Геннадий ШИМАНОВ  Апология национальной общины

Геннадий ШИМАНОВ Апология национальной общиныОбщина есть одно уцелевшее гражданское учреждение всей русской истории.
Отними его, не останется ничего; из него же развиться может целый гражданский мир.
А.С. Хомяков

Если хотите, коллективистские начала являются генетическим кодом нашего общества. Когда в живом организме отдельные органы и клеточные структуры начинают функционировать автономно, вне единых правил, как бы живут по принципу «бери от жизни все»,
в результате возникает новое образование — раковая опухоль, которая губит сначала близлежащие клетки, а затем и весь организм. Нечто подобное происходит в
обществе, в котором доминирует принцип индивидуализма, вседозволенности и бесконтрольности. Такое общество обречено на саморазрушение.
Академик Д.С. Львов

В чем преимущества общинного образа жизни перед исключительно личным? или перед исключительно лично-семейным образом жизни? Попробуем перечислить эти преимущества и раскрыть их кратко.
Первое преимущество в том, что община «держит» национальную религию народа, т.е. не позволяет ей таять в его представителях. Если какой-то отдельный человек
может жить без национальной религии своего народа и, как правило, не утрачивает при этом ни
желания жить, ни способности думать и строить какие то планы в своей жизни; если всякая отдельная семья может тоже жить без национальной религии своего народа и держится при этом на взаимной любви супругов, на их любви к детям, на общности их жилья и другого имущества; то для национальной общины таких дополнительных опор нет. Общая национальная религия ее членов это главное ее основание, с разрушением которого тут же рушится сама община.

И сами общинники прекрасно понимают эту зависимость своего единства от своей общей религии. Понимают, что она есть главная их связь, от которой зависят все остальные их связи. Поэтому они кровно заинтересованы в том, чтобы сделать ее нерушимой. Кровно заинтересованы в том, чтобы их национальная религия обладала высоким авторитетом в глазах каждого общинника и усваивалась им с детства.

Конечно, национальную религию «держит» в народе не только национальная община. Национальная религия невозможна без самого института Церкви, ее вероучения, ее таинств и ее священства. Кроме того, национальную религию может «держать» государство, если оно сознает себя христианским. Национальную религию «держат» в меру своих сил и всякая отдельная христианская семья, и все христиане, как разрозненные, так и более или менее связанные друг с другом.

Но без правильно организованной национальной общины, размноженной в общенациональном масштабе, всех этих «держаний» недостаточно для сохранения в народе его национальной религии. Недостаточно потому, что в разрозненных людях и в разрозненных семьях идут в рост эгоистические их наклонности, а высшие их способности затухают. Это правило, из которого могут быть редкие исключения, но духовная направленность общества определяется не исключениями из правила, а самим правилом.
Вот почему общество, построенное на принципе самодовлеющей личности, обречено на прогрессирующую нравственную порчу, которой нет конца. И даже на порчу интеллектуальную, потому что интеллект в безнравственном обществе приобретает уродливые черты. А по мере нарастания его уродства — и демонические черты.

Итак, вот первое преимущество общинной жизни по сравнению с жизнью разрозненной: община «держит» в народе его национальную религию, а разрозненное состояние людей ее не «держит». Национальная же религия «держит», в свою очередь, общенародную нравственность и, кроме того, является фундаментом общенародного идейного единства.
Второе преимущество общинной организации жизни состоит в том, что она спасает семью от разрушения. Дело в том, что тех опор для семьи, о которых сказано выше, недостаточно для сохранения семьи в истории. Семья может держаться без религии на протяжении одной человеческой жизни, но при смене поколений она утрачивает постепенно свою крепость. И нынешнее состояние семьи в безбожном мире подтверждает сказанное.

Кроме того, национальная община не только стоит на страже правильной организации семьи, но и создает вокруг семьи здоровую в нравственном и умственном отношении микросреду, которой защищает ее от духовных болезней, господствующих в безбожном мире. И чем больше разрастается эта здоровая микросреда, чем успешнее она превращается из микросреды в среду значительную, тем значительнее ее благотворное влияние на духовное состояние семьи.

Об этом я уже писал в статье «Здоровая семья как условие национальной безопасности России». К этой статье я и направляю желающих ознакомиться подробнее с этой темой.
Но далее я дополню сказанное в ней двумя столь важными темами, что каждая из них заслуживает быть выделенной в особое преимущество общинной жизни.
Итак, третье преимущество общинной жизни. Община является условием восстановления детородной продуктивности народа. Об этом свидетельствует тот факт, что народы, сохраняющие общинный строй жизни, не сокращаются числен но, а народы, утратившие общинный строй, сокращаются.
Чтобы понять, почему так происходит, надо обратить внимание на следующие два обстоятельства.
Первое, о котором уже говорилось раньше. Разрозненность людей эгоизирует их интересы и провоцирует их на борьбу за личный успех в жизни. Она впрягает их в изматывающую гонку за материальным успехом. Первым в нее включается муж, а затем и жена, которая хочет работой вне дома не только увеличить семейный бюджет, но и упрочить свою самостоятельность,
подкрепить ее своей материальной независимостью от мужа.
Разрозненное состояние людей порождает все более матерых эгоистов, которым дети не то чтобы не нужны, но нужны лишь в последнюю очередь, как увенчание их жизненного
успеха. На первом этапе жизни дети для них обуза, мешающая им добиваться успеха и располагать временем для раз влечений и наслаждений. Рождение ребенка откладывается
на поздний срок, когда супруги созреют в материальном от ношении для продолжения себя в детях. Если только созреют и если захотят себя продолжить.

Число детей в семье при такой настроенности должно постоянно сокращаться, и оно действительно сокращается в бывших христианских народах. До единицы или даже до нуля. А это значит, что они начали вымирать. И вымрут окончательно, если не изменят свой нынешний образ мысли и образ жизни.
Причем высокий уровень материальной жизни, достигнутый европейскими народами, этому вымиранию не мешает.
Поэтому сводить причину вымирания современного русского населения только к его материальной нищете значит свидетельствовать о своей умственной слепоте.

Выше описан, в общих чертах, фактор субъективный, работающий на демографическую катастрофу народов. Однако есть еще и объективный фактор, порождаемый той же разрозненностью людей и тоже препятствующий деторождению.
Этот фактор заключается в том, что работать вне дома и быть матерью трех-четырех детей в современных условиях невозможно просто физически. А для сохранения народа минимальная норма детей в семье должна быть, как известно, не меньше двух. Потому что не все дети доживают до детородного возраста.

Но матери, имеющей одного-двух детей и работающей вне дома, приходится тоже трудно. Ей приходится разрываться между детьми и работой. Такая жизнь не позволяет ей быть ни
полноценной матерью, ни полноценным работником вне дома. Болезни детей и связанные с ними невыходы на работу делают ее нежелательной для предприятия. И она понимает это обстоятельство, и ее самочувствие страдает от этого понимания.
Но если даже она имеет возможность не работать вне дома и, следовательно, посвятить себя целиком своим детям, то и в том случае ей не позавидуешь.

Дети в каком-то смысле это мед жизни. Но если человека кормить одним медом, то он взвоет. Все хорошо в меру. Человеку нужна не только своя семья, ему нужно и свое общество, без которого его жизнь бедна. Как недостаток воздуха делает человека больным, так и недостаток своего общества.

Чужое общество, выход в которое мы имеем сегодня через двери своей квартиры и через СМИ, не может заменить нам общества своего, в котором все понимали бы друг друга и помогали бы друг другу. Такое свое общество необходимо каждому человеку. Но его нет ни для матери, фактически изолированной, вместе с ее детьми, в ее квартире, ни для ее детей, которым тоже нужно свое общество. Для нее нет даже суррогата такого общества в виде трудового коллектива, который есть у ее мужа и других матерей, работающих вне дома.
В этом отношении положение матери в русской сельской общине существенно отличалось от ее положения в современном мире.
Крестьянка не была прикована к своим детям, как прикована теперь к своему ребенку не работающая вне дома мать. Дети не выматывали ее. У нее было много помощников по части ухода за ними. За ними присматривали все старшие дети. Причем не только ее собственные, но и дети ее родственников и соседей. За ними присматривали сами родственники и соседи. Так или иначе за ними присматривали все члены общины. Вот почему рождаемость в нашей сельской общине была высокой.

Это была не единственная причина высокой рождаемости среди русских крестьян, но это была одна из главных ее причин. Наличие компактно живущих родственников и близких семье по духу соседей, а также наличие своей территории, практически недоступной для чужаков, — вот главное условие сохранения семьи и ее детородной продуктивности.

Тот факт, что поселившиеся в Европе магометане сохраняют у себя, в отличие от коренных европейцев, высокий уровень рождаемости, подтверждает сказанное. Подтверждает потому, что живут они, в отличие от европейцев, общинно.
Причем городские условия не препятствуют им в этом.

Высокой рождаемостью отличаются и наши старообрядцы в Америке, общины которых разбросаны по всему континенту. Когда я спросил Светлану Ивановну Беликову (проживающую в Буэнос-Айресе и хорошо знакомую с этой темой), сколько у американских старообрядцев детей в среднем на одну супружескую пару, то она ответила, что восемь детей. В Северной Америке, добавила она, чуть меньше, потому что там они живут несколько более разбросанно, а в Южной Америке чуть больше, потому что они живут там кучнее.
Так что дело, думается, не столько в расовых особенностях Афро-азиатских народов, сколько в характере мышления разных этносов и субэтносов. В характере мышления, который складывался и складывается под влиянием разных исторических обстоятельств.
Если раньше русский народ жил практически весь общинно, то затем, под влиянием новых политических и социальных обстоятельств, общинное начало стало в нем слабеть — и чем дальше, тем больше. А затем, после 1917 года, остатки общинной его организации были добиты окончательно и вымыты из сознания новых его поколений почти полностью. Что и предопределило последующее беспомощное его состояние.

Если в советской России по старообрядцам прошелся всей своей тяжестью каток подавления религиозных организаций — и в результате общинное начало у них оказалось подорванным, то зарубежные старообрядцы избежали этой участи и сохранили свою общинную психологию и свои общинные навыки. А потому и высокую степень рождаемости даже в условиях городской жизни.
Итак, восстановление детородной продуктивности в русском народе невозможно без восстановления в нем общинного образа жизни.
Четвертое преимущество общинной жизни. Община не только помогает матери выхаживать детей, она и воспитывает их, т.е. учит их уму-разуму и навыкам правильной жизни.

Современная мать не способна на это, потому что сама не знает толком ничего и даже не догадывается об отсутствии у нее главных знаний о жизни. Ее голова наполнена множеством второстепенных или даже вообще не нужных знаний, а знания о том, в чем смысл человеческой жизни и как нужно жить правильно, у нее нет. Как и потребности в таком знании. Ее не учили этому ни в семье, ни в школе, ни в высшем учебном заведении. Как же она может воспитывать детей, если сама не знает азов правильной жизни? Но и современный отец, прошедший ту же школу «воспитания», не намного лучше ее как воспитатель. А то и хуже.
Наука о смысле человеческой жизни, наука о том, как надо правильно строить свою семью, как надо правильно строить окружение своей семьи, как надо правильно относиться к своей религии и своему народу (и почему именно так, а не иначе), это наука наук, это ядро всей системы человеческих знаний. С утратой этого ядра остальные науки утрачивают свою связь и свой смысл. Они разбегаются друг от друга все дальше и оказываются в зависимости от тех, кто обладает деньгами. И не просто деньгами, а очень большими деньгами. И, следовательно, властью.

Наука в ходе капитализации жизни коммерциализируется и превращается в свою противоположность. В том смысле, что перестает служить разуму и добру и служит тому, что
им противоположно. Подлинная наука, служащая Богу и человечеству, мировой плутократии не нужна. Она ей вредна и потому уничтожается ею сознательно. Наука же в качестве служанки мировой плутократии действительно совершенствуется и используется для прогрессирующего расстройства человеческих умов. И, как следствие, для разрушения народов, для упрочения власти эгоистического меньшинства над бездумным большинством человечества. Вот почему современные родители лишены основ здравого понимания задач воспитания. Этих основ нет в доступной им информации. А разрозненное состояние людей делает их не способными думать самостоятельно вообще о чем-либо, кроме сугубо личных их дел.

Однако, имея детей, трудно обойтись полностью без мыслей о воспитании. Поэтому какие-то мысли все-таки оказываются в головах родителей. Или рождаются в них самостоятельно. Или принимаются по наследству от их собственных родителей. Или усваиваются от знакомых.
Или вылавливаются из СМИ — случайные мысли, не связанные между собою в одно целое, но чаще все-таки связанные кое-как с мыслью о добре. Хотя о том, в чем оно заключается, каждый думает в одиночку. Да и не очень-то думает, потому что много других забот. И лишь немногие из родителей дорастают до понимания необходимости религиозного воспитания детей. Учат их сами азам христианского понимания мира, водят их в храм или даже отдают в православные школы. А каков результат? Дети послушно внимают своим родителям, пока малы. Но, подрастая, начинают чувствовать какую-то раздвоенность взрослого мира. В Бога, оказывается, веруют не все. А почему?.. Правила жизни, внушаемые родителями и священниками, тоже как-то, похоже, не действуют в большом мире. И даже в школе о них молчок. Но до сознания эти вопросы и наблюдения еще не доходят. Они живут в подсознании и готовят почву, на которой произойдет в дальнейшем отход детей, уже переставших быть детьми, от религии. Полный отход или частичный, у кого как. Отход начинается в подростковом или юношеском возрасте, когда дети начинают превращаться во взрослых. Когда начинают думать самостоятельно и этим уже отделяются в чем-то от своих родителей. А затем начинают и вести себя самостоятельно.

Размеры семьи им уже тесны, их тянет общество и, прежде всего, общество их сверстников. А поскольку русской национальной общины, этой необходимой после семьи формы общества, у нас нет, то они втягиваются в общество для них чужое, не сознавая этого обстоятельства. А если не сознают его чуждости, то принимают его за общество нормальное, которому нет альтернативы. И в результате оказываются безоружными перед его духом и нормами его жизни, которые и
усваивают, — кто быстрее, кто медленнее, кто в большем объеме, кто в меньшем. Причем усваивают с каждым новым поколением все больше. То есть превращаются в нечто противоположное тому, на что рассчитывали их близорукие христианские воспитатели.
Коренной порок системы современного православного воспитания в том и состоит, что она игнорирует необходимость православно-русского общества для своих воспитанников. Она не сознает того, что христианские идеи и нормы жизни не работают в современном большом мире, т.е. в мире маммоны. А своего собственного общества, в котором они работали бы, у православных русских людей нет. А если нет, то, значит, христианские идеи и нормы жизни должны атрофироваться и вытесняться из жизни христиан идеями и нормами жизни большого мира — нехристианского и даже все больше уже антихристианского по его основным принципам
жизни.
Сегодня православные христиане разрозненны даже в своих храмах. Подавляющее большинство прихожан почти любого храма знает в лицо друг друга, но не испытывает при этом никакого желания познакомиться друг с другом поближе. Это фактически чужие друг другу люди. Они даже не здороваются друг с другом. Вот тебе и «братья и сестры». Язык не поворачивается выговаривать такие слова при нынешнем положении.
Современное семейное христианское воспитание, как и обучение в православных школах, не дают детям ни правильного представления об окружающем их мире, ни правильного представления о том, каким должно быть правильное общество и как его созидать.
Вот почему современные православные молодые люди, вступая в большой мир, оказываются, при всех освоенных ими науках, не мыслителями, не воинами и не созидателями правильного мира, каковыми они должны быть хотя бы в зачатке, но лишь приспособленцами к миру маммоны.
Что и предопределяет дальнейшую их судьбу. Как и дальнейшую судьбу всего христианства в целом, если оно не осознает своей болезни и не исцелится от нее.
В отличие от маленькой одинокой семьи, в которой родители не могут давать своим детям здорового, хотя бы в основе своей, воспитания, община дает детям такую основу. Здесь высокие истины могут быть не очень высокими (или даже ложными с христианской точки зрения), но они не повисают беспомощно в воздухе, как это происходит в мире разрозненных христиан. В национальной общине высокие для ее членов истины «держат» ее, а потому и сами «держатся» ею. Здесь уже с детства человек начинает осваивать ту науку наук, о которой у нас речь была выше. Начинает понимать связь, существующую между семьей, национальной общиной, нацией и национальной религией. И с возрастом понимает эту связь все полнее и отчетливее. Понимает, что все эти институты «держат» друг друга лишь в их связке. Одно недостающее звено в цепи — и начинают гнить все остальные звенья.

В национальной общине дети и молодые люди приобретают навык здравого мышления и, следовательно, иммунитет по отношению к чужому для них миру. Понимание его порочности. Кроме того, они имеют в своей общине опору для всей своей жизни.
Спасительность национальной общины для жизни нации нельзя отрицать, но, с другой стороны, общину нельзя и идеализировать. Общины, как и религии, бывают разные. И примитивные по уровню своего нравственного и умственного развития, и паразитические по отношению к внешнему миру. Бывают и преступные общины. Но даже в этом последнем случае община воспитывает в своих членах верность своим, что уже поднимает преступников в нравственном отношении над теми, кто озабочен лишь собственным благополучием.
В общинном человеке его нравственное и умственное развитие зависит, в основном, от того, каков характер национальной идеологии его народа. Способна ли она совершенствоваться в интеллектуальном и нравственном отношении. И если она не способна, то в этом случае действительно возникает конфликт между общиной и ее членом, поднявшимся по своему духовному развитию над ее уровнем. Вот почему разговор об общине имеет смысл только в том
случае, если мы подразумеваем ее способность к совершенствованию вместе с совершенствованием самого человека.
Если мы готовы брать из прежних и ныне существующих типов общин все лучшее, что в них было и есть. Но не их слабости и пороки. Если мы нацелены на постоянное совершенствование своей национальной общины.
Возвращаясь к теме общинного воспитания детей, отмечу еще такие эффекты. В общине не только сообща присматривают за каждым ребенком, но и сообща учат его уму-разуму. Здесь каждый учитель по отношению ко всем младшим по возрасту, начиная уже лет с шести или семи. А если такой малолетний член общины уже учитель, то, значит, он не только сам усваивает твердо доступные ему истины, которым учит других, но и вникает с какого-то возраста в возможные казусы, связанные с ними.
Кроме того, есть еще одно обстоятельство. Дети (да и не только дети, хотя они в особенности) усваивают ценные мысли и навыки не столько работой своих собственных умов, сколько подражанием авторитетам. Они подражают и взрослым, но особенно своим сверстникам, которые чуть старше их. Поэтому в национальной общине, где дети находятся по преимуществу в детской среде (причем, что особенно важно, в среде разновозрастной), освоение ими организующих их
идей и навыков происходит куда естественнее и полнее, чем в общении их с одной только матерью, как это бывает, в основном, в малой и одинокой семье. Если даже у такой матери-одиночки три-четыре ребенка, то все они, будучи оторванными от естественной для них национальной среды, не в состоянии развивать друг друга.
В детских же садах, где дети разбиты на одновозрастные группы, им некому подражать и некого учить. Тем более, что здесь нет единой, логически связанной, системы идей и норм,
организующей всякий народ. Здесь хаос идей и норм, неизбежный для общества либерально-космополитического. А хаос идей и норм не может воспитывать.
Кроме того, в яслях и в детском саду все чужие. А пребывание в чужой среде это причина того, что ребенок замыкается в себе и проявляет себя в общении с другими не лучшим образом. Детские сады, лишенные необходимой для детей семейно-родственной атмосферы, это катализаторы детских нервных болезней, которые провоцируют и физические их болезни. А умножающиеся детские болезни, в свою очередь, отражаются на состоянии родителей, особенно матери. Они
ее угнетают, и ее угнетенное состояние сказывается, в свою очередь, на детях.
Но и это еще не все. В современной «эмансипированной» семье, характерной для одиноких малых семей, авторитета одной матери не хватает для того, чтобы ее слова были для детей действительно авторитетными. Авторитет матери ослабляется противоречиями между супругами, неизбежными при независимости жены от мужа и независимости мужа от жены. Эти противоречия между родителями не остаются не замеченными юными наблюдателями. И они не только ранят их сердца, но и роняют авторитет родителей в их глазах. А ссоры между родителями, доходящие до скандалов с обоюдными оскорблениями, роняют их авторитет еще больше. А венчающие это безобразие разводы — еще больше. Но вместе с падающим авторитетом родителей падает и авторитет родительских поучений.
Если бы, подчиняясь отцу своих детей, мать подавала им пример, как им следует относиться к нему, то и ее собственный авторитет поднимался бы в их глазах. А не опускался, как это бывает обычно сегодня. Она была бы в глазах своих детей не только матерью, но и представителем грозного отца. И, покрывая мелкие грешки своих детей, пользовалась бы за это особой их признательностью.
Умная мать созидает авторитет отца, а не разрушает его.
Авторитет отца это основа семьи. Авторитет отца обязывает его соответствовать высокому мнению о нем членов его семьи. Авторитет отца нагружает его ответственностью перед
каждым членом его семьи. Обязывает его думать об общем порядке и условиях общего порядка в семье и в обществе.
Авторитет отца способствует нравственному и умственному развитию всех членов семьи.
Если же авторитет отца разрушается, то разрушается и его ответственность перед семьею. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Живите, как хотите, — замыкается он в себе и ограничивает свои обязанности по дому каким-то минимумом. И компенсирует свою неудачу в качестве отца чем придется. Кто чем, в зависимости от обстоятельств и своих человеческих качеств.
Ах, если бы авторитет матери крепился авторитетом отца, взирающего на детей с какой-то убедительной для них высоты. Если бы этот общий авторитет родителей крепился авторитетом всех родственников и всех взрослых членов общины. Если бы, кроме того, на детей взирал с самой большой высоты всевидящий Бог. Не только любящий их, но и грозный. Вот это было бы условием подлинного воспитания детей. Когда сами воспитатели держат себя на высоте, а дети
принимают от них и через них все лучшее из исторического опыта жизни их народа. Вот когда шло бы постоянное накопление национальной культуры, а не постоянное ее разорение.
На эту тему следовало бы сказать еще многое, но, думается, и сказанного достаточно, чтобы понять главное: в мире разрозненных людей и разрозненных семей воспитание юного поколения невозможно. А если возможно, то лишь в такой малой степени, какой недостаточно не только для восхождения нации на все большую духовную высоту, но даже для ее удержания на том уровне, на каком она пребывает в данное время. В разрозненном состоянии народ обречен на постоянное скольжение вниз в нравственном и умственном отношении, и никакие внешние науки не способны спасти его от этого скольжения.

Итак, выше были названы и раскрыты четыре главных преимущества общинной жизни по сравнению с жизнью разрозненной. Повторю сказанное кратко: община «держит»
национальную религию, община «держит» семью, община «держит» детородную способность семьи и национальное воспитание юного поколения. Без общины народ обречен на
разрушение, а с разрушением народа рушится в человеке его человечность.
К этим главным преимуществам общинной жизни можно добавить еще ряд вытекающих из них преимуществ, относящихся к разным сторонам личной и общественной жизни.
Перечислю их и скажу о них тоже.
1. В псевдообществе, состоящем из разрозненных людей, неизбежен рост алкоголизма, наркомании, разврата и преступности всякого рода. Борьба с ними заведомо неэффективна до тех пор, пока не устранена порождающая их причина. Поэтому исцеление от названных болезней невозможно иначе, как через восстановление в русском народе (и в других народах Земли) общинного строя жизни.
2. Из видов преступности, о которой сказано выше, отмечу здесь два вида. Это, во-первых, преступность представителей государства, использующих свою власть не в интересах государства, а в своих личных и клановых интересах. В результате государство оказывается в плену у своих собственных агентов, почти открыто торгующих его интересами и его
собственностью. Эти агенты-перерожденцы, ради сохранения своей власти, сплачиваются и выдавливают из государственного аппарата добросовестных работников.
Во-вторых, это преступность не наделенных государственной властью грабителей и вымогателей, которые тоже организуются в сообщества и подчиняют себе население страны с целью его эксплуатации.
Эти две преступные силы нуждаются друг в друге не только потому, что мафия готова платить чиновникам за то, чтобы те смотрели сквозь пальцы на ее дела (или даже покровительствовали ей), а чиновники, в свою очередь, рады использовать мафию для увеличения своих доходов. Ничуть не меньшее значение имеет еще то обстоятельство, что сама деятельность мафии была бы невозможна без преступников, оседлавших государство, а эти последние не имели бы без господства мафии над разрозненным населением дополнительной гарантии своей безопасности.

Эти две преступные силы усиливают друг друга, а потому и происходит их неофициальное сращение.
3. В этих условиях свобода и достоинство любого разрозненного человека имеют иллюзорный характер. И эта иллюзия сохраняется лишь до тех пор, пока такой человек никому не нужен и никому не мешает. А если начнет мешать или заинтересует чем-либо преступников, то им не составит большого труда подчинить его себе полностью или уничтожить физически.
Вот какая реальность скрывается за словами о «правах человека», гарантированных, якобы, всем гражданам в т.н. «правовом обществе». Подлинная охрана подлинных прав человека возможна лишь в обществе, построенном по типу семьи, где каждый его член работает на общее благо и потому ценен для всех и бережется всеми.
Добиться полной безопасности в мире грешных людей человек не сумеет никогда, но его стремление к наибольшей безопасности для его семьи и для его народа — это праведное
стремление. Если такое стремление у него есть, то ему остается лишь понять, что наибольшая безопасность для них достигается правильной организацией его единоверцев и соплеменников. Понять — и способствовать этой правильной организации.
Чем больше и сильнее будет твоя национальная община, чем больше будет таких общин в твоем народе и чем лучше твой народ будет организован, тем больше будет гарантий
того, что каждый его представитель будет защищен от преступников всякого рода.
4. В мире разрозненных людей надежда на возрождение государства с приходом нового его руководства — это беспочвенная надежда. Это надежда на чудо. Но если бы даже такое чудо произошло, то новое руководство страны все равно завязло бы в неразрешимых проблемах, порожденных и порождаемых разрозненным существованием людей.
Без правильного представления о том, каким должно быть правильное общество, не может быть ни истинного вождя, ни его соратников, ни начатков твердой почвы в народе, на
которые вождь и его соратники могли бы опереться. Если население останется жидкой массой, безвольной и неразумной, каковой оно становится с разрушением общинных и
национальных идей, то любой вождь будет бессилен. И никакие соратники ему не помогут. И никакого исцеления нашего государства от разрушающих его болезней не будет.
Если же русские люди поймут, что разрозненное их состояние — это их смерть (и, следовательно, начнут думать о том, как им возродить свои национальные общины), то появится
надежда на то, что они, пусть и не сразу, сумеют это сделать.
Поначалу будут созидать свои общины неудачно, а затем, осмысливая свой отрицательный опыт, научатся совершенствовать свое искусство. И, наконец, обретут действительный способ возрождения своего народа. А с его возрождением начнет возрождаться и русское государство. И будет возрождаться в более правильном виде, чем это было когда-либо в нашем прошлом.
Но здесь надо оговориться. Идея общинного строя жизни — это фундаментальная идея, но ее одной недостаточно для возрождения нашего государства в новой силе. Необходимы, наряду с этой идеей, другие важные идеи, отсутствие которых в нашем прошлом стало причиной скольжения русского народа в пропасть.
Например, важно понять ту простую истину, что совокупный эффект того или иного государственного устройства и той или иной государственной политики должен оцениваться, в первую очередь, не по усилению или ослаблению военной и экономической мощи государства и не по размерам новоприобретенных или утраченных им территорий, а по духовному и физическому состоянию государствообразующего народа — этого ядра всей государственной системы. Если это ядро ослабевает настолько, что перестает быть хозяином
в своем собственном государстве, то не помогут этому государству никакие внешние успехи. И его катастрофа в будущем, при сохранении этого ненормального положения, неизбежна.
5. И еще один эффект общинной организации людей. Общинная организация человечества является условием его спасения от экологической катастрофы, неизбежной при
разрозненном состоянии людей. Это разрозненное состояние, как уже говорилось выше, разрушает их нравственность, разрушает их разум (ибо разум, утративший свою нравственную основу, заболевает и вырождается в безумие) и, следовательно, разрушает их ответственность за состояние общества и природной среды. Разрозненный человек загаживает и отравляет не только себя самого, но и все пространство вокруг себя. Однако дело не только в разрозненных людях. Не меньшее значение имеет сама разрушительная идея, заложенная в основание современного псевдо-общества, имя которому капитализм.
Капитализм начинался с раскручивания в людях ложных потребностей с целью увеличения рынка и, соответственно, доходов торговцев, обслуживавших эти потребности. И он невозможен в принципе без все большего их раскручивания.
А ложные потребности людей не только обессиливают и уродуют их в духовном отношении; они извращают сам строй хозяйства. Истинное хозяйство — это способ обслуживания истинных потребностей людей, одной из которых является их потребность в окружающей их живой и богатой природе.
Нынешнее же извращенное хозяйство — это способ истребления природы ради наживы обезумевших предпринимателей и торговцев.
Идея, заложенная в основание капитализма, прямо противоположна идее праведной жизни. То есть жизни скромной в материальном отношении и потому позволяющей человеку иметь время и силы для неспешных раздумий о смысле человеческой жизни и правильном ее устроении. Такая
скромная в материальном отношении жизнь позволяет человеку быть сотрудником Бога и всех добрых людей в деле созидания все более совершенного мира.
Но скромная личная и семейная жизнь не есть отрицание материального богатства людей в принципе. Истинное материальное богатство прекрасно. Все дело в том, каким оно должно быть, чтобы быть прекрасным. Истинное материальное богатство возможно лишь в том случае, если оно служит истине и добру. А это возможно только тогда, когда семья, обеспечив себя скромным достатком, позволяющим ей развиваться духовно, радеет не о дальнейшем увеличении своего материального имущества, а о достатке своей национальной общины. И вкладывает свой труд и свои материальные средства в ее развитие. Такой вклад есть самое выгодное для семьи помещение плодов ее труда, потому что национальная община — это ее крепость и сила. Вкладывая свои силы и деньги в свою общину, семья обеспечивает себя спасительной для нее средою и созидает в себе и вокруг себя мир высоких отношений между людьми, вне которого любое богатство уже не богатство.

Так и община. Если она приобретает скромный материальный достаток, делающий ее способной к развитию, то заботится в дальнейшем не о наращивании своего материального богатства, а о создании вокруг себя других, родственных ей по духу, национальных общин, усиливающих ее в самых разных отношениях. И так далее. Сначала выстроим правильно свой народ, а затем поможем другим союзным народам выстроить себя правильно. А затем приблизимся и
к задаче правильного строя всего человечества.
Вот когда будет по-настоящему спасена природа. Лишь правильной организацией человека и всего человечества в целом. Созданием нового типа цивилизации, еще небывалого в человеческой истории. Цивилизации, в которой не на словах, а на деле, будет осуществлена правда христианского образа жизни. Хотя бы в той мере, в какой это посильно для нас на этой земле. Но начало пути к гармонии в человечестве и в отношениях между человечеством и природой это организация нашей национальной общины.
А теперь представлю самые обычные возражения на апологию национальной общины.
Первое возражение. Мне говорят, что это неправда, будто общинный строй есть условие здоровой жизни общества. Дело, говорят, не в общинах, а в том, кто нами правит. Будет у нас правильное правление — будет и возрождение нашей семьи, будет и возрождение нашей экономики, будет и возрождение нашей национальной культуры. И все остальное у нас будет. Милиция будет бороться с преступниками, чиновники перестанут брать взятки, алкоголики бросят пить, а цены
на все станут такими низкими, что всякий ропот утихнет.
Темы государства я уже касался выше, но дополню сказанное такими еще соображениями. От правильного руководства действительно зависит очень многое, с этим нельзя не согласиться. Очень многое, но далеко не все, как думает теперь большинство русских людей, ошарашенных разрушительной политикой руководителей Российского государства. Правильное руководство это одно из условий возрождения нашей страны, но не единственное условие. Это не панацея от всех бед. Как птица не полетит, если одно ее крыло не будет помогать другому, так и правильное руководство окажется бессильным, если понадеется на одну лишь свою силу и не призовет на помощь себе другую силу, заключенную в самом народе. Заключенную в нем потенциально и не
раскрытую актуально по причине ложной его организации. Эта вторая сила есть сила общинной организации народа.
Именно община, как уже говорилось выше, является условием нравственного и умственного развития людей. Если общинная жизнь народа уродуется, а затем и разрушается, то в дальнейшем неизбежен процесс все большего духовного вырождения людей. Неизбежна порча как населения страны в целом, так и того «человеческого материала», из которого набирается состав государственной организации.
При низком качестве людей самое прекрасное руководство будет бессильно осуществить свои идеи на практике: его инициативы будут вязнуть в своекорыстных проводниках его политики и в самой развращенной, а потому и низкоумной массе населения. Из глиняных в нравственном отношении людей нельзя создать золотого в нравственном отношении общества.
Вот почему правильная патриотическая политика заключается не в сосредоточении всех сил борцов за лучшее будущее на одной только политической проблематике, а в сочетании политической борьбы с раскрытием правды о том, каким должно быть правильное общество. Не имея этого ориентира и не организуя правильно свой народ, политики обречены быть слепыми, заведомо не способными на победу. Что мы и наблюдаем сегодня.
Второе возражение. Мне говорят, что общинная организация народа возможна лишь в самой малой его части. Она возможна, якобы, лишь в сельской местности, где люди живут компактно и где они связаны с землею. А современное хозяйство — это хозяйство, по существу, городское. Оно исключает связь людей с землею и компактное проживание общинников.
Что связь человека с землею важна, с этим следует согласиться. Но восстановление этой связи может происходить лишь по мере духовного возрождения людей и освобождения
экономики от ее современных уродств. Современная экономика — это больная экономика и современный город — это больной город. Их переустройство и приспособление к истинным потребностям человека есть объективная необходимость. Иначе род человеческий извратится уже окончательно.
Что же касается утверждения, будто нынешний большой город исключает возможность существования в нем национальной общины, то оно явно противоречит факту приспособления самых разнообразных национальных общин к условиям городской жизни. В США и Европе китайцы, японцы, мексиканцы, евреи, армяне, негры, цыгане, арабы, турки и многие другие переселенцы живут как разрозненно, так и в своих национальных общинах. Чем выше уровень национального сознания в каком-либо народе, тем сильнее тяга его представителей к совместной жизни в своих национальных общинах.
Национальная община это очень гибкая и очень жизнеспособная форма самоорганизации людей. Она может подстраиваться даже к очень плохим для нее внешним условиям жизни. Но ее главная задача не просто подстроиться к чужеродному для нее миру, а начать перестраивать его под себя.
Под свои собственные интересы. Поначалу перестраивать его частично, а затем во все большем масштабе.
Если богатые люди могут строить для себя особняки и огораживать их заборами, то почему общинники не могут построить для себя большой дом и тоже огородить его забором?
Они не только могут сделать это, но и делают это уже кое-где. Самый яркий пример тому — разбросанные по всему миру «чайна-тауны». Но свои национальные дома строят на чужой территории не только китайцы.
Чем хороши такие дома? Здесь общинное пространство практически закрыто для посторонних. На такой территории преступникам нечего делать, потому что здесь десятки внимательных глаз наблюдают за каждым шагом любого чужого человека.
Кроме того, в таком доме есть своя служба охраны. Здесь за детей можно не беспокоиться. А для самих детей здесь простор для общения с множеством общинников самого разного возраста. И в остальных отношениях здесь все приспособлено для истинных нужд общинников.
В таком доме есть (или должны быть) помещения для общих собраний и для совместного досуга как молодых, так и людей более зрелого возраста; здесь и общая библиотека с читальным залом, и общий спортивный зал, и медицинская служба, и юридическая. И, может быть, что-то еще.
А если это будет не один дом, а два или три рядом стоящих дома? Если это будет микрорайон, принадлежащий нескольким родственным общинам? Тогда это будет, в своем роде, маленькое автономное государство со своими магазинами, своей прачечной, своими небольшими кустарными или машинными производствами.
Здесь найдется место и для женского труда, и для юношеского, и для детского; причем труда в таких формах, которые соответствовали бы максимально их половым и возрастным
особенностям.
Такой городской район мог бы снабжаться продуктами питания от их непосредственных производителей на селе, минуя грабителей-перекупщиков. Такой район мог бы помогать своим сотрудникам-крестьянам в самых разных отношениях. Обеспечивать их, например, дешевой гостиницей при их наездах в город, позволять им пользоваться местным
общинным овощехранилищем. А на селе можно было бы создать, по договоренности с крестьянами, дешевый летний
лагерь для своих детей, чтобы они не только проводили каникулы на природе, но и знакомились с крестьянской жизнью, помогали крестьянам в чем-то своим трудом. Детство, лишенное труда, это порочное детство. Да и взрослые могли бы проводить свой отпуск в таком «своем» селе с пользою для себя и для местных крестьян. Вот это была бы кооперация.
В общинном доме возможен и свой детский сад, принципиально отличный от современных детских садов. Здесь собирались бы на половину дня или на треть дня дети родственников и соседей под руководством не чужих наставников, а своих же родных и близких, единоверцев и соплеменников.
Здесь религиозное и национальное воспитание детей не отравлялось бы безбожием и космополитизмом современных детских садов, а усиливалось и развивалось.
А если возможны свои национальные детские сады, то почему бы не быть и своим национальным школам?
Выход из общины во внешний мир здесь будет открыт для каждого общинника. Но он будет выходить во внешний мир не духовно слепым, а духовно зрячим и уверенным в себе человеком. Знающим, что у него за спиною есть его крепость — его национальная община.
Третье возражение. Оно есть разновидность предыдущего возражения. Мне говорят, что при общинном строе невозможны крупные формы производства, что общинная жизнь
подразумевает малые предприятия, организуемые самой общиной. В этом утверждении есть какая-то доля правды, но только доля, потому что, как уже говорилось выше, община
есть гибкая форма самоорганизации людей. Она способна приспосабливаться к разным условиям жизни, в том числе и к не лучшим для нее, а затем изменять эти условия, приспосабливая их к себе.
Если семья не разрушается оттого, что мужья работают вне дома, то почему должна разрушаться от этого община? Центр тяжести общинной жизни не в хозяйственных делах, а в нравственном единстве общинников и совместном их проживании. Центр тяжести там, где дети и жены, где родственники и соседи, где общая организация и общая территория.
Сказанное подтверждается практикой жизни современных общин, члены которых работают на разных работах вне своей общины. Утром уходят на работу из нее, а после работы в нее возвращаются.
Кроме того, надо учесть, что не только средние предприятия, но даже малые вполне жизнеспособны при современном хозяйственном строе. А при общинном строе повысится не только их роль, но даже роль кустарного производства. И, следовательно, умножатся соответствующие рабочие места как на территориях самих общин, так и поблизости от них.
«А если говорить, — пишет крупнейший наш экономист М.Ф. Антонов, — о постиндустриальном, информационном обществе, то там мелким предприятиям, объединяющим членов артели единомышленников, может принадлежать, особенно в инновационной сфере, важнейшее место во всей структуре общественного производства» (М.Ф. Антонов «Экономическое учение славянофилов», Москва, Институт русской цивилизации, 2008 г., стр. 399).

Четвертое возражение. Мне говорят, что современные русские люди настолько завязли в своем бездумном и беспочвенном образе жизни, что изменить его уже не способны. А если даже какая-то их часть окажется способной что-то делать по части организации своих общин, то рост их будет, как не трудно догадаться, столь медленным, что не сможет предотвратить вымирание основной массы русского народа.
Да и не допустят враги русского народа возникновения даже первых русских общин, не говоря уж об их размножении.
Что можно ответить на это возражение? Мы не знаем сегодня действительного состояния русского народа: убит он духовно или тяжело ранен. Мы знаем лишь то, как ведут себя русские люди в настоящее время, когда они не видят разумного выхода из нынешнего положения. Не видят его, а потому и ведут себя не лучшим образом. Но могут ли они вести себя иначе, если значение русской национальной общины для них не раскрыто?

Вот почему судить о том, способны ли русские на создание своих национальных общин или уже не способны, пока рановато. Поначалу надо раскрыть их значение и показать, каким образом их создавать в наше время. А затем довести этот общинный проект, по возможности, до каждого русского человека. И впрячься самим в практическое его осуществление.
Вот когда мы увидим, способны ли современные русские люди на разумную деятельность или уже не способны.
Рост русских общин, если он начнется, может быть очень медленным, но может стать и взрывоподобным, если государство поймет спасительность для себя общинной организации народов. Нельзя исключить полностью, что со временем даже нынешние враги русского народа перестанут быть его врагами и начнут помогать русскому делу. Это может произойти в том случае, если они поймут, что с уничтожением русского народа сами окажутся в отчаянном положении. Намного худшем, чем при добросовестном сотрудничестве с ним.

В связи с чем полезно вспомнить, что христианский переворот в Римской империи совершился тогда, когда христиане были в количественном меньшинстве (что-то около 10% от всего населения) и как материальная сила были несравнимы с материальной силой Римского государства. Причиной переворота стало духовное состояние римского общества. Причина была в том, что язычники доросли до понимания нравственной несостоятельности своих богов, но были вынуждены поддерживать их культ ради спасения своего государства. Они понимали, что общая религия есть главная связь, связывающая людей в единое целое, а потому она же есть и духовное основание их государства. Рухнет это основание — и вслед за ним рухнет империя.

https://ruskline.ru/analitika/2010/12/3/apologiya_nacionalnoj_obwiny