А.В. Чаянов: Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной кооперации

А.В. Чаянов: Основные идеи и формыНе имея законченной и общепризнанной общей теории кооперации и ставя своей задачей уяснить сущность постепенно слагающейся новой народнохозяйственной системы, вырастающей на базе вертикальной концентрации крестьянских хозяйств, мы должны прежде всего возможно яснее установить, как понимается нами в данном случае само понятие кооперация, являющееся предметом изучения в настоящей работе; какое организационное и экономическое содержание мы в него вносим и по каким признакам отмежевываем ее от всяких других образований. Ввиду самой широкой распространенности в быту слова кооперация эта задача кажется элементарно простой. Однако это далеко не так и можно, пожалуй, признать, что понятие это принадлежит к числу самых расплывчатых и неясных.
Обычно принято считать, что, нужно сказать, весьма сильно затемняет сущность вещей, что наша сельскохозяйственная кооперация есть только одна из разновидностей кооперативного движения, объединяющего собою и потребительскую кооперацию городов и всякого рода кустарно-промысловые кооперативные объединения. Их экономическая природа признается тождественной, и они у нас (Межкоопсовет) и в Международном альянсе сливаются даже организационно в одно целое.

Несмотря на это или, может быть, именно благодаря этому, мы не имеем до сих пор после многократных и многочисленных попыток различных авторов и продолжительной полемики в этом вопросе никакой всеми признаваемой формулы, определяющей собой общее понятие кооперации. Поэтому, подходя к выяснению этого термина, мы должны подойти к этому вопросу особенно осторожно и прежде всего постараемся пойти позитивным путем и посмотреть, как сами работники кооперации определяют сущность своей организации, что считают они кооперативным и что таковым не признают.

За последние пятнадцать лет, в течение которых автору этих строк приходилось беседовать с русскими, бельгийскими, итальянскими и немецкими кооперативными деятелями, приходилось слушать самые разнообразные, порой противоречивые указания на те признаки, которые составляют сущность кооперативного движения.

Одни указывали, что важнейшим в кооперации является характер добровольности вступления в ее члены, ее независимость, демократичность ее управления; другие находили важным отметить способы распределения прибылей и служебную роль капитала в кооперативных предприятиях; третьи отмечали весьма важным открытый характер кооперативных организаций и почитали некооперативным отказ в приеме новых членов; четвертые особенно настаивали на трудовом характере кооперативов и не допускали не только приема в их состав нетрудового элемента, но даже наемного труда в кооперативных предприятиях; пятые полагали сущность кооперации не в ее организационных формах, а в тех социальных целях, которые она себе ставит, в ее борьбе за неимущих, в социалистической, в одном случае, и клерикальной, в другом, подоплеке; шестые отличали кооперацию от коммун тем, что она представляет собой только частичное обобщение хозяйственной деятельности, а не слитие всех хозяйственных усилий в одно коллективное предприятие и т.д.

Вникая в существо указанных признаков и сопоставляя их между собой и явлениями жизни, мы должны отметить их пестроту и противоречие. Многие из них неприложимы к целым видам кооперации, кооперативная природа которых в интуитивном ощущении как будто бы не подлежит сомнению.

Так, например, в настоящее время чрезвычайно трудно встретить кооператив, не пользующийся наемным трудом; с другой стороны, так называемые артели и многие сельскохозяйственные кооперативы (мелиорационные, машинные, земельные и пр.) чрезвычайно часто замыкают круг своих членов и отказывают в приеме новых; нередки такие потребительские общества, вступление в которые обязательно для целых категорий служащих; наконец, далеко не во всех случаях кооперативные работники ставят перед собой социальные задачи, а если они их и ставят, то нередко они бывают резко противоположны, как это мы, например, наблюдаем в бельгийской клерикальной крестьянской и социалистической рабочей кооперации.
Поэтому если мы стремимся, во что бы то ни стало дать одну определяющую формулу для всех видов кооперации, то мы должны включить в нее то общее, что свойственно всем ее отраслям и что можно вынести за скобки.
Кооперативные теоретики так и поступают, давая весьма краткие и весьма отвлеченные формулы. Перед революцией этим определяющим общим формулам придавали очень большое значение, по поводу их велись ожесточенные споры, и в нашей литературе имеется не один десяток предложенных формулировок.

Для сравнения возьмем две из них, наиболее яркие и противоположные друг другу:
Так, например, Туган-Барановский определял кооперацию следующим образом:
1) Кооператив есть такое хозяйственное предприятие нескольких, добровольно соединившихся лиц, которое имеет своей целью не получение наибольшего барыша на затраченный капитал, но увеличение, благодаря общему ведению хозяйства, трудовых доходов его членов, или сокращение расходов последних (М.И. Туган-Барановский. Соц-экономич. природа кооперации).

Совершенно иначе звучит определение К.А. Пажитнова.
2) Кооператив есть такое добровольческое соединение нескольких лиц, которое имеет своей целью совместными усилиями бороться с эксплуатацией со стороны капитала и улучшить положение своих членов в процессе производство, обмена или распределения хозяйственных благ, т.е. как производителей, потребителей или продавцов рабочей силы (К.А. Пажитнов. Основы кооперации).
Все остальные формулировки или повторяют и развивают высказанное Туган-Барановским и Пажитновым, или же пытаются соединить их идеи в одну формулу.

Сопоставляя между собою вышеприведенные определяющие элементы, мы легко можем разделить их на две группы: с одной стороны, на элементы организационно-формального характера (роль капитала, способы распределения прибылей, формы управления и пр.), с другой стороны, на элементы социально-целевого порядка (разрушение капиталистического строя, гармония классов, освобождение крестьянства от экономических пут и пр.).
Невольно поднимается вопрос, возможно ли соединять эти две категории в одной определяющей формуле, и даже сомнение: об одном ли и том же явлении говорят эти определяющие моменты?

Действительно, приступая к определению кооперации, мы по нашему глубочайшему убеждению имеем перед собою не один, а два объекта определения. С одной стороны, кооперативное предприятие как организационно-хозяйственную форму, могущую вовсе не ставить перед собой никаких социальных задач или даже ставить социальные задачи противоположные тем, которые содержатся в перечисленных формулах. С другой, мы видим перед собой широкое социальное кооперативное движение или точнее движения, обладающие каждое свойственной ему идеологией и пользующиеся кооперативными формами организации хозяйственных предприятий как одним из орудий (иногда единственным) своего конкретного воплощения.

Эти последние движения сознательно ставят перед собой те или иные социальные цели и вне их немыслимы.
Таким образом, по нашему мнению, понятие кооперация должно быть расчленено на два понятия: кооперативное предприятие и кооперативное движение, и для каждого из них должны быть конструированы определяющие признаки.
Кооперативное предприятие весьма полно характеризуется формальным определением в стиле определения Туган-Барановского. Во всяком случае возможно найти несколько важных организационных элементов (роль капитала, трудовая среда и пр.), которые позволяют дать единое определение всем кооперативам.

С формальной организационно-хозяйственной точки зрения бельгийский клерикальный кооператив, первый параграф устава которого гласит, что его членами могут быть только лица, признающие семью, собственность и церковь единственными основами общества, и коммунистические кооперативные объединения рабочих могут быть совершенно тождественны.
Не гонясь за краткостью обобщающей формулы, мы могли бы считать характерной чертой кооперативного предприятия то, что оно никогда не может являться самодовлеющим предприятием, имеющим собственные интересы, лежащие вне интересов создавших его членов: это предприятие, обслуживающее своих клиентов, которые являются его хозяевами и строют его управление так, чтобы оно было непосредственно ответственно перед ними и только перед ними.
Все элементы определения Туган-Барановского и ему подобных вытекают как логические следствия из формулированной нами идеи, и она, действительно, может быть обща всем кооперативным предприятиям.

Подобное единство вряд ли возможно, коль скоро мы перейдем к характеристике кооперации как социального движения. Правда, на первых порах, когда кооперация является скорее литературным и идейным движением, ее единство почти всегда имеет место; но как только кооперативное движение входит в самую толщу народного хозяйства и делается одной из неотъемлемых его основ, начинают проявляться классовые и иные противоречия, и идеологический мираж рассеивается, как дым. Внимательный наблюдатель отмечает обособленную рабочую кооперацию, рассматривающую себя как часть общего рабочего движения, городскую обывательскую кооперацию, кооперацию ремесленную, и, наконец, кооперацию крестьянскую.

Каждая из них, поскольку они действительно вошли в жизнь и пустили корни, является плотью от плоти и кровью от крови тех классовых групп, которые ее породили.
И если в данной классовой группе возникает какое-либо осознанное социальное движение классового порядка, то кооперация неизбежно используется как одна из слагающих этого движения. Так, рабочее движение выражается тремя конкретными формами: рабочей партией, профессиональным союзом и рабочей кооперацией.
В Западной Европе нечто подобное наблюдается и в крестьянской среде (Бельгия, Швейцария и др.), где наряду с сельскохозяйственной кооперацией, резко обособленной и враждебной кооперации рабочей, действует клерикальная или какая-либо другая партия, опирающаяся на экономические интересы крестьянства.

При таком положении вещей было бы в высшей степени наивно в условиях классового общества все виды кооперативного движения объединять в одно целое и подводить под общее расплывчатое понятие борьбы за интересы трудящихся. С научной точки зрения это был бы отказ от углубления и детализации социального анализа, с политической — замалчивание противоположных, подчас классовых интересов, которые во всех смыслах всегда следует выявлять для пользы всех заинтересованных сторон.
Поэтому с социальной точки зрения мы всегда должны говорить не о кооперативном движении, а о кооперативных движениях.
По нашему глубочайшему убеждению, такое же размежевание следует делать и при организационном анализе кооперативных предприятий как таковых.

Признавая возможным дать единое определение кооперативного предприятия, подходя к нему с формально-административной точки зрения, мы должны все же подчеркнуть, что оно благодаря своей общности лишено конкретного содержания и потому практически почти бесполезно.

Подобная бессодержательность определения зависит от того, что в одни скобки формально-административного определения предполагают взять несколько совершенно различных по своей природе экономических явлений, имеющих общим только трудовой характер среды, в которой они существуют.
Столь старательно искомая общность понятия в данном случае покупается ценой потери почти всякого содержание.
В частности, в отношении сельскохозяйственной кооперации общее определение формально-организационного типа совершенно оставляет в стороне то организационно-хозяйственное содержание, которое вносится в кооперативную работу описанным нами процессом вертикальной концентрации сельского хозяйства, протекающей в кооперативных формах. А тем не менее, именно этот процесс постепенной концентрации и перерождения сельскохозяйственного производства для нас, организаторов нового земледелия, представляет собою главную суть дела. И в сельскохозяйственной производственной кооперации нам важны именно эти ее элементы, наличность которых составляет ее отличие от потребительской кооперации, а вовсе не формальные элементы, сближающие их между собой.
А кроме того, нам нельзя забывать и того, что социальная природа кооперации неизбежно отразится на самих частнохозяйственных задачах кооперативного предприятия и тем самым и на его организационных заданиях.
Особенно большое значение для организационно-хозяйственного уклона кооперативного предприятия имеет то место в производстве или товарообороте, которое занимают его члены — хозяева.

В самом деле, что может быть общего между потребительской лавкой и такой же точно по составу товара и технике лавкой трудовой артели инвалидов, часто помещающихся в непосредственной близости?
Конечно, с формально-административной точки зрения эти оба экономические образования аналогичны, но с точки зрения народнохозяйственной они имеют не только различную, но враждебную друг другу природу.
Еще большее отличие в своих организационных устремлениях будут иметь кооперативные склады, положим, овощей и фруктов, в зависимости от того, потребители или производители являются членами содержащего их кооператива.
Никогда нельзя забывать, что в условиях классового общества, которому чуждо плановое построение государственного хозяйства и государственное регулирование производства и рынка, кооператив представляет собою организованную на коллективных началах часть экономической деятельности той или иной группы лиц и призван обслуживать интересы этой группы и только этой группы.
Рабочий потребительский кооператив представляет собой организованную закупочную активность пролетарского класса и никаких интересов, кроме интересов пролетарского класса, не имеет.

Сырьевые товарищества ремесленников имеют значение и смысл постольку, поскольку они снабжают ремесленный труд материалами для работы.
Крестьянская кооперация, как мы знаем, есть часть крестьянского хозяйства, выделенная для организации ее на крупных началах. Говоря короче, кооперация не может мыслиться изолированно от той социально-хозяйственной базы, на которой она стоит, и поскольку различны экономически базы эти, постольку различна природа самих отраслей кооперации.
По нашему мнению, кооперация организует те интересы и стороны групповой и классовой жизни, которые существовали и до ее появления, и в условиях капиталистического общества в первых шагах своего развития ничего нового, надклассового, не вносят.
Так, кооперация крестьянская, по нашему мнению, представляет собой весьма совершенный организованный вариант крестьянского хозяйства, позволяющий мелкому товаропроизводителю, не разрушая своей индивидуальности, выделить из своего организационного плана те элементы, в которых крупная форма производства имеет несомненные преимущества над мелкой, и организовать их совместно с соседями на степень этой крупной формы производства, часто используя наемный труд.
Потребительская городская кооперация никаких хозяйств не объединяет и не рационализирует их производительной деятельности. Ее задача — объединить покупательную активность своих членов и организовать более рациональное расходование членами своего дохода, полученного от производственной деятельности вне кооператива.

Артельное, кустарное, ремесленное и торговое дело не является союзом каких-либо независимых хозяйственных единиц, но представляет полное слитие в одном предприятии трудовых усилий своих членов, а потому должно скорее называться совместным производством, чем кооперацией.
Для того чтобы возможно яснее подчеркнуть нашу мысль, мы позволяем остановить внимание читателя на одном частном примере, графически разработанном нами.

Рис.1 представляет собою обычное маслодельное товарищество крестьян (а,а,а), которые выделили из своих хозяйств процесс изготовления масла и его продажу и организовали их в кооператив (b), который построил завод и нанял рабочих-маслоделов (с,с,с); кооператив изготовляет масло и продает его потребителям (k,k,k), с которыми, как равно и со своими рабочими, находится в антагонистических в смысле противоположности интересов отношениях.
Такова природа крестьянской кооперации.

Предположим теперь, что наш кооператив почему-либо должен был ликвидироваться и его рабочие-маслоделы купили его маслодельный завод и организовали из себя трудовую артель маслоделов, экономическая природа которой видна на рис.2.
Мы видим, что теперь кооператив покупает сырье (молоко) у крестьян и, переработав его в масло, продает потребителям, находясь и с ними и с крестьянами в антагонистических отношениях. Кооператив руководится волею рабочих и защищает интересы их труда, а не труда крестьянина и не интересы потребления городского потребителя.
Предположим затем, что и наша трудовая артель принуждена была закрыться и маслодельный завод был куплен организовавшимся в городе потребительским обществом, желающим снабжать, своих членов дешевым и хорошим маслом.

Рис.3 указывает нам схему экономических отношений в этом новом случае кооперативной организации. Руководящая воля совсем уходит из маслодельного производства и влияет со стороны. Маслодельное производство организовано на началах, близких к капиталистическим, и стоит в антагонистических отношениях как к крестьянам, так и к рабочим.
На рис.4 указан случай, когда завод переходит к частному предпринимателю, предположим, к одному из разжившихся мастеров-маслоделов, который организует предприятие своей единоличной волей и со всеми другими персонажами наших рисунков находится в антагонистических отношениях.

Таким образом, несмотря на то, что наш завод остался нетронутым, работы на нем не прекращались, технически он был при всех четырех фазах своего существования тем же самым: между персонажами рисунков, также неизменными во всех четырех случаях, слагаются совершенно различные отношения, и экономическая природа каждого из четырех вариантов весьма неоднородна с другими. Защищаются также и неодинаковые интересы. Крестьянское маслодельное товарищество стремится продать масло как можно дороже и заплатить по возможности меньше рабочим. Трудовая артель получает оплату своего труда в зависимости от разницы дешевой покупки и дорогой продажи. Потребительское общество стремится получить наиболее дешевое масло, а потому понижают в пределах, ему доступных, плату за молоко и за труд. То же самое стремится сделать капиталист, добивающийся к тому же высоких продажных цен на масло.
Таково различие в природе и в интересах различных видов кооперации. Сторонники единства кооперативного движения думают слить три первых типа или по крайней мере первый и третий в одно предприятие. Возможно ли это?

Эти интересы настолько различны, что весьма многие попытки слить организационно разные классовые виды кооперации обычно приводили к плачевным результатам и ставили на очередь вопрос возможности единства кооперативного движения.
Как-то один средневолжский губернский союз кооперативов, южные кооперативы которого производили хлеб и покупали валенки, а северные производили валенки и покупали хлеб, задумал произвести внутрикооперативный обмен в целях взаимной выгоды. Через три года после начала операции нам пришлось встретить руководителей союза и спросить их о судьбе начинания. Дела идут хорошо, — был ответ. — Свои валенки продаем в Москву, а для себя валяный товар покупаем в Казани. Хлеб южных уездов гоним на Москву, а для северян покупаем в Вятке. — А внутрикооперативный обмен? — Собеседник только рукой махнул. Была совершенно ясна выгодность существующей комбинации.
Нам думается, что описанный случай может быть до некоторой степени ответом на поставленный вопрос о единстве кооперативного производства.

Крестьянская и городская кооперации могут не только не враждовать и вести взаимные торговые операции, но даже быть объединяемых на съездах и в общих организациях идейного или финансового порядка; но интересы, ими защищаемые, настолько противоположны, что их нельзя объединить в одной организации, воля которой неизбежно будет ослаблена внутренними противоречиями противоположных интересов, соединенных в одно целое.
Таковы общие соображения, заставляющие нас признать, что сельскохозяйственная кооперация представляет собою экономическое явление, только внешне и формально тождественное другим видам кооперации, но по природе своей глубоко от них отличающееся и нуждающееся в самостоятельном изучении.

Необходимо подчеркнуть, что все изложенное нами было рассмотрено в плоскости народного хозяйства классового общества, находящегося в фазе капиталистического развития.
Изложив это понимание, мы подошли к основному, самому главному и самому важному вопросу сегодняшнего дня и должны уяснить себе:
1) какие внутренние изменения должны произойти в процессах вертикальной концентрации земледелия и, в частности, в ее кооперативных формах при замене режима капиталистического общества режимом переходной системы государственного капитализма и впоследствии режимом социалистической организации производства;
2) нужны ли нам в нашей сегодняшней организационной работе над крестьянским хозяйством методы вертикальной концентрации и в каких формах?

Не нужно большого груда, чтобы ответить на этот второй из поставленных вопросов.
Поскольку организационное овладевание процессами сельскохозяйственного производства возможно только при замене распыленного крестьянского хозяйства формами производства концентрированного, мы должны всячески развивать те процессы деревенской жизни, которые ведут к этой концентрации.

Путь горизонтальной концентрации, с которым обычно связывают у нас представление о крупной форме производства в земледелии, в стране мелкого крестьянского хозяйства исторически должен мыслиться в формах стихийной дифференциации крестьянских хозяйств, образования из беднейшей части их пролетарских кадров, выпадения середняков и концентрации производства в зажиточных группах, строящих его на капиталистических началах и привлечении наемного труда. Этот процесс должен был бы при своем развитии привести к постепенному созданию крупных и технически достаточно хорошо организованных хозяйств, которые в известный момент образования социалистического хозяйства могли бы быть национализированы и образовали бы собою систему фабрик зерна и мяса.

Само собою понятно, что в условиях советской деревенской политики при наличии нашего земельного кодекса и вообще режима национализации земель этот путь отпадает совершенно. Исторически развитие пролетаризации крестьянства ни в коем случае не может входить в состав элементов советской политики. В процессе революции мы не только не могли концентрировать в производственные крупные единицы распыленные земли, но исторически вынуждены были распылить значительную часть земельного фонда старых крупных хозяйств.
Сообразно этому единственной формой горизонтальной концентрации, которая в настоящее время может иметь место и фактически происходить, является концентрация крестьянских земель в крупные производственные единицы в формах всякого рода сельскохозяйственных коллективов, в виде сельхозкоммун, артелей и товариществ по совместной обработке земель, поскольку, конечно, они создаются на крестьянских землях, а не на базе принятия в эксплуатацию старого имения.
Процесс этот, как мы увидим ниже, протекает в значительных размерах, но все же не имеет и не может иметь того массового масштаба, на котором можно было бы строить всю политику концентрации сельскохозяйственного производства. Поэтому главнейшей формой проведения концентрации в области крестьянских хозяйств может быть только путь концентрации вертикальной и при том в ее кооперативных формах, так как только в этих формах она окажется связанной органически с сельскохозяйственным производством и может получить надлежащий по глубине захват.

Иначе говоря, единственно возможный в наших условиях путь внесения в крестьянское хозяйство элементов крупного хозяйства, индустриализации и государственного плана — это путь кооперативной коллективизации, постепенного и последовательного отщепления отдельных отраслей от индивидуальных хозяйств и организации их в высших формах крупных общественных предприятий.
Изложенное понимание сельскохозяйственной кооперации придает ей значение едва ли не единственного метода вовлечения нашего сельского хозяйства в систему государственного капитализма. А это в настоящее время представляет собою основную нашу задачу.
Сельскохозяйственная кооперация возникла у нас задолго до революции. Она существовала и существует в ряде капиталистических стран. Однако и у нас до революции, и во всех капиталистических странах она представляла собою не более как приспособление мелких товаропроизводителей к условиям капиталистического общества, не более как оружие в борьбе за существование. Никакого нового общественного строя она не представляла и не могла представлять, и все надежды многих кооперативных идеологов были в этом отношении утопичны.

Положение вещей совершенно изменяется, поскольку вместо обстановки капиталистического общества система сельскохозяйственной кооперации с ее общественными капиталами, высокой концентрацией производства, при плановом характере работы попадает в условия социалистического общества или по крайней мере существующей у нас системы государственного капитализма. В этом случае именно благодаря высокой вертикальной концентрации и централизации кооперативной системы она в лице своих центров смыкается с руководящими органами государственного хозяйства и из простого оружия мелких товаропроизводителей, созданного ими в борьбе за существование в капиталистическом обществе, превращается в одну из главных слагающих социалистической системы производства. Говоря иначе, из технического орудия социальной группы или даже класса она превращается в одну из основ хозяйственного уклада нового общества.

Этот процесс перерождения внутреннего социально-экономического содержания кооперативного движения при замене политического господства капитализма властью трудящихся масс с особенной ясностью был освещен в предсмертных статьях В.И. Ленина о кооперации, в которых он, отмечая вышеизложенное значение кооперации в системе государственного капитализма, предвидит в дальнейшем возможность перерастания этой переходной формы и заключает свои рассуждения указанием, что строй цивилизованных кооперативов при общественной собственности на средства производства, при классовой победе пролетариата над буржуазией — это есть строй социализма.
Это понимание народнохозяйственного значения сельскохозяйственной кооперации в сущности предопределяет собою основную линию нашей земледельческой политики.
При национализации земли и политическом господстве трудящихся масс эта система хозяйства, вводимая через союзы кооперативов и кооперативные центры в систему планового государственного хозяйства, может быть признаваема тождественной социалистической организации земледелия.

Таково происхождение новых форм земледелия, построенного по принципу вертикальной концентрации. В своем настоящем положении кооперативное движение в разных районах находится в различных фазах своего постепенного развития, в то время как в некоторых губерниях СССР мы видим перед собою только первые зачатки сбытовой и закупочной кооперации, такие районы, как знаменитая Шунгенская волость, Боровичско-Валдайский, Великие Соли, Бурцево и Курово Московской губернии, дают нам примеры глубочайшего проникновения элементов кооперативной концентрации в самую толщу сельскохозяйственного производства и сбыта. Внимательно следя за их развитием, мы можем в некотором отношении проследить мощные контуры новых форм организации будущего земледелия.

Информация с сайта http://a-v-chayanov.narod.ru