«ИСПАНСКАЯ ФАЛАНГА ХОНС — НЕ ФАШИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ»

"ИСПАНСКАЯ ФАЛАНГА ХОНС - НЕ ФАШИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ"Мы начинаем публикацию произведений лидера Испанской фаланги и ХОНС (хунт национал-синдикалистского наступления) тридцатых годов XX-го столетия Хосе Антонио Примо де Риверы. Благо сегодня некоторые из них изданы в России под названием «Стрелы Фаланги». Уверены, что всех, кто прочтёт их, поразит мощный ум и не менее мощная направленность к высоким нравственным целям этого безкомпромиссного христианина.

Специально для наших ревностных не по разуму «органов» первым публикуем заявление Хосе Антонио, что Фаланга не является фашистским движением. Считаем также необходимым опубликовать предисловия к этой книге видных исследователей его творчества.

Павел Тулаев

ПЕРВОЕ РУССКОЕ ИЗДАНИЕ ТРУДОВ ХОСЕ АНТОНИО ПРИМО ДЕ РИВЕРЫ
Хосе Антонио Примо де Ривера (1903-1936) — выдающийся испанский революционер-патриот XX века. Его героическая жизнь стала легендой, примером для подражания, а его труды — классикой национальной мысли в Испании. Однако в России об этой легендарной личности знают лишь по слухам или косвенным источникам. Только считанные единицы исследователей- специалистов изучали труды Хосе Антонио, потому что по-рус- ски они не издавались.
Кого же из испанцев переводили для русского читателя? Классиков литературы — Сервантеса, Лопе де Вегу, Кальдеро- на — я тут не имею в виду. Ведь речь идёт не о золотом веке испанского искусства, а о недавней эпохе драматичных войн и революций. Советские издатели сочли необходимым напечатать в СССР некоторые труды Долорес Ибаррури, Хосе Диаса, Сантьяго Карильо. Понятно почему. Все они — испанские коммунисты, как и знаменитый художник Пабло Пикассо, чьё дегенеративное искусство до сих пор занимает несколько залов в Эрмитаже. Заметим также, что труды Ортеги и Гассета — всемирно известного испанского философа европейского масштаба — были представлены русскому читателю только начиная с 1991 года, то есть уже в пост-советскую эпоху. Раньше такие публикации были невозможны по идеологическим причинам.

И вот, наконец, в России пришло время для глубокого ознакомления с наследием Хосе Антонио Примо де Риверы, идеолога испанского фалангизма, ярого критика марксизма и советского коммунизма.

Как его труды попали к нам в руки? Началось всё в памятном 1992 году, когда в Севилье проходила Всемирная выставка, по- свящённая 500-летию открытия Америки. Почти все государства мира были представлены на этой уникальной экспозиции, длившейся семь незабываемых месяцев. В один из праздничных дней я случайно увидел, как молодые ребята в военизированной форме расклеивали на стенах улиц старого города чёрно-красные плакаты с пучком стрел и ярмом — эмблемой Фаланги. То, о чём я раньше читал в учебниках по истории, вдруг предстало перед моим взором, как реальность. После личного знакомства политические бойцы пригласили меня в районный штаб Фаланги, где завязался душевный разговор о судьбах национально-революционного движения. Узнав о моих взглядах и интересах, фалангисты подарили мне несколько книг. Среди них был томик избранных трудов любимого ими вождя: Josй Antonio Primo de Rivera. OBRAS, Madrid, 1971, объёмом более тысячи страниц. Он был издан, как Библия, в кожаном переплёте с золотым тиснением, а тексты напечатаны на тонкой рисовой бумаге. По всему было видно, что для испанцев эта книга — священная. На прощание молодые фалангисты пожелали мне не только изучить труды Хосе Антонио, но по возможности издать их на русском языке.

Путь к этой публикации был долгий. Сначала, изучив главных представителей традиционной испанской мысли, я издал несколько статей и обобщил их в брошюре «Консервативная Революция в Испании» (1994). Впервые в России о фалангистах было написано объективно и непредвзято. До этого только в русской эмигрантской печати, в частности, в газетах «Часовой» и «Наша страна», появлялись объективные заметки на данную тему. Затем вышла моя критическая рецензия на исследование Пола Престона «Франко — вождь Испании» (1998), написанное с позиций англо-американской историографии. Эти работы легли в основу моих комментариев к рассекреченной книге Франсиско Франко «Масонство» (2008), включавших биографию генералиссимуса. Между этими монографиями была целая серия публикаций по Испании в русском международном журнале « Атеней», в том числе подготовленных совместно со старшим соратником и коллегой Анатолием Михайловичем Ивановым.

За прошедшие годы мне удалось познакомиться с такими выдающимися деятелями испанского национального движения как: Хосе Луис Херес Риеско, Абелардо Линарес, Энрике Равельо, Педро Варела и другими, которые способствовали углублению наших знаний об Испании. Наладилось плодотворное сотрудничество и обмен публикациями на русском и испанском языках. В них речь идёт не только о прошлом двух полюсов Европы, но и о современности, о перспективах на будущее.

Однако личные встречи, отдельные статьи и доклады по актуальным темам не заменят фундаментальные исследования классиков мысли. Например, как можно рассуждать о развитии русской идеологии в XX веке без детального ознакомления с трудами Ивана Ильина, Константина Родзаевского, Ивана Со- лоневича и других. Многие критики позволяют себе неглубокие высказывания по поводу того или иного мыслителя, даже не удосужившись прочитать его произведения и сделать точные ссылки на источники. Научный подход обязателен и для анализа наследия испанских авторов, к какому бы идеологическому спектру они не принадлежали.

В чём суть мировоззрения Хосе Антонио Примо де Риверы? Для получения полного ответа на данный вопрос читателю необходимо самому внимательно углубиться в избранные труды мыслителя. Некоторые ценные обобщения содержатся в предисловиях и комментариях к нашему изданию. Если же говорить кратко: вождь фалангистов создал идеологию национальной революции в Испании с учётом достижений социалистического и рабочего (синдикалистского) движения к началу XX века. Он считал, что в экономически отсталой стране, раздираемой классовой и социальной борьбой, не нужно создавать партии, будь то «правые» или «левые», а необходимо преодолеть сам принцип партийности во имя высших ценностей. Хосе Антонио призывал испанцев посвятить свою жизнь жертвенному служению Отечеству, поскольку они объединены не только обществом (социумом) в рамках исторически сложившегося государства, но прежде всего — единой Судьбой. По его убеждению: «Отечество — это полное (total) единство, которое соединяет все личности и все классы. Отечество не может быть подчинено ни самому сильному классу, ни самой организованной партии, ибо является трансцендентной, органичной реальностью, имеющей собственный смысл». Фалангисты призваны были соединить аскетический подвиг христианина и героизм воина, взяв для подражания рыцарей славной эпохи Реконкисты. Основатель Фаланги хотел создать не партию, а религиозно-политический Орден, «армию нового строя», целью которого было воссоздание Великой Испанской Империи.

«А причём тут Россия?» — спросит скептически настроенный читатель? Какое к нам имеет отношение наследие испанского революционера? Сколько можно учиться у западных авторов, не знающих и не понимающих русских проблем? Всё дело в том, ответим мы, что в испанском опыте, не только XX века, очень много полезного для нас и существует немало исторических аналогий с Россией. Например, то что для испанцев значит Каталония, для нас — Украина. То, что испанцы называют сепаратизмом и терроризмом басков, нам напоминает исламский экстремизм на Кавказе. Если при чтении трудов Хосе Антонио мысленно заменить слово «Испания» на «Русь» или «Россия», то многие темы и проблемы оказываются исключительно похожими на наши.

«Мы призываем нынешние поколения, нынешнюю молодёжь, посмотреть открытыми глазами на жизнь в создавшейся ситуации: старый мир, старый общественный строй рушится, а Родина, некогда великая и могучая, лежит в развалинах». Вам эта цитата ничего не напоминает?

Вместе с тем, идеолог фалангистов показывает своё недопонимание истории нашего народа и его национального духа. Советский Союз, в котором он, несмотря на все трагические стороны революционной эпохи, видит и положительные стороны, Хосе Антонио называет «Россией», а коммунистов и интернационалистов, установивших после 1917 года кровавую диктатуру, называет «русскими». Для него «большевики» — это не представители политического течения в рядах российской социал-демократии, а те люди, «кто стремится к приобретению любой ценой материальных преимуществ для самого себя и своих близких».

Хосе Антонио сравнивает «русских» с варварами, уничтожающими европейские ценности. Здесь есть несколько неточностей. Во-первых, как мы настойчиво подчёркиваем, русские и коммунисты-интернационалисты — это совсем не одно и то же, особенно если учесть опыт Гражданской войны в России между Белыми и Красными. Коммунистическая доктрина подменила православный идеал соборности и привела к утверждению антирусской власти, как по этническому составу, так и по своей сущности. Во-вторых, именно вторжение варваров в Европу в У-У1 веках н.э., способствовало образованию христианских государств и утверждению церковных ценностей, столь дорогих основателю Фаланги. Кроме того, высшим идеалом фалангистов была не Европа, а самобытная Испанская Империя, как для русских — Империя Российская. Вот почему Испания эпохи Франко, продолжавшая дипломатию иберо-американизма и противостоявшая западному масонству, попала в международную изоляцию. И наоборот, современная Испания, вошедшая в состав Европейского Союза, уже не может проводить самостоятельную геополитику. Разве о такой Испании мечтал Хосе Антонио? Она по своему призванию должна была быть «имперским орлом, а не попугаем в парламентской клетке» (в том числе, в европарламентс- кой). Он жаждал увидеть свою Родину сильным государством, Империей, которая сможет «снова заявить претензии на роль страны, правящей миром». И он верил, что Национальная революция, где особую роль будут играть военные и воины духа, в итоге приведёт к построению качественно нового общественного строя, а тем самым «покажет пример Европе и всему миру».

Эти мечты — пример типичного мессианизма, столь характерного также для русской мысли конца XIX — начала XX веков, корни которого в христианской философии. Спасти себя и других от грешного мира, обрести духовную свободу и вечную жизнь после смерти, воплотить в жизнь религиозные чаяния равенства и братства — это были общие идеалы двух полюсов европейской цивилизации, как бы мы ни относились к ним сегодня.

Избранные труды Хосе Антонио Примо де Риверы представляют собой публикации различных жанров: идеологические статьи для газет и журналов, публичные доклады на съездах Фаланги и в Кортесах (испанском парламенте), программы национал-синдикалистского движения и агитационные листовки, интервью и письма. По стилю эти тексты тоже различны: от лаконичных документов до витиеватых речей. Не будем забывать, что идеолог фалангистов был по специальности адвокатом, что наложило отпечаток на все его труды. В то же время, в лице Хосе Антонио мы находим глубокого интеллектуала, блещущего умом, эмоционального оратора и изящного публициста. Здесь сыграло свою роль испанское образование, аристократическое и католическое, с его тягой к моральному пафосу и к возвышенному стилю.

Когда мы выбирали тексты для перевода, сделанного Анатолием Михайловичем Ивановым, то исходили из общего замысла представить русскому читателю наиболее существенные и исторически ценные труды основателя Фаланги. Скажем, Хосе Антонио невозможно понять, не изучив такие его работы как: «Эссе о национализме», «Испания вечна», «Программные установки Фаланги», «Характер и стиль — вот что такое Испания», «Лекция по мировой политике и экономике», «Незабываемый день», «Письмо к испанским военным», «Последний манифест Хосе Антонио». Эти и другие публикации мы даём в хронологическом порядке, как в оригинальном издании, чтобы можно было проследить логику развития мировоззрения нашего автора. Вместе с тем, в собрании сочинений мыслителя есть повторы, выступления и публикации на злобу дня, полемические заметки, которые сегодня понятны только специалистам, ибо даже образованные испанцы не знают всех тонкостей политической борьбы начала прошлого века. Эти второстепенные тексты мы не стали включать в русское издание, чтобы не перегружать его деталями. Желающие могут углубиться в более полные собрания сочинений Х.А. Примо де Риверы, в том числе изданные в Испании к его столетнему юбилею.

Для лучшего освоения наследия идеолога испанского национал-синдикализма мы предпослали сборнику его трудов три предисловия. Первое — составителя и главного редактора русского издания. Второе — Хосе Луиса Хереса Риеско, нашего современника, профессора Мадридского университета и крупнейшего специалиста-биографа Хосе Антонио Примо де Риверы. Третье — Августина дель Рио Сиснероса, составителя испанского сборника трудов основателя Фаланги и автора предисловия к нему. Приложения, содержащие исторические комментарии, публикуются после основной части книги, то есть текстов самого Хосе Антонио Примо де Риверы. Это страноведческая статья Павла Владимировича Тулаева «Исторический путь Фаланги» и полемический очерк Анатолия Михайловича Иванова «Был ли Хосе Антонио фашистом?». Здесь же прилагаются комментарии переводчика с объяснением имён, специальных терминов и исторических фактов. Примечания главного редактора включены в основной текст: они поданы в квадратных скобках с подписью — Ред. Кроме того, наша книга содержит подборку документальных фотографий с подписями, которые делают русское издание более научным и наглядным. Собранные в одно издание все эти материалы в совокупности образуют новое качество, которому мы дали символическое название «Стрелы Фаланги».

Конечно, было бы лучше, если бы труды Хосе Антонио были опубликованы в России, этак лет пятьдесят — шестьдесят тому назад. То есть тогда, когда интернациональный коммунизм в России, прошедший путь от «ленинизма» к «сталинизму», стал приобретать формы российской державности, так называемого «сталинского ампира». Однако в ту эпоху между франкистской Испанией и СССР не было даже дипломатических отношений.
Выход наших положительных статей о фалангизме и франкизме совпал с периодом краха коммунизма в СССР, когда в России, наряду с левыми и либеральными партиями, стали формироваться такие общественно-политические движения как Национально-Патриотический Фронт «Память», Русское Национальное Единство, Народно-Национальная Партия и им подобные. Испанский опыт был учтён некоторыми русскими лидерами. Одно время даже выходила небольшая газета «Русская Фаланга», которую издавал Игорь Лавриненко. Однако большинство русских национально-патриотических организаций, насчитывавших тысячи бойцов и миллионы сочувствующих, ориентировалась на опыт немецкого национал-социализма и итальянского фашизма, широко известный по популярной литературе.
Мы рассчитываем, что наш сборник привлечёт внимание нового поколения русских патриотов, воспитанных на православной традиции. Они найдут в книге идеолога фалангистов много глубоких мыслей, много созвучного для своей души и для развития национальной идеологии в XXI веке.

В заключение, скажем ещё несколько слов о символах. С юных лет мы помним притчу о скифском царе Скилуре, завещавшем своим сыновьям несколько княжеств. Перед смертью могущественный царь собрал своих наследников и попросил каждого из них дать ему стрелу. Когда они сделали это, Скилур легко переломил стрелы одну за другой. Затем царь попросил сыновей достать ещё по одной стреле из своих колчанов. Собрав стрелы, он объединил их в одну связку, и передал сыновьям с просьбой переломить её. Когда наследникам это сделать не удалось, мудрый Царь сказал: «Если вы будете действовать по одному, каждого из вас будет легко сломить. А когда вы будете едины и будете действовать заодно, вы будете непобедимы».
Не напоминает ли вам связка стрел скифского царя Ски- лура эмблему испанских фалангистов со стрелами и ярмом, которую они, в свою очередь, позаимствовали из герба католических королей Фердинанда и Изабеллы? И разве не подобные римские фасции, покрытые позолотой, украшают чугунные врата и решётки царских резиденций в Российской Империи? Это символ священной власти, символ единой традиции, уходящей вглубь веков.
4 ноября 2009 года.

Хосе Луис Херес Риеско

ОБРАЩЕНИЕ К РУССКОМУ ЧИТАТЕЛЮ

Воспроизвести на русском языке идейное наследие Хосе Ан- тонио Примо де Риверы (1903-1936) напрямую, без посредников, без объяснений и толкований заинтересованных сторон, которые могли бы исказить прямой и правильный смысл его идеологии и жизненного пути, без экстраполяций, выходящих за пределы контекста и без мистификаций, было актуальной задачей. Завеса молчания вокруг его личности и его основополагающих идей, которыми столько раз манипулировали, отклоняясь от оригинальной версии, скрывала их концептуальное и назидательное богатство, которое, наконец, оценили в России. Будто нашли зарытый клад, словно обнаружили мировоззрение, существование которого предчувствовали, чтобы получить возможность понять в полном объёме ряд загадок испанского лабиринта прошлого столетия.

Первое, что сильнее всего притягивает к себе внимание в Хосе Антонио Примо де Ривере это его «Я», его вечная, бессмертная молодость. Потому что, когда он был убит, расстрелян взводом палачей у стен тюрьмы в Аликанте в испанском Леванте, ему было всего лишь тридцать три года. Он был в расцвете жизненных сил, поэтому его окаменевший профиль навеки сохранил в Истории молодой, цветущий облик. В этом же возрасте закончили свой земной путь и другие личности, перевернувшие основы мировой культуры и цивилизации, такие как Иисус Христос и Александр Великий, если ограничиться лишь двумя этими, говорящими сами за себя, именами мирового значения.
Его всегда называли просто Хосе Антонио. Это привилегия на славу — быть известными и узнаваемыми по одному лишь собственному имени, как называли в древности римских императоров без перечисления их грозных титулов. Он был в Испании тем человеком, который был озабочен проблемой возрождения своей Родины, переживавшей смутные времена, переломный момент. Когда необходимо было выжить и утвердить истинные, вечные ценности, которые уходят своими глубочайшими корнями в самую суть испанского народа, несомненно, сходного во многом с самобытным русским народом.
О Хосе Антонио и политическом движении Испанская Фаланга, которое выступало в качестве авангарда Национальной Революции, написано к нашему времени более семи тысяч книг, статей и очерков. Их авторы пытаются со всех точек зрения исследовать всю многогранность, всё многообразие аргументов, нашедших своё воплощение в личности Хосе Антонио на протяжении трёх напряжённых, интенсивных лет его политической и общественной деятельности. Всего трёх лет! Приведённая нами статистика числа публикаций позволяет сформулировать предварительный вывод: Хосе Антонио был человеком интеллигентным, решительным и мечтательным. Ему и его окружению удалось внезапно, в беспрецедентной форме превратиться в аллегорию, в миф и, в конечном счёте — в легенду, ставшую идеалом для нескольких поколений испанцев.

Если мы попытаемся в простой форме, без прикрас, обрисовать некоторые основные черты личности и поведения Хосе Антонио, чтобы приблизиться к пониманию, мы могли бы начать с его души поэта. Она проявилась в его словах и убеждениях, в том, что он выбрал этот путь подвижника. Он внёс почти религиозный мистицизм в своё политическое движение, категорически и торжественно утверждая, что движение, вдохновителем которого он стал, было не просто образом мысли, а образом жизни. Хосе Антонио был глубоко убеждён, что «никогда никто не влиял на народ более сильно, чем поэты, и горе тому, кто не умеет возвыситься перед лицом поэзии, которая разрушает, поэзии, которая обещает!» Другая его постоянная тема — восприятие жизни в духе военного лагеря. Само название его движения «Фаланга» поневоле заставляет нас вспомнить о легендарных македонских и фиванских воинских соединениях с их доблестью, самоотверженностью и альтруизмом. Это слово заключает в себе понятие порядка, дисциплины, иерархии и решимость защищать до конца вечные ценности. Среди качеств нашего героя, которым мы придаём особое значение, выделяется искренний национализм, постоянный поиск смысла и проявления судьбы. К этому следует добавить его солидное юридическое образование, силу страсти и осуществление своего призвания, о чём свидетельствуют выступления основателя «Фаланги» в парламенте и его профессиональная деятельность как адвоката высшего класса.
Каковы были, если сжато синтезировать их, самые сильные идеи Хосе Антонио? Три основные идеи несомненны. Первой из них была последовательная защита единства людей, земель и классов в Испании, которой угрожал социальный, территориальный и экономический распад. Поэтому он защищал гениальную идею Испании как «единства судьбы в окружающем мире», как общего дела всех испанцев без исключения, связанных единым прошлым. Он призывал всех к объединению в будущем воедино братскими связями, ибо единство — это залог силы и орудие великих достижений человечества. Что касается территориального единства, то оно было догматической установкой вождя, от которой он не мог отказаться. Хосе Антонио не желал видеть Родину — расколотой, разбитой на куски, изувеченной, четвертованной или рассыпающейся. Общности населяющих Испанию людей логически соответствовали единство её земель, земли её отцов и её сыновей, неразрывная связь прошлого и будущего. Что же касается солидарности общественных классов, то он убедительно доказывал, что различия можно преодолеть, отказавшись от узкого сектантского антагонизма ради общего блага, ради того, что пагубная гражданская война со своей ненавистью и братоубийственными конфликтами может разрушить. В итоге социальный союз должен быть противопоставлен классовой борьбе и разделению людей по экономическим признакам.

На второе место следует поставить глубокую озабоченность Хосе Антонио социальными проблемами, что с его стороны связано с отречением от родовых привилегий, поскольку сам он происходил из аристократической семьи. Основатель «Фаланги» представлял себе национальную структуру как гигантский синдикат производителей и трудящихся, в котором нетерпимы ни праздные латифундисты, ни социальные паразиты. Поэтому он дал своей революции название «Национал-синдикалистская», чтобы на практике соединить национальное и корпоративное или, если угодно, патриотическое чувство и мотор его динамизма — благородный труд ради общей пользы. Речь идёт об аристократии, которая согласна работать и служить остальным, потому что значение имеет лишь тот, кто служит себе подобным. В этом случае вождь испанской революции равным образом дистанцировался как от капитализма, так и от социализма, был противником, как либерализма,так и анархии.

Третьей из основных идей Хосе Антонио было его строгое чувство справедливости, но не как абстрактной и символической категории, а как социального прагматизма, как партийного требования и как исторической цели.
Идеолог Фаланги хотел содействовать рождению нового человека, который был бы наполовину монахом, наполовину солдатом подобно тому, как ангелов на иконах изображают с мечами. Он мечтал, чтобы на территории совместного проживания новых людей мог образоваться органичный пучок сил, символически изображённый в виде ярма и стрел на гербе Католических Королей. Они были орудиями национального единства испанской нации в XV веке, когда началось восхождение Испанской Империи, во владениях которой на трёх континентах никогда не заходило солнце.
Идеология фалангизма, изложенная таким образом, выполняла миссию объединения молодёжи, в том числе студенческих движений, в её страстном желании оживления национальной жизни, которая прошла через катарсис гражданской войны, длившейся три года.

Трагическая и преждевременная смерть Хосе Антонио 20 ноября 1936 года в самом начале военных действий в Испании (1936-1939) возвела основателя «Фаланги» в ранг мученика и героя. В то же время его учение было воспринято бойцами Национальной Испании, сражавшимися на полях битв порохом и динамитом против так называемой «Красной Испании», как программа Нового Государства.

Чтобы понять Хосе Антонио, надо углубиться непосредственно в источники, в его тексты, в его свидетельства, в суть его деятельности в целом, без фальсификаций и приукрашивания. Следует воспринимать его непредвзято, без предрассудков, и истолковывать так, как это делают в России при изложении идейных установок мыслителей, то есть в понятной и обстоятельной форме, с учётом определённых пространственно-временных координат.
Историю XX века в Испании невозможно понять, не оценив во всей его самобытности вождя Фалангистов Хосе Антонио, его интеллектуального вклада и его примера, ибо он заплатил своей благородной кровью за надежду на лучшее будущее.
Данное издание его произведений в Святой Руси, сохранившей своё Православие и испытавшей на себе пороки XX века, его мучительные судороги, можно сравнить с открыванием окна, которое было герметически закрыто, чтобы свет и свежий воздух истины могли проникнуть, наконец, через решётку и ставни в священное хранилище.
5 октября 2009 года

Августин дель Рио Сиснерос

ПОСЛАНИЕ ХОСЕ АНТОНИО

Предисловие к испанскому изданию собрания сочинений Хосе Антонио Примо де Риверы

Мы считаем мысли Хосе Антонио движением, открытым в будущее. Ключ к его позиции — его деятельность как революционера, преобразователя, стремящегося к переменам, к новому общественно-политическому строю. Хосе Антонио обладал пониманием исторической перспективы, в которое укладывалась его доктрина испанской революции. Именно эта направленность его доктрины позволяла с наибольшей актуальностью проецировать испанскую революцию на панораму нового времени.

Чтобы лучше описать нашу идею и придать ей ясность, посмотрим, сколь четко понимал он весь исторический период от конца феодального общества и абсолютизма, через этапы либерализма, капитализма, социализма и марксизма до национальных революций, происшедших после Первой мировой войны, фашизма и национал-социализма. Его мысль устремлялась далеко за пределы известных форм тоталитаризма, которые он считал временными и несовершенными структурами, — к новому типу общества, где царили бы гармония и уравновешенная стабильность, свобода и справедливость, где достоинство человеческой личности согласовывалось бы с интересами общества, преодолевая юридический конфликт между индивидуальными правами и общественными обязанностями, не впадая ни во всепоглощающий этатизм, ни в анархию.

Восхищает интеллектуальная честность Хосе Антонио. Он руководствовался не эклектическими критериями, а любовью к истине, что позволяло ему отличать ценный вклад каждого исторического процесса от его недостатков, неудач и устаревших мотивов. Например, он, дав лучшую и самую жестокую критику либеральной системы, показав её врожденные пороки и прискорбные последствия: безграничный скептицизм, борьбу партий, атомизацию общества и анархию, признавал неоспоримое завоевание политического либерализма: равенство перед законом, и отмечал достижения человеческой инициативы в героическую эпоху капитализма, экономического либерализма, с двумя его рычагами: техническим прогрессом и эксплуатацией земных богатств. Но ему было ясно, что все это кончится катастрофой, потому что свобода выродится в скептицизм и беспорядок, а техническая индустриализация — в обесчеловеченный капитализм, неспособный обеспечить справедливое распределение благ. Экономический либерализм проявил инициативу в эксплуатации источников богатства, задействовал ресурсы производства и использовал достижения техники в ходе первой промышленной революции. Эти его успехи невозможно отрицать. Но этот либеральный капитализм забыл в эйфории от своей экспансии о требованиях общественной солидарности, пренебрег справедливостью при распределении благ и необходимостью участия трудящихся в экономической судьбе предприятий, что позже — в силу инстинкта самосохранения — было признано и частично исправлено. Социальные потрясения стали в итоге неизбежными. Более того: стало ясным, что исторический капитализм потерпел социальный крах и необходимы исправления ради обеспечения справедливости в обществе, установления стабильности и гармонии его составных частей. С другой стороны, оставался открытым путь к ниспровержению не только экономических структур, но и духовных ценностей цивилизации.

Идейная система Хосе Антонио отличается строгостью, стремлением к синтезу, интеграции и преодолению противоречий. Хотя Хосе Антонио критиковал либеральную систему, он не имел ничего общего с реакционными политиками, которые втайне хотели вернуть феодальные привилегии, боялись свободы и не доверяли человеческому разуму остальных, в то время как сами мыслили эгоистически и заботились только о своих произвольно захваченных привилегиях.
Анализируя социализм, Хосе Антонио признавал справедливым его зарождение как логическую реакцию на капиталистическую несправедливость и считал обоснованными его социальные требования, но он указывал и на заблуждения социализма, которые снижали его политическую ценность: исторический материализм, атеизм, зависть, классовую борьбу, насилие и обесчеловечение.

Хотя Хосе Антонио дал критический анализ социализма своего времени, его политическая концепция не имела ничего общего с теми, которые руководствовались критериями капиталистического скупердяйства, оставались бесчувственными к страданиям униженных и оскорбленных и считали экономическим бременем распределение доходов между теми, кто работает, но живет в нужде, почти в нищете.

И даже в борьбе с коммунистическим марксизмом, где он рисковал собственной жизнью, Хосе Антонио не изменяла ясность ума. Он определял его с глубоким теологическим смыслом как «инфернальный вариант стремления к лучшему миру». В этой фразе содержится осуждение, но также признание, что в этом политическом движении существует реальная, хотя и демоническая надежда на лучший мир. Она искажена до того, что на практике ставит людей в чудовищное и несправедливое положение. Марксизму, по словам Хосе Антонио, присуще «чувство самоотверженности и социальной справедливости», преданное холодной и бездушной машиной Советского государства.

Хотя Хосе Антонио защищал свободу от марксистского детерминизма, его идеи не совпадали с той разновидностью антикоммунизма, которая отбрасывает эту доктрину, как только возникает угроза капиталу или материальным привилегиям буржуазного общества, и с той разновидностью антикоммунизма, которая возникла в западном мире после Второй мировой войны, обнаружив, что коммунизм это не только подрыв капиталистического общества, но также империализм, который стремится оттеснить от власти и источников богатств державы, обладавшие гегемонией в мире.
Хосе Антонио стремился преодолеть дилемму капитализм- коммунизм и одновременно дать синтез традиции и современности, способный ответить на вызовы времени. Он критиковал буржуазное общество за отсутствие в нем справедливого распределения благ, но не соглашался и с демагогическими предложениями разрушить механизмы, производящие богатство, без учёта того, что национальные интересы в совокупности позволяют в конечном счете более или менее справедливо распределить экономические блага между членами общества. Не соглашался он и с затхлыми политическими консерваторами, безразличными к техническому прогрессу и необходимой индустриализации, возможным только благодаря развитию прикладных наук.

Следует помнить, как понимал Хосе Антонио спасительную миссию нашего времени, необходимость совершить прыжок над вторжением варваров — коммунистической революцией XX века — чтобы нащупать основы исторической эпохи духовного единства и социальной гармонии.

«При вторжениях варваров — говорил Хосе Антонио в ноябре 1935 года — всегда спасались зародыши тех вечных ценностей, которые уже содержались в предыдущей классической эпохе. Варвары наводнили римский мир, но они своей новой кровью снова оплодотворили идеи классического мира. Позже структуры Средних веков и Возрождения ориентировались на духовные линии, начатые в античном мире».

«Более того: в русской революции, во вторжении варваров, свидетелями которого мы являемся, уже есть смутные, до сих пор отрицаемые зародыши будущего лучшего строя. Мы должны спасти эти зародыши и хотим их спасти. Это именно та работа, которой должны заняться Испания и наше поколение: перейти с последней ступени рушащегося общественно-экономического строя на новую многообещающую ступень строя, контуры которого угадываются. Но чтобы перепрыгнуть с одной ступени на другую, нам потребуются наша сила воли, наш напор и наше ясновидение; мы должны перепрыгнуть с одной ступени на другую так, чтобы нас не унёс поток вторжения варваров».
Может быть, задачей настоящей революции было спасение этих зародышей, которые отрицались и были задушены марксистской революцией XX века, чтобы перенести их на более гуманный и плодотворный исторический уровень. Такой была великая мечта Хосе Антонио, начальный набросок которой был сделан в годы основания Фаланги и открыл путь в будущее Испании.

Итак, Хосе Антонио хотел Революции, но революции можно разделить в этом отношении на два класса: негативные и позитивные.

Негативные, те, которыми движет только озлоблённость, вызванная социальным неравенством и контрастом уровня жизни, от кричащей роскоши с одной стороны до убийственной нищеты с другой. Такие революции всегда имеют разрушительный характер. Жажда равенства ведет только к распределению благ в обществе до полного их истощения, без малейшей заботы об умножении источников богатства в расчете на завтрашний день. Потому что в сущности то, к чему стремится подрывной социализм с тех пор, как на него наложил свой отпечаток марксизм, было не достижением экономической справедливости в рамках либерального общества, а созданием общественной атмосферы недовольства, доходящего до отчаяния. Это недовольство используется в качестве революционных турбин, чтобы взорвать капиталистическое общество и установить советскую диктатуру, заменить забастовки принудительным трудом, а мятежную аги- тацию — раболепием под страхом террора. Так первоначальная жажда справедливости народа, поверившнго в коммунизм, превратилась в миф о всемирной экспансии и будущем рае, том рае, которого никогда не достичь, ибо он остаётся самой иллюзорной человеческой надеждой.

Хосе Антонио никогда не хотел направить испанский народ по этому негативному пути, чтобы вся его озлобленность вылилась в разрушение социального строя и национальных реалий.

Фаланга открыла позитивный путь революции, такой революции, которая преследовала духовные, национальные и социальные цели. В экономическом аспекте производство и распределение рассматривались как единое целое. Без заботы об умножении национального богатства распределение благ всегда превращается в скупое распределение нужды и бедности. Революционным было открытие золотой жилы в общенациональной эксплуатации богатств, в сочетании с эффективным обменом в области внешней торговли, в увеличении урожайности земель и строительстве обрабатывающих промышленных предприятий, в системе роста национальной экономики в качестве основы для справедливой оплаты труда и в удержании цен на уровне, доступном для трудящегося населения.

В новом обществе личная свобода должна была сочетаться с общественной безопасностью. Но он не думал, что все можно свести к необходимости организации систем прогнозирования и страхования, которые могли бы быть гарантией против нищеты в общественном улье, если внутри этого улья происходят ссоры, но внешне они прикрыты организацией, не позволяющей болям и неудачам выплескиваться наружу.

Необходимо обеспечить поле деятельности для людской инициативы, для риска и радости успехам. Фаланга знала, что целью является не просто создание планового общества с арифметической дозировкой и заранее регламентированными коэффициентами радости и печали в человеческой жизни, которая уподобилась бы тогда коллективам насекомых — муравьев, пчел или термитов.

Другими словами, Революция преследовала и духовные, и материальные цели. В экономическом плане целями были: увеличение производства, справедливое распределение, защита и поощрение человеческих усилий при равенстве возможностей.

Хосе Антонио стремился к политическому синтезу, соответствующему историческому времени, в котором мы живём, который обеспечил бы одновременно свободу и справедливость, гарантируя права личности и достижение общественной солидарности в общей жизни нации.
Революция проектировалась в трёх плоскостях: в качестве духовной цели намечалась правильная реализация христианской концепции жизни и возрождение испанского гения; в качестве национальной цели — единство Судьбы, укрепление позиций Испании в мире, а в качестве социальной цели — братство и эффективная справедливость в разных секторах испанского общества.

Доктрина Хосе Антонио — это послание веры и надежды. Она провозглашала благородные цели: достижение единства людей и земель, превращение человека в эффективного носителя и хранителя вечных ценностей, предохранение христианской концепции жизни от искажений, а духовных начал — от фальсификации, возрождение национальных амбиций и забота о том, чтобы социальная справедливость не затерялась в череде промежуточных административных мер и не обесценилась бы из-за переноса спасительных решений на более или менее отдаленное будущее.

Главным событием предвоенного периода 1933-1936 годов в Испании была радикальная борьба между двумя концепциями жизни: испанской, европейской и христианской концепцией, которую провозглашал Хосе Антонио, и марксистской, азиатской, обесчелове- ченной концепцией международного коммунизма. Эта борьба была напряжённой, драматичной, а сама проблема имела мировое измерение. В этой широкой перспективе концепция Хосе Антонио, которая противостояла советскому марксизму, сохраняет значение до сих пор не только для Испании, но и для всего мира.

Мир переживает переходный период великих культурных, технических, политических и социальных перемен. Современная научная революция, общее направление социально-экономических преобразований и возникновение огромных человеческих контингентов разной политической направленности ускоряют ход истории во второй половине XX века, открывают новую панораму жизни для человеческих устремлений. Мы вступаем в новую эпоху, напряжённую и трудную, которая требует динамичного и конструктивного понимания, такого, какое мы имеем в идеях Хосе Антонио, который заслужил право называться нашим современником своими пророчествами, умным предвидением и интуитивными догадками о будущем, которые освещают исторический путь всему народу и открывают пути для новой социальной конфигурации на базе справедливости, истины и человеческого достоинства.
31 августа 1964 г.

ИСПАНСКАЯ ФАЛАНГА ХОНС — НЕ ФАШИСТСКОЕ ДВИЖЕНИЕ

Заметка, опубликованная в испанской прессе 19 декабря 1934 г. Текст составил Хосе Антонио
Сообщение о том, что Хосе Антонио Примо де Ривера, вождь Испанской Фаланги ХОНС, намеревался принять участие в т.н. Международном фашистском съезде, который состоялся в Монтрё, абсолютно ложно. Вождь Фаланги был приглашён на этот съезд, но решительно отверг это предложение, чтобы дать понять, что подлинно национальный характер Движения, которое он возглавляет, исключает даже видимость какого-либо международного руководства

С другой стороны, Испанская Фаланга ХОНС не является фашистским движением; она имеет с фашизмом некоторые точки соприкосновения в важных вопросах, касающихся универсальных ценностей, но она каждый день подчеркивает свой особый характер и убеждена, что, идя именно по этому пути, она получит самые плодотворные возможности для своей деятельности.

КРИЗИС ЛИБЕРАЛИЗМА

(Письмо Хуану Игнасио Лука де Тена, опубликованное в газете «ABC» 22 марта 1933)
Ты хорошо знаешь, несмотря на слухи, которые ходят в последние дни, что я не намереваюсь возглавить создаваемую «фашию». Мое призвание — наука, а это хуже всего сочетается с призванием вождя. Ещё будучи студентом, я размышлял над этим феноменом, и мне очень жаль, что «ABC» — твоя любимая газета — выражает свою озабоченность явлением фашизма в одних лишь тривиальных фразах, которые свидетельствуют о его поверхностном понимании. Я попросил места на страницах самой «ABC», чтобы внести некоторые уточнения, потому что, если говорить по справедливости, наименьшее значение в том движении, которое сегодня в Европе на подъёме, имеет тактика насилия (сугубо побочная, иногда вызываемая обстоятельствами, а в ряде стран ненужная), тогда как более внимательного изучения заслуживают его глубокие идеи.

Фашизм — это не тактика насилия, а идея единства. В противовес марксизму, который утверждает как догму классовую борьбу, и либерализму, механизм которого — борьба между партиями, фашизм считает, что есть нечто, более высокое, чем классы и партии, имеющее вечную, трансцендентную, высшую природу: это историческое единство, именуемое Родиной. Родина — это не просто территория, которую разрывают на куски — пусть хотя бы только взаимной руганью — различные соперничающие партии, жаждущие обладать всей полнотой власти. Это и не поле битвы, безразличное к тому, что на нём развертывается вечная борьба между буржуазией, которая эксплуатирует пролетариат, и пролетариатом, который тиранит буржуазию. Это внутреннее единство всех в служении одной исторической миссии, общей высшей судьбе, которая намечает для каждого его задачу, его права и его жертвы.

В фашистском государстве торжествует не самый сильный класс и не самая многочисленная партия — численный перевес не всегда означает правоту, что бы ни утверждала глупая идея всеобщего голосования — а принцип, одинаково обязательный для всех, постоянная национальная идея, органом которой является государство.

Либеральное государство не верит ни во что, даже в самого себя. Оно сложа руки смотрит на любые эксперименты, даже ведущие к разрушению самого государства. Ему достаточно, чтобы всё развивалось по определённым правилам. Например, согласно либеральным критериям, можно проповедовать аморализм, антипатриотизм, призывать к бунту… Государство не вмешивается, пока дело ограничивается проповедями. Единственное, чего либеральное государство не потерпит, это чтобы собрался митинг, о котором не было заявлено заранее или чтобы устав партии не был послан в трёх экземплярах для утверждения в соответствующем учреждении. Можно ли вообразить себе что- либо более глупое? Государство, для которого нет никаких истин, возводит в абсолют как неоспоримую истину лишь эту позицию сомнения. Оно сделало догму из антидогмы. Поэтому либералы позволяют себя убивать, лишь бы доказать, что никакая идея не стоит того, чтобы люди убивали друг друга ради неё.

Время этой бесплодной позиции прошло. Надо во что-то верить. Когда либеральная позиция сойдёт на нет? Мне известны примеры плодотворной политики, руководствующейся той или иной верой.
Когда государство убеждено, что нет ни добра, ни зла, и осуществляет только полицейские функции, оно исчезает при первом дуновении веры уже после каких-нибудь муниципальных выборов.

Разжечь эту веру не могут ни правые (которые, по сути, стремятся сохранить всё, как есть, даже то, что несправедливо), ни левые (которые хотят разрушить всё, даже то, что хорошо), а только коллективная, объединяющая национальная вера; она и породила фашизм. В его вере — его плодотворность, и преследования в данном случае бессильны. Это знают те, кто раздувает раздоры, поэтому они и прибегают к клевете. Они уверяют рабочих, что это движение господских сынков, в то время как нет ничего более далёкого от праздного, ничего не делающего господского сынка, чем гражданин фашистского государства, за которым не признаётся никаких прав, кроме тех, которые он заслужил. Если что и вправду заслуживает название государства трудящихся, так это фашистское государство. И рабочие должны знать, что профсоюзы в н<ем возведены на уровень государственных органов.
Заканчиваю это письмо не римским салютом, а испанским объятием, выражая тем самым своё пожелание, чтобы твой дух, столь склонный к благородной пылкости и столь враждебный по своей природе пошлому и бессильному духу ни во что не верящего либерализма, загорелся этой новой гражданской верой, способной сделать Испанию! сильной, трудолюбивой, единой и великой.

Второе письмо тому же адресату, опубликованное в газете «ABC» 23 марта 1933

Сердечно благодарю тебя за твое гостеприимство и твои похвалы. Но, несмотря на это, я в отчаянии. По-видимому, моё письмо не внесло ту ясность, на которую ты надеялся. Я говорю это, потому что ты продолжаешь занимать по отношению к фашизму ту же позицию, чтю и раньше. Для тебя, по твоим словам, любое насилие это зло. Поэтому ты осуждаешь социалистов за то, что они препятствуют распространению «Эль Фасио».
Это показывает, что ты по-прежнему думаешь лишь о средствах, не заглядывая в глубину. Я же, наоборот, не возмущаюсь тем, что ограничивается распространение фашистских идей; меня возмущает, что это делается во имя классовых, групповых принципов. Социалистическая партия, по определению, это не национальная партия и не собирается ею быть. Это партия борьбы одного класса против другого. Я чувствовал бы себя униженным, если бы меня угнетали победители в гражданской войне, но я бы гордился тем, что ограничивают мои возможности борьбы за уважаемый мною объединяющий, тоталитарный, национальный принцип. Человеческое достоинство возвышается только в служении. Велик тот, кто на своём посту служит великому делу. Это основной момент, величие цели, к которой человек стремится, — этого ты не хочешь понять. Чистый либерал не делает выбора, он не верит, что есть «хорошая» и «плохая» историческая судьба. Либерал отвергает всякое насилие и ставит на одну доску ночного убийцу и отца семейства, который убивает грабителя, вломившегося в его дом. Либерал, повторяю, судит по средствам, а не по мотивам. Либерал — это человек, которого ничто не может убедить, чем я искренне восхищаюсь и в этом письме (я не прошу опубликовать его в «ABC» — это было бы злоупотреблением с моей стороны)