БОГОМУДРЫЙ АРХИПАСТЫРЬ (к 100-летию со дня архиерейской хиротонии)

БОГОМУДРЫЙ АРХИПАСТЫРЬ От редакции: В текущем году, в день памяти святых апостолов Петра и Павла, 29 июня/12 июля, исполняется 100 лет со дня архиерейской хиротонии Блаженнейшего Митрополита Анастасия, который в течение трех десятилетий (1936-1964 г.г.), в исключительно трудное время, мудро управлял Русской Зарубежной Церковью.

Блаженнейший митрополит Анастасий — второй Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, в миру Александр Алексеевич Грибановский, родился 6 августа 1873 г., в самый день праздника Преображения Господня, в селе Братках, Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, где его дед по матери (Кармазиной), а потом отец, были священниками. Отца его звали Алексием, а мать — Анною.

О его детских годах мы ничего не знаем. Известно лишь, что в свое время он был определен в духовное училище и 1893 г. окончил Тамбовскую Духовную Семинарию. Как один из первых учеников , он был на казенный счет послан в Московскую Духовную Академию (МДА), когда в ней уже четвертый год был ректором архимандрит Антоний (Храповицкий), впоследствии — митрополит Киевский и Галицкий, и затем в изгнании — Председатель Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей. Инспектором Академии был сначала архимандрит Григорий (Борисоглебский), а потом — архимандрит Сергий (Страгородский), впоследствии митрополит Нижегородский. К этому времени в МДА, после долгого застоя, уже расцвела духовная жизнь. Когда Александр Грибановский перешел на 3 курс, архимандрит Антоний, после своего расхождения с новым Московским митрополитом Сергием (Ляпидевским; + 1898 г.), был переведен ректором в Казанскую Духовную Академию, а его заместителем назначен архимандрит Арсений, впоследствии также знаменитый иерарх Русской Церкви, Новгородский архиепископ, второй кандидат в Патриархи на Всероссийском Поместном Соборе 1917 г. и исповедник веры в годы гонений. Новый ректор, при котором Александр учился на старших курсах, был несколько иного направления, чем его предшественник.

По окончании МДА Александр был оставлен на службе в академии в должности помощника инспектора, чем обычно начиналась ученая карьера лучших студентов, оставляемых при академии после ее окончания. В апреле 1898 г., Александр Алексеевич Грибановский был пострижен Тамбовским епископом Александром в Тамбовском Казанско-Богородицком монастыре в монашество с именем Анастасия в честь преподобного Анастасия Синаита, празднуемого Святой Церковью Церковью 20 апреля. 23 апреля он был посвящен тем же Преосвященным во иеродиакона, и вскоре затем во иеромонаха. В августе того же года ректором Московской Духовной Академии архимандритом Арсением (впоследствии митрополитом Новгородским) он был приглашен на должность помощника инспектора родной ему академии, в которой оставался два года.

Теперь несколько слов о той эпохе, в которой началась и протекала жизнь будущего Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви.

80-ые годы XIX столетия в общественной жизни России были временем так называемых освободительных реформ, но, увы, для духовной жизни это было время, которое митрополит Антоний назвал временем «обмирщения пастырского служения». Тогда под влиянием общего духа стремились сблизить Церковь с жизнью, но, вместо этого, в бытовой жизни русского духовенства стали утрачиваться сокровища духовных дарований. Стремились к тому, чтобы русское духовенство освободить от т.н. византинизма, разумея под этим отсталость от современной жизни; хотели освободить народных пастырей от замкнутости, сблизить их с обществом и народом, но, вместо этого, в жизнь духовенства был внесен мирской и бюрократический элемент. Духовенство, в главной своей массе, по-прежнему оставалось в стороне от тех нравственных интересов, которыми жило общество, но зато оно стало больше заниматься вопросами имущественного характера, и в то же время стало обнаруживаться печальное пренебрежение духовно-нравственными интересами, небрежность к богослужениям, несоблюдение постов, стыд своего духовного звания, выражавшийся в стрижке волос, в ношении светских манжет, воротничков и в других бытовых особенностях. Влияние такого направления сказалось и на монашестве – монастыри стали приближаться к типу вольно-экономических обществ, в которых даже духовные дарования расценивались с точки зрения имущественных интересов; архиереи все больше становились духовными сановниками, правящими епархиями так, как губернатор правит губернией. Такое направление жизни не могло не отозваться и на юношестве; наиболее способные и энергичные юноши стали массами уходить из духовно-учебных заведений в светские, стремясь поступить в университеты, в коммерческие и ветеринарные институты, в военные училища и в другие какие-либо учебные заведения лишь бы только вырваться из духовной среды.

Такое печальное течение было предшествующим расцветшей в годы революции «Живой церкви», пресловутому обновленчеству, публичному снятию сана и тому духовному оппортунизму, который привел к сотрудничеству представителей духовенства с безбожной властью.

Если бы такое печальное направление восторжествовало в русской церковной жизни, то нужно было бы считать, что слава Русской Церкви уже окончена, и не было бы надежд на будущее ее возрождение.

Но, по милости Божией, упадочное явление в русской духовной жизни не было главным и единственным. Но было еще другое, м.б., более скромное течение жизни, о котором впоследствии Блаженнейший Митрополит Антоний свидетельствовал так: «Кто пожелает убедиться, сколь многих смиренных иереев и иерархов православного мира Господь обогатил сокровищем молитвы, тот пусть спросит у верующего народа о таких светильниках и, следуя его указаниям, он увидит, что в каждом городе, в каждом округе есть пастыри, молящиеся всегда со слезами, с восторженным умилением; дух их во время молитвы как бы выходит из тела и, подобно огню, исчезает в высоте небес, по слову Псалмопевца (Пс. 118). И мы хорошо знаем, что сила нашей Церкви, обладающей многими миллионами умов и сердец, основывается именно на этих смиренных молитвенниках».

Вот из этой среды впоследствии вышли мученики и исповедники за веру Христову, и они-то и составляют славу, надежду и украшение многострадальной Русской Церкви.

Из этой же среды скромного русского сельского духовенства происходил и владыка Анастасий, который, вероятно, еще с детства из той церковной стихии, в которой он рос, усвоил себе дар молитвы, составлявший дыхание его жизни.

Для характеристики этой эпохи интересно отметить двух родственников священнической семьи Грибановских. Это – епископ Таврический Михаил (+ 1896 г.), скончавшийся в молодые годы в Симферополе от туберкулеза. Он был старший друг митрополита Антония по службе в Санкт-Петербургской Духовной Академии, в которой епископ Михаил был профессором и инспектором. По отзыву митрополита Антония, этот человек вместил в себе всю мудрость мира. Не было такой книги, направленной против христианства, которую не изучил бы и опроверг бы в своем сознании епископ Михаил. Он был самым лучшим другом и сотрудником митрополита Антония в молодости по возрождению русской духовной жизни и по восстановлению в России патриаршества, и владыка Антоний до последних дней своей жизни вспоминал о нем со слезами умиления. Епископ Михаил описан Чеховым в рассказе «Архиерей».

Другим родственником семьи Грибановских был Московский митрополит Владимир, наш первый священномученик, сменивший на Московской кафедре в 1898 г. скончавшегося митрополита Сергия (Ляпидевского). Святитель Владимир прошел удивительный путь. В истории Русской Церкви он был единственным иерархом, который последовательно занимал все три столичные кафедры – Московскую, Санкт-Петербургскую и Киевскую и завершил свой жизненный путь в 1918 г. приятием священномученического венца, как бы открыв собою славу Русской Церкви. Еще в 1913 г., однажды на одном торжественном собрании в Москве, митрополит Антоний, тогда Волынский архиепископ, в таких словах охарактеризовал святителя Владимира: «Кроткий и смиренный, ничего для себя лично не искавший, правдолюбивый и честный, владыка Владимир постепенно и тихо восходил на высоту иераршей лестницы и сразу высоко поднялся своим авторитетом и привлек сердца церковной и патриотической России во дни всеобщего шатания и измены (1904-1905 г.г.); когда немногие оставались верными долгу и присяге, твердыми в защите Православной Церкви, владыка митрополит Московский тогда явил доблестный образец твердого и неподкупного стража Церкви и Родины… Да, на правдолюбивого, твердого, честного владыку Владимира можно смело положиться, он ни в коем случае не обманет, не предаст, не изменит правде… Эти высокие свойства и характер души нашего первоиерарха слишком ценны в наши годы шатания. Жемчуг ценен потому, что его редко находят»…

Эти слова, сказанные за пять лет до того, как святитель Владимир стал первым священномучеником, вполне применимы и к нашему владыке Анастасию, для которого священномученик Владимир был долголетним начальником и руководителем по его службе в Московской епархии.

Такова была та благодатная среда, в которой выросли духовные дарования митрополита Анастасия.

В 1900 году иеромонах Анастасий был назначен инспектором Вифанской Духовной Семинарии, близ Троице-Сергиевой Лавры, а в июле 1901 года, по представлению митрополита Московской Духовной семинарии, после посвящения в сан епископа его предшественника архимандрита Трифона (князя Туркестанова), с возведением в сан архимандрита. Об этих годах службы владыки Анастасия мы имеем свидетельство от одного из его учеников, сербского епископа Владимира, который отзывался о годах своего учения в Московской семинарии, как о самых светлых годах своей жизни, и сохранял трогательное почитание владыки Анастасия, стремясь во всем за ним следовать и подражать ему.

После пяти лет службы в Московской семинарии архимандрит Анастасий был хиротонисан во епископа Серпуховского, викария Московской епархии (до него эту кафедру занимал епископ Никон, перемещенный на Вологодскую кафедру и впоследствии бывший членом Государственного Совета). Хиротония архимандрита Анастасия во епископа Серпуховского состоялась в день праздника св. Первоверховных Апостолов Петра и Павла — 29 июня 1906 г. в Московском Успенском соборе, а местопребывание определено в Даниловом монастыре, где жил и его предшественник.

При наречении он произнес согласно традиции замечательную речь, в которой удивительно сильно начертал «путь истинного Христова пастырства» и в порыве вдохновенного прозрения предрек кровавые бедствия, действительно постигшие Русскую Церковь в годы революции. «Время гонений для служителей Церкви, – сказал тогда владыка Анастасий, – не миновало… Наступают такие дни, когда мы снова «увидим обиды, угрозы, разграбления и описания имений», «храмы обагренные кровью, и из храмов соделавшиеся кладбищами, и даже, быть может, всенародное заклание пресвитеров и епископов», как видел некогда святитель Григорий Богослов».

В круг обязанностей новорукоположенного епископа Анастасия как викария Московской епархии входило совершение очередных праздничных богослужений в большом Успенском соборе, кафедральном храме Христа-Спасителя и многих других московских храмах и монастырях, а также посещение приходов епархии, по поручению митрополита, заведование духовно-учебными мужскими и женскими заведениями, наблюдение за преподаванием Закона Божия в светских школах Замоскворецкого района, председательство в миссионерском Братстве митрополита Петра, руководство работами комиссий по устройству церковных торжеств в связи с прославлением Святителя Гермогена, празднования 100-летия Бородинской битвы, 300-летия царствования Дома Романовых, участие в благотворительной работе разных церковных и общественных организаций, заведование комиссией чтений для рабочих и ее издательством и т.п.

Раньше когда-то было принято, что архиереи служили только в великие праздники и в храмовые праздники приходских церквей, в обыкновенное же время, в обычные воскресные дни архиереи только присутствовали в церкви. Но вот восторжествовало новое направление, при котором архиереи служили каждое воскресенье и вообще, как можно чаще. И владыка Анастасий стал подвижником молитвы; он не знал усталости в совершении богослужений. При постоянных приемах, при бесчисленных храмовых праздниках и различных торжествах, при широком хлебосольстве Москвы легко было, как говорится, разменяться, но владыка Анастасий был в высшей степени строг к себе. Среди шумной первопрестольной столицы он жил, как в пустыне, усвоив аскетический образ жизни, отказавшись совсем от вина и принимая пищу в минимальном количестве, лишь столько, сколько нужно для поддержания жизни в организме, при самом строгом соблюдении постов. Этим он был всегда примером для всех.

В должности Московского викарного епископа Преосвященный Анастасий трудился около 8 лет, а в общей сложности, считая годы учения, прожил в Москве свыше 20 лет. Естественно, что духовный облик его сложился под влиянием славных московских святынь и великого иерарха Российской Церкви Московского митрополита Филарета, являвшего собой образ подлинного подвижника благочестия — истинного аскета, не знавшего никакой личной жизни и жившего только для Бога и для Церкви, окруженного ореолом высшей нравственной чистоты, духовной силы и непререкаемого авторитета, — гениального деятеля, исполина мысли и слова, представлявшего собою великую общественную и нравственную силу. Многие из этих черт стали типичными и для Первоиерарха нашей Русской Зарубежной Церкви Блаженнейшего митрополита Анастасия.

Будучи почитателем митрополита Филарета, владыка Анастасий в этом отношении расходился во взглядах с митрополитом Антонием, который критиковал «Филаретовское направление», считая, что в богословское учение, выдвинутое митрополитом Филаретом, нужно внести существенное изменение. Митрополит Антоний создал другое направление в русской духовной жизни, представленное его учениками и последователями, хотя, конечно, ценил все положительные стороны личности митрополита Филарета. Это, впрочем, нисколько не помешало митрополиту Антонию высоко оценить владыку Анастасия, а Божественному Промыслу – соединить их жизни в служении одному великому делу.

Нужно также отметить, что та широта благодатной любви, которую внес митрополит Антоний во все стороны русской церковной жизни, не могла не отразиться в яркой степени на личности и деятельности владыки Анастасия, и, быть может, лишь внутренняя скромность и природная застенчивость часто делали владыку Анастасия более замкнутым в самом себе.

Во всяком случае, при развитии духовной жизни ярко развивается и личность человека, и напрасно было бы искать, чтобы все подвижники Церкви были похожи один на другого; наоборот, подобно тому, как в природе каждый цветок дышит своим собственным ароматом и блещет своими собственными цветами, так и в саду духовной жизни каждая имеет свои собственные качества.

Перед самой великой войной, в мае 1914 г., когда Московским митрополитом был уже Высокопреосвященный Макарий, епископ Анастасий был назначен на самостоятельную кафедру епископа Холмского и Люблинского, освободившуюся в результате перевода архиепископа Евлогия на кафедру Волынскую. Всего через полтора месяца после его прибытия в Холм началась первая мировая война, и весь этот край оказался в пределах фронта. Вследствие этого, кроме занятий чисто епархиальными делами, Преосвященный Анастасий значительную часть своего времени стал посвящать посещению действующей армии Юго-Западного фронта, за что был награжден орденом св. Владимира II степени, а затем получил и совсем необычную для духовного лица награду — орден святого благоверного Великого князя Александра Невского с мечами – «во внимание к отлично-усердному служению Церкви Божией и самоотверженной и доблестной деятельности во время военных действий», как было сказано в данном на его имя рескрипте.

24 октября 1914 г., объезжая фронт, г. Холм посетил святой Государь Император Николай Александрович. Епископ Анастасий принимал Государя в своем кафедральном соборе. В своей приветственной речи владыка такими словами охарактеризовал то время: «Человеческое слово не может изобразить всех бедствий, которые Господь судил пережить Холмщине в эти дни. «Земля ее нередко пуста, грады ее сожжены огнем» (Ис. 1, 7). Многие из ее сынов, которые не имели иных орудий, кроме серпа и плуга, восприняли мученическую кончину от руки неприятеля. Одни из них были сожжены огнем, другие заживо погребены в земле и иные пристрелены были вражьими стрелами, или умерли от острия меча, смесив свою кровь с кровью Твоих доблестных воинов, которою обильно напоена Холмская земля.

Но не сожалеет Холмская Русь об этих жертвах, а радуется, что могла принести их на алтарь Отечества, и что с помощью Божией могла пребыть верною Тебе даже до смерти.

Пережив недавно как бы муки рождения, он явила миру новых Сусаниных, достойных бессмертной памяти потомства. История не забудет крестьянина Ивана Каравана, который 16 раз подвергался пыткам за то, что громко говорил перед лицом врагов: «За Государя Николая Александровича готов умереть. Не изменю своему Русскому Царю!». Да будет незабвенным и подвиг другого холмского православного крестьянина, который, умерщвляемый врагами, воскликнул: «С радостью готов умереть за Русь Святую, в надежде, что Русский Царь сотрет своих врагов!». Этот пример истинной доблести потряс даже жестокое сердце его мучителей. «Так учитесь умирать за Отечество», – сказал после этого австрийский военачальник своим солдатам».

Ход военных событий заставил Преосвященного Анастасия в середине 1915 г. эвакуироваться вместе с епархиальным управлением из Холма вглубь России. Поселившись временно в Москве, в Чудовом монастыре, он часто выезжал в Петроград, по делам своей рассеянной паствы, и посещал холмских беженцев в местах их расселения в приволжских губерниях и далее за Уралом. В конце 1915 г. он был перемещен на Кишиневскую кафедру, после оставления ее архиепископом Платоном, впоследствии Северо-Американским митрополитом, назначенным экзархом Грузии, а в 1916 г. был возведен в сан архиепископа.

Вскоре образовался новый румынский фронт, и архиепископ Анастасий опять оказался в непосредственной близости от театра военных действий. И тут он часто посещал воинские части с целью их пастырского окормления и воодушевления.

Когда наступил роковой 1917 год и почти все передовое русское общество, не исключая и многих священнослужителей, было охвачено революционным угаром, архиепископ Анастасий сразу распознал антихристов лик революции и твердо встал на защиту веры и Церкви Христовой от всяких посягательств, как на чистоту веры, так и на вековой канонический строй нашей Церкви.

В августе 1917 г. он выехал из Бессарабии в Москву на созванный тогда Всероссийский Поместный Собор. Участвуя вместе с другими епископами в общей работе Собора, он состоял, кроме того, председателем Хозяйственного отдела Собора и возглавлял комиссию по устройству торжества избрания и настолования (интронизации) патриарха, каковым и был избран Святейший Тихон. Все это светлое торжество настолования он подробно описал в своей статье «Избрание и поставление святейшего патриарха Тихона, характер его личности и деятельности». Характерно, что при своей сравнительной молодости (ему было всего 44 года), архиепископ Анастасий при голосовании оказался в числе кандидатов в патриархи, получив 77 голосов из общего числа 309. Это ярко свидетельствует о том, каким уважением и авторитетом он пользовался. Блестяще была организована и выполнена им интронизация новоизбранного патриарха Тихона, несмотря даже на то, что Кремль был захвачен большевиками.

В течение нескольких месяцев Высокопреосвященный Анастасий оставался в Москве, оказывая весьма существенную помощь патриарху в деле организации нового церковного управления, согласно выработанному Собором Уставу, и в марте 1918 г. был награжден правом ношения бриллиантового креста на клобуке. После реорганизации Высшего Церковного Управления архиепископ Анастасий был избран членом Священного Синода и одновременно Высшего Церковного Совета.

Между тем, митрополит Антоний, возвратившись на свою кафедру в Харьков, вскоре был избран Киевским митрополитом, и благоговевшая перед ним харьковская паства, заявила, что она согласится избрать его преемником только того архиерея, которого он сам укажет ей, как достойного занять харьковскую кафедру. Замечательно, что митрополит Антоний указал не на одного из своих сотрудников и единомышленников, желавших занять эту кафедру, а на сравнительно далеко от него стоявшего архиепископа Анастасия, считая его наиболее достойным для занятия этой кафедры. Паства немедленно избрала владыку Анастасия архиепископом Харьковским и Ахтырским. Между тем, ход событий был таков, что все эти предположения не осуществились, но Господу угодно было навсегда соединить судьбу этих двух иерархов иным путем.

В октябре 1918 г., с благословения Святейшего Патриарха Тихона, он выехал из Москвы в Одессу в надежде восстановить прерванные отношения с Бессарабией, захваченной румынами. Возвращение в Кишинев оказалось, однако, для него невозможным, ввиду усиленной румынизации, которую стало проводить румынское правительство, и особенно вследствие поставленного румынской церковной и гражданской властью категорического требования выйти из канонического подчинения Русской Церкви и войти, вместе с Кишиневской епархией, в состав Церкви Румынской, на что отнюдь не соглашался Святейший Патриарх Тихон и что было неприемлемо и для самого архиепископа Анастасия, не желавшего порывать канонической связи с матерью-Церковью. Спокойному безопасному месту в благоустроенном государстве он предпочел изгнанническую жизнь среди волн разбушевавшейся революционной стихии, а затем далеко за пределами отечества, вплоть до далекой заокеанской Америки, вместе со многими тысячами православных русских людей, вынужденных оставить родную землю.

В связи с угрожающим положением на юге России архиепископ Анастасий в 1919 г. должен был выехать из Одессы в Константинополь. Возвратившись на короткое время в Россию, он посетил Новороссийск, Ростов и Новочеркасск, где вошел в сношение с Высшим Церковным Управлением, возглавляемым митрополитом Антонием, исполнял некоторые его поручения и в 1920 г. снова выехал через Одессу в Константинополь, где ему было поручено управление православными русскими общинами Константинопольского округа. Число этих русских общин особенно возросло после великого исхода русских людей, не пожелавших остаться под игом советской власти у себя на родине. В Константинополе архиепископ Анастасий возглавил Русский Комитет, объединявший до 35 организаций, и развил там среди русских беженцев, число которых насчитывалось до 175 000, плодотворную и многостороннюю пастырскую деятельность.

В 1921 г., по поручению Высшего Церковного Управления, переехавшего с юга России сначала в Константинополь, а потом в Югославию, архиепископ Анастасий посетил Афон и Святую Землю с целью ознакомления с положением афонских русских монастырей после войны и особенно с состоянием Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, экономические дела которой были совершенно расстроены военными потрясениями, оставившими свой тяжелый след и во внутренней жизни имеющихся в Палестине русских женских монастырей.

В Палестине владыкой Анастасием было установлено правовое положение Русской Духовной Миссии, произведен ремонт русских церквей: величественного собора Миссии и храмов Елеонского монастыря, у дуба Мамврийского, царицы Александры, в Горнем и в Хевроне. Приобретен участок на р. Иордане, куда с особым вдохновением совершался крестный ход и освящалась вода на р. Иордане. Кроме ранее существовавших женских монастырей, Елеонского и Горненского, открыты были женские общины: Гефсиманская, Яффская и Вифанская школа с 15 преподавателями, состав монахинь был пополнен высококультурными ценными молодыми труженицами, был установлен общий порядок жизни в обителях, совершено около 100 пострижений, введено в храма благолепное богослужение, короче говоря, мудрой и опытной рукой была дана духовная жизнь этому драгоценному учреждению на Святой Земле.

Кроме того, архиепископ Анастасий оказал здесь историческую услугу Иерусалимской Церкви, столь дорогой русскому сердцу, как «Матери Церквей» и «Божьему жилищу». Во главе Иерусалимской Церкви в это время стоял маститый друг России, Патриарх Дамиан, но в иерархическом управлении, под влиянием некоторых обстоятельств, вызванных войной, произошло расстройство: с Патриархом не осталось ни одного архиерея. И вот владыка Анастасий помог Патриарху Дамиану рукоположить новых архиереев и восстановить в Иерусалиме иерархическое управление.

В ноябре 1921 г. архиепископ Анастасий в качестве управляющего Русскими православными общинами Константинопольского округа принял участие в состоявшемся в Сремских Карловцах (тогда в Королевстве Сербо-Хорватском и Сербском) Первом Всезаграничном Церковном Соборе и возглавил на нем Отдел Духовного возрождения.

В 1923 г. архиепископ Анастасий присутствовал в качестве представителя Русской Церкви на т.н. «Всеправославном Конгрессе», созванном патриархом Мелетием в Константинополе. На этом «Конгрессе» были поставлены вопросы о введении нового стиля, о второбрачии духовенства, о женатом епископате, о сокращении богослужения, об упразднении постов и упрощении одежды духовенства. Архиепископ Анастасий мужественно возвысил свой голос против всех этих новшеств, направленных на ниспровержение священных канонов, веками освященных благочестивых традиций и обычаев нашей святой Церкви и, следовательно, к извращению духа святого Православия. Вскоре после этого «Конгресс» расстроился, а какое это имело значение, видно из грамоты от 8/21 октября 1923 г. за № 1356 Антиохийского Патриарха на имя митрополита Антония. Собор Антиохийской Церкви, прослушав послание митрополита Антония о Конгрессе, писал: «все Преосвященные братие, члены Собора, разделили наше восхищение глубоким уважением Вашего Высокопреосвященства к священным канонам Святой Церкви и Вашей непоколебимой твердости в сохранении их неприкосновенности… Мы не сомневаемся, что Ваше Высокопреосвященство, прославившееся горячей ревностью о единстве Святой Церкви, постарается и впредь прилагать свои усилия и авторитет на утверждение строительства ее во славу Божию».

Вследствие последовавшего затем неблагоприятного поворота в отношениях Вселенского Патриаршего престола к Русской Церкви и патриарху Тихону, имя которого Константинопольский патриарх запретил возносить в русских приходах в Константинополе, и запрещения сноситься с Русским Архиерейским Синодом Заграницей, архиепископ Анастасий после Пасхи 1924 г. вынужден был покинуть Царьград и выехать через Францию в Болгарию, где принимал участие в освящении Александро-Невского Собора в Софии, а потом переехал в Югославию для участия в очередном архиерейском Соборе. По поручению последнего он отправился в Иерусалим в качестве наблюдающего над делами Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Посетив предварительно Лондон, для переговоров с представителями английского правительства, имевшего мандат на управление Палестиной, он прибыл в Святую Землю в декабре 1924 г. и оставался здесь в течение 10 лет, выезжая ежегодно в Сремские Карловцы на Архиерейский Собор, а также иногда в Сирию для посещения патриарха Григория VII и его преемника патриарха Александра.

Отсюда он ездил также во Францию для переговоров с митрополитом Евлогием, после выхода его из юрисдикции нашего Архиерейского Собора. Из Палестины он совершил паломничество на Синай, где настоятельствовал архиепископ Порфирий.

Во время Собора 1935 г. архиепископ Анастасий принял участие в нарочитом совещании, устроенном Сербским патриархом Варнавой для восстановления единства в Русской Зарубежной Церкви, в состав которого входили также митрополит Евлогий и Феофил и епископ Димитрий (Вознесенский), в качестве представителя Дальневосточного округа: на этом совещании было выработано Временное Положение об управлении Русской Церковью Заграницей.

Тогда же архиепископ Анастасий был возведен в сан митрополита и оставлен на постоянное пребывание в Сремских Карловцах в качестве помощника находившегося в болезненном состоянии Блаженнейшего митрополита Антония, который для подлинного иерарха всегда ставил высокие требования. Он считал, что святитель Божий должен обладать девственной чистотой, быть истинным монахом и от молодых лет должен иметь высоко развитое чувство долга и ответственности, должен быть неустанным молитвенником и должен быть готов положить душу свою за Святую Церковь. Назначение архиерея заключается не в том, чтобы быть только высоким церковным начальником, а в том, чтобы личным примером руководить людьми в деле спасения их душ и приведения ко Христу, к вечному царству. Разыскивая себе такого преемника, митрополит Антоний остановил свой выбор на архиепископе Анастасии еще на Харьковской кафедре и затем выбор этот подтвердил на посту Председателя Архиерейского Синода.

Когда 10 августа 1936 г. митрополит Антоний скончался, у съехавшихся по этому поводу на Собор архиереев не могло быть уже никаких сомнений в выборе достойнейшего ему преемника, и Владыка митрополит Анастасий единодушно был избран на пост председателя Архиерейского Синода и Собора Русской Православной Церкви Заграницей.

Первым мероприятием митрополита Анастасия была реорганизация нашей Русской Зарубежной Церкви, которая была разделена на 4 митрополичьих округа — Ближне-Восточный, Дальне-Восточный, Западно-Европейский и Северо-Американский. К ним позже, в годы второй мировой войны, был присоединен еще пятый — Средне-Европейский.

В августе 1938 г. митрополит Анастасий осуществил второе важное мероприятие — в Сремских Карловцах, под его председательством, был созван Второй Всезарубежный Церковный Собор из епископов, клира и мирян, деяния которых были напечатаны отдельной книгой.

С перемещением Архиерейского Синода из Сремских Карловцев в Белград туда переехал и его председатель митрополит Анастасий, управлявший одновременно на правах епархиального архиерея русскими приходскими общинами в Югославии. Здесь же он на столь хорошо знакомой русским белградцам Крунской улице, №20, неподалеку от русской Свято-Троицкой церкви, являвшейся фактически его кафедральным собором, провел и первые годы второй мировой войны, повлекшей за собой германскую оккупацию Белграда и всей Югославии.

Ежедневно владыка митрополит Анастасий, являвший всем пример строго иноческой жизни, посещал Божественную литургию в Свято-Троицкой церкви и до поздней ночи занимался церковными делами. Во все воскресные и праздничные дни он сам совершал богослужение и неизменно сам же проповедовал. Проповеди его захватывали слушателей особенно художественностью стиля, тонкой отделкой мысли и разносторонней содержательностью.

Будучи ценителем подлинной науки и научного знания, в особенности, конечно, богословского, Владыка митрополит Анастасий объединил вокруг себя лучшие умы ученых и общественных деятелей и наиболее просвещенных служителей Церкви, собирая их периодически на совещания в своих покоях на Крунской улице, а при Архиерейском Синоде учредил особый Ученый Комитет, возглавленный бывшим инспектором Киевской Духовной Академии, магистром богословия архиепископом Тихоном (Лященко).

Личным своим примером владыка Анастасий вдохновлял и многих своих сотрудников, вследствие чего русский Белград жил весьма напряженной духовной жизнью. Так, в Русском Доме функционировали Миссионерские курсы по борьбе с безбожием, религиозно-национальные кружки молодежи имени св. Равноапостольного великого князя Владимира, дважды в неделю велись религиозно-нравственные чтения и собеседования, периодически устраивались разные церковно-юбилейные торжества. И, несмотря на множество общецерковных дел, владыка находил время во все это сам входить, посещал нередко эти собрания, давал указания и был душой всего этого в высшей степени духовно-благотворного делания.

Когда началась вторая мировая война (6 апреля 1941 г.), владыка митрополит Анастасий разделил со своей белградской паствой все ее ужасы и длительные лишения. Неожиданная германская бомбардировка Белграда 6 апреля 1941 года, решившая в короткий срок судьбу Югославии, произвела такое потрясающее впечатление, что столица была совершенно оставлена, как правительственными органами, так и рядовыми жителями, бежавшими в неописуемой панике за много десятков километров. Среди полного разгрома только в жизни белградской русской церкви не произошло существенных перемен: своим чередом шли положенные уставные службы, а священники ходили со св. Дарами по городу, напутствуя раненых и совершая молебные пения по убежищам. Во время налета митрополит Анастасий оставался на своем архиерейском месте в алтаре, а чредное духовенство служило молебен перед чудотворной иконой Божией матери «Знамение» Курской-Коренной. И это несмотря на то, что в непосредственной близости от нашей церкви упало целых пять бомб, сгорела соседняя сербская церковь св. Марка, а у самой церковной стены двое суток пылал гигантский костер из зажженного бомбой склада бревен. На второй день, 25 марта/7 апреля, в самый праздник Благовещения, когда происходила особенно сильная бомбардировка, владыка митрополит присутствовал на Божественной литургии, которую совершал в подвале русского Дома один из священников для множества укрывавшихся там русских людей. Эта литургия, совершенная в обстановке, напоминавшей катакомбы древних христиан, на всю жизнь запечатлелась в памяти у тех, кто на ней причащались. А причащались, по благословению владыки митрополита, все, до 300 человек, после общей исповеди, ввиду явно грозившей всем смертельной опасности.

Ровно через неделю, в Лазареву субботу, в совершенно разгромленный и опустошенный город вошли немцы, и начались тяжкие, для русской эмиграции в Югославии, годы. Вместе со своей белградской паствой владыка митрополит благодушно переносил и голод, и холод, и всевозможные стеснения и лишения, разные неприятности со стороны оккупационных германских властей и выпады враждебного отношения со стороны известной части сербского населения, поддавшейся коммунистической пропаганде.

Вскоре после оккупации Югославии германскими войсками чины гестапо произвели в покоях владыки митрополита Анастасия тщательный обыск, а затем изъяли делопроизводство Архиерейского Синода. Им пришлось, однако, убедиться, что владыка, как истинный архипастырь Церкви Христовой, глубоко чужд всякой политике, и они оставили его в покое. Несколько позже они сделали попытку использовать в своих целях авторитет владыки — предложили обратиться к русскому народу с призывом — оказать содействие немцам в их походе против большевиков. Но несмотря даже на то, что в начале войны многие русские люди доверяли немцам, владыка митрополит мужественно отклонил это предложение, считая, что цели немецкой политики в отношении России сомнительны и что он не вправе сделать такой призыв.

Никогда владыка митрополит ни в чем не проявил какой-либо крайности, а всегда держал себя с полным достоинством, как истинный архиерей Божий. О таком поведении его дал важные показания в Лондоне разным церковно-общественным кругам Сербский патриарх Гавриил, подчеркнувший, что митрополит Анастасий с великой мудростью и тактом держался при немцах, несколько раз подвергался обыскам и не пользовался доверием немцев.

В сентябре 1941 г. владыка митрополит дал благословение русским патриотам, надеявшимся, что наступил час освобождения русского народа от кровавого гнета большевизма, на образование русского Корпуса. Однако этот Корпус не был допущен немцами к участию в военных действиях на Восточном фронте, а был оставлен в Югославии для защиты от местных коммунистических банд.

Когда очутившаяся, в результате войны, в критическом положении советская власть решила, ради самосохранения, опереться на религиозные и национальные чувства русского народа, и Собор еще уцелевшего Российского епископата в составе 18 лиц избрал 8 сентября 1943 г. в Москве митрополита Сергия (Страгородского) патриархом, многие наивные русские люди склонны были радостно приветствовать это событие. Тогда владыка митрополит 21 октября 1943 г. в Вене созвал совещание 8 заграничных епископов, которые установили полную неканоничность этого избрания и невозможность вследствие этого признать митрополита Сергия законным патриархом.

С Пасхи 1944 г. начались почти ежедневные налеты на Белград англо-американских бомбардировщиков, уносившие множество жертв. Несмотря на явную угрозу жизни, владыка митрополит ни в чем не изменял своего обычного образа жизни, так же служил и проповедовал по всем воскресным и праздничным дням, навещал раненых, хоронил убитых, утешал разоренных и обездоленных, всегда тщательно справляясь, не пострадал ли кто-либо из его паствы. Воодушевляемое им духовенство ежедневно обходило с чудотворной иконой Божией Матери «Знамения» дома прихожан. Отмечен был целый ряд поистине чудесных случаев.

В сентябре 1944 г., когда советские войска уже приближались к Белграду, главная масса русских обитателей его устремилась в Вену. Туда же эвакуировался вместе со всем составом Архиерейского Синода и его канцелярией и митрополит Анастасий. И в Вене он не переставал совершать богослужения в наших двух церквах — старой посольской и новой домовой, буквально под бомбами и среди пылающих пожаров. И здесь чудотворная икона ежедневно обходила дома и убежища русских людей и даже некоторых австрийцев, проникнувшихся величайшим уважением к нашей святыне, вследствие бывших от нее явно чудесных знамений.

Из Вены владыка митрополит со всем Синодом переехал сначала в Карлсбад, а затем, уже по окончании войны, летом 1945 г. — в Мюнхен (Германия), который на время сделался крупным центром русской церковной и общественной жизни. В одном Мюнхене с его ближайшими окрестностями образовалось около 14 приходов и шла весьма интенсивная церковная жизнь во многих местах с ежедневными богослужениями. Летом этого же 1945 г. владыка митрополит Анастасий уже в Мюнхене, совместно с митрополитом Серафимом, хиротонисал во епископа Киссингенского викария германской епархии, настоятеля Мюнхенского прихода архимандрита Александра (Ловчего).

Желая восстановить связь после нарушенного войной единения отдельных частей Русской Зарубежной Церкви с Архиерейским Синодом, Владыка митрополит добился разрешения на поездку в Швейцарию, и из Женевы быстро наладил письменные сношения со всеми странами, где находились подведомственные нашей Русской Зарубежной Церкви церковные общины, чем укреплена была пошатнувшаяся было организация нашей Церкви заграницей.

В Швейцарии Владыка митрополит оставался около 7 месяцев и за это время совершил, совместно с прибывшим из Америки епископом Иеронимом, две архиерейские хиротонии — архимандрита Серафима (Иванова) во епископа Сант-Ягского и архимандрита Нафанаила во епископа Брюссельского и Западно-Европейского.

К Пасхе 1946 г. он возвратился в Мюнхен, где вскоре, 23 апреля, им созван был Собор Зарубежных епископов, в котором приняли участие и епископы Автономной Украинской и Белорусской Церкви, на одинаковых правах с представителями других округов. В этом Соборе приняли участие личным присутствием 15 архиереев, а остальные, из далеких стран, прислали свои пожелания и письменные мнения по вопросам повестки. Уже тогда Собор этот постановил отметить приближающийся юбилей митрополита Анастасия — пятидесятилетие священнослужения, сорокалетие епископского служения и десятилетие возглавления им Русской Зарубежной Церкви — принятием им титула «Блаженнейшего», правом ношения двух панагий и преднесением креста. Но Владыка митрополит категорически отверг все это, как и отклонил проекты празднования его юбилея, заявив, что «теперь не время праздновать».

И Владыка остался верен себе: в Мюнхене празднование этого знаменательного юбилея состоялось… без самого юбиляра, укрывшегося от чествования в тихой иноческой обители.

По окончании войны главное внимание владыки митрополита было устремлено на то, чтобы помочь православным русским людям выехать из разоренной Германии и организовать в новых местах их жительства нормальную церковную жизнь. Был открыт целый ряд новых архиерейских кафедр в разных странах, и архиереи, собравшиеся в результате войны в Западной Германии, постепенно получали назначения на эти новооткрытые кафедры.

В сентябре 1950 г. митрополит Анастасий предпринял поездку в Западно-Европейскую епархию, где совершил два важных акта: хиротонисал в Женеве 11/24 сентября архимандрита Леонтия (Бартошевича) во епископа для Женевского викариатства и освятил 18 сентября/1 октября в Брюсселе новопостроенный храм-памятник Царю-Мученику и все русским людям, в смуте убиенным. Вернувшись в Германию, он 25 сентября/8 октября освятил во Франкфурте новый храм в честь Воскресения Христова.

С 1948 г. началось усиленное переселение русских людей в Северо-Американские Соединенные Штаты, и многие стали упрашивать владыку митрополита переехать с Архиерейским Синодом туда же. Просили Владыку приехать и из Америки, где только что (в 1946 г.) произошел печальный раскол, после т.н. «Кливлендского собора». Вначале владыка митрополит колебался, но Мюнхен пустел все больше и больше, постепенно закрывались лагеря беженцев и приходы в них. И владыка Первосвятитель, наконец, решил переехать туда, куда отбыла уже большая часть его паствы и куда его усиленно приглашали приехать.

Отъезд владыки митрополита Анастасия в Америку состоялся 10/23 ноября 1950 г. На другой день он на аэроплане прибыл в Нью-Йорк и был торжественно встречен в Вознесенском кафедральном соборе.

На другой день после приезда, 12/25 ноября, Владыка митрополит отбыл в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле, где совершил торжественное освящение только что законченного каменного монастырского храма в честь Святой Троицы, после чего состоялся Архиерейский Собор, в котором приняли личное участие 11 иерархов Русской Православной Церкви Заграницей.

Здесь же, впервые за все время существования нашей Русской Зарубежной Церкви, Владыкой был совершен чин мироварения и освящения мира, которое наша Церковь получала прежде от Сербской и Константинопольской Православных Церквей.

Резиденцией владыки митрополита в Америке стали названная синодальным подворьем «Новая Коренная Пустынь» в Магопаке, в полутора часах езды от Нью-Йорка, которая была устроена в имении, подаренном известным русским благотворителем князем С.С. Белосельским-Белозерским.

Приезд владыки митрополита Анастасия в США совпал с раскольническим «собором» Американской митрополии, на котором, вместо недавно умершего митрополита Феофила, митрополитом был избран архиепископ Леонтий. Предельное смирение проявил наш Первосвятитель, призывая иерархов этой митрополии к миру и единству. Назначенное с этой целью совещание, к сожалению, не привело ни к чему. Иерархи Американской митрополии не только не пожелали восстановить нарушенное ими единство Русской Зарубежной Церкви, но стали еще более углублять возникшее на Кливлендском соборе разделение разными антиканоническими действиями, вплоть до принятия к себе запрещенных священнослужителей.

Между тем, все больше и больше русских людей прибывало из Европы и Азии в Америку, и с их прибытием возникло около 100 новых приходов, пожелавших оставаться в юрисдикции нашей Русской Зарубежной Церкви. От митрополии их отталкивало и поминание советского патриарха за богослужением, и красные флаги в церквах, и расставленные для сидения скамейки, не говоря уже о многом другом, идущем совершенно вразрез с исконным православным благочестием.

Стали строиться новые постоянные храмы, а владыка митрополит Анастасий, несмотря на свои крайне преклонные годы, стал предпринимать частые поездки для служения по приходам, неутомимо проповедуя и выступая на разных церковных торжествах и собраниях, причем поражал всех необыкновенной свежестью ума и ясностью мысли.

Им был совершен целый ряд архиерейских хиротоний:

1) архимандрита Антония (Синькевича) во епископа Лос-Анжелосского — 6/19 августа 1951 г.;

2) архимандрита Аверкия (Таушева) во епископа Сиракузско-Троицкого — 12/25 мая 1953 г.;

3) протоирея Феодора Раевского, постриженного в монашество с именем Саввы, во епископа Мельбурнского — 11/ 24 января 1954 г.;

4) архимандрита Антония (Медведева) во епископа Мельбурнского — 5/18 ноября 1956 г.;

5) архимандрита Савву (Сарачевича) во епископа Эдмонтонского — 15/28 сентября 1958 г.;

6) игумена Нектария (Концевича) во епископа Сеатлийского — 26 февраля/11 марта 1962 г.

В феврале 1952 г. резиденция митрополита Анастасия и Синода была перенесена в г. Нью-Йорк, где на 77-й улице, 312 Вест, для этой цели был приобретен небольшой особняк.

Осенью 1953 г. владыкой митрополитом был созван второй на территории США Архиерейский Собор, в котором участвовало 16 архиереев.

Торжественное открытие его состоялось в Свято-Троицком монастыре, а деловые заседания происходили затем в Новой Коренной Пустыни.

После этого Архиерейские Соборы созывались регулярно раз в три года (в 1956, 1959 и 1962 гг.).

Уже в 1951 г. владыка митрополит совершил поездку через весь северо-американский материк — в Калифорнию, взяв с собой столь дорогую для всех русских изгнанников святыню — чудотворную икону «Знамения» Божией Матери Курскую-Коренную. Это первое путешествие владыки на запад было настоящим триумфальным шествием. Оно повторялось потом ежегодно. Зиму владыка проводил в Нью-Йорке, а значительную часть лета — в Сан-Франциско. Ввиду этого с 1953 г. в Бурлингейме, вблизи Сан-Франциско, было создано синодальное подворье и при нем домовая церковь во имя Всех Святых в земле Российской просиявших.

Но большую часть года владыка митрополит все же проводил в Нью-Йорке в своей резиденции на 77-й улице, где устроена была домовая церковь в честь «Знамения» Божией Матери. Выезжая оттуда, он возглавлял ставшие традиционными весьма многолюдные и благолепные церковные торжества. К числу их необходимо отнести:

Троицын день, являющийся престольным праздником Свято-Троицкого монастыря при селении Джорданвилл;

всенародное прославление памяти Просветителя Руси св. Равноапостольного Великого князя Владимира на так называемой «Владимирской Горке» у фермы РОВА;

Успение Пресвятой Богородицы 15/28 августа — престольный праздник женского монастыря Ново-Дивеево;

прославление памяти преп. Иова Почаевского, совершаемое в Свято-Троицком монастыре 28 августа /10 сентября;

празднество в честь «Знамения» Божией матери — чудотворной иконы Курской-Коренной, совершаемое в Новой Коренной Пустыни в день Рождества Пресвятой Богородицы 8/21 сентября;

престольный праздник синодального храма в честь «Знамения» Божией Матери 27 ноября/10 декабря.

Ради блага Церкви, владыка митрополит, несмотря на свой крайне преклонный возраст, нисколько не щадил себя. И вот в 1955 г. на самый праздник Успения Божией Матери, когда владыка митрополит ехал служить в Ново-Дивеево, произошла авария, во время которой наш Первосвятитель и его спутники только чудом остались в живых. Но владыка даже не дал отвезти себя в больницу, как это сделано было с его спутниками. Он прибыл все же в Ново-Дивеево, совершил там после литургии молебное пение, предварив его, как и всегда, весьма назидательным словом, в котором поучительным образом истолковал происшедшее с ним злоключение. Однако после этого владыке митрополиту пришлось довольно долго поправляться, пока он снова стал в состоянии совершать Божественную литургию.

Узнав о приближающемся 29 июня/12 июля 1956 г. 50-летнем юбилее архиерейского служения владыки митрополита Анастасия, преданная ему паства решила учредить особый Юбилейный комитет, чтобы достойно организовать чествование высокого юбиляра. Но владыка и в этот раз, как и в 1948 г. в Мюнхене, решительно отказался благословить работу такого комитета.

Празднование этого столь редкого и знаменательного юбилея все же было отмечено во всех местах русского рассеяния торжественными богослужениями и юбилейными собраниями, но без личного участия самого юбиляра, который, как и в первый раз, уклонился от чествования.

К великой скорби нашего Первосвятителя, последние годы его жизни были чрезвычайно омрачены происшедшей в любимой им Калифорнии церковной смутой в связи с постройкой нового кафедрального собора «Всех скорбящих Радосте» в Сан-Франциско. Но вскоре, святителя Иоанна (Максимовича; + 1966 г.), все трудности постепенно были преодолены. Владыка стал все больше недомогать, болеть, был помещен даже в больницу на исследование, после чего немощи его усилились настолько, что он едва мог ходить без посторонней помощи.

Чувствуя, по-видимому, что ему уже не под силу дальнейшее управление Русской Зарубежной Церковью, он объявил созванным им архиереям, что решил уйти на покой, и предложил избрать ему преемника.

На собравшемся с этой целью Архиерейском Соборе в день Преполовения Пятидесятницы 14/27 мая 1964 г. новым Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви был избран Брисбенский епископ Филарет (Вознесенский), а владыка митрополит Анастасий ушел на покой, получив, по единодушному решению членов Собора, титул «Блаженнейшего» с правом ношения двух панагий и преднесения креста, от чего прежде он решительно отказывался.

Большой радостью для Блаженнейшего владыки Анастасия было состоявшееся на этом же Соборе прославление св. праведного Иоанна, Кронштадтского Чудотворца. Но вслед за тем началось постепенное угасание его жизни, и 9/22 мая 1965 г. вечером он почил о Господе, окруженный своими почитателями, в своих покоях в новом, подаренном Синодом известным благотворителем С.Я.Семененко, доме на 75 East 93 rd Street на углу Park Avenue , где в последние годы его жизни был устроен и синодальный собор «Знамения» Божией Матери.

Облачение тела почившего в архиерейские одежды по чину было совершено присутствовавшим при кончине Преосвященным Нектарием, епископом Сеатлийским.

На другой день, в воскресение, 10/23 мая было отменено, ради кончины Первосвятителя, назначенное на этот день епархиальное собрание, и все устремились в синодальный собор, где была совершена соборно архиерейским чином, с митрополитом Филаретом во главе, Божественная литургия, а затем в течение дня целый ряд панихид над гробом почившего, совершаемых не только клириками нашей Церкви, но и других Православных Церквей. Чтение Евангелия над гробом, служение панихид между богослужениями и прощание с любимым архипастырем шло неустанно.

В понедельник, 11/24 мая заупокойную литургию возглавил митрополит Филарет, которому сослужило 10 архиереев и 16 священников. После литургии было совершено отпевание, в котором участвовало 11 архиереев, свыше сорока священников и 10 дьяконов, съехавшихся со всех концов Америки. В отпевании участвовало два хора: соборный синодальный хор и хор Свято-Троицкого монастыря с семинаристами. Последнюю прощальную Разрешительную молитву прочел долголетний духовник почившего архиепископ Аверкий.

После отпевания тело почившего и большинство участников отпевания отправились в Свято-Троицкий монастырь, где место упокоения митрополита Анастасия было приготовлено давно под алтарем, рядом с гробницей архиепископа Тихона, Западно-Американского и Сан-Францисского.

Вечером перед гробом почившего была совершена соборным чином панихида, а на другой день — во вторник, 12/25 мая митрополит Филарет совершил заупокойную Божественную литургию, а после нее панихиду и троекратное обнесение тела почившего вокруг монастырского храма Святой Троицы. И, наконец, тело Первосвятителя было опущено в уготованное ему каменное ложе рядом с гробом архиепископа Тихона, которого уважал и высоко ценил почивший Владыка митрополит.

Провести церковный корабль через столь бурное море – Вторую мировую войну и последующие за ней годы, это, поистине грандиозное достижение, достойное преклонения и всякого признания. Тут то и проявилось истинное богомудрие Блаженнейшего Митрополита Анастасия. Помогла, конечно, и великая сила его духовного авторитета. Ведь он, помимо своих личных качеств, и по праву старшинства и преемства, был подлинно Первоиерарх Всероссийский. Главное, однако, это все же личные удивительные дарования и особенности митрополита Анастасия. Прежде всего – богомудрие, иными словами, благодать, святая мудрость. Она была присуща Владыке во всей ее глубинной полноте.

Сочетание постоянной ласковой мягкости с непреклонной твердостью, когда этого требовали интересы Церкви, терпеливая обаятельная внимательность к каждому, даже самому незначительному, необыкновенная богословская эрудиция в соединении с исключительной памятью, всепокоряющий такт, умение разбираться в самой сложной церковной и политической обстановке, несомненный дар предвидения, даже прозрения и многое другое составляли эту благодатную мудрость.

В лице Блаженнейшего митрополита Анастасия ушел от нас, чад Русской Зарубежной Церкви, последний представитель архипастырского сонма дореволюционной России, и в то же время последний остававшийся в живых член Священного Синода Российской Церкви.

Источник: http://portal-credo.ru