ЭКОНОМИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ЕВРАЗИЙЦЕВ — ВЗГЛЯД ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ:

Д.Н. ИВАНЦОВ О РУССКОЙ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКЕ

И.А. Благих, профессор кафедры истории экономики и экономической мысли экономического факультетаСанкт-Петербургского государственного университета, доктор экономических наук  ivan-blagikh @yandex.ru

Е.В. Булах, доцент кафедры государственного и муниципального управления Дальневосточного федерального университета (г. Владивосток), кандидат политических наук bulahev@mail.ru

Иванцов Д.Н. ЧЕРТЫ СВОЕОБРАЗИЯВ статье, посвященной 40-летию со дня смерти экономиста-евразийца Д.Н. Иванцова, более известного за рубежом, чем в современной России, рассматриваются основные вехи его жизненного пути и творчества. Приводится конспект доклада «Черты своеобразия русской экономической мысли», прочитанного 6 декабря 1928 года на евразийском семинаре в Праге. Публикацией данного материала в научный оборот вводятся малоисследованные страницы русской экономической мысли.

ИЗ ИСТОРИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ И НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА

1920 г. он был вынужден эмигрировать, понимая, что вражда и ненависть, порожденная гражданской войной, будут иметь долгие и губительные последствия.

В 1920–1923 гг. Д.Н. Иванцов проживал в Югославии, сотрудничая в Государственном статистическом управлении в Государственном комитете поддержки русских беженцев, он одновременно читал лекции в русском частном коммерческом институте. Не отказываясь от намерения продолжать научную деятельность, Дмитрий Николаевич выдвинул идею создания при Русской Академической Группе экономического кружка, преобразованного позднее в Русский Экономический Кабинет. В состав Кабинета входили: А.Ю. Вегнер (бывший преподаватель Харьковского Коммерческого института), Н.Х. Орда (бывший директор Киевской конторы Государственного Банка), Г.М. Курило (бывший директор департамента окладных сборов Министерства финансов), профессор П.И. Рудченко и еще более 20 сотрудников (инженеры и экономисты-практики).

На учредительном заседании 28 июня 1923 г. было отмечено, что Кабинет создан «в целях объединения разрозненных сил многочисленных русских специалистов, ученых и практических деятелей, не имеющих возможности в одиночку получать необходимые материалы» [3]. Программа деятельности Кабинета предусматривала сбор материалов, освещающих современное положение народного хозяйства России и стран Западной Европы, развитие отечественной экономической мысли, а также подготовку и чтение докладов и публичных лекций по вопросам хозяйственной жизни.

С июля 1923 г. Иванцов проживал в Праге. Он заведовал кафедрой политической экономии и статистики в Русском Институте сельскохозяйственной кооперации. Там же читал курс лекций по политической экономии, экономии сельского хозяйства, сельскохозяйственной политике. Состоял Дмитрий Николаевич и приват-доцентом Русского Юридического Факультета в Праге. Он вел спецкурсы «Новейшее учение о цене», «Математические приемы научной обработки данных статистики» и руководил практическими занятиями по разработке материалов для переписи российских студентов за рубежом (1923 г.), по обсуждению различных тем из области хозяйственной статистики и статистической методологии. На отделении общественных наук Русского Народного Университета в Праге Иванцов читал курс лекций «Рабочий вопрос в России». С начала 1930-х гг. он состоял профессором Русского Свободного Университета. Такая разносторонняя деятельность вызывалась условиями вынужденной эмиграции и не в последнюю очередь материальными обстоятельствами. Тем не менее, и в таких непростых условиях, Дмитрий Николаевич продолжал заниматься научно-исследовательской деятельностью. Он работал над диссертацией с рабочим названием «Очерки по теории цены», сотрудничал в Экономическом Кабинете с проф. С.Н. Прокоповичем и в Экономической семинарии с академиком П.Б. Струве, выступал с научными докладами на заседаниях Общества Правоведения и Общественных знаний, на Евразийском семинаре, участвовал в работе первого съезда русских деятелей сельского хозяйства, состоявшегося в Праге 16–24 апреля 1924 г. и общественно-экономической секции Съезда Русских ученых в Софии (1930 г.). Его доклад «Основной закон образования цены» вызвал неоднозначную реакцию в научных кругах, т.к. исследователь, подвергая критическому анализу учение о спросе и предложении, пришел к заключению «о неясности, неопределенности этого учения».

По мнению С.С. Маслова, считающего себя специалистом в области ценообразования, Иванцов «недоучел того, что учение о спросе и предложении является формальной рамкой, которая должна заполняться реальным содержанием в зависимости от исследовательских явлений». Затянувшаяся дискуссия и высказанные оппонентами аргументы, заставили Иванцова отложить на время защиту диссертации для более глубокого исследования отношений ценообразования [4].

В архивных источниках немного содержится материалов об общественно-политической деятельности Дмитрия Николаевича. С 1925 г. он состоял в «Крестьянской России» (Трудовая Крестьянская партия), избирался в ее Центральный Исполнительный Комитет. Как известно, «Крестьянская Россия» — это политическая организация, созданная в 1920 г. в Москве и возрожденная в 1921 г. в Праге известными эсерами С.С. Масловым и А.А. Аргуновым. Политическими установками данной партии было создание в Советской России парламентско-демократической республики, опирающейся на кооперативные объединения крестьян- собственников, политически организованных в Трудовую Крестьянскую Партию. В марте 1934 г. Иванцов вышел из «Крестьянской России», поскольку более тяготел к идеям экономистов — евразийцев [5].

Общественно-политическая деятельность и преподавательская загруженность (незадолго до Второй мировой войны Иванцов вел активную преподавательскую деятельность в Русском Свободном университете в Праге), не прервала научные исследования Иванцова. Его работы на различные экономические темы (проблемы евразийства, теория и практика ценообразования, организационные формы сельскохозяйственного производства, образование цены в аграрном секторе, генетическая классификация доходов, особенности русской экономической мысли) регулярно публиковались на страницах журналов «Крестьянская Россия», «Вестник Крестьянской России», изданий Института сельскохозяйственной кооперации и Народного университета, немецких, английских, сербских, французских научных журналов.

Война застала ученого там же в Праге, откуда он не стал эмигрировать в нейтральную страну, как это сделал ряд его коллег (С.Н. Прокопович, П.Б. Струве и др.). Даже в тяжелое военное время Дмитрий Николаевич продолжил преподавание в Русском Свободном университете, исполнял обязанности секретаря профессорской коллегии «Редакционной комиссии русских научных исследовательских обществ», выступал с циклом докладов на тему «Отличительные черты национал-социализма и фашизма» в пражском профсоюзе русских инженеров (февраль-апрель 1941 г.) и в других эмигрантских организациях. В 1941 г. была опубликована его обстоятельная работа о социопсихологических основаниях рабочего движения. Спецслужбы Германии хотя и установили негласный надзор за Иванцовым, но к репрессивным мерам к нему, как и к ряду других русских ученых-эмигрантов, не прибегали.

Именно данное обстоятельство послужило в последующем основанием для ареста некоторых видных деятелей русской эмиграции органами госбезопасности СССР (после освобождения Чехословакии от фашизма). В мае 1945 г. были арестованы: один из лидеров русского зарубежного евразийства, известный экономист П.Н. Савицкий, экономист-евразиец П.А. Остроухов, философ и богослов Г.Б. Флоровский, ученый-юрист Н.В. Быстров, руководители Русского исторического архива в Праге С.П. Постников и Г.С. Бобровский, биолог и писатель Н.А. Раевский. Один из арестованных — известный литературовед А.Л. Бем, был вскоре расстрелян. Под угрозой ареста Д.Н. Иванцов перебрался в Западную Германию, где он состоял профессором экономики в университете в Мюнхене, работавшим под эгидой американской администрации (UNRRA). В 1947 г. он уехал в США.

Период жизни Иванцова в США еще ожидает своего исследователя. Известно, что, несмотря на преклонный возраст, Дмитрий Николаевич внимательно следил за изменениями, происходившими в сельском хозяйстве СССР во второй половине 1950-х годов. Свои оценки, выводы и предложения о возможных направлениях хозяйственной эволюции он публиковал в «Вестнике Института по изучению истории и культуры СССР», с которым он постоянно сотрудничал, и в русскоязычном «Новом журнале», выходившем в Нью-Йорке. Иванцов преподавал экономические дисциплины в Колумбийском и русский язык Фордагамском университетах, состоял в Русской Академической Группе (РАГ), финансировал издание научных трудов Группы. В 1966 г. РАГ и американская научная общественность отметили 80-летний юбилей Д.Н. Иванцова и 50-летие его научно-педагогической деятельности. В 1967 г. в «Записках» Русской Академической Группы в США была опубликована, последняя из известных нам трудов Иванцова, работа «Хозяйство и нужда» [6] .

Дмитрий Николаевич Иванцов умер в 1974 г в США и похоронен на кладбище Ново-Дивеевского монастыря близ Нануета (штат Нью-Йорк).

Основные работы Д.Н. Иванцова:

К критике русской урожайной статистики. Пг., 1915;

Хозяйственный строй и кооперация. Прага, 1926 и 1927;

Основной закон ценообразования. Прага, 1933; София, 1938;

Очередные задачи теории цены. Прага, 1925;

Опыт генетической классификации доходов. Прага, 1928 и 1930;

Опыт социологии революционного оптимизма. Прага, 1937;

Социально-психологические корни рабочего движения.

Прага, 1929, Мюнхен, 1947 и 1952;

Русские беженцы в Югославии. Белград, 1928.

Вклад Д.Н. Иванцова в развитие отечественной экономической науки еще мало изучен и публикуемая ниже работа «Черты своеобразия русской экономической мысли» — лишь первый шаг в изучении научного наследия, оставленного Иванцовым. Работа эта на первый взгляд, довольно противоречива. Автор осуждает отечественную экономическую мысль за ее низкопоклонство перед экономистами Запада и винит за то, что несамостоятельность в традиции мышления большинства российских экономистов стала одной из причин провалов в экономике России конца ХIX — начала ХХ века, что привело, в свою очередь, к крайнему народному недовольству. Несомненно, что часть вины за произошедшую революционную катастрофу, несут и те экономисты, которые слишком наивно и рьяно пропагандировали в России «последние достижения» экономистов Запада, среди которых были не только К. Маркс, Ф. Энгельс, но и К. Каутский, Э. Бернштейн, Ф. Лассаль и другие представители радикального направления теоретической экономики, но основная вина, считал Д.Н. Иванцов, все же лежит на тех «европеизированных» экономистах, которые советовали насильственно внедрять капитализм в России (идти на «выучку» к европейскому капитализму и платить за эту «учебу» непомерно высокую цену). Именно они и были в первую очередь выброшены революцией на «свой» Запад, который они бездумно копировали теоретически и практически.

Как всякий исследователь, Д.Н. Иванцов имел право на свою точку зрения, при этом следует иметь в виду, что оценки, сделанные Иванцовым в вынужденной эмиграции, были характерны для той, порядочной части русской интеллигенции, которая винила себя, а не народ, в том, что в России, с ее якобы процветающей капиталистической экономикой, произошла пролетарско-крестьянская революция.

Литература

1. История российской экономической науки в лицах / Отв. ред. Г.Г. Богомазов. — М.: Проспект, 2014.

2. Благих И.А. Петербургско-ленинградская историко-экономическая школа // Экономист. — 2009. — ¹6.

3. Благих И.А. К 100-летию со дня рождения Н.Д. Кондратьева // Российская история. — 1993. — ¹2. — С.112.

4. Россия и славянство. — Париж, 1930. — 15 ноября.

5. Благих И.А. Петербургско-ленинградская историко-экономическая школа // Экономист. — 2009. — ¹6.

6. 80- и 50-летие профессора Д.Н. Иванцова // Записки РАГ в США. — 1967. — Т.�. — С.208.

Иванцов Д.Н.

ЧЕРТЫ СВОЕОБРАЗИЯ РУССКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

Конспект доклада, прочитанного 6 декабря 1928 года на евразийском семинаре в Праге 1

Русскую теоретико-экономическую литературу нельзя поставить в один ряд с русским почвоведением или историей, не говоря уже об изящной литературе и музыке. Она не выдвинула ни одного «классического» имени и не дала ни одного «создающего эпоху» произведения. Она до сих пор страдает такими детскими болезнями, как беспорядочное смешение познавательного и оценочного подхода к миру, наивно-романтическая постановка подлежащих решению проблем, подобострастно-ученическое отношение к западным идеям. По своему содержанию она в огромной своей части представляет не имеющий самостоятельного значения критический комментарий к франко-англо-германской экономической литературе. Иначе можно сказать: она посвящена не жизни, а книгам о жизни.

Невысок и уровень русского общественного интереса к теоретико-экономическим вопросам. Экономическая теория, как таковая, нимало не ценится у нас не только в широкой публике, но и в академических кругах, ищущих в экономических работах, главным образом, социально-политические поучения. Научные достоинства экономиста до сих пор измеряются степенью привлекательности его политических взглядов.

И, тем не менее, русская экономическая мысль уже успела выявить свое ценное, чем мы вправе гордиться и что является залогом неминуемого развития самостоятельной русской школы теоретической экономии. Это ценное заключается в своеобразном и чрезвычайно плодотворном восприятии ею хозяйственного мира в тех относительно редких случаях, когда она не может опереться на западные образцы и идет своими путями. Особенного внимания заслуживают, в этом отношении новейшая русская сельскохозяйственная экономия, теория аграрной эволюции, учение о формах хозяйства, теория конъюнктуры. Основные онтологические идеи и руководящие исследовательские приемы этих разделов русской экономической науки весьма отличаются от того, что характерно для западной науки в ее целом.

Из онтологических предпосылок перечисленных отделов русской теоретической экономии важнейшими являются идеи многообразия стилей хозяйственного творчества и идея приоритета хозяйственного целого над частью.

Идея многообразия хозяйственных стилей ощущается, прежде всего, в неустанном подчеркивании русскими мыслителями, качественной разнородности единичных (приобретательских) хозяйств: крестьянское хозяйство, ремесленное хозяйство, публичное хозяйство, иногда даже их отдельные категории неизменно выступают в оригинальной русской литературе как явление sui generis, оот резко отличающиеся от капиталистического хозяйства и друг от друга. Вторым отзвуком разбираемой идеи является исключительное внимание русских экономистов к внутренней несхожести общественно-хозяйственных систем. Не только народные хозяйства в их целом, но даже отдельные районы одного и того же народного хозяйства изображаются русскими экономистами как не сводимые друг к другу образования. Это очень важное свойство русской литературы, которое всячески избегает упоминать российское «западничество», не замечающее огромного свода трудов земских деятелей и экономистов.

Третье явление того же порядка мы имеем в склонности русских экономистов подчеркивать качественную неодинаковость самого процесса хозяйственной жизни в различных условиях. Достаточно вспомнить о релятивизме русской аграрной теории к теории конъюнктуры. Разбираемую черту своеобразия русской экономической мысли можно обозначить как плюралистический уклон последней.

Идея приоритета, хозяйственного целого над частью проявляется в названных отделах русской теоретической экономики двояко. С одной стороны, в виде систематического изображения структуры и жизнедеятельности индивидуального хозяйства как функции, народно-хозяйственной и районной обстановки — на этом стоит вся русская теория организации крестьянского и ремесленного хозяйства, вся аграрная теория, вся теория местной сельскохозяйственной политики. С другой стороны, в виде учения о зависимости каждой отдельной стороны индивидуального хозяйства от задач и общего положения последнего — эта вторая мысль особенно упорно развивается в теории организации крестьянского хозяйства. И то и другое свидетельствует об определенных чертах русского экономического мышления, его органичности, направленности на решение конкретных народных задач, порожденных непрекращающимися крестьянскими реформами и хищническим типом капитализма в России.

Что касается методологических особенностей разбираемых отраслей русской экономики, то среди них больше всего поражает исключительная роль статистики и статистифицированной бухгалтерии. Дело не ограничивается усердным собранием и возможным комбинированием цифровых данных. Что гораздо важнее с теоретической точки зрения, русские экономисты систематически используют статистический и бухгалтерско-статистический материал в качестве одного из средств установления номографических закономерностей, они статистифицируют самый процесс теоретико-экономического анализа. Кто знаком, например, с теоретическими работами «неонародников» (А.В. Чаянова, Н.Д. Кондратьева, Н.П. Макарова, А.Н. Литошенко и других), тот хорошо знает, как абстрактная дедукция отступает в них на задний план перед извлечением общезначимых выводов из непосредственных жизненных данных. Разбираемое обстоятельство позволяет говорить о конкретности русского теоретико-экономического мышления.

Не подлежит сомнению, что, как плюралистический уклон, так и органичность, и конкретный характер упомянутых дисциплин представляют собой самобытное русское явление. Исторически русские экономисты стали плюралистами раньше Зомбарта 2 , обратились к органическому миропониманию до появления работ Шпана 3 и приступили к статистификации теории за много лет до соответствующих призывов Митчелла 4 и Мура 5 . Как социальное явление, охарактеризованная система подхода к экономическому миру имеет в России несравненно более значительный вес, чем на Западе. На Западе ее отстаивают отдельные мыслители, оказывающие довольно слабое влияние на непосредственный ход теоретико-экономической работы. В России она оказывается самим собой разумеющимся условием решения перечисленного круга проблем, и ее невольно усваивает каждый прикасающийся к этим проблемам исследователь.

Не подлежит также сомнению исключительная действенность этой системы подхода к хозяйственному миру. Во всех областях его применения русские экономисты оставили своих западных коллег далеко позади за собой.

Вот почему мы вправе рассматривать охарактеризованные особенности русского экономического мышления как залог появления в будущем самостоятельной русской школы теоретической экономии.

Необходимо только иметь в виду, что стоящие на пути к этому препятствия очень значительны. По странной иронии судьбы, самобытная трактовка теоретических проблем наблюдается в России, главным образом у дилетантов и у наименее видных из академически квалифицированных экономистов и выступает на сцену почти исключительно при решении вопросов полуприкладного характера. Это привело, во-первых, к тому, что за соответствующим подходом к делу утвердилась репутация специального приема выяснения узко определенного круга теоретически второстепенных задач, и, во-вторых, к тому, что его практическое осуществление обычно связано с рядом крупнейших теоретических недоразумений и ошибок.

Возведение на указанной основе самостоятельной русской школы теоретической экономии требует, поэтому предварительного освобождения указанного подхода от всех накопившихся вокруг него легенд и недоразумений. Кроме того, оно немыслимо, конечно, до тех пор, пока не изжито подобострастное отношение к западной науке.

Примечания:

1 Печатается по изданию: Евразийский сборник. Прага, 1929. Кн.VI . C.75– 78.

2 Зомбарт Вернер (1863–1941) — немецкий экономист, представитель исторической школы, социолог, историк. Один из создателей те-

ории организованного капитализма.

3 Шпанн  Отмар (1878–1950) — австрийский экономист, социолог, философ. В экономической науке примыкал к социальной школе.

4 Митчелл Уэсли Клер (1874–1948) — американский экономист, статистик, представитель Гарвардской школы. Основоположник эмпирического направления институционализма. Автор ряда работ по проблемам экономических циклов и кризисов. В 1920–1930-е годы руководил деятельностью Национального бюро экономических исследований США, разрабатывал программу антикризисных действий.

5 Мур Генри Лудвелл (1869–1955) — американский экономист и статистик. Автор работ по проблемам экономических циклов.

Литература
1. История российской экономической науки в лицах / Отв. ред. Г.Г. Богомазов. — М.: Проспект, 2014.
2. Благих И.А. Петербургско-ленинградская историко-экономическая школа // Экономист. — 2009. — № 6.
3. Благих И.А. К 100-летию со дня рождения Н.Д. Кондратьева // Российская история. — 1993. — № 2. — С.112.
4. Россия и славянство. — Париж, 1930. — 15 ноября.
5. Благих И.А. Петербургско-ленинградская историко-экономическая школа // Экономист. — 2009. — № 6.
6. 80- и 50-летие профессора Д.Н. Иванцова // Записки РАГ в США. — 1967. — Т.I. — С.208.

Источник: http://www.m-economy.ru/art.php?nArtId=5116