Доктор Фридрих Ромиг (Friedrich Romig): доцент кафедры Народного хозяйства и политики в Экономическом университете (Вена, Австрия); около двадцати лет— руководитель Отдела планирования крупнейшего австрийского нефтехимического предприятия. Занимается преподавательской деятельностью. Во время проведения в Австрии кампании по вступлению в Европейский Союз был европейским уполномоченным диоцеза Сен-Пёльтен.

Ф. Ромиг принадлежит к числу сторонников традиционной германской политэкономии, к кругу их консервативной академической элиты. Предлагаемая статья имеет более аллегорический, чем конкретный, практически-рекомендательный характер. На примере фихтеанской утопии автор иллюстрирует действие ряда конкретных механизмов политэкономической реальности, ставит важные вопросы и одновременно обращает познавательный интерес читателя к европейскому культурному наследию.

Статья перепечатывается из газеты «JUNGE FREIHEIT» (Берлин, Nr.31/96), с любезного разрешения автора.

Американский министр труда Роберт Райх недавно сформулировал вопрос невероятной взрывной силы: «Какой смысл гражданину поддерживать государство, которое не защищает самой основы его существования— его рабочего места?»

На давосских экономических переговорах весной 1996 года в качестве основной темы выявилась проблема разрушительного влияния на обеспечение занятости населения и на социальную ситуацию в западных индустриальных странах особой комбинации факторов глобализирования, технологических инноваций и распределения производства. Как сообщается в документе встречи, сегодня сокращаются рабочие места уже не только в области низко-, но и высокостоящего, т.е. высокотехнического (high-tech) производства. Даже средний слой высококвалифицированных техников приносится сейчас в жертву процессу глобализирования. Центры производства в западноевропейских странах могут всё ещё сохранять своё значение лишь благодаря постоянному снижению затрат, сокращению рабочих мест вследствие рационализирования и урезыванию социальной помощи. Размещение производства в более дешёвых местах ведёт в некоторых западных индустриальных странах к миллионным потерям рабочих мест и к разрывам в социальной сети. Это сильнейшим образом потрясает доверие граждан к политическому истеблишменту. Иностранные инвестиции Германии в одном лишь 1994 году уже превысили общую сумму германских иностранных инвестиций всего предшествовавшего десятилетия! Индустриальные круги обеспокоены скоростью деиндустриализации Германии.

Представления о том, что идущий разрушительный процесс можно остановить с помощью повышения уровня квалификации или переквалификации рабочей силы, исследовательской и новаторской инициативы, а также привлечением инвестиций, воспринимаются сегодня как иллюзорные. Ничто ныне не препятствует использовать результаты такой исследовательской работы за границей, если производственные затраты там ниже.

Мы должны иметь в виду, что в результате глобализирования все страны сегодня стоят на цыпочках. Мы живём сегодняшним днём,— считает близкий к СДПГ учёный Хорст Афхельдт (см. «vorwarts» 1/96), в уже «высокоподпрыгивающем обществе», чего долго никто не выдержит.

Роланд Бубик, в примечательной статье «Глобализация рынков» (JUNGE FREIHEIT, 40/95) заключает, что либеральная модель принципиальной гармонии интересов крупных предпринимателей и государства была разрушена в ходе процесса глобализирования. Крупные предприятия перешагнули границы, развились до уровня глобальных производительных и производственных структур, рассчитывающих действие изначальных факторов (работа, сырьё, энергия, капитальная стоимость, инфраструктура) для всякого единичного производящего компонента на уровне всемирного масштаба, и осуществляющих само производство там, где это экономически наиболее выгодно. Национально ограниченное пространство (первоначальное условие применения самой неолиберальной экономической политики!) преодолевается глобальными расчётами алокального характера. Носители политических решений сохраняют за собой в области экономической, работодательной и социальной политики уже совершенно маргинальное поле влияния.

Субъекты мировой экономики не являются более обычными «народными хозяйствами», функционирующими на основании разделения труда по принципу компаративных затратных льгот. Глобализация размывает все границы, и даже культурные особенности («идентичности») исчезают с захватывающей дух быстротой. «Народ,— как пишет Бубик, — как некое политически управляемое посредством своего правительства единство, полностью устраняется». На его место вступает «Всемирная торговая организация» мирового рынка и мировой экономики. Соответственно, лояльность руководителей предприятий проявляется теперь в отношении не национального пространства, а транснационального предпринимательства как такового, имеющего облик интернациональных «концернов». Между крупными предприятиями и государством более не существует национального консенсуса, основывающегося на сочетании развития народного хозяйства с уровнем занятости населения.

Западные индустриальные страны могут сохранять свою притягательность как международных конкурентоспособных мест производства лишь при посредстве соответствующего «выкупа»— через понижение уровня жизни населения, понижение зарплат («кража зарплат» — как это называет Союз австрийских профсоюзов), введение продлённого и флексибельного рабочего времени, ухудшением условий труда, свёртыванием социального обеспечения.

На весеннем (1996) Всеавстрийском съезде социальных этиков, «Нестор» католического социального учения г-н Шашинг подчёркивал, что в последнее время папа всё чаще и настойчивее упоминает «право на труд» в качестве одного из неотъемлемых прав человека. На вопрос автора этих строк, кто же, в конце концов, реализует данные правовые претензии— ибо в силу глобализации рынков предприниматели и государство в этой роли выступить не могут,— г-н Шашинг исчерпывающего ответа не представил. От закономерно следующего из его выступления вывода о том, что реализация права на труд предполагает конец процесса глобализации и выдвигает вариант в духе фихтевского «закрытого торгового государства», гарантирующего занятость и регулирующего её типы, г-н Шашинг «открестился».

Фундаментальное решение этого вопроса неизбежно упирается в заявленную нами в заглавии статьи альтернативу : «Глобализация или закрытое торговое государство». «Право на труд», также как и требуемая Робертом Райхом защита существования граждан, не может быть реалистичной без «заключения торгового государства». Фихте показал это ещё почти 200 лет назад, и его аргументы действуют сегодня так же убедительно, как и тогда. Истина разума, «Verite de raison» (Лейбниц) неизменна. В противоположность истине обстоятельств («Verite de faits»), основывающейся на эмпирических фактах, различных от места к месту и постоянно меняющихся.

Фихте аргументирует строго систематически. Свой труд «ЗАКРЫТОЕ ТОРГОВОЕ ГОСУДАРСТВО» (1800) он именует «философским наброском к учению о праве и пробой опыта текущей политики». Изложим ниже вкратце его аргументацию.

Право и порядок может обосновывать лишь государство, суверен. Государству необходимо объединить массу людей («население», «народ») в некое единство, в сомкнутую целостность. В рамках этой целостности каждый может жить по своему свободному усмотрению, и все должны иметь равные права. Жизнь поддерживается трудом, работой. Государство обязано предоставлять каждому гражданину— в целях поддержки его существования— работу и защищать её. Собственность, в которой государство укореняет всех своих граждан, состоит в праве на исключающую всех остальных (т.е. неграждан,— прим. перев.) деятельность (это подобно частному праву на землю и недвижимость, исключающему всех, кроме непосредственных владельцев, из числа их полномочных распорядителей).

Лишь в том случае, когда для личной деятельности гражданина остаётся свободной та сфера, благодаря которой он может существовать, последний может получить необходимое. Тот, кто не получает необходимого, не может ни от чего отказаться, и таким образом может делать всё, что хочет, будучи несвязан. Собственность же состоит, в первую очередь, из результатов отказа других: «Воздержись от моей деятельности— и я воздержусь от твоей». Всякий, кто ограничивает свободу другого, должен быть сразу же повержен всеми остальными. Равенство в ограничении заложено в законе. Уже ради того, чтобы получить свою долю и беспрепятственно её использовать, гражданин откажется от долей других. Вполне очевидно, что всякий трудоспособный гражданин (содержатель семьи) должен получить в государстве исключительную собственность, ибо в ином случае ничто его не сможет привязать к уважению собственности других.

Эту собственность— право на исключительную деятельность или «работу»— может предоставить гражданину лишь государство. (Договоры, заключаемые гражданами между собой, не включают в себя третьего лица). Государство же распределяет между семьянинами всё необходимое для существования населения количество занятости («работы») таким образом, что всякий может жить в равно приемлемых условиях. Может, но не должен. Ибо это должно зависеть от самих людей, почему одни живут приемлемее, чем другие.

Таким образом, государство исходит из потребления (консума) и устанавливает здесь необходимые требования к отдельным отраслям экономики (на сегодня у нас этому служат вводно-выводные— input-output— таблицы). Государство распределяет работу таким образом, чтобы всякий семьянин получил достаточную часть и мог существовать за счёт своего труда.

Мнение, «что всё налаживается само собой и что каждый всегда как-нибудь найдёт себе работу и хлеб, полностью противоречит началам истинной справедливой конституции». Классы населения, предоставленные государством самим себе, становятся во всех отношениях свободными. В ситуации полной незастрахованности, в которую эти классы таким образом оказываются погруженными, они обходят и грабят— хотя это зовётся не грабежом, а прибылью,— (и настолько, насколько они вообще на это способны), тех, которые, в свою очередь обходят и грабят их самих. Так начинается вечная война всех против всех, которая становится всё более жестокой, опасной и несправедливой по мере возрастания мирового населения, роста торгового государства и увеличения количества потребительских товаров.

Фихте предлагает взамен систематическую и уравновешенную политику ограничения торгового государства. Её первым и решающим средством является «упразднение мировых денег» (= отмена конвертируемости), чтобы таким образом государство восстановило свой полный валютный статус (то есть как раз противоположное валютному союзу). Только государство ответственно за денежный оборот с заграницей, ибо «ограничить» означает прекратить все непосредственные торговые и платёжные отношения граждан с заграницей. Иностранные доходы будут выплачиваться гражданам лишь в местной валюте, а доходы иностранцев в пределах такого государства— в мировых деньгах. Правительство должно гарантировать стабильную стоимость внутренних денег во все времена, и таким образом взаимно увязать денежный оборот с количеством товара и отказаться от всякого увеличения денежной массы в собственных (правительственных) интересах (= deficit spending). Ввоз и вывоз товаров— дело государства (полномочная обязанность). Все ввозные товары следует по возможности вытеснять посредством соответствующего стимулирования внутреннего производителя. Одновременно следует сократить вывоз и направить таким образом освободившиеся продуктивные мощности на внутренние нужды.

Государство, отгораживаясь от внешнего мира, одновременно заключает в себя отдельные отрасли производства и наблюдает за равновесием между ними и их благоприятным развитием (де Голль о целях национального планирования, Planification a la francaise: «Развитие хозяйства должно быть всеобщим, а его подъём— методичным»). Всякий, ведущий дело или исполняющий работу, должен быть уверен в том, что его продукция найдёт сбыт по соответствующей цене. Таким образом, государство должно контролировать не только доступ к профессиям (закон о профессиях), но также цены и зарплаты (регулирование цен и зарплат).

Только посредством самоизоляции торговое государство может на длительный срок застраховать существование своих граждан и таким образом утвердить законность, порядок и внутренний мир. Никакое государство, рассчитывающее на сбыт своей продукции за границей, и на основании этого расчета побуждающее свою промышленность, не может гарантировать своим гражданам и производителям этого сбыта в течение продолжительного времени. И точно так же, внутренний производитель не в состоянии застраховать свой сбыть в условиях, когда разрешено ввозить из-за границы аналогичный продукт в неограниченных количествах. Вследствие такой политики нестабильность и бедность становятся постоянными спутниками существования. Если же государство обеспечивает существование своих граждан через ограничение торговли, то и те вернутся к своей любви и привязанности к отечеству, своему образу жизни, обычаям, привычкам и основам. Сейчас же дела обстоят таким образом, что мы везде стремимся быть дома, в действительности же оказавшись вне дома и вне всякой целостности и правды вообще.

Таковы представления Фихте, богатство мысли которого отражено в вышеприведённом абзаце лишь самым скромным образом. Этого, однако, должно быть достаточным для всякого, кто ещё не утерял способности слышать и думать, чтобы очнуться от той бессмысленности, в которую заводит политика, не оставляющая более места для подлинной интеграции народа и государства. В чьих интересах всё это происходит?

Приведём в качестве характерного примера случай из собственного опыта. Однажды руководящий менеджер одной из ведущих международных нефтяных фирм сказал автору этих строк: «Крупнейший и сильнейший международный концерн всё же пока слабее даже самого слабого государства». Ведь концерн зависит от государственных решений и концессий, к примеру—в нефтедобыче, проведении нефтепроводов, переработке и перевозках нефти. Чего же такой концерн может пожелать большего, как не разрушения государства в интересах собственной власти и аккумулирования капитала? Именно с разрушением государства впервые возникает чистое, радикально-капиталистическое «мировое торговое сообщество», не знающее более иных целей, кроме как прибыли, накопления капитала и власти. В стороне остаются человек, нация, культура и окружающая среда.

— Для Европы отечеств Фихте был бы не самым плохим учителем.

источник: imperativ.narod.ru