ЭМИГРАНТСКИЙ МОНАРХИЗМ

ЭМИГРАНТСКИЙ МОНАРХИЗМ

В порядке дискуссии публикуем статью из русского эмигрантского журнала «Клич» выходившего в конце 30-х годов в Брюсселе.

На наш взгляд, можно и нужно вести разговор о внутреннем  содержании Монархии. Однако, предложенное автором статьи разрешение проблемы не может принято русским православным сознанием. Русский православный строй жизни может быть таковым  в полной мере только тогда, когда увенчивается скипетром Самодержавного Царя. См. ст. «Соборный строй» на нашем сайте.

В предыдущем номере (№ 28) „Кли­ча» мы сетовали на то, что в минув­шие трагические сентябрьские дни, которые всколыхнули весь свет, наша национально настроенная эмиграция, оказалась застигнутой врасплох и не­подготовленной к активному высту­плению единым фронтом.

Между тем, как правильно отмечает К. Вергун, в прекрасной и продуманной передовице декабрьского номера ру­ководящего органа НТСНП — „За Родину», перед всеми нами вновь гроз­но был поставлен вопрос:

„Что будет с Россией? Что мы, русские, должны и можем делать?»

 

Действительно было над чем заду­маться прежде чем принять то или иное ответственное решение, которое способствовало бы объединению, а не разъединению, а, главное, соответст­вовало бы настроениям и чаяниям подъяремного населения России.

Однако, с законным изумлением свидетельствует К. Вергун, „серьез­ная тревога за русское будущее сме­нилась вполне конкретной надеждой»:

„Все вопросы и сомнения сразу оказа­лись разрешенными. Выход найден… в леги­тимной монархии».

Совершенно правильно вызывает удивление Вергуна такой естественный вопрос:

„Почему такой простой выход найден только на 17 году эмиграции, когда леги­тимизм был известен всем и каждому, когда о нем столько было пролито чернил и столько шума поднимали младороссы в те­чение последних нескольких лет».

„Мимоходом этого вопроса касаться нельзя. К этому вопросу придется еще вернуться», заявляет Вергун, но сразу же точно и ясно формулирует свое отрицатель­ное отношение к нему.

Так как мы разделяем его взгляды в этом отношении, которые вполне сов­падают с соображениями и доводами, высказанными неоднократно раньше по этому поводу в нашем журнале (см. № 22 янв. „Клича»: „Как и за что мы должны бороться» и № 25-26: „Почему за фашизм»), то мы с удо­влетворением приводим их полностью: „Для нас ясно одно», констатирует Вер­гун: „Не в форме правления дело и не в ней спасение от всех бед и потрясений. Монархия, или вернее монархисты не сумели уберечь Россию от потрясений, предотвра­тить катастрофу».

Вряд ли против этого можно что нибудь возразить, если умышленно не закрывать глаз на горькую правду, но на этом мы еще остановимся ниже. Наиболее полноценными являются по­следующие утверждения Вергуна в которых он совершенно правильно устанавливает:

„Пока большевизм не свергнут, предре­шение формы правления одной эмиграцией, без участия всего русского народа, несвое­временно».

„Россия жаждет прежде всего не монар­хии, а освобождения от большевизма. От эмиграции она вправе ждать помощи в этой борьбе, а не провозглашения образа правления».

Тут все соответствует нашим преж­ним установкам, в которых мы также утверждали, что вопрос о форме пра­вления не волнует сейчас народные массы, которые идут сейчас за теми, которые умеют в ту или иную любую форму влить надлежащее содержание. Пример — Муссолини, Гитлер, Салазар и Франко.

Совершенно правильно подчеркнута Вергуном узурпация народных прав провозглашением монархии здесь, без участия в этом важном акте самого русского народа, которому одному принадлежит это право, и которому должна быть предоставлена, прежде всего, возможность осуществить его. Возможность же эта может быть до­быта только борьбой, первая цель которой — „освобождение от боль­шевизма». Никакое провозглашение здесь той или иной формы правления не освобождает нас от борьбы и не предрешает ее исхода. Если даже считать самое знамя монархии полез­ным для победы,  —  в чем как мы увидим ниже, не может быть полной уверенности, то и в этом случае оно может быть водружено лишь в поряд­ке борьбы, а не призывами под это знамя здесь тех или иных кругов эми­грации, или их печатных органов.

***

Одним словом, такая постановка вопроса не только спорна и нецеле­сообразна, но и не реальна. Она по­коится на одних только чувствах и настроениях, а не на реальной  конъюнктуре и трезвом учете сил.

Она, как это мы отмечали и раньше в „Кличе» (см. № 22), независимо от вопроса династического, не разрешает вопроса о том, кто, каким способом и когда восстановит монархию, а так­же вопроса — с какого рода монар­хией собирается идти в Россию новый монархический фронт?

Этот вопрос повторяет и передовица «За Родину»:

„Ведь содержание монархии может быть различно», правильно отмечает Вергун. „И какую же монархию замышляют воодуше­вившиеся эмигранты? Самодержавную, кон­ституционно-демократическую, или совет­скую?»

Вопрос вполне уместный, ибо еди­ного ответа на него из монархического лагеря эмиграции не дается. Раз­нобой царит даже среди кругов, кото­рые все время отстаивали легитим­ную монархию. Так „Царский Вестник» упорно стоит за восстановление само­державия, а младороссы окончательно открестились от фашизма (см. ст. берл. „Нового Слова» № 51: „Младо-большевики» с выборками из инструк­ции ген. секр. младоросской партии К. Елиты — Вильчковского) и укрепи­лись на сов. платформе: „Царь и советы». Остальные монархические круги во главе с „Возрождением», прокламируя монархию, ничего о со­держании ее не говорят, т. е. стоят в этом самом важном вопросе на непредрешенческой позиции, а посему выпады г. И. Тхоржевского по поводу непредрешенства относительно самой формы правления, лишены всякого серьезного основания.

Между тем вопрос о содержании монархии — первостепенной важности, так как, наблюдая окружающий мир, мы видим, что в это содержание укла­дывается: в Англии — парламентско-демократический, а в Италии — фашистский режим. Монарх там и там только царствует, но не управляет, и корона представляет собою лишь тра­диционное оформление и возглавление нации. В Румынии она производит сей­час попытку насадить сверху авто­ритарный режим. В Югославии и Болгарии такие попытки закончились возвращением к конституционно — де­мократическому строю.

У нас отсутствие определенного содержания возмещается шумливыми выкриками, горделивыми позами с пением национального гимна и поно­шением за отсутствие патриотизма всех тех, кто не желает принять уча­стия во всех этих внешних демон­страциях, от которых ни кому, осо­бенно большевикам, ни холодно, ни жарко. Ведь монархию надо завоевать тоже борьбой, а для борьбы и победы нужна определенная идеология, а глав­ное нужна настоящая борьба, а не „смотры», банкеты и прочие безвред­ные для врага оказательства своих эмоций и настроений.

**

Российская монархия в славнейшие периоды своей истории строилась на единении Царя с народом (см. выписку из В. Ключевского в ст. „Власть и народ»). Достаточно вспомнить Вели­кого Петра, чтобы видеть, как он был далек от средостения. И сейчас, тем паче монархия может быть восстано­влена только при соблюдении этого принципа, ибо если она погибла, то одной из причин катастрофы было, несомненно, изжившее себя её дворянско-бюрократическое окружение.

Если наш народ, — во что мы охотно верим, — оплакивает мученическую кончину последнего Государя, то это отнюдь не значит, что он изжил свое недоброжелательство к прежнему пра­вящему классу. Царь для него была высокая исторически — традиционная вековая эмблема власти — источник народных благ. Дворянско-чиновничье окружение — классовые враги, узур­пирующие в своих интересах эти бла­га: „Милует царь, да не жалует псарь».

На этой классовой вражде больше­вики до сих пор стараются расписы­вать те или иные узоры и им навстречу пошли   участники   парижского „рус­ского смотра», как величает „Возрож­дение» прием вел. кн. Владимира Ки­рилловича русскими парижскими орга­низациями.

Величайшей бестактностью и поли­тической ошибкой были возглавление и организация этого приема уцелев­шими за границей г.г. дворянами, что придало ему сразу же сословно-классовый характер. Революции могут сильно отличаться друг от друга теми задачами, которые они преследуют, но им присущ один общий и характер­ный момент:

смена классов. Роль дворянства в Рос­сии закончена. Новую ведущую силу нации выдвинет из своих рядов сам народ.

Дворянство триста лет составляло опору старой династии и имеет в прошлом блестящие заслуги перед Россией. Достаточно вспомнить „слав­ный век Екатерины», чтобы прекло­ниться перед подвигами и водитель­ством этого тогда полного сил и вкуса к власти класса. Но если предки ны­нешних дворян не только не раз спа­сали, но и построили вместе с нашими царями наш „третий Рим» — Россий­скую Империю, то сами они на наших глазах этот Рим не отстояли и поте­ряли.

Эта горькая, но самая настоящая без всякой подделки и фальши правда, которую мы купили дорогой ценой — нашей национальной катастрофой и потерей Родины, а потому замалчивать ее не имеем права. И надо только уди­вляться недальновидности парижских руководящих кругов, которые придали встрече вел. кн. Владимира Кирилло­вича с эмиграцией такой характер, и поражаться как „Возрождение» с изу­мительной слепотой захлебывается от восторга от этого „смотра», как по­казателя „глубокой силы — русской мощи»… „смотра тех, кто верен»…

Неужели непонятно, что если бы эта сила и мощь была действительно на лицо, то она демонстрировала бы себя сейчас не в Париже, а в Москве, а если бы она была верна, по настоя­щему, то своевременно отстояла бы монархию.

А ведь на лицо непреложно уста­новленный профессором ген. Голови­ным в его истории „Российской контр — революции» факт, что монархия в первые же дни революции была поки­нута всеми, начиная с покойного родителя вел. кн. Владимира Кирилло­вича, который до отказа Государя от престола приветствовал во главе гвардейского экипажа революционную власть в лице комитета членов Госу­дарственной Думы. Специально отме­чает ген. Головин исчезновение в этот момент с горизонта всех правых мо­нархистов, которые все куда то про­пали, как будто их никогда и не бывало.

За то они всплыли сейчас, чтобы поучать всех нас, что нам делать для восстановления той монархии, кото­рую они вместе с нами не сумели ни оценить, ни отстоять. Только истории в этом отношении принадлежит по­следнее слово и она нелицеприятно скажет — возможно ли было вообще отстоять в 1917 г. монархию. От того или иного ответа будет зависеть ее отношение к нашему поколению. При утвердительном ответе она осудит нас и осудит строго, а при отрица­тельном может быть вынесет нам оправдательный приговор..*.

Что касается нынешних призывов и выпадов здесь в эмиграции возродив­шихся монархистов, то мы склонны отнестись к ним и их запоздалым по­учениям с большой прохладцей. Для примера укажем на открытое письмо некоего ген. Б. Штейфона в „Царском Вестнике» (№ 636) призывающего главу РОВС-а ген. Архангельского к отказу от непредрешенчества и под­чинению вел. кн. Владимиру Кирилло­вичу по примеру того как ген. Вран­гель своевременно подчинился вел. кн. Николаю Николаевичу. От руководи­теля РОВС-а г. Штейфон наверное получит надлежащий ответ, но нас интересует в данном случае один из мотивов, по которым выступает г. Штейфон. Он напоминает, что по его инициативе в Галлиполи, в присут­ствии всех старших начальников был, впервые, после революции, исполнен гимн „Боже Царя Храни». „Факт, вы­звавший тогда не мало страстей» — (подчеркивает г. Штейфон, видимо придавая этому факту очень важное значение). Поздновато и в безопасной обстановке, хотя и вызвав почему то какие то „страсти», был произведен этот   жест,   авторство   которого г.Штейфон горделиво приписывает себе. Чтобы пояснить ему нашу мысль — приведем в пример командира конного корпуса ген. графа Келлера. Он, по правильному свидетельству ген. Голо­вина, оказался, в числе тех двух воен-ноначальников (второй ген. Хан -Нахичеванский) которые в момент рево­люции открыто отстаивал монархию. Согласно следствия, произведенного по распоряжению Вр. Правительства, граф Келлер выстроил корпус и про­чел свою телеграмму Государю, в ко­торой он просил его не отрекаться от престола, ибо это означает не только проигрыш войны, но и гибель монар­хии и России. Телеграмма после крат­кого слова графа Келлера была „при­нята» корпусом под крики «ура» и исполненный гимн: „Боже Царя Хра­ни». Вот такой жест исторически безсмертен, безразлично от той или иной его политической оценки.

И, тем не менее, даже почин такого героически настроенного военнона­чальника — монархиста по сформиро­ванию под монархическим флагом антибольшевицкой армии во время граж­данской войны, по свидетельству проф. Головина, успеха не имел. Офицеры, не смотря на свои монархические убеждения, пошли не в Южную монар­хическую армию, а в добровольческую армию ген. Корнилова, хотя, по сло­вам ген. Головина, Корнилов не скры­вал своих республиканских взглядов. Ген. Головин об’ясняет это тем, что офицерство было настроено „бонапар­тистски» и не имело реставрационных целей.

Одновременно ген. Головин отмечает еще более важное обстоятельство, с которым надо нам больше всего счи­таться и сейчас — настроение народ­ных масс. „Если попытки немцев при­влечь русских офицеров в Южную ар­мию оказались неуспешными», пишет он, „то уж полную неудачу постигло ожидание привлечь в ряды этой армии крестьянство. „Причина» — ярко ре­ставрационная политика командующе­го этой армией ген. Семенова».

Скажут, что все это было тогда, в разгар революционных страстей, когда в чаду революции народ не по­нимал, что он делает, а сейчас после зверского опыта большевицкой рево­люции  народ понял свои  ошибки и заблуждения и тянется обратно к монархии.

Так ли это? Сомнительно. Во вся­ком случае это самый кардинальный вопрос, ибо нам важно, чтобы наши намерения соответствовали народным чаяниям, как на это указывал вел. кн. Николай Николаевич, стоявший на том, что решение вопроса о форме правле­ния принадлежит народу. Мы не мо­жем довольствоваться в этом отноше­нии мнением части эмиграции и при­соединиться к радости г. Керсновского в „Царском Вестнике» тому, что эта эмиграция „поняла повсеместно и сти­хийно» значение об’единения вокруг вел. кн. Владимира Кирилловича.

Нам нужна народная стихия, а сти­хийность эмиграции по Керсновскому сильно смахивает на „бурю в стакане воды».**

Итак, перейдем к выяснению настро­ений на Родине. За время революции старшее поколение, которое знало прежнюю Россию, и могло сравнить ее порядки с большевицкими, погибло, или вымерло. У власти и в рядах руко­водящего актива повсюду стоит мо­лодняк, для которого, как и для мно­гих представителей нашего молодого поколения за границей, прежняя мо­нархия — не волнующая лучшими воспоминаниями быль, а всего только история. К современникам ее, кото­рые слишком напирают на то, что при монархии все было не только благо­получно, но и прекрасно, эта молодежь относится с недоверием, и совершенно в этом права. Ибо если это действи­тельно было так, и они говорят правду, то тогда нет никакого оправдания тому, что они собственными руками загубили такой прекрасный строй.

Отсюда возникают сомнения и про­верка. Заграничной молодежи она в той или иной степени доступна, но в России молодняк находится в этом отношении в весьма неблагоприятных условиях. Коммвласть, не имея ничего предъявить в свою пользу, старается оперировать, как в математике, до­казательствами от противного, т. е. по возможности порочить в глазах молодежи павший режим. Правда, молодежь, видя ложь и мерзость окру­жающего, все больше и больше отво­рачивается от своих лжевождей и те­ряет веру в их марксистскую пропо­ведь» и в поношения ими своих про­тивников. Однако по свидетельству на заграничном церковном соборе бе­жавшего в 1930 г. из России отца Михаила Польского, доклад которого издан собором особой брошюрой, „без­условно разлагающее влияние школы сильно» и „по большей части роди­тели не в состоянии защищать старый режим и даже своей веры от детей». „Учебники переполнены рассказами об ужасах старого режима. Дети учат стихи о 9 января и о ленских рас­стрелах и не желают слушать оправ­даний прошлого. Сравнивать с насто­ящим они не умеют, да и для роди­телей это рискованно, а заведомую правду печальных фактов прошлого и они  (родители) чувствуют».

Вот как правдиво и безусловно со­ответственно обстановке свидетельст­вует нам о. М. Польский, и нужно только удивляться тому, что после такого свидетельства, часть соборян нашла возможным стать на путь поли­тических выступлений под знаменем „теократической монархии».

Наши сведения, да и не одни наши, а и многих других наблюдателей вну­тренней русской жизни, как отдельных лиц, так и организаций, ведущих систематический опрос как русских, так и иностранцев, бегущих, выслан­ных и просто прибывающих оттуда, свидетельствует о том, что вся Россия загипнотизирована на одной мысли, прекрасно выраженной в приведенных выше словах К. Вергуна:

„Россия жаждет прежде всего не монар­хии, а освобождения от большевизма».

А так как, по правильному утверж­дению заключительных строк статьи Вергуна,

„нельзя забывать того, что судьбы России решатся не за границей, а живой, страда­ющей и борющейся Нацией в самой России», то „от эмиграции она вправе ждать помощи в этой борьбе, а не провозглашения образа правления».

Мы также как и К. Вергун „не про­тив монархии в принципе», но согласны с ним, что если

„быть может, монархия и будет в России, она явится как итог, как завершение ги­гантского напряжения всех созидательных и творческих сил страны, после окончания тяжелого этапа борьбы, после нахождения страною своего пути, своего строя, и своей руководящей идеи».

В борьбе и только в борьбе обретем мы свое отечество, а для ее успеха нужно фактическое, а не фиктивное руководство. При юности вел. Князя Владимира Кирилловича оно сводится к его окружению. Пока оно по меткому определению И. Солоневича, — ва­риант „дворянского большевизма», в каком качестве по справедливому ут­верждению К. Вергуна, „она (монар­хия) ни России, ни народам России не нужна».

***

Пути нашего будущего еще не пред­решены и пока неясны. Однако необ­ходимо отметить, что на наших глазах многие исторические династии сошли со сцены. Так, например, в Персии (Иран) Каджарская династия должна была уступить свое место „бывшему простому конюху, который выдвинулся в борьбе с анархией… занял персид­ский престол… и под водительством которого Персия обрела широкий путь к быстрому экономическому развитию, к укреплению нации, к независимости, к военной мощи, к единодержавию и к защите социальной справедли­вости».

И немудрено, что излагая эти данные в своем письме в „Нашу Газету» (см. № б — „Голос мужика», Алексей Юрин — Франция), автор сопровож­дает их следующими весьма вразуми­тельными размышлениями:

„Что касается преемственности, по­томственных прав на занятие престола, то… я полагаю, что мы этот вопрос в наших условиях предрешать не мо­жем, ибо откровение тайн народов весьма редко кому дается».

Предоставляем самому читателю су­дить, насколько такая скромная и разумная оценка теперешней обстанов­ки основательнее пустых и истеричес­ких выкриков в „Возрождении» г. Ивана Тхоржевского, который напри­мер ставит вопрос: „Как разрубить советский гордиев узел без войны?» — и самодовольно отвечает: „Пожалуй, всего проще — мечом русской монархии».

Итак, с одной стороны „без войны», в том числе, следовательно, и граждан­ской, а с другой стороны — „мечом», т. е. все же в порядке борьбы а, следовательно, и возможной гражданской войны.

Впрочем монархия в лице вел. кн. Владимира Кирилловича послана не только нам, но и всему миру: „это сияющая путеводная нить, могущая вывести, наконец и нас, и державы, из черного большевистского лаби­ринта».  ­­­­-  Как и -почему именно так произойдет

—неизвестно. Пока что в черном большевицком лабиринте к нашему стыду и позору одни мы, хотя монар­хия была провозглашена отцом вел. кн. Владимира Кирилловича за — гра­ницей с десяток лет тому назад.

Европа же спаслась от коммунизма не благодаря монархии, а народным вождям в лице: Муссолини и Гитлера.

Однако у наших монархистов опре­деленной формации логика весьма своеобразная и выступающий в унисон с г. Тхоржевским в „Царском Вест­нике» г. Керсновский взывает:

„Оставим Гитлера немцам, а Мус­солини итальянцам. А призрак Бона­парта пусть бродит на утесах св. Елены! Нам не надо вождей! Наш Гитлер давно уже убит на штурме Екатеринодара… Другого не будет, да теперь и незачем. У нас есть гораздо лучшее, чем диктатор. У нас есть свой природный арбитр, свой природный возглавитель»… .

Итак, одним росчерком бойкого пера устранены поучительные примеры ве­ликих ликвидаторов большевизма и французской революции. Смело и ре­шительно, но хочется спросить: Как же ликвидировать нашу революцию и понудить большевиков уступить свое место „природному арбитру и возглавителю?» Какие меры пустить для этого в ход? Ведь как будто одной бойкой словесности г. Керсновского для этого маловато и от нее сов. сте­ны не рухнут и цепи с порабощенного народа не спадут. Вывод? Вывод очень печальный для поучающего нас г. Керсновского: хлестскость фразы не искупает отсутствия  глубины мысли.

*’*

А в общем вся эта „пальба» — мимо цели. Борьба в мировом масшта­бе развертывается сейчас не только из за национальных конфликтов, а по линии идеологической.

По этой линии демократия, — о прежнем предшествующем ей строе мы уж и не говорим, — отступает перед идеократией, под которой мы разумеем господство в пределах нации единого миросозерцания — одной иде­ологии (фашизм, национал-социализм). Эта идеология становится официаль­ной государственной доктриной и но­сителем ее является ведущая сила нации. Эта сила — отбор нации обра­зуется и выковывается в борьбе и выд­вигает из своей среды Вождя — На­ционального Диктатора.

Поэтому правильно утверждение К. Вергуна, что нам тоже придется пройти через неизбеж­ный этап борьбы, для нахождения своего пути, своего строя и своей руководящей идем. И лишь после этого наступит момент внешнего оформления, который явит­ся итогом этого заполненного борьбою пути.

На этой правильной позиции и стоит наша смена — Фашистская молодежь и НТСНП и, мы убеждены в том, что это соответствует не только общей международной обстановке, но и вну­тренним настроениям в России.

С. Северский

источник: