Масонский бунт «декабристов»
14.12.1825 (27.12). — Подавление масонского бунта»декабристов»
19 ноября 1825 г. в Таганроге, согласно официальной версии, неожиданно умер Император Александр I. Престол должен был наследовать его брат Константин Павлович, но тот еще в 1822 г. отказался от своих прав престолонаследия из-за морганатического брака с католичкой. Об этом знал только узкий круг лиц, и поэтому 27 ноября гвардия и гражданское население Петербурга присягнули Константину. Однако Константин не мог взойти на престол, который теперь должен был перейти к его брату. На 14 декабря была назначена присяга новому Императору Николаю Павловичу.
Создавшимся положением междуцарствия решили воспользоваться заговорщики, чтобы спровоцировать мятеж в гвардии и добиться дарования конституции. Распространение в дворянских кругах либеральных идей, начавшееся в XVIII в., не прекратилось и после Отечественной войны 1812 г., продемонстрировавшей антирусскую суть масонской наполеоновской Европы. В России существовала сеть тайных обществ, связанных с заграничным масонством и насчитывавших около 1700 членов, почти всех принадлежащих к высшему обществу. Эти российские ложи находились в связи с «карбонариями» в Италии, немецким «Тугенбундом» и французскими «Друзьями Свободы» через посредство англичан Хейнама и Буля, проживавших в России. Известия о революциях 1820 г. в Испании, Неаполе и Португалии побуждали русских масонов готовить нечто подобное в России. И хотя в 1822 г. масонство было запрещено Александром I, сеть тайных масонских лож продолжала действовать, группируясь в «Северное общество» (под руководством первоначально Н.М. Муравьева, Н.И. Тургенева и Е.П. Оболенского; позже в него вошли С.П. Трубецкой, К.Ф. Рылеев и А.А. Бестужев) и «Южное общество» (под руководством П.И. Пестеля, А.П. Юшневского и Н.М. Муравьева).
Накануне восстания в столице на совещании у К.Ф. Рылеева был разработан план действий: заговорщики намеревались вывести войска на Сенатскую площадь, окружить здание Сената, заставить сенаторов отказаться от присяги Государю Николаю I и от их имени обратиться к народу с Манифестом об «уничтожении бывшего правления» и создании временного правительства; одновременно предусматривался захват Зимнего дворца и арест царской семьи (А.И. Якубович), а также занятие Петропавловской крепости (А.М. Булатов). Руководителем восстания был избран С.П. Трубецкой; П.Г. Каховскому поручалось убить Императора. Но в последний момент П.Г. Каховский и А.И. Якубович отказались выполнить свою часть плана. Николай Павлович и столичный генерал-губернатор М.А. Милорадович знали о готовящемся выступлении, но не приняли его всерьез и не приложили никаких усилий для его предотвращения.
Утром 14 декабря декабристы направились в гвардейские казармы. Братьям А.А. и М.А. Бестужевым и Д.А. Щепину-Ростовскому удалось поднять лейб-гвардии Московский полк и привести его к 11 часам на Сенатскую площадь. Тогда же выяснилось, что сенаторы уже присягнули Государю Николаю I и разъехались. Около 13 часов к восставшим присоединился Гвардейский морской экипаж во главе с Н.А. Бестужевым и А.П. Арбузовым, затем несколько рот лейб-гвардии Гренадерского полка под командованием Н.А. Панова и А.Н. Сутгофа. Всего перед Сенатом собралось около 3 тысяч человек, но они оказались без руководителя – С.П. Трубецкой не явился на площадь; вместо него был избран Е.П. Оболенский. Однако декабристы уже не смогли взять инициативу в свои руки.
Попытки М.А. Милорадовича, Великого князя Михаила Павловича, Петербургского митрополита Серафима и Киевского митрополита Евгения уговорить восставших разойтись не имели успеха; при этом М.А. Милорадович был смертельно ранен выстрелом П.Г. Каховского. Тогда Государь Николай I привел на площадь верные ему части (около 9 тысяч пехоты и 3 тысяч кавалерии, 36 орудий). Конногвардейцы дважды атаковали мятежников, но были отбиты. С приближением сумерек раздались артиллерийские залпы картечи и рассеяли восставших, часть которых устремилась по невскому льду к Васильевскому острову. М.А. Бестужев безуспешно пытался остановить их и повести в атаку. Мятеж был подавлен. Потери восставших составили около 300 человек. В ту же ночь было арестовано около 500 человек.
Для расследования деятельности тайных обществ Государь Николай I создал Особую следственную комиссию, которую возглавил военный министр А.И. Татищев. Всего под следствием оказалось 579 человек. Виновными было признано 289 человек, из них 121 предан специально образованному Верховному уголовному суду, в состав которого вошли члены Государственного совета, Сената, Святейшего Синода и ряд высших гражданских и военных чиновников. 29 июня 1926 г. суд приговорил пятерых декабристов к смертной казни через четвертование, 31 – к смертной казни через повешение, остальных – к разным срокам каторги и ссылки.
Однако Царь смягчил приговор, оставив смертную казнь через повешение только для главных виновников – П.И. Пестеля, С.И. Муравьева-Апостола, М.П. Бестужева-Рюмина, Г.П. Каховского и К.Ф. Рылеева; казнь состоялась в ночь на 13 июля 1826 г. в Петропавловской крепости.
Наказания другим осужденным были также смягчены. Все они, за исключением А.Н. Муравьева, лишались чинов и дворянства. В зависимости от степени вины их разделили на 11 разрядов: 107 из них отправлены в Сибирь (88 на каторгу, 19 на поселение), 9 разжалованы в солдаты. Еще 40 декабристов были осуждены другими судами. Около 120 подверглись разжалованию, переводу в действующую армию на Кавказ, передаче под надзор полиции. Дела солдат, участвовавших в восстании, разбирали Особые комиссии: 178 прогнали сквозь строй, 23 приговорили к другим видам телесных наказаний; из остальных (около 4 тысяч обманутых офицерами) сформировали сводный гвардейский полк и послали на кавказский театр военных действий.
В Сибири большинство ссыльных содержалось в Благодатском руднике под Нерчинском, затем их перевели в Читу, а осенью 1830 г. сконцентрировали на Петровском каторжном заводе под Иркутском. По отбытии сроков каторги осужденных расселяли в разных местах Сибири. К началу 1840-х они сосредоточились преимущественно в крупных городах (Иркутск, Тобольск). Часть декабристов попросилась из Сибири на Кавказ, где некоторые своим мужеством заслужили производство в офицеры, как М.И. Пущин, а некоторые, как А.А. Бестужев и В.С. Толстой, погибли.
Общая амнистия декабристов последовала после смерти Императора Николая I – по случаю коронации Александра II в 1856 г.
В заключение приведем цитату из книги Бориса Башилова «История русского масонства»:
«Разгромом декабристов кончается первый период европеизации России продолжавшийся целых 125 лет. Лютая ненависть, которую до сих пор питают к Императору Николаю I представители Ордена Русской Интеллигенции, имеет своим основанием не реальные недостатки его характера и не недостатки его как правителя государства, а совсем иные причины. Император Николай I не ограничился только тем, что победил декабристов, являвшихся представителями денационализировавшихся слоев высшего общества, которые в умственном отношении шли на поводу у русского и мірового масонства, но сделал еще важные выводы из намерения декабристов захватить власть и ликвидировать в России монархию. Выводы эти были таковы: Заговор декабристов свидетельствует, что денационализировавшееся дворянство, разделяющее политические и социальные учения, возникшие под идейным влиянием мірового масонства, никогда не откажется от своего намерения разрушить монархический образ правления. Никакие политические уступки не заставят масонских выучеников отказаться от их намерения захватить верховную власть в свои руки и создать в России республику на основании политических рецептов вольтерьянства и масонства.
После Петровской революции Николай I был первым не дворянским, а общенародным Царем. Он освободился от политической опеки европеизировавшегося дворянства и стал править не во имя удовлетворения тех или иных интересов дворянства, а во имя национальных интересов всего русского народа. Из всех возможных путей Николай I выбрал самый трудный путь: он решил идти не с денационализировавшимися слоями дворянства, ни с русским, ни с міровым масонством против русского народа, а идти в национальных интересах порабощенного 125-летней европеизацией русского народа против европеизировавшихся слоев высшего общества, против русских вольтерьянцев, против русского и мірового масонства. Императору Николаю удалось выполнить политические замыслы своего отца Императора Павла I, убитого русскими вольтерьянцами и масонами, с помощью английских масонов, за попытки стать самодержавным, общенародным Царем и править в интересах всех слоев народа, а не одного только дворянства».
Ленин ставил масонское восстание 1825 г. на важное место в истории борьбы против самодержавия и начинал с этого события периодизацию революционного движения. Многие улицы в советское время были названы именами декабристов и сохраняют их до сих пор. Иностранные масонские энциклопедии также чтят декабристов в своем пантеоне мучеников во всемiрной борьбе против монархии и Церкви.
Источник: www.rusidea.org
ИЗ ПЕРЕПИСКИ НИКОЛАЯ I
Николай I — Константину Павловичу .
С.-Петербург, 17 декабря 1825 г.
<…>Пишу вам несколько строк, только чтобы сообщить добрые вести отсюда. После ужасного 14-го мы, по счастью, вернулись к обычному порядку; остается только некоторая тревога в народе, она, я надеюсь, рассеется по мере установления спокойствия, которое будет очевидным доказательством отсутствия всякой опасности. Наши аресты проходят очень успешно, и у нас в руках все главные герои этого дня, кроме одного. Я назначил особую комиссию для расследования дела; она состоит из военного министра, Михаила Кутузова (Военным министром в конце 1825 г. был А.И. Татищев; Павел Кутузов (а не Михаил, как ошибочно пишет Николай I) после гибели Милорадовича был назначен С.-Петербургским военным генерал-губернатором — Прим.), Левашева, Бенкендорфа и Александра Голицына <…> Впоследствии для суда я предполагаю отделить лиц, действовавших сознательно и предумышленно, от тех, кто действовал как бы в припадке безумия <…>
Константин Павлович — Николаю I
Варшава, 20 декабря 1825 г.
<…>Великий боже, что за события! Эта сволочь была недовольна, что имеет государем ангела, и составила заговор против него! Чего же им нужно? Это чудовищно, ужасно, покрывает всех, хотя бы и совершенно невинных, даже не помышлявших того, что произошло!..
Генерал Дибич сообщил мне все бумаги, и из них одна, которую я получил третьего дня, ужаснее всех других: это та, в которой о том, как Волконский призывал приступить к смене правления. И этот заговор длится уже 10 лет! как это случилось, что его не обнаружили тотчас или уже давно?
Константин Павлович — Николаю I
Варшава, 22 декабря 1825 г.
Донесение о петербургских событиях, которые вам угодно было мне прислать, я прочел с живейшим интересом и с самым серьезным вниманием. Когда я перечитал его три раза, внимание мое остановилось на одном замечательном обстоятельстве, которое поразило мой ум: список арестованных содержит только имена лиц до того неизвестных, до того незначительных самих по себе и по тому влиянию, которое они могут иметь, что я вижу в них только передовых охотников и застрельщиков шайки, заправилы которой остались сокрытыми до времени, чтобы по этому событию судить о своей силе и о том, на что они могут рассчитывать. Они виноваты в качестве застрельщиков-охотников, и по отношению к ним не может быть снисхождения, так как в подобных вещах нельзя допускать увлечения; но вместе с тем нужно разыскивать подстрекателей и руководителей и непременно найти их на основании признания арестованных<…>
Теперь сообщаю вам, что в Московском полку, по имеющимся у меня сведениям, есть унтер-офицер или ефрейтор, по фамилии Прокофьев, брат фельдъегеря той же фамилии, служивший на почте; он может доставить довольно определенные данные относительно происков офицеров, которые будут пригодны; предоставляю вашей находчивости использовать это средство<…>
У нас все спокойно; слухи о петербургских событиях начинают доходить сюда и передаются здесь различно. Я считаю нужным не только не скрывать их, но даже, наоборот, придавать им возможно больше огласки, так как тем или другим образом все будет известно<…>
Николай I — Константину Павловичу
С.-Петербург, 28 декабря 1825 г.
Здесь слава богу, благополучно, наше дело тоже подвигается, насколько то возможно, успешно. Я получил донесение <…> что Пестель арестован, равно как кое-кто из других вожаков<…>
Я велел арестовать обер-прокурора Краснокутского, отставного семеновского полковника, а Михаил Орлов, который был, по моему распоряжению, арестован в Москве, только что привезен ко мне. Я приказал написать Меттерниху (Канцлер Австрийской империи — Прим.), чтоб он распорядился арестовать и прислать Николая Тургенева, секретаря Государственного Совета, путешествующего с двумя братьями в Италии. Остальные замешанные лица уже взяты или с часу на час будут арестованы.
Я счастлив, что предугадал ваше намерение дать возможно большую огласку делу; я думаю, что это долг, и хорошая и мудрая политика. Счастлив я также, что оказался одного с вами мнения, что все арестованные в первый день, кроме Трубецкого, только застрельщики. Факты выяснены, но подозрение падает на Мордвинова из Совета, поведение которого в эти печальные дни было примечательно, а также на двух сенаторов — Баранова и Муравьева-Апостола (в случае удачи декабристы надеялись на поддержку М.М. Сперанского и Н.С. Мордвинова; вина Баранова не доказана; И.М. Муравьев-Апостол — отец трех декабристов Муравьевых-Апостолов — Прим.); но это пока только подозрения, которые выясняются помощью и документов и справок, которые каждую минуту собираются у меня в руках.
Николай I — Константину Павловичу
С.-Петербург, 4 января 1826 г.
<…> Показания, которые только что мне дал Пестель настолько важны, что я считаю долгом без промедления вас о них уведомить. Вы ясно увидите из них, что дело становится все более серьезным вследствие своих разветвлений за границей и особенно потому, что все, здесь происходящее, по-видимоиу, только следствие или скорее плоды заграничных влияний <…>
Я думаю покончить возможно скорее с теми из негодяев, которые не имеют никакого значения по признаниям, какие они могут сделать, но, будучи первыми, поднявшими руку на свое начальство, не могут быть помилованы. Это Бестужев и Щепин Московского полка. Я думаю, что их нужно попросту судить, притом только за самый проступок, полковым судом в 24 часа и казнить через людей того же полка. Оболенский, уличенный в убийстве Милорадовича, или, по крайней мере, в нанесении ему штыковой раны (вина Каховского стала известна только в мае — июне 1826 г. — Прим.), должен разделить ту же участь, но не так скоро ввиду того, что необходимы его очные ставки со многими из этих презренных, так как он один из главарей партии, или Думы, как они ее называют здесь.
Я бы во всех отношениях очень желал вашего приезда, как бы ни тяжела была наша встреча. Не скрою от вас, что в войсках наблюдается еще некоторое беспокойство, что не видят вас, и что ходят слухи, будто бы вы двигаетесь с корпусом на Петербург. Только ваше присутствие может окончательно установить спокойствие в этом отношении<…>
Николай I — Константину Павловичу
С.-Петербург, 5 января 1826 г.
Только что полученное мною известие о возмущении Черниговского полка Муравьевым-Апостолом в момент, когда его должны были арестовать, заставляет меня, не откладывая, сообщить вам, дорогой Константин, что я отдал 3-й корпус под ваше командование<…> Я уполномачиваю вас принимать все меры, которые вы найдете необходимыми, чтобы помешать развитию этого зародыша мятежа<…>
Елагин Остров, 24 мая 1826 г.
<…>Я занят приготовлениями к суду. Как только они будут закончены, я буду счастлив все вам представить. В этом деле столько неизбежных и ужасных подробностей, что, дорогая матушка, мне буквально делалось дурно.
Царское Село, 28 мая 1826 г.
<…>Процесс может начаться к концу будущей недели; что касается длительности его, я ничего еще не могу об этом сказать, но я позабочусь о том, чтобы дело велось с достоинством, но без задержек. По окончании процесса и по исполнении приговора я прикажу отслужить по всей империи панихиду за упокой душ тех, которые в этот день погибли, спасая престол и государство, а также молебен, чтобы возблагодарить провидение за то, что оно уберегло нашу империю от опасности, столь грозной, как и опасность 12 года.
Николай I — Константину Павловичу
Елагин Остров, 6 июня 1826 г.
<…>Вот наконец доклад Следственной комиссии и список лиц, преданных Верховному суду. Хотя все дело вам достаточно знакомо, я думаю, вы все же не без интереса прочтете заключение. Оно хорошо составлено, точно, но можно прибавить, по существу оно отвратительно (hideux). Нельзя достаточно благодарить бога за то, что он спас нас от всех этих ужасов, которые для нас готовились, и еще важнее — от всего ужаса покушения на нашего ангела! (имеется ввиду Александр I, хотя такая трогательная забота сомнительна, по идее он должен быть раздражен, что брат тянул с декабристами — Прим.)
По-видимому, господу угодно было допустить события зайти как раз настолько далеко, чтобы дать созреть всему этому сплетению ужасов и нелепостей и чтобы тем с большей очевидностью показать вечно неверящим, что порядок вещей, который господствует и который так трудно искоренить, должен был рано или поздно привести к подобному результату.
Если и после этого примера найдутся еще неисправимые, у нас, по крайней мере, будет право и преимущество доказывать остальным необходимость быстрых и строгих мер против всякой разрушительной попытки, враждебной порядку, установленному и освященному веками славы.
Константин Павлович — Николаю I
Варшава, 14 июня 1826 г.
<…>Одно меня удивляет, что и повергаю со всем доверием на ваше усмотрение, — это поведение Орлова и то, что он как-то вышел сух из воды и остался непреданным суду. (Благодаря заступничеству старшего брата А.Ф. Орлова, активно действовавшего на стороне Николая I 14 декабря. — Прим.) Русская правда Пестеля — настоящее шутовство (…), если бы дело не было так серьезно. Я предполагал в нем более здравого смысла и ума, но он выказал себя только безумцем и обнаружил какой-то хаос крикливых, плохо понятых и плохо переваренных мыслей. Можно только пожать плечами. Да поможет вам бог, дорогой брат, в эти минуты суровости, к несчастию, столь необходимой!
Николай I — Константину Павловичу
Елагин Остров, 14 июля 1826 г.
Милосердный господь дал нам, дорогой и бесценный Константин, увидеть конец ужасного процесса. Вчера была казнь. Согласно решению Верховного суда, пятеро наиболее виновных повешены, остальные лишены прав, разжалованы и присуждены к каторжным работам или на всю жизнь, или на более или менее долгие сроки. Да будет тысячу раз благословен господь, спасший нас! Да избавит он нас и наших внуков от подобных сцен! Все прошло при величайшем спокойствии, порядке и при общем негодовании.
http://www.hrono.ru/dokum/1800dok/1825nik1konst.html?ysclid=lqme7nm965441450194
Отправляя сообщение, Вы разрешаете сбор и обработку персональных данных. Политика конфиденциальности.