В.П. Зиновьев

В статье рассматриваются формы самоорганизации рабочих Сибири в XIX — начале ХХ в.: артели, кооперативы, кассы взаимной помощи.

Основой так называемого гражданского общества является способность населения к самоорганизации и самодеятельности помимо государственной политической системы, существующей за счет общества и регулирующей его жизнь. Сейчас много и горячо говорят о гражданском обществе, при этом, внимательно изучая опыт стран Запада, считают зазорным поинтересо­ваться опытом собственной истории, в частности опытом русской общины, артели, из которых выросли экономические организации нового индустри­ального мира России.

Существует богатейшая дореволюционная литература по истории рус­ской артели. В советской и современной историографии эта тема совершен­но забыта. Две мои статьи не в счет [1; 2]. Больше повезло кооперативам, обществам и кассам взаимопомощи, которые изучались как часть рабочего движения (см. труды И.А. Корякова, В.И. Зиновьевой и др.).

В настоящей статье обобщена информация об экономических рабочих организациях Сибири до революции 1905 г., в период которой они стали массовым явлением.

Исторически первой традиционной формой организации труда и общест­венной жизни в России была артель. Она была настолько широко распро­странена, что перед государством встала задача ее законодательного оформ­ления. Впервые артель как юридический термин встречается в цеховом уста­ве 1799 г. Первые официально признанные артели действовали по особым правилам. Это артели грузчиков в портах, торговых перевалках и таможнях в XVIII — начале XIX в.: биржевые, дрягилей — в Санкт-Петербурге, балласт­ные и купорные — в Архангельске, ширельные и совошные — в Кяхте. Офи­циально регистрировались земские артели сыроваров, кузнецов, сапожников в 60—70-е гг. XIX в. Однако этот опыт государственного формирования арте­лей оказался неудачным. Официально были признаны рабочие горнозаводские артели: Нижнетуринская (1867 г.), Екатеринбургская артель «Братство» (1871 г.), артель слесарей села Павлово [3]. В начале XIX в. на Красносель­ской писчебумажной фабрике артель рабочих из 200 человек договорилась с владельцем — генералом Хлебниковым — о самоуправлении предприятием [4].

Подобная же артель существовала и в Сибири. По особому артельному договору действовал в 1889—1899 гг. Абаканский металлургический завод в Енисейской губернии. Артель была образована, когда выяснилось, что вла­дельцы завода — известные уральские предприниматели Пермикины — оказались несостоятельны и задолжали рабочим около 14 тыс. руб., а служа­щим — 4,7 тыс. руб. жалованья. Рабочие просили для возвращения долга пере­дать им завод в аренду. Пять раз с 31 марта по 28 декабря 1888 г. через своего доверенного Макарова они обращались по этому поводу к губернским властям и к генерал-губернатору. Генерал-губернатор Восточной Сибири А.П. Игнатьев прошение мастеровых поддержал, поскольку желающих купить завод или взять его в аренду не находилось. Конкурсное правление по делам несо-стоятельного должника Г.М. Пермикина передало 14 декабря 1888 г. завод в аренду артели из 127 рабочих и служащих на основании артельного договора от 22 ноября 1888 г. Артель подписала контракт об аренде завода с полицей-ским управлением Минусинского округа 12 мая 1889 г. [5]. Артель нанимала рабочих и служащих, которых числилось от 500 до 900 человек. Дела артели вел староста. В разное время старостой были служащий завода Косованов, поручик в отставке Зенгбуш, бывший Минусинский исправник Куменков, а в 1894 г. артель постановила передать управление заводом в руки 12 выборных [6; 7].

Сведения об успехах артели противоречивы. Рупор частного капитала «Сибирский вестник» постоянно сообщал о неумении артели управлять предприятием, об ее зависимости от поставщиков, о доверчивости к прохо-димцам, о пьянстве рабочих [8]. Более компетентная горная печать сообщала о хорошем состоянии производства [9]. Очевидно, артель имела достаточно сил и умения поддерживать завод 10 лет в рабочем состоянии, но не имела средств выкупить завод, его переоборудовать. В итоге в 1899 г. завод за 150 тыс. руб. купил известный уральский заводчик В.А. Ратьков-Рожнов. Следует согласиться с мнением бывшего управляющего заводом инженера Д. Степанова, что «Абаканско-заводская артель показала, что мастеровые и рабочие не могут управлять сами таким сложным делом, им нужны руководители-специалисты » [10]. Действительно, артель в течение всего времени своего существования нанимала техников и управленцев.

В 1899 г. Департамент торговли и мануфактур разработал проект закона об артелях. 1 июня 1902 г. было утверждено «Положение о трудовых арте-лях». Закон делил артели на уставные и договорные, определял права членов артелей и их обязанности. Артель объявлялась отдельным юридическим лицом, собрание членов которой составляло ее главное управление. Оформление артели требовало длительной процедуры, утверждения Министерством финансов, поэтому они создавались квалифицированными рабочими и ремесленниками в отраслях со стабильными заработками. Образцовый устав для примера и руководства был издан 30 сентября 1904 г. [11].

В Сибири уставные артели не получили широкого распространения. До 1905 г. образовалось только 5 артелей. 18 мая 1903 г. открылась «Первая сто-лярная ремесленная артель» в Томске из 10 человек [12]. Осенью того же года открылись еще три артели: маляров, кровельщиков и строителей на станции Обь [13]. В 1904 г. стала действовать «Первая томская артель порт-ных» из 10 человек [14]. Они являлись объединениями ремесленников, пы-тавшихся избежать конкуренции в условиях ограниченного рынка.

Большую часть артелей Сибири, как и Европейской России, составляли традиционные договорные артели, которые официально не регистрирова-лись. Их внутренняя организация зависела от сложности, масштабов, дли-тельности самого промысла, от степени его интеграции в капиталистические отношения.

Обычно артель возглавлял староста — рядчик или подрядчик у строите­лей, грузчиков, «шишка» у бурлаков, «башлык» у рыбаков. Староста заклю­чал договор с нанимателем, составлял письменный контракт, в котором ого­варивались условия найма или поставки (у лесорубов, углежогов, смолоку­ров, возчиков кладей). В контрактах такая артель юридически выглядела разделенной на подрядчика и нанятых от его имени работников. Юридиче­скую ответственность за выполнение условий договора нес подрядчик-староста. В первой половине XIX в. обычным в контрактах был пункт о кру­говой поруке нанятой артели.

Староста участвовал в работе личным трудом лишь в свободное от орга­низационных забот время. Он был всегда наиболее развитым, грамотным, опытным специалистом. Вот впечатление современника от подрядчика-каменщика: «… старший у каменщиков всегда чрезвычайно светлая лич­ность, он непременно грамотен, для артели даже образован, всегда трезв и рассудителен, а если к этому мы прибавим еще то, что у него всегда найдут­ся гроши для того, чтобы помочь при случае артельному, то вот все, что не­обходимо для того чтобы иметь достаточное влияние на артель» [15]. Ста­роста вел финансовые дела. Обычно старосту выбирала сама артель, однако в ширельных, совошных, бурлацких, пристанских, горных артелях требова­лось согласие нанимателя.

Заработок в артелях распределялся поровну только между полноправны­ми членами, староста получал два пая, новички — от четверти до трех четвер­тей пая. Прием и увольнение из артели происходили по решению общего собрания. Увольнялись из артели за пакость товарищу, за прогулы, за слабо­сильность, из-за продолжительной болезни. В ширельных артелях Кяхты во время болезни рабочему платили от четверти до половины пая в течение ме­сяца, покалеченному на работе — в течение трех месяцев. Старики получали полный пай до тех пор, пока были в силах приходить на работу. Можно ска­зать, что артель не доплачивала молодым холостым работникам и перепла­чивала старым, обремененным семействами. Хорошим работникам артель прощала прогулы и пьянство, но требовала отработки. На похороны артель­ных имелись особые деньги. Деньгами артели распоряжался староста, но для проверки его действий назначались счетчики, своеобразная ревизионная ко­миссия из грамотных и знающих дело работников. При большом объеме ра­боты артель нанимала от себя временных работников с той же или с не­сколько меньшей, чем у артельных, платой. Артельные, как правило, жили лучше, чем неорганизованные рабочие той же профессии, что давало им за­конный повод козырять перед прочими, проявлять артельную гордость, вро­де цехового патриотизма средневековых ремесленников [16; 17; 18].

Артельный уклад труда и быта был основным и на капиталистических предприятиях горнодобывающих отраслей, на стройках, пристанях, извозе, судоходстве, то есть в тех отраслях производства, в которых было затрудни­тельно формальное подчинение труда капиталу, и последний был вынужден использовать докапиталистические формы организации работы. Чем выше была механизация труда, детальнее формальный контроль, тем меньше на­ниматели нуждались в услугах артели. Артельные принципы самоорганизации рабочих, однако, сохранились до сих пор. Подрядные бригады советско­го времени, например, строились на артельных порядках.

Обычно артели брались за сдельные работы, жили и питались вместе. Формировались часто они из земляков (широко в Сибири были известны артели «семейских» — забайкальских староверов, артели нижегородских и вятских плотников, казанских татар-грузчиков) либо из работников, равных по силе. Лучшие артели на приисках получали самую срочную, наиболее выгодную работу, лучшие места в казармах, лучшее питание, больше порций водки. Им прощались прогулы. Их ненавидели и им завидовали остальные артели. Они были бедой и выручкой на прииске. Эти приисковые аристокра­ты, грубые самоуверенные молодцы быстрее других изнашивались на рабо­те, быстрее других пропивали здоровье и «ханули», то есть становились не­годными для интенсивной работы [19]. Лучшие артели выделялись и среди плотников, грузчиков, землекопов.

Используя артельную организацию труда и быта, предприниматели не только извлекали пользу за счет экономии на издержках управления и над­зора, о чем писал Ф. Энгельс, анализируя книгу В.В. Берви-Флеровского «Положение рабочего класса в России» [20], но и должны были считаться с возможным сопротивлением артели. Круговая порука, спайка и казна артели нередко оборачивались против хозяев, в то же время артель должна была считаться с возможным подкупом своих вожаков. Артель была первой фор­мой организации рабочего движения в России задолго до возникновения у российских пролетариев профессиональных союзов и партий европейского типа. Чувство солидарности проявлялось в том, что считалось доблестью порадеть и пострадать за «обчество», то есть за артель. Артель, в свою оче­редь, старалась защитить вожаков, жестоко расправлялась с хозяйскими хо­луями и соглядатаями. Практически все стачки мануфактурного периода, имевшие организованный характер, обязаны артельной традиции, артельной дисциплине. Даже в начале ХХ в., когда в Сибири стали культивироваться современные формы объединения рабочих, артельные традиции продолжали жить и использовались рабочими в случаях организации крупных стачек. Например, основой центрального забастовочного комитета Ленской забас­товки 1912 г. были артельные старосты и старосты бараков. Непременной составной частью организующей структуры стачек на каменноугольных ко­пях Сибири были артели забойщиков во главе с артельщиками. Они выпол­няли ту же роль, что и знаменитые фабричные старосты в Англии.

На принципах договорной артели формировались нелегальные промы­словые артели золотоискателей. Артели старателей получили широкое раз­витие в Сибири с 70-х гг. XIX в., когда была разрешена мелкая золотопро­мышленность и когда в среде таежного населения закрепились промысловые навыки, накопился слой выброшенных с приисков по разным причинам ра­ботников. Старательским артелям с числом рабочих не менее 10 разрешалась аренда промыслов, сдельная работа с оплатой с золотника добытого золота. Старательские золотничные работы приобрели широкие масштабы, а нака­нуне Первой мировой войны старательские артели добывали почти 60 % официально зарегистрированного золота в России [21].

Однако это было не все артельное золото России. Золотое обращение в стране в значительной мере питалось еще и нелегальными промысловыми артелями. Когда гигантские размеры утечки золота заставили правительство пойти на вольную торговлю драгоценным металлом в стране, тогда обнару-жилось, что около 30 % всей реальной добычи проходило мимо официаль-ной регистрации в шнуровых книгах приисков [22]. Это и было по большей части вольностарательское золото. Вольное старание в Сибири являлось та-ким же распространенным промыслом, как и другие, только нелегальным. «Вольный старатель-хищник вовсе не бездомный бродяга … а полноправ-ный гражданин, домовой крестьянин или мещанин …», – писал П. Надин [23]. Артели старателей снаряжались по тем же принципам, что и охотничьи, уходившие в тайгу с инструментами, припасами. Небольшие артели вольно-старателей проникали в самые отдаленные уголки тайги, преодолевали неве-роятные лишения в поисках золота. За ними следовали отчаянные люди – таежные торговцы с грузами провизии, оборудования, спирта, скупавшие за все это добро золото. По окончании сезона вольностаратели, если не сбыва-ли золото в тайге легальным промышленникам и торговцам, искали скупщи-ков или сами продавали металл в Китай.

Трудно переоценить значение вольной артельной золотопромышленно-сти в истории освоения Сибири. Вольные старатели («летучка» или «хищни-ки») открыли наиболее богатые месторождения золота во второй половине XIX – начале ХХ в. в Северном Китае, на Среднем Витиме, на Зее, на Охот-ском побережье, в Олекминском округе, на Чукотке, где встретились с таки-ми же вольными золотоискателями из США – протекторами. Находка бога-тых россыпей вызывала большое стечение старательских артелей со всей тайги. Старатели успевали выбрать как можно больше золота до официаль-ной заявки местности каким-либо золотопромышленником.

Наиболее известна Желтугинская «республика» старателей в Маньчжу-рии в 1885–1886 гг., которая насчитывала до 12,5 тыс. старателей – русских, кита йцев, бурят, корей цев. Все они делились на артели по 10–12 человек. Прииском, растянутым по реке на 15 км, управляли 8, а затем 12 выборных старшин из русских и китайцев во главе с главным старшиной, казначеем, судьей. Был выработан и строго соблюдался «Устав вольных промышленни-ков». Основные вопросы жизни прииска решались на сходке старателей на площади «Орлиное поле». Там же вершились суд и наказание. Совет стар-шин ведал налогами, решал споры между артелями, устанавливал цены на золото и товары, организовывал оборону прииска от бандитов (хунхузов) и войск. Желтугинская «республика» старателей была разгромлена китайски-ми войсками с помощью русских властей. Подобные же старательские «рес-публики» образовались в то же время на реках Аркан и Сапожок – по 500– 700 работников [24].

Разогнанные старатели в 1892–1893 гг. основали новые прииски на реках Бом и Селемжа в Амурской области, откуда также были изгнаны полицией. В 1896 г. на Миллионном ключе по реке Гилюй собралось «Общество воль-ных старателей Зейской и Гилюйской систем» числом до трех тысяч человек с порядками, как на Желтуге. Работы велись артельно, прииском управляли старшины, трое из которых составляли высший совет [25]. В 1898 г. на реке Королон в Баргузинской тайге работали до 500 вольностарателей (90 арте-лей) до той поры, пока прииск не заявил Я.Д. Фризер. Мировой судья, посе-тивший Королонскую «республику», описал работы и устройство старатель-ского общества: «… хищники работали отдельными артелями, а для порядка ими заведено было свое самоуправление: на общей сходке был избран ста-роста и двое десятских, получавших более чем приличное вознаграждение; на уплату им жалованья, на вспомоществование больным и другие нужды хищнического общества хищники-торговцы были обложены особым сбором в размере от 2 до 4 золотников золота» [26]. В Амурской тайге в том году, по сведения горной полиции, бродили не менее 13 тыс. вольных старателей [26].

В начале ХХ в. старатели перенесли центр своей деятельности в район реки Жуя в Олекминском округе, где обнаружили богатейшие россыпи золо-та и где добились от властей фактической легализации [27]. В обжитых рай-онах Сибири горная полиция также постоянно и безуспешно воевала со ста-рательской вольницей. Старательские артели были легализованы в 1923 г., когда А.И. Рыков подписал «Правила разработки золотосодержащих участ-ков старателями в Дальневосточной области» [28].

Артели рабочих, как уставные, так и договорные, исследователи спра-ведливо считают производственными кооперативами. Относятся к таковым и артели вольностарателей [29].

Довольно рано познакомились сибирские рабочие и с другими экономи-ческими объединениями – потребительскими кооперативами. Первой по-пыткой такого рода была организация кооперативной потребительской лавки на Петровском металлургическом заводе в 1864 г. Декабрист И.И. Горбачев-ский, имевший большое влияние на местное население, ознакомил кузнеца А. Першина, избранного волостным головой, со статьями Добролюбова в журнале «Современник» о рабочих ассоциациях в Западной Европе. А. Першин предложил на волостном сходе открыть коллективную лавку дл я торговли продуктами. Несмотря на высокий пай – 5 руб., сразу был составлен капитал в тысячу рублей, а, значит, нашлось около 200 пайщиков. Остальные работники завода тоже не были лишены права покупать продукты в лавке. Мясная общественная лавка просуществовала на заводе с апреля по октябрь 1864 г. Рабочие сами выбрали маркитантов, закупили и пустили в продажу мясо по 5 коп. фунт, а затем – по 2,72 коп. за фунт вместо прежних 8 коп. за фунт у частных торговцев. Управление завода поощряло действия рабочих, но осенью рабочие не смогли набрать 20 тыс. руб. для зимней закупки мяса, и вернулись прежние порядки. Неудача объяснялась не только неопытностью кооператоров, не создавших оборотный капитал, но и господством крупных оптовых сделок в Забайкалье того времени [31].

Петровский завод также оказался единственным предприятием в Сибири, рабочие которого не отказались от устройства горнозаводского товарищест-ва, разрешенного положением от 8 марта 1961 г. В отличие от таковых на Урале, оно не получило официального утверждения. До 1970 г. оно сущест-вовало без устава и правления. Деятельность его выражалась в сборе взносов и выработке правил. Нерчинское заводоуправление разрешило открыть товарищество 13 января 1870 г., но лишь в начале 1873 г. было избрано прав-ление – горнозаводской приказ и назначен председатель. Кассиром был избран мастер И. Филонов. Целью общества была выдача пенсий и пособий. Сравнительно высокий взнос – 3,6 руб., а для пудлинговых и формовых мастеров – 2,4 руб. – ограничил круг участников товарищества квалифицированными рабочими и служащими. В 1875 г. в товариществе состояли 196 чел., в 1881 г. – 148 чел., то есть половина рабочих завода. По положению полная пенсия (120 руб.) должна была выдаваться за 35–40 лет работы. Дожить до этого было мало надежды, рабочих привлекала возможность получить ссуду, товары и продукты в кооперативной лавке. Организация потребительского кооператива «Общая польза» в 1871 г. (74 члена) не была предусмотрена официальным полож ением о горноза водских товариществах и была плодом самодеятельности работников завода. В 1874 г. товарищество закупило и продало своим членам продуктов на 3 тыс. рублей с 7 % надбавкой против оптовых закупочных цен. Обычная надбавка частных торговцев составляла до 100 %. В 1881 г. капитал товарищества составлял уже 20 тыс. руб. Но в целом для трехтысячного населения поселка деятельность кооператива была недостаточной [32].

В начале 1890-х гг. были предприняты попытки создания потребитель-ских обществ на Риддеровском и Зыряновском рудниках и Гурьевском заво-де в Алтайском округе Кабинета. Дела об их учреждении долго ходили по разным министерским канцеляриям. В 1897 г. открылось Зыряновское обще-ство, в 1898 г. – Гурьевское с типовыми уставами [33; 34; 35]. Такое же об-щество было образовано на Головинских каменноугольных копях Черемхов-ского бассейна по инициативе управляющего копями инженера П.И. Пальчинского. В него вошли 26 учредителей из числа служащих и рабочих. Сведений о его деятельности не обнаружено. Вероятно, оно, как и Зыряновское, прекратило свои действия в связи с временным закрытием предприятия [36].

Другой отраслью народного хозяйства, где существовали потребительские кооперативы, являлась железная дорога. В 1895 г. на станции Тюмень было открыто отделение потребительского общества служащих Пермской железной дороги [37]. С 7 мая 1898 г. по 1907 г. действовало «Общество потребителей почтово-телеграфных чинов г. Читы» [38]. В том же году начало действовать Общество потребителей Сибирской железной дороги. Первоначально функ-ционировало Томское отделение, затем – Омское, Иланское, Красноярское, Иннокентьевское, Зиминское, Боготольское, Каинское, Карачинское, Тайгин-ское, Нижнеудинское, Тайшетское, Тулуновское. В 1904 г. оборот общества составил 16 тыс. руб. Общество было административно зависимым, получало ссуды от управления Сибирской железной дорог и , много задолжало и было объявлено несостоятельным до 1 января 1912 г. [39].

Другая судьба ждала открывшееся 16 октября 1899 г. Общество потреби-телей служащих Забайкальской железной дороги. Оно превратилось в круп-нейший в России потребительский кооператив. В 1899 г. общество имело 2 отделения – в Сретенске и Чите. Оборот его составлял 27,5 тыс. руб. В 1913 г. оборот операций общества достиг 3250 тыс. руб. в 16 отделениях на станциях Иркутск, Мысовая, Верхнеудинск, Петровский завод, Маритуй, Сре-тенск, Оловянная, Борзя, Слюдянка, Адриановка, Хвойная, Шарыжалгай, Дровяная, Маньчжурия, Харбин, Глазково [37; 40; 41]. В обществе состояло 24,3 тыс. членов. Кроме этого кооператива, непродолжительное время в 1904–1907 гг. в Чите на железной дороге действовал потребительский коопе-ратив рабочих, который был членом-пайщиком Московского союза потреби-тельских обществ. Он не имел поддержки администрации железной дороги и скоро закрылся [41].

Общими чертами всех потребительских кооперативов Сибири было их возникновение на казенных или кабинетских предприятиях, то есть там, где распорядитель дела – администрация была заинтересована в их существова-нии. Слабость инфраструктуры и торговой сети в Сибири заставляла пред-принимателей, хотели они того или нет, заниматься снабжением рабочих всем необходимым. Управления казенных предприятий, не имевшие матери-альной заинтересованности в организации системы снабжения за счет Казны, предпочитали перепоручить это самим рабочим и служащим, поддерживая инициативу ссудами. Общество на Сибирской железной дороге оказалось неспособным конкурировать с частной торговлей. Забайкальское общество не имело сильных конкурентов и получило возможность стать мощной монополией. Единственное потребительское общество на частном предпри-ятии – Головинских копях – обязано своим недолгим существованием либерализму П.И. Пальчинского. Потребительские общества, по сравнению с хозяйскими лавками, предполагали минимум торговой прибыли, поэтому существенно облегчали положение пайщиков. Основной массе рабочих Сибири потребительские кооперативы стали знакомы после первой русской революции, а широкое развитие получили в период Первой мировой войны.

Другим типом экономических организаций, легальных и административ-но зависимых, были кассы взаимопомощи. Первые из них открылись в Сала-ирском крае. На Гурьевском заводе Кабинета в 1870 г. образовалась касса взаимопомощи служащих из 85 членов. В 1876 г. в селе Гурьевском образо-валось сельское ссудосберегательное товарищество, куда входили и рабочие завода. Другое товарищество образовалось в селе Салаирском в 1877 г. В него входили и рабочие Салаирского рудника [42; 43]. Позднее, в 1888 г., на Гурьевском заводе открылась ссудосберегательная касса служащих и рабо-чих. Она имела 24–34 члена и занималась благотворительностью и выдачей возвратных ссуд [42; 44].

Легальные кассы взаимопомощи организовывались только приказчиками и типографскими рабочими, то есть наиболее развитыми в культурном отношении профессиональными группами рабочих. Немалую роль в этом иг-рали прогрессивность и либерализм хозяев. Так, 5 июля 1897 г. открылась касса Торгового дома Бадмаева в Чите, 17 апреля 1900 г. – Томское отделение ссудосберегательной кассы фирмы «Печатня С.П. Яковлева» при типо-графии с 70–80 членами [45; 46]. В 1903 г. П.И. Макушин открыл в своей Томской торговой фирме ссудосберегательную кассу, а в 1904 г. так же поступила фирма Смирновых в Барнауле[47; 48].

Более распространенными среди городских рабочих, чем кассы, были общества взаимопомощи, особенно у приказчиков . Первое узкокорпоратив-ное «Общество взаимного вспоможения приказчиков в г. Иркутске» начало действовать 20 марта 1883 г. Оно оставалось и наиболее многочисленным (1883 г. – 151 член, 1903 г. – 369 членов), наиболее влиятельным обществом

взаимопомощи в Сибири. Кроме выдачи ссуд, оно занималось культурной, благотворительной деятельностью. В 1884 г. при обществе была открыта библиотека, а в 1895 г. – клуб, в 1899 г. – бесплатная начальная школа для детей . Реальным достижением общества было установление в 1889 г. вос-кресного отдыха для приказчиков. Общество не соблюдало классового принципа при формировании, членами его были и хозяева фирм, и доверен-ные, и приказчики. Идиллия разрушилась к концу 1890-х гг., когда усилился классовый антагонизм, а в общество вошли политические ссыльные. В 1904 г. конфликт с хозяевами, нарушившими договор о воскресном отдыхе приказчиков, принял острый характер: 244 приказчика подали в Совет обще-ства петицию с протестом против нарушения договора 1889 г., а 18 декабря 1904 г. Общество подало правительству России петицию с требованием восьмичасового рабочего дня и признания права на создание профессио-нальных союзов [49]. Эта петиция получила поддержку многих обществ приказчиков России и приобрела всероссийский резонанс [50].

Вторым в Сибири образовалось общество приказчиков Томска – в 1892 г. Затем последовало открытие обществ в Кяхте и Тюмени (1895 г.), в Омске (1896 г.), в Барнауле (1901 г.), в Чите (1902 г.), Сретенске (1903 г.), Тоболь-ске ( 1904 г.) . «Общ ество взаимопомощи личного т руда », с озданное в Ба рнауле по инициативе ссыльных народников в 1901 г. и состоявшее первона-чально из торгово-промышленных служащих, в 1904 г. преобразовалось в общество взаимопомощи приказчиков и ремесленников [51].

Общества приказчиков, как правило, были немногочисленными, возни-кали в крупных торговых центрах, охватывали 10–20 % общего числа слу-жащих и рабочих. В них не принимались чернорабочие. Деятельность об-ществ ограничивалась просветительской работой и главным образом – выда-чей ссуд и пособий своим членам. Чтобы дать представление о составе и деятельности таких обществ, приведу пример Томского общества приказчи-ков. Учредителями его были 42 приказчика торговых и промышленных заве-дений, подавших прошение об открытии общества 16 октября 1890 г. Почти год проект рассматривался в Томском губернском управлении и Министер-стве внутренних дел, 24 сентября 1891 г. в исправленном виде проект был представлен губернатору. Устав был утвержден лишь 21 января 1892 г., а 19 апреля общество открыло свою деятельность . Типовой устав , взятый за основу, предусматривал, что цель общества заключалась в распространении полезных знаний, в выдаче пособий и ссуд, в поиске мест для безработных членов общества, в оказании врачебной помощи, в воспитании детей. В со-ответствии с уставом общество также могло открыть приют для престаре-лых, лечебницу, библиотеку, школу, организовать уроки бухгалтерии, уст-раивать чтения, открыть клуб. Десятый параграф устава предусматривал действительное, почетное членство и членов-соревнователей. Одиннадцатый параграф исключал членство в обществе простых рабочих и ремесленников. Взносы делились на три разряда – от 10 до 25 руб. в год. Членами-соревнователями становились уплатившие более 100 рублей единовременно, тем самым в общество привлекались состоятельные люди. Вспомогательная касса предполагалась к открытию через 15 лет после начала действия общества по мере накопления капитала.

По отчету за 1892/93 г. общество имело 151 члена, в том числе доверен-ных, конторщиков и прочих служащих – 78, мастеров промышленных заве-дений – 2, приказчиков – 71, членов-соревнователей – 28, почетных членов – 4, среди них – Томского губернатора, епископа Макария. Капитал общества составлял 14,5 тыс. руб. В 1894 г. при обществе открылась библиотека, а в 1903 г. – касса взаимопомощи. На случай смерти выдавались пособия, и бы-ла организована врачебная помощь [52].

В Томске же была предпринята попытка открытия Общества взаимопо-мощи женщин-служащих торгово-промышленных заведений. В октябре 1898 г. 29 учредительниц подали прошение об утверждении устава. Общест-во начало функционировать 10 ноября того же года, но устав его не был ут-вержден министром внутренних дел, что автоматически влекло за собой за-крытие общества [53].

В Томске действовало и единственное в Сибири общество взаимопомо-щи типографских рабочих. Особенностью его было то, что оно образовалось по инициативе социал-демократов города и ими контролировалось, хотя в общество входили и социалисты-революционеры и областники. Выросло общество из кассы взаимопомощи типографских рабочих, которая возникла в конце 1899 г. В 1900 г. касса действовала как общегородская стачечная касса и насчитывала сотню членов. Председателем ее был социал-демократ Николай Иванович Дербышев, секретарем – социал-демократ Николай Бара-нов (Урубков) [54; 55]. Есть упоминания о том, что стачечная касса действо-вала также в столярной мастерской Тренцова [56].

В 1901 г. стачечная касса была легализована в виде «Общества взаимо-помощи книгопечатников», куда, кроме рабочих и служащих типографий, вошли журналисты, интеллигенция города. В обществе в 1901 г. состояли 85 членов, в 1902 г. – 116, в 1903 г. – 70 членов. Первое правление общества состояло из одних социал-демократов: председатель – служащий управления Сибирской железной дороги В.П. Булыгин, кассир – наборщик И.М. Бараш-ков, заместитель председателя – наборщик Д.М. Калико, секретарь – Н.В. Баранов, члены правления – В.Е. Воложанин и В.И. Федоров. В феврале 1902 г. председателем правления был избран политический ссыльный эсер С.П. Швецов, членами правления – социал-демократы В.П. Булыгин, И.М. Барашков, Н.С. Колмаков, Д.М. Калико, Е.Е. Кононов, в ревизионную комиссию вошли либерал, частный поверенный и журналист В.А. Долгоруков, социалист-революционер, адвокат М.И. Вознесенский, социал-демократ, чиновник по особым поручениям И.Е. Овсянкин, а также В.И. Федоров, политическую принадлежность которого полиция определить затруднилась. В членах общества числились 56 политически неблагонадежных личностей, в том числе 29 социал-демократов, 4 социалиста-революционера, один либерал и областник Г.Н. Потанин [57].

В июле 1902 г. общество стало чисто рабочей организацией. Причиной разрыва интеллигентов и рабочих послужил конфликт в типографии П.И. Макушина. Рабочие 19 июля потребовали сократить рабочий день на-кануне воскресных и праздничных дней и явочным порядком ушли с работы на два часа раньше положенного. П.И. Макушин уволил организаторов стач-ки – социал-демократов А.М. Дробышева и Е.Е. Кононова. В ответ Общество книгопечатников исключило из своих рядов П.И. Макушина и вернуло ему взнос члена-соревнователя — 100 рублей. В знак солидарности с П.И. Макушиным из общества ушли Г.Н. Потанин, СП. Швецов и другие общественные деятели Томска [58; 59].

Дело получило широкий резонанс в Сибири, чему способствовала дли­тельная газетная война между Обществом книгопечатников и П.И. Макуши­ным. Е.Е. Кононов и А.М. Дробышев через мировой суд добились отмены незаконного увольнения. В газетных фельетонах немало писалось о лицеме­рии Макушина и эксплуататорской сущности либерала-просветителя, у ко­торого был самый продолжительный рабочий день, самые плохие условия труда в типографии и в значительных масштабах применялся труд детей [60]. Надо сказать, что П.И. Макушин был прижимистым, аскетичным чело­веком, он экономил на всем, что не касалось просвещения, в том числе и на рабочей силе. Общество книгопечатников Томска было наиболее радикаль­ным из рабочих организаций Сибири.

«Общество взаимного вспомоществования занимающихся ремесленным трудом в г. Томске», наоборот, было наиболее консервативным. Оно было создано в 1903 г. на месте упраздненной ремесленной управы и унаследова­ло имущество и капитал управы — 35,5 тыс. руб. Бывший ремесленный голо­ва Г.И. Медведчиков стал председателем общества. В нем в 1903 г. состояли 130 членов, в 1905 г. — 200 членов (хозяев ремесленных заведений, наемных мастеров). Основной функцией общества была выдача ссуд, пособий по бед­ности, по безработице. Общество имело школу, нанимало врача, акушерку, организовывало покупку товаров со скидкой, содержало кружок драматиче­ского искусства. Пример общества ремесленников показывает, как была мо­дернизирована старая сословная средневековая корпорация. В годы первой русской революции Общество ремесленников активно поддерживало «Союз 17 октября» и «Партию народной свободы» [61; 62; 63].

Всего в Сибири было создано рабочими за вторую половину XIX в. и в первые годы ХХ в. 39 экономических объединений с 2,4 тыс. членов, в том числе 17 уставных производственных и потребительских кооперативов, 9 касс и 13 обществ взаимопомощи [51]. Таким образом, организованное экономическое движение в Сибири в это время лишь зарождалось, охваты­вало менее 1% работников и не могло оказать существенного влияния на положение рабочих. Значительно большее влияние на экономическую жизнь Сибири имели договорные артели, составлявшие организационную основу процесса труда в строительстве и добывающей промышленности. Государ­ственные учреждения и предприниматели в своих действиях были вынужде­ны считаться с этой народной формой организации труда и быта.

Источник:https://cyberleninka.ru/article/n/ekonomicheskie-organizatsii-rabochih-sibiri-vo-vtoroy-polovine-xix-pervye-gody-hh-v