Известный российский политолог Станислав Белковский акцентировал важную научную проблему, которую подавляющее большинство историков предпочитает не замечать. А именно: с какого времени берёт своё начало нынешняя Русская православная церковь Московского патриархата (далее – РПЦ МП)? С 988 года или с сентября 1943-го? От принятой даты Крещения Руси или от известной встречи в кремлёвском кабинете Сталина с тремя митрополитами?

На страницах «Московского комсомольца» Станислав Белковский 15 февраля изрек: «Некоторые ошибочно полагают, что РПЦ МП есть историческая правопреемница Русской ортодоксальной церкви. Это, мягко говоря, не совсем так. РПЦ МП фактически основана в сентябре 1943 года Генералиссимусом Иосифом Сталиным».

Незадолго до этого, 7 января, на Рождество, в прямом эфире радио «Эхо Москвы» Белковский высказывался ещё более категорично: РПЦ МП с сентября 1943 г. – это «другая церковь», не имеющая отношения к Православной Российской Церкви (далее – ПРЦ), существовавшей до 1917 года.

На первый взгляд, слова Белковского кажутся эпатажем. Однако такая оценка ошибочна. Автор затронул крайне важную, но неразработанную в науке и невыясненную в самой РПЦ МП проблему. Стараясь быть кратким, обозначу её конкретнее.

До 1917 года в Российской империи (как и ранее в Московском царстве) Православная Церковь не являлась юридическим лицом. И хотя храмы, монастыри, Святейший Правительствующий Синод и другие структурные установления ПРЦ являлись определёнными структурными единицами государства с определенными полномочиями и правами, но российскому законодательству не было известно такое юридическое лицо, как ПРЦ.

Причём и у структурных установлений ПРЦ юридические права были весьма ограничены: например, на каждую куплю-продажу объектов недвижимости тем необходимо было испрашивать разрешение императора.

В целом, до 1917 года государство и Церковь в России были слиты во единое церковно-государственное тело – в православную империю. При Временном правительстве начался процесс «отдаления» Церкви от государства.

Большевики, захватив власть, 21 января 1918 года издали свой известный декрет, который начинался словами: «Церковь отделяется от государства». Отделив Церковь от государства, большевики не только не предоставили ПРЦ прав юридического лица (которых она до того, повторюсь, и не имела), но и все церковные учреждения тем же декретом лишили прав юридического лица. После чего в условиях известных советских гонений на духовенство, не имея вообще никакой государственной регистрации, ПРЦ фактически атомизировалась.

И хотя с 16(29) июля 1927 года, после публикации известной «Декларации» митрополита Сергия (Страгородского), часть иерархов пошла вслед за её автором на сотрудничество с ОГПУ и соглашательство с советской властью, но этот факт не позволяет однозначно утверждать, что Сергий возглавил ПРЦ. Ведь ПРЦ как таковой не было: ни де юре, ни, по большому счёту, де факто.

Сергий Страгородский был поставлен советской властью де юре и де факто лишь во главе одного из «осколков», оставшихся от исторической ПРЦ. Причём «осколка» едва ли самого крупного: ведь необходимо учитывать, что все многочисленные «непоминающие» митрополита Сергия не относились к его юрисдикции.

В начале же сентября 1943 года на базе «сергианского осколка» ПРЦ и была Иосифом Виссарионовичем Сталиным создана большая и мощная структура с новым названием «Русская православная церковь» и с изменением титула предстоятеля (вместо «всея России» — «всея Руси», что особо оговорили Сталин и Сергий). На её принципиальную новизну по отношению к ПРЦ и указывает Станислав Белковский.

С сентября 1943 года епископат РПЦ МП фактически вошёл в состав советской «знати». И его представители тесно сотрудничали с властями страны вплоть до позднесоветских времён, участвуя, например, в пропаганде социализма (и в СССР, и за его границами) и в организации гонений на другие «осколки» ПРЦ.

(Поскольку об истории образования в 1920-х годах различных юрисдикций, так или иначе представлявших собой «осколки» ПРЦ, говорить можно много, то я пока оставлю эту большую тему в стороне. То же относится и к вопросу о неочевидности преемства от ПРЦ высшей церковной власти митрополита Сергия (Страгородского), с 8 сентября 1943 года – первого патриарха РПЦ МП.)

Удивительно, но по акцентированному Белковским вопросу «учредительные документы» РПЦ МП дают весьма противоречивые ответы.

С одной стороны, в действующем с 1991 года Гражданском уставе РПЦ МП (в главе I, пункте 2) говорится о преемственности РПЦ МП от ПРЦ: «Русская Православная Церковь ведет свое историческое бытие от Крещения Руси, имевшего место в 988 году в Киеве при великом князе Владимире. С 1448 года является автокефальной Церковью. С 1589–1700 гг.; 1917–1925 гг. и с 1943 года имела и имеет патриаршую форму управления. До 1942 года именовалась Поместной Российской Православной Церковью. Нынешнее название вошло в употребление с 1943 года».

С другой же стороны, в действующем с 2000 года внутреннем Уставе РПЦ МП ничего не говорится о какой-либо преемственности РПЦ МП с ПРЦ. В главе I, пункте 4, Устава констатируется, что РПЦ МП «осуществляет свою деятельность на основе: а) Священного Писания и Священного Предания; б) канонов и правил святых апостолов, святых Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов; в) постановлений своих Поместных и Архиерейских Соборов, Священного Синода (! – М.Б.) и Указов Патриарха Московского и всея Руси; г) настоящего Устава».

Нетрудно заметить, что в процитированном пункте (как и в других местах Устава) отсутствуют какие-либо упоминания об императорских (или царских) указах о духовенстве, а также об определениях Святейшего (!) Синода ПРЦ. То есть в Уставе РПЦ МП называются лишь те акты церковного «законодательства», которые были созданы или ещё в древней Церкви, или уже в советский период. Весь же комплекс церковно-государственных законов императорского периода (если не раньше) в основном документе РПЦ МП никак не упоминается.

Необходимо пояснить, что «Священный Синод» — это совсем не одно и то же, что Святейший Правительствующий Синод. Первый из них берёт своё начало от Поместного Собора ПРЦ 1917-18 гг., а второй – от царя Петра I. И материалы самого Поместного Собора свидетельствуют, что «Священный Синод» – совершенно иной (!) орган церковного управления, чем «Святейший Правительствующий Синод». В период с 7 декабря 1917 года по 31 января 1918 года в ПРЦ существовало даже два (!) Синода – «Святейший Правительствующий» и «Священный»: покуда первый из них не «определил считать свои полномочия оконченными» и не передал свои дела новым органам высшего церковного управления.

Встаёт вопрос: что говорило дореволюционное законодательство об основах деятельности ПРЦ? На сей счёт, например, в «Уставе духовных консисторий» 1841 года, констатировалось (раздел I, ст. 6): «Основания епархиального управления и суда суть: а) Закон Божий, в Священном Писании предложенный; б) Каноны или правила святых апостол, святых соборов Вселенских и Поместных и святых отец; в) Духовный регламент и последовавшие за ним высочайшие указы и определения Святейшего Правительствующего Синода (курсив наш. – М.Б.); г) уставы гражданские». С точностью почти до буквы то же повторялось и в «Уставе духовных консисторий» редакции 1883 года (См.: ПСЗ-2. 1842. Т. XVI. Отделение первое: 1841 г. Ст. 14409. С. 222; ПСЗ-3. 1886. Т. III: 1883 г. (ст. 1495.) С. 111).

Сравнивая «основания деятельности» ПРЦ и РПЦ МП, нетрудно увидеть, что ныне действующий Устав РПЦ МП все государственно-церковные законодательные акты до 1917 года вменяет «аки не бывшие». Отсюда и получается, что преемственность РПЦ МП от ПРЦ совсем не очевидна, что сама РПЦ МП считает, что она – «другая церковь», чем ПРЦ. Вместе с тем Гражданский устав РПЦ МП формально констатирует обратное…

Так что на вопрос, поставленный Белковским, даже «учредительные документы» РПЦ МП дают противоречивые ответы. А это свидетельствует, что обозначенная политологом проблема нуждается в скрупулёзном рассмотрении специалистами в области истории, юриспруденции и церковного права.

P.S.: 19 февраля Станислав Белковский в разговоре с корреспондентами радио «Финам FM» сказал: «Верхушка РПЦ воспринимается как сообщество коррумпированных людей, заинтересованных в использовании связей с государством для решения своих частных меркантильных задач. Поэтому РПЦ очень трепетно относится к попыткам разоблачения».

Подтверждение слов Белковского – в уже упомянутом ныне действующем Уставе РПЦ МП. В том документе имеется брешь, с помощью которой епископат РПЦ МП имеет практически неограниченные возможности переводить церковное имущество сначала в разряд своего личного имущества, а после – оставлять то в наследство своим родственникам и иным близким людям.

Напомню, что «тот самый» пункт Устава РПЦ МП гласит (гл. XV, п. 22): «Церковное имущество, которым обладал архиерей в силу своего положения и должности и которое находится в официальной архиерейской резиденции, после его смерти вносится в инвентарную книгу епархии и переходит в её собственность. Личное имущество скончавшегося архиерея наследуется в соответствии с действующими законами».

Смысл первого предложения неоднозначен. Разночтения зависят от пояснительной оговорки — «и которое находится в официальной архиерейской резиденции».

На существование этой бреши мною было указано ещё 19 декабря 2012 года. Однако состоявшийся 2–5 февраля 2013 года Архиерейский Собор РПЦ МП хотя и принял определение «О внесении изменений и дополнений в Устав Русской Православной Церкви», но в нём обошёл вниманием соответствующий вопрос. Ведь в случае «заделывания» бреши иерархам РПЦ МП будет затруднительно «решать свои частные меркантильные задачи»!

Подтверждение слов Станислава Белковского, сказанных для «Финам FM», можно найти и в других моих выступлениях в СМИ. См., например, здесь и здесь.

Михаил Бабкин,

доктор исторических наук, профессор,

для «Портала-Credo.Ru»