и поощрения, которые Империя оказывала «хорошим», не всегда приводили к положительным результатам. Салават Юлаев, польские восстания, восстание киргиз-кайсаков (казахов) в 1916-ом, армянские дашнаковцы, финский сепаратизм – тому прямые и непосредственные подтверждения. «Смутами пользовались инородцы, обрадованные случаем сбросить с себя подчинение русским. Они действовали заодно с крестьянскими шайками. Мордва, соединяясь с холопами и крестьянами, осадила Нижний Новгород»- пишет царский историк С. Ф. Платонов о смутах, происходивших в царствование Василия Шуйского. Инородцы последовательно поддерживали Болотникова, Разина, Пугачева, большевиков (я не имею в виду черкесов ген. С. К. Гирея, «дикую дивизию» барона Унгерна и т. п. нетипичные случаи), справедливо видя в них разрушительные силы по отношению к ненавистной Империи. Видать, несладко жилось неруси в России, раз она изо всех сил приближала ее крах.

Евразийцы, и вслед за ними Широпаев, приводят ряд аргументов в пользу того, что инородцы не только были равны в правах с русскими, но даже иногда возвышались над ними, обладая особыми привилегиями. Только вот все это, в сравнении с аргументами, подобранными по противоположному принципу, оставляет после себя лишь тень убедительности. Говорят о грузинской аристократии, уравненной в правах с русской, но не говорят о несчастных аристократиях якутской и алтайской, такой чести не удостоившихся (где же идейная «евразийская солидарность»?). Говорят о финнах, имевших в империи особые льготы, но не говорят о родственных им марийцах, жесточайшим образом урезанных в правах: вплоть до самого 1917 г. им законодательно запрещалось жить в городах и заниматься ремеслами. Говорят о льготниках-сибирских инородцах, но не говорят о воинственных чукчах, по мере надобности, истреблявшихся русскими военными экспедициями. Существовали еще такие нюансы, как проживание русских в Ташкенте в режиме своего рода «апартеида» с туземным населением (сосуществование в разных кварталах), ликвидация всяких начатков национальной государственности у всех (за исключением финнов) инородцев, выселение целых кавказских народов в Турцию. «Евразийская сущность» России, как говорится, налицо…

Некоторые антирусские тенденции в имперской политике, отчасти, действительно существовали. Этому вопросу, в свое время, много уделил внимания еще М. О. Меньшиков. Широпаев непрочь сослаться на него в «Тюрьме народа». Только вот, понимание вопроса Михаилом Осиповичем кардинально отличается от понимания Алексея Широпаева и даже противостоит ему. Вот что пишет Меньшиков в статье «Для кого воевала Россия»: «Внутренняя политика наша объявлена национальной. В добрый час! Но, к сожалению, то, что сказано, у нас далеко еще не сделано. От благих намерений до исполнения их у нас глубокая и всего чаще непроходимая пропасть». Характерны слова Меньшикова «у нас», а не «у них». Он не разделяет русский народ и имперское правительство. В этих словах заключено его отношение к существовавшим в Империи антирусским явлениям, отношение как к болезни, как к недоразумению, но не как к закону и догме российской действительности. Империя была тяжело больна и всевозможные эксцессы были проявлениями этой тяжелой болезни.

При всех ее недостатках, Империя была русским государством: это мы были главными виновниками наших бедствий, это мы сами загоняли себя в петлю. Никто не неволил русского царя благодетельствовать инородческой аристократии, равно как никто не принуждал дворянина вступать в масонскую ложу, разночинца подаваться в революционеры, крестьянина жениться на мордовке. И именовать русских «пленниками империи» (см. одноименную статью Широпаева) глупо и некорректно, ибо, что есть плен у самого себя? Российская империя имела свои темные стороны, подобно всему в этом мiре. Но светлые стороны их безусловно перекрывают. И они особенно отчетливо видны сегодня, по прошествии десятилетий нахождения под инородческой пятой. Я думаю, ныне нет необходимости кому-либо доказывать духовное и материальное превосходство Российской империи как над Союзом, так и над РФией.
«Русская республика»

В ней Широпаев видит альтернативу имперскому пути России. Вокруг идеи «русской республики» сгруппировалось немало активных сторонников ее скорейшего претворения в жизнь. Эти господа выработали свой проект решения «русского вопроса» – создание на территории РФ особого русского государственного образования, с признанием «евразийского» статуса России и легитимности национальных автономий.

«Русская республика» полагает себя правопреемником Российской республики, созданной в сентябре 1917 г. Временным правительством. Т.е. мы имеем дело с этаким «национал-феврализмом». «Умиляет» единение сих национал-демократов с правящей системой, с демократами интернациональными – и те, и другие являют истовых адептов Февраля. Вспоминается президент Путин, выразивший свое желание принять участие в «Февральской революции 1917 г.». Такая точка соприкосновения наличествует при декларируемом Широпаевым (и не только им) тотальном неприятии РФии, которая, по Широпаеву, есть одна из фаз «Проекта», «тюрьмы народа». Прелюбопытная деталь, не правда ли

Объективная причина подобного родства национал-демократических и интернационал-демократических концепций вполне объяснима. Их объединяет общая скудная мiровоззренческая почва, на которой широко не развернешься. Само собой, трудно республиканцу отыскать в русской истории период, соответствующий его мiровоззрению: она ведь почти сплошь монархическая. Указывают то на «Новгородскую республику» (и аналогичные ей режимы в Пскове и Вятке), то на казачьи «военные демократии», то, наконец, на февралистскую вакханалию. Касательно Новгорода и казачества, можно с полной уверенностью сказать, что это были явления сугубо регионального характера, отличавшиеся от общерусского жизненного уклада, имевшие свои глубокие изъяны и не имевшие достаточно сил для противостояния монархическому центру. «Мирная, безкровная» Февральская революция представляет собой общую «точку притяжения» для всех демократов, имеющих незаслуженную честь находиться в нашей стране.

Вот как охарактеризовал ее Широпаев: «Февраль (как и российский либерализм вообще) выполнил роль «смазки» перед очередным оргазмом азиатчины. «Европейцы» типа Паши Милюкова, считавшие для себя честью дружить с евреями, были в действительности заурядными азиатскими холуями, каких, увы, достаточно в российской истории» («Тюрьма народа», стр. 75). Как видим, его отношение к этой странице нашей истории не иначе, как отрицательное. Что, вкупе с неофевралистскими демаршами, еще раз подтверждает такие слова С.Тимофеева: «Что касается А.Широпаева, то он – человек, выросший в условиях антитеизма, с эклектичным мнением обо всем, что сродни пассивной всеядности…» (Сергей Тимофеев. Грех язычества. Сборник «Распря о «русской вере«»). Сие «эклектичное мнение» проявило себя и на этот раз…

«С чего начать? Да хотя бы с того же референдума – не все же нацменам тешиться. Референдума по вопросу о самоопределении вплоть до выхода из Российской Федерации. Географический охват мероприятия – русские области Центра, Севера и Северо-Запада и Запада Европейской части России плюс Калининградская область» (А.Широпаев. От России – к Руси. Еще раз о русском сепаратизме). Да уж, подобное «мероприятие», навсегда избавит Русь от всякого ее упоминания в азиатском контексте… Путем ухода с Урала, из Сибири, с Дальнего Востока (это ведь самая кромешная Азия!), с пока еще преобладающим русским населением, Русь наконец-то обретет свое европейское «я». Причем путь для такого расчленения России, по Широпаеву, есть путь легальный, демократический и безкровный. Власти существующей на территории России РФ якобы поспособствуют проведению такого референдума, который лишит их изрядного куска России, со всеми вытекающими отсюда последствиями, как-то:
«- разработка долговременной, взвешенной программы повышения расового качества и численности русских; – пресечение вывоза капиталов и ценностей зарубеж; – подъем русского крестьянства как базового слоя нации; – всемерное поощрение русского слоя мелких и крупных собственников; – развитие структур русского гражданского общества; – разработка передовых технологий; – построение развитого националистического буржуазно-кулацкого государства» (там же).
Последний пункт словно списан из обвинительного приговора сталинских времен… Широпаев осознает тщетность и практическую невозможность такого поворота событий, потому и пишет далее следующее: «Правда, вот незадача: совсем недавно Госдума, по подсказке Кремля, предусмотрительно приняла закон о запрещении проведения референдумов в течение предвыборного года. Народные избранники так сильно испугались гласа народа, что не остановились даже перед вопиющим нарушением регламента. Речь идет, конечно, о гласе русского большинства России, ибо на судьбу будущего чеченского референдума принятый закон не повлиял. Но все же предположим, что в результате так или иначе организованного народного волеизъявления, национал-революционного по своей значимости, возникает независимое европейски ориентированное государство Русь со столицей в Новгороде». Этими своими «все же», «предположим» и «так или иначе» г-н Широпаев самостоятельно подтверждает утопичность собственной программы. Каким-то неведомым способом самоорганизовавшиеся широкие народные слои голосуют за расчленение собственных земель при попустительстве властей РФ…

Честно говоря, непонятно почему нельзя строить «Русскую республику» на всей территории РФ, почему надо обязательно что-то вычленять и от чего-то отказываться. Благо, русские составляют свыше 80% населения Федерации, преобладают во многих национальных автономиях, а если и не преобладают, то (за исключением Чечни и Ингушетии) представлены довольно широко. Почему «русские республиканцы» занимают именно такую позицию? Чем это обусловлено, быть может, уважением национальных автономий и прав народов на самоопределение? Быть может, убежденностью в столь сильном истощении русского народа, что ему уже не под силу обладать столь большой территорией и уживаться с «динамично развивающимися» азиатскими народами? Опыт ЮАР показывает, что, даже находясь в меньшинстве, можно без проблем контролировать ситуацию в стране и не допускать межрасового содома. Слово «апартеид» господам-республиканцам, думаю, знакомо.

Нет, все обстоит иначе, здесь мы имеем дело с очередной попыткой победить в узких рамках конституционного поля РФ, играя по законам, с одной стороны, созданных врагом, а, с другой стороны, зачастую врагом же и нарушаемым. На бумаге то все гладко и законно – собирай подписи, организуй референдум, а на деле все это разбивается об гранит Кремля и Лубянки. Весьма удивляет характеристика этого гипотетического референдума как национал-революционного действа, оказывается и национальную революцию можно совершить таким вот легальным демократическим, путем…

Но в этой программе отражена еще одна, самая существенная, на наш взгляд, сторона вопроса. Широпаев с компанией, как и положено убежденным демократам, возлагают свои надежды на народные массы. Жалкую тщетность подобных упований утверждают следующие слова русских национал-революционеров из Опричного братства св. преп. Иосифа Волоцкого: «В контексте данных рассуждений никого не должно удивлять, то, что в России инструментом разрушения дореволюционного органического строя послужила «советская власть». В ситуации, когда уничтожены едва ли не все органические связи, не приходится надеяться на общенациональный (здесь и далее в цитате – примечания и курсив Ц. О.) освободительный порыв, подобный тому, что спас Россию в годину Смутного времени XVII в. Характерно, что народная ненависть к коммунистам к концу советского строя (условно – август 1991 г.) была вполне соизмерима с первыми послереволюционными годами, что, однако, не повлекло за собой никаких «решений» в национал-революционном духе. Вот теперь «демократы» умудрились заработать народную ненависть едва ли не большую, чем «коммуняки» – но описанная выше «тенденция» развивается неукоснительно. Потенциал «ненависти народной» все выше и выше – а потенциал «революционный» все уменьшается… (Царскiй опричникъ, №11, 1999)». Лишенное смысла апеллирование к широким слоям наших соплеменников, у которых «… отсутствует то национальное «Мы», к коему можно было бы обращать призывы к пробуждению» (там же), есть характерное проявление ущербности национал-демократического сознания. «Единственный способ убедить население нашей страны в необходимости изменить поведение, это дать им хороший, крепкий пинок в зад – причем раз шестьсот. Их надо перепрограммировать, а это требует порядка и дисциплины, а не книг или листовок» (В. Пирс. Охотник).

Вполне сознательно, национал-республиканцами делается ставка не на революционную элиту, в лице русских правых, а на аморфные, разобщенные и управляемые народные толпы, с присущим им комплексом паралича воли. Опираться на них, равно как и играть по правилам, установленным Системой – заведомо гиблое дело. А, значит, и наша национал-демократия просто обречена на неуспех и угасание.
Заключение

«Лихорадка распада – на уровне молекулярном…» (А. Широпаев. Возвращение Артура). Во-многом, эти слова Алексея Алексеевича загадочным образом обратились против него самого… Мiровая энтропия, с которой он боролся долгие годы, в конце концов, проникла в глубину его души и оставила свой глубокий след на его мiровоззрении. Вспоминаются страшные слова Ницше о пропасти, начинающей всматриваться в тебя…

«Правая русофобия» – есть орудие разрушения русского национального сознания, бьющее по русским патриотам, коим предписано быть цепными псами, стоящими на страже основополагающих принципов русской традиции, заключенных в гениальной триаде графа Уварова – православия, самодержавия и народности. Этот подрывной «инструмент», в конечном счете, не оставляет места ни первому, ни второму, ни третьему: подменяя православие заблуждением язычества, самодержавие – заблуждением демократии, народность – кромешным очернительством русской истории и самого русского народа, как расово-антропологической общности.

Желание некоторой части праворадикальных деятелей променять свое русское первородство на чечевичную похлебку не должно сильно удивлять, и, тем паче, ввергать в апатию, ибо: «Мы живем в мире безпросветной путаницы идей и понятий…» (В. Ванюшкина. Фашизм).

С другой стороны, нельзя не заметить, что перелом во взглядах и мышлении Алексея Широпаева, в некотором отношении, пошел ему напользу. Столь глобальный «опыт переоценки всех ценностей» избавил его от многих, казалось бы, закоренелых совковых комплексов, как-то: сталинизм, левачество, «критическое» отношение к германскому национал-социализму. В начале 1990-х из его уст вполне могло исходить такое: «Так, в частности, неприемлем для нас материалистический расизм розенберговского типа, а также определенные антихристианские мотивы германского национал-социализма. Вообще же наибольшую актуальность для нас представляет не классическая НСДАП, а оппозиционный штрассеровский нацизм, в частности, в силу его большей социальной радикальности (Журнал «Наследие предков» №1. 1995)». Т.е. «национал-большевизм» Штрассера – это «актуально», а классическая НСДАП – нет. Или же: «В свете сказанного, ясно, что Национальная революция оставляет место, в лучшем случае, (здесь и далее курсив мой – Авт.) лишь для ограниченной, мелкой частной собственности… (там же). А в худшем, значит, вообще ликвидирует частную собственность… Или же вот еще: Русский национальный социализм должен произрасти из русского православного корня. Этот корень – идеи Леонтьева, евразийцев, Н. Устрялова, черносотенное движение начала века, русское национал-революционное движение 20-30-х годов (ВФП, РОНД, младороссы и др.), наконец, сталинский «национал-большевизм»» (там же). Сейчас ничего подобного в публикациях Широпаева мы не найдем. На смену фантастической (в том смысле, как там раскрывается образ Сталина) поэме «Сталин» (1998) приходит поэма «Жуков» (2004), изничтожающая сталинского маршала, «размазавшего зарницы свастик». Сталинизм – тяжкая болезнь и немногие, пропитавшиеся им, сумели от него излечиться (кто еще, кроме Широпаева?).

Что же касается глубокой скорби по нашему заблудшему брату во Христе, ибо Широпаев как был им, так и остается, поскольку святого крещения не смыть человеку, то лучше всего излить ее в наших горячих молитвах к Господу Богу нашему, ибо Господь наш милосерд и неизмеримо многое сделает для спасения одной Своей заблудшей овцы.

 

источник: http://pravbrat.ru