АДАМ МЮЛЛЕР: КОНСЕРВАТИЗМ И «GLOBULAFORM»

АДАМ МЮЛЛЕР: КОНСЕРВАТИЗМ И «GLOBULAFORM»

Ф.С. Ким.

Герд–Клаус Кальтенбруннер (род. в 1939 г. в Вене) – один из теоретиков «просвещённого консерватизма» («aufgeklärten Konservatismus»). Его теория консерватизма состоит из трех частей: реалистическая антропология, полити­ческая экология, теория свободы [1; 2; 3]. Именно он сформулировал знамени­тые шесть принципов немецкого неоконсерватизма восьмидесятых годов ХХ в.: Обретение Наследия, Стабильность, Порядок и лояльность, Государствен­ный авторитет, Свобода, Пессимизм [1,111–129; 3,19–54; 4; 5; 6,66–81]. На­много меньше известен у нас Г.-К. Кальтенбруннер как виртуозно владеющий пером и словом мастер интеллектуального эссе, который руководствуется пра­вилом: «нельзя понять знаменитых, если не прочувствовать неизвестных» [7,b.2,6; 8]. Среди «великих незнакомцев немецкого духовного наследия»¹, од­ним из любимых персонажей Кальтенбруннера является Адам Генрих Мюл­лер (1779–1829), «консерватор между Пруссией и Австрией» [1, 201–228; 7, b.1, 215–228]. Одна из причин его забвения –попытка использовать идеи и имя Мюллера в 20-х годах ХХ века в рамках так называемой «консервативной ре­волюции» и политической неоромантики². Кальтенбруннер часто обращает внимание на сложные, противоречивые и многогранные фигуры, мнения о ко­торых совершенно полярны, как о Мюллере: «ученый или обскурантист; защитник свободы слова или цензуры; конвертитер, предатель собственной веры или верующий, вернувшийся к вере отцов; сервильный, хитрый, продаж­ный ханжа и обскурантист или «доблестный воин Бога в борьбе против дьяво­ла». Для многих он имел внутри себя какую-то червоточину, что-то проклятое. И в самом деле, как ученые могут относиться к коллеге, который открыто заявил: дефиниции – это «яд науки»? Как журналисты могут относиться к бли­стательному публицисту, который высказывался за государственную цензуру против свободы прессы? Как верующие могут относиться к конвертитеру³, предателю собственной веры, который сверх того выдвинул не подкреплен­ный Библией тезис, «что Христос умер не просто за людей, но также за госу­дарство»? Еще при жизни имя Мюллера было окутано целым шлейфом ле­генд, предубеждений и подтасовок, его проклинали и предавали анафеме. Это сложное отношение объясняется, по мнению Кальтенбрунера, в первую оче­редь тем, что перемена подданства в Германии девятнадцатого столетия счи­талась предательством в двойном смысле слова: Мюллер осознанно встал на австрийскую, католическую и, тем самым, консервативную сторону – это было самое худшее, в чем можно было бы упрекнуть либерального профессо­ра протестантского происхождения, урожденного Пруссии. «Так как его бытие и служение в мире оборвано и не завершено⁴, то представление о нем вызыва­ет много недоразумений: слышны самые разные голоса, как доброжелателей, так и иных – небескорыстных – личностей, бесцеремонных, безжалостных, ко­торые ему совершенно чужды и не в состоянии увидеть и признать внутрен­нюю невинность и доброту его души». Эти слова Клейста⁵ заставляют взять паузу для размышлений. Считал А. Мюллера верным, надежным и гениаль­ным другом и Гентц⁶. Дружба между Мюллером и Гентцем, которая продолжалась всю жизнь, и нашла отражение в многолетней и разносторонней пере­писке [9], была воплощением в биографиях испытанием учения о противопо­ложностях, которому была посвящена первая книга Мюллера «Lehre vom Ge-gensatze»⁷, которая была опубликована в 1804 г. в Берлине. Этот свободный, контрастный, мозаичный юношеский труд уже содержит в свернутом виде главные темы его жизни. Представленная в нем философия противоположно­стей не выдерживает, конечно, сравнения с диалектикой Фихте и Гегеля, более того, автор с юношеским высокомерием играет с изобилием антиномий, по­лярностей и дифференциаций, смешивает, путает отдельные онтологические области, не додумывает идеи и смело берет на себя обязательство объединить Бёрка и Гёте в «высшем третьем». Но возврат в центр философской рефлексии принципа противоположностей Гераклита, безусловно, является его заслугой, считает Кальтенбруннер.

Образ Гентца, основателя политической публицистики в Германии, авто­ра знаменательного для эпохи перевода «Размышлений о Французской рево­люции», врага корсиканцев, но также и восходящего тевтонского национа­лизма, советника и серого кардинала Меттерниха, интеллектуально – учени­ка Канта, по стилю жизни, напротив, – эпикурейца, – совершенно противопо­ложен образу Мюллера. Рядом с политическим реалистом и философским ра­ционалистом Гентцем Мюллер кажется слишком легковесным как мистиче­ский мечтатель, так же как в сравнении с Клейстом он не обладает творче­ской оригинальностью. Можно было бы продолжить эту игру, заметить, что Мюллеру не доставало дальновидности Гердера и энергичного идеализма Шиллера, ему были чужды мистически-тевтонские глубины Баадера ⁸ и про­никающая в архаические дали интуиция Гёрреса⁹, он не может тягаться в спе­кулятивных возможностях с Фихте и Гегелем, с которыми он враждовал, как и с Шеллингом, которым он восхищался. Такое отрицание не дает портрет этого противоречивого духа, Мюллер, более чем другие фигуры романтического периода, ускользает от обычных определений и сравнений, считает Кальтенбруннер.

Воспитанный как приемный внук Иоганна Давида Кубе – протестанта, пастора, проповедника, известного ориенталиста и переводчика¹⁰, Мюллер уже после своего обращения в католическую веру мечтал «обратиться к умершему», объяснить, что и тот «не смог бы иметь дело с сегодняшними ра­ционалистами и супернатуралистами», и что сам он, «безусловно, стремится сохранить образ мыслей нашей семьи».

Концепция общества, государства и космоса Мюллера, ориентируется на нормативный праобраз Брака, Семьи: «… так снова в каждой семье цветут все образы и века земной жизни. В семье нам является совершенно отчетливо формула мировой истории» (1806); «Высший Брак вещей призван создавать красоту и жизнь всегда, везде и далее…» (1807/08); «Теория семьи или пер­вых необходимых для сохранения, союза и продолжения человеческого рода отношений, должна стоять в начале всех учений о государстве… Брак – … есть вечная, во всех зонах Земли распространенная школа взаимности» (1808); «Понять семью, значит понять все союзы этой земли, понять все кол­лективное» (1812); «Экономика исходит из понимания, что человек является ребенком в большой семье Бога, звеном в большом домашнем хозяйстве или государстве под водительством Бога» (1819); «Заботиться о мире, означает заботиться об укреплении большого союза семей этого мира, а он не может состояться без тернистого, полного трудностей пути отдельных выдающихся семей» (1829).

В своих политико-теологических спекуляциях Мюллер пытается предста­вить отношения противоположностей – между средними веками и современ­ностью, буржуа и дворянством, искусством и обществом, теорией и практи­кой, капиталом и трудом, церковью и государством, юностью и старостью, городом и деревней, мужчиной и женщиной – как брак, супружество, союз. В лекциях «Von der Idee der Schönheit»¹¹(1809) есть знаменательное признание: «мы – как ребенок, когда его спрашивают: ты хочешь пойти с папой или остаться с мамой? – Конечно, он ответит: пойти с папой и остаться с мамой. В детской, полной любви душе совершенно спокойно уживается противоположное…» Мюллер испытывал ужас перед жестким «или – или» и в жизни выбирал, в согласии со своей философией «как, так И…», «детское И»: Веру и Любовь, Церковь и Женщину: и тайный переход в католическую веру (1805. Вена) ¹² и брак с Софи, который по законам католической церкви был недействителен (1809)¹³.

Принципу, направленному на посредничество, примирение, соглашение, уравновешивание, союз противоположностей Мюллер следовал и в своих Дрезденских «Лекциях о немецкой науке и литературе» («Vorlesungen über die deutsche Wissenschaft und Literatur»), которые состоялись зимой 1806 г. Почти неизвестный общественности приватный ученый имел успех, попал в фокус культурной жизни города. Мюллер показал в своих рассуждениях следствия из историцизма братьев Шлегелей, отвергал авторитет академии и канонов классицизма, говорил о стремлении и призвании каждой литературы возвыситься до универсального и бесконечного, а также о диалектике, как необходимом союзе догматики и скептицизма, озадачивал ошеломляющими литературно-социологическими трактовками, чествовал Гёте, Новалиса и Бёрка как великих объединителей и посредников. Постоянным лейтмотивом звучат ключевые слова: объединение, посредничество, примирение, универ­сальность, толерантность. Требуется критика, «подлинно немецкая, примиря­ющая, которая не просто спорит, но в споре сама [с собой]¹⁴ умеет прими­ряться». Как должна осуществиться эта достойная цель – умалчивается, вме­сто этого представляется как перспективный «Журнал для примиряющей критики» («Journal für die vermittelnde Kritik»), который, однако, так никогда и не появился. Мюллер со своими все примиряющими, посредническими до­бродетелями был, как броско сформулировал Гентц, теоретически и мораль­но слаб: «Что меня постоянно до некоторой степени отталкивает от Вашей весь мир охватывающей толерантности – это опасение, что, если так будет и дальше, в конце не остается больше ничего, что может быть по праву ненави­димым или презираемым.Это связано с моей жизнью. Если все необходимо в том смысле, как Вы это иногда принимаете, …то, очевидно, приходит конец всякой критике, и не остается ничего более, как отдать все на волю Бога».

Мюллер был блистательным, красноречивым оратором и риторике он по­святил «Двенадцать речей …»¹⁵. Во время пребывания в Дрездене Мюллер давал уроки «государственных наук» Бернарду Саксен–Веймарскому¹⁶. «Основы искусства государственного управления» («Die Elemente der Staats-kunst»)¹⁷, эта «magna charta»¹⁸ политического романтизма, была плодом этой воспитательной деятельности.

Во время австро-французской войны в июне 1809 австрийцы вошли в Дрезден, Мюллер открыто сотрудничал с оккупационной властью. Когда по­сле трех кратких недель она вынуждена была уступить связанной с Наполео­ном Саксонии, писатель был арестован и выслан как предатель. Мюллер, ко­торый до того был только теоретиком, впервые участвовал в практической политике. Тайный католик пешком и без средств прибыл в свой родной город Берлин. За ним на самом высоком уровне наблюдали в Вене. «Что касается Адама Мюллера, – говорил кайзер Франц I, – «моим намерением не является оставить его на произвол судьбы». Пока же Мюллер пытался обосноваться и встать на ноги в Берлине. Закончив «Die Elemente der Staatskunst» он обра­тился к политическим темам как оратор и публицист, читал лекции¹⁹, в кото­рых защищал феодальную власть, дворянскую собственность на землю и по­стоянную иерархию против либерального индивидуализма, учения о свободe торговли Адама Смита и рационального сельского хозяйства Альбрехта Таэ-ра²⁰. Тем самым Мюллер привел к присяге тяжелый последствиями союз между литературной романтикой и политическим консерватизмом, считает Кальтенбруннер. Постоянная фронда против реформ Штейна и Гарденберга нашли красноречивого и гибкого поверенного, который одновременно состо­ял в отличных отношениях с правительством и пользовался расположением высоких чиновников.

Понять насколько сложна была игра, которую виртуозно вел Мюллер, можно из его предложения Государственному советнику Stдgemann²¹, которое, не будь оно подтверждено документально, можно было бы принять за злоб­ную сатиру: «Я уверен, что смогу выпускать 1) открыто, под руководством Го­сударственного Совета, правительственный листок и 2) анонимно, при согла­сии Государственного Совета, народный листок, другими словами, министер­скую и оппозиционную газеты одновременно». Часто это предложение цити­руется как доказательство беспринципности Мюллера, рассуждает Кальтен-бруннер, при этом совершенно упускается из виду то, что и Клейст, по мень­шей мере, играл с подобными мыслями: «Итак, редактируется два листка, один из которых никогда не лжёт, а другой говорит, что истина: задача будет решена». Если принять за обоснование философию противоположностей Мюллера такой двойной проект кажется менее странным, и даже симпатич­ным. Оратор par excellence, который еще в Вене мечтал о парламентской жиз­ни Британии, и был блистательным собеседником в приватном общении, исхо­дил из того, что иметь голос должны как государство, так и оппозиция. Госу­дарство должно «не подавлять оппозицию, но направлять, еще лучше – преду­преждать». В меморандуме к королю говорится, что правительство не имеет права «отклонять разговор со своими подданными, более того, оно могло бы «открыть законный путь верной, основательной и патриотической оппозиции»: «Тайная оппозиция, которая не может говорить публично, есть самая опасная: она более всего подтачивает жизнь государства».

^{Принимая во внимание еще и то, что речь идет о феодальной оппозиции, ход мыслей Мюллера об общественном мнении можно было бы признать по­лезным для демократии. По меньшей мере, они доказывают, что их автор – вовсе не мракобес. Контрадикторный проект газет реализован не был, но Мюллер был одним из самых ревностных сотрудников} «Berliner Abendblдt-ter»²², издаваемого Клейстом с 1 октября 1810. Эта газета была одним из ру­поров феодальной оппозиции Гарденбергу. По поручению юнкерства, отнюдь нерадостно принимавшего перемены, Мюллер составил одновременно заискивающий и неумолимый меморандум к канцлеру. Тогда Гарденберг из­бавился от надоедливого патриота, отправив его в Вену.

Внешне просто как приватный ученый и почетный гость, прибыл Мюллер летом 1811 в город на Дунае, чтобы в качестве тайного агента Берлинского правительства наблюдать политическую ситуацию. Даже Гентц, друг, и Вильгельм фон Гумбольдт, прусский посол в Вене, не имели понятия о тай­ной миссии Мюллера. Его приезд бросался в глаза тем меньше, что Вена по­сле основания Рейнского союза и сокрушительного поражения Пруссии в 1806 – 1807 гг. превратилась в место пребывания многих настроенных про­тив Наполеона романтиков: братья Шлегели, Эйхендорф ²³, Теодор Кёрнер ²⁴, Беттина и Клеменс Брентано, Захария Вернер ²⁵ и большинство художников – «назарейцев» ²⁶. Одновременно с ними в Вене появился изгнанный француза­ми из Варшавы пастор – редемпторист ²⁷ Клеменс Мария Хофбауэр ²⁸.

Имевший наполовину чешское происхождение Хофбауэр был заподозрен полицией как разбойник и опасный фанатик. Хотя бывший помощник пекаря не был романтиком ни по своему духовному облику, ни по научным, ни по художественным наклонностям, он, тем не менее, быстро притягивал к себе самых разных романтически настроенных персон, прежде всего художников, писателей и ученых. К ним принадлежал и Адам Мюллер, нашедший себе нового влиятельного покровителя в лице брата императрицы, эрцгерцога Максимилиана д’ Эсте ²⁹. Весьма вероятно, что Мюллер в своих «Двенадцати речах о красноречии имел перед глазами пример проповедника Хофбауэра. Мюллер говорит не просто о влиянии христианской религии на красноречие, но сверх того полагает, что только с ней впервые правильно пришло в мир собственно Слово. Теология – Disputa del Sacramento – наставление в слове, школа возвышенного красноречия. «Бог царствует путем убеждения», – с этим, безусловно, согласен Мюллер.

Так Хофбауэр, признанный в 1909 святым покровителем Вены, и Макси­милиан д’Эсте, впоследствии генерал–фельдмаршал и Великий Магистр Тев­тонского ордена, олицетворяют те два силовых поля, в которые удалось вой­ти Мюллеру, тайному агенту Пруссии: религиозная и политическая реставра­ция на основе причудливой культурной преемственности. Он планировал со­здание образовательного учреждения для юных дворян, которое должно было стать своего рода платонически-христианской академией под патрона­жем Максимилиана и духовным руководством Хофбауэра, за собой он остав­лял научно-философское руководство. План не был осуществлен, хотя был разработан уже хорошо, из-за объединенного сопротивления просвещенной бюрократии и католического клира, которые не доверяли иностранцу, про­слывшему мистиком и фантазером.

Во время войны против Франции 1813 г. Адам Мюллер становится секре­тарем, референтом, дипломатическим посредником и публицистом на службе гауптмана Рошманна³⁰, который организовал тирольскую освободительную борьбу. Мюллер был старшим государственным чиновником, после Венского конгресса – генеральным консулом Австрии в Лейпциге и «приватным» изда­телем «Deutschen Staatsanzeigen», одного из управляемых Веной политических журналов, наконец, посланником в Ангальте и Шварцбурге ³¹, последних фео­дальных анклавах в большом прусском государстве. В Anhalt-Köthen он дол­гое время занимал положение неофициального премьер-министра. Несомнен­но, опытный дипломат и умело действующий посредник, воинственный пуб­лицист и ревностный теолог – любитель был причастен к поразительному об­ращению в католицизм герцога и герцогини Anhalt-Köthen.

Поздние работы Мюллера ³² близки философам реставрации Галлеру ³³, Бональду ³⁴ и де Местру ³⁵ и в значительной степени лишены красноречия, изобретательности и обаяния его ранних работ, в них несомненны признаки разочарования и пессимизма, полагает Кальтенбруннер. Победоносное разви­тие капиталистической денежной экономики и разделения труда критикуется в тонах, которые напоминают нам о Фурье, Сен-Симоне и Оуэне, а в некото­рых случаях даже о Марксе, который внимательно читал «Die Elemente der Staatskunst» Мюллера и цитировал его в «Капитале» [10, т. 23, 135; т.24, 208; т.25 ч.1., 392, 436, 437]. Как и у Меттерниха, названного однажды «приро­жденным социалистом», у Мюллера можно найти социалистические аргу­менты. Кальтенбруннер на примере Адама Мюллера показывает близость фе­одальной и пролетарской критики капитализма. Романтические консервато­ры и представители левой пролетарской оппозиции обращали внимание на одни и те же феномены. Аристократия, романтическая интеллигенция и про­летариат стоят в противоречии с наличным обществом, с миром капитала, торговли и индустрии, и Гентц не без замешательства констатировал, что по­литико-теологический трактат его друга «хотя и движим совершенно проти­воположными мотивами, работает на руку революционерам». Позднее, одна­ко, он считал: «Если кто-то и предоставил лекарство против фальшивой общ­ности наших дней и против социализма безбожников, то это – Мюллер».

В историко-философских справочных трудах может отсутствовать имя Мюллера. Остались так и неосуществленными его поэтические планы. Мюл­лер был прежде всего ритором в очень сложном, полном противоречий и определяемом немецкими обстоятельствами смысле: привлекающий внима­ние, вызывающий, производящий сенсацию. Почти все труды Мюллера были первоначально составлены как публичные лекции. Он напомнил о великой истине, «которая для нас – больше, чем где бы то ни было еще – остается за­бытой, а именно, что есть только один показатель понимания, а именно – внятность, и что будет само собой пониматься только в той степени, в какой будет разъяснено». Чувство вкуса, меры, равновесия, консенсуса, обходи­тельность и коммуникабельность свойственны этому прусскому австрийцу по собственной воле. Его литературные взгляды были более великодушными и более гибкими, чем у большинства его современников. На примере Ганса Сакса³⁶, Мюллер показывает, «как политическое или экономическое и поэтическое существование постоянно обусловливают друг друга». Перед лицом «игры так называемой моральной свободы» он напоминает о «мрачных, жестких физических ограничениях гражданской жизни, ее законах и догово­ренностях о приличиях». Он констатирует влияние поэта на общество и влия­ние общества на поэта, подавляющее или стимулирующее. Подлинная игра страстей непонятна для тех, кто не знает соответствующую публику. Коме­дия имеет эгалитарно-демократическую природу, трагедия – элитарно-мо­нархическую.

Мюллер показывает не только влияние художественного творчества и об­раза поведения на общество, но и обратную тенденцию: эстетизацию соци­ального, обсуждение общественных проблем под знаком красоты. Как ви­дение стоит за этим «цельный человек», гуманистическая икона от Шиллера до Маркса: примирение противоположностей, натурализация человека, гума­низация природы, мирное бытие. Многие современники чувствуют себя в своем существовании неуютно, потому что налицо противоречие «между тем, что есть, и тем, значимым, во что они верят»: «Вы сами, ваш так называ­емый внутренний мир, противоречит вашему положению или внешнему миру, что означает тому, что вы имеете».

Искусство возвышается до эстетического воспитания человеческого рода, общество будет произведением искусства, мораль станет эстетикой. Заявлен­ный во всеуслышание зимой 1806 г. выдающийся социально-критический, ан­тикапиталистический импульс, который продуцировал эту утопию, снова раз­горается в поздний теологический период. В 1812 г. Мюллер говорит о «по­рочной, безнравственной тенденции разделения труда», которая «людей, цель­ного, совершенного, свободного человека разрывает на части, превращает в колеса, цилиндры, спицы, валы, навязывает ему полностью одностороннюю сферу в уже односторонней сфере обеспечения одной отдельной потребности ³⁷. Человеку должна быть соразмерна, напротив, «всесторонняя – хотелось бы сказать даже – шарообразная – область его действия» – «GLOBULAFORM», которая заявлена в «учении о противоположностях» Мюллера. В 1819 г. эти тезисы были повторены в «Theologischen Grundlage der gesamten Staatwissen-schaften» прямо-таки в марксистском духе: «только часть человека, только отдельные силы используются в огромной фабрике, а не весь цельный чело­век», благородный остаток [его] персональности остается мощным, сильным только тогда, «когда он исполняет звериные функции, когда он ест, пьёт или спит; короче всегда только тогда, когда он живет не для государства и обще­ства». Снова будет приводиться в качестве контрастного изображения «цель­ный человек». Мюллер «не глубокий», прежде всего не очень «последователь­ный» с точки зрения логики мыслитель, его можно отнести к линии Платона в мировой философии как диалектика и диалогиста (dialogicians). В поздний ак-центированно католический период он серьезно обратился к аристотелевски фундированной схоластике Фомы Аквинского. Необходимо напомнить об об­стоятельствах жизни Адама Генриха Мюллера потому что они искажены до неузнаваемости, обросли слухами, стереотипами и предубеждениями. Мюллер был первым, кто признал Клейста. Одно это могло бы принести ему славу, сделать его имя узнаваемым для нас, кто имеет сомнительное счастье – жить полтора века после него, так завершает свое эссе Кальтенбрунер.³⁸

¹Слова Эрнста Роберта Курциуса. Ernst Robert Curtius’ (1886-1956) — филолог, переводчик, иссле­дователь европейской литературы, писатель, эссеист, автор многократно переиздаваемой книги Europäische Literatur und lateinisches Mittelalter (1948).

²Кальтенбруннер называет имена Отмара Шпанна и Эрнста Карла Винтера. Othmar Spann (1875-1950) – австрийский философ , один из представителей «консервативной революции» в Германии и Австрии, отстаивал «истинное» «целостное государство» «самоуправляющихся сословий» в противовес государству как результату «общественного договора» отдельных атомизированных индивидов. cм. подробнее Spann О. Der wahre Staat. Leipzig, 1923; Горшенёва И. Б. Отмар Шпанн как идеолог «консервативной революции»: 1918-1938 гг. Дисс. на соискание уч. степени кандидата исторических наук – Воронеж, 2008; Ernst Karl Winter (1895–1959) – австрийский социолог, поли­тик, писатель, известен благодаря своему лозунгу «Стоять справа, думать лево!» интерпретировал социально-теологические произведения Мюллера под знаком своего идеала социальной монархии.

³Конвертитер – тот, кто перешел в другую веру.

⁴Мюллер, потрясенный внезапной смертью Фридриха Шлегеля и княгини Меттерних, скоропо­стижно скончался 17 января 1829 не достигши ещё и пятидесяти лет. Он был похоронен рядом с Мария Клеменс Хофбауэр на «кладбище романтиков» в Maria Enzersdorf близ Вены.

⁵Генрих фон Клейст (1777-1811) – драматург, поэт, прозаик. Мюллер познакомился с Клейстом в Дрездене и первым оценил его гений. Успешный ритор безоговорочно поддержал безвестного поэта, опубликовал его «Амфитрион» с восторженным предисловием (см. Adam Müller, Vorrede des Herausgebers, in: Heinrich von Kleists Amphitryon, ein Lustspiel nach Moliere. Herausgegeben von Adam H. Müller (Dresden: Arnold 1807), I-VII). Вместе они издавали недолго существовавший жур­нал «Phöbus», в котором Клейст впервые представил публике часть «Пентесилии», «Разбитый кув­шин», «Роберт Гискар», «Михаэль Кольхаас», а Мюллер – фрагменты эстетических и литератур­но-критических лекций, и небольшие философские заметки.

⁶Фридрих Гентц (Friedrich Gentz, 1764-1832) – политик, политический мыслитель, писатель, перевёл «Размышления о Французской революции» Э. Бёрка на немецкий язык.

⁷Учение о противоположностях.

⁸Франц Ксавер фон Баадер (1765–1841), см. подробнее: Franz von Baader. Sätze aus der erotischen Philosophie und andere Schriften. Frankfurt a. M., 1966 (Hrsg. Kaltenbrunner G.-K.).

⁹Иоганн Йозеф фон Гёррес (Johann von Joseph Görres, 1776 – 1848) – философ, которого Кальтен-бруннер считает самым значительным исследователем христианской мистики. см. Görres, (Johann) Joseph von. Die christliche Mystik. 4 Bd. Regensburg und Landshut, Joseph Manz (Krüll’sche Universi-tätsbuchhandlung), 1836-1842

¹⁰Johann David Cübe (1724–1791), автор перевода книги Иова (Ветхий Завет). см. Cübe, Johann Da­vid. Poetifche und profaifche Ueberfetzung des Buchs Hiob. 3 Theile. Berlin 1769 -1771.

¹¹«Об идее прекрасного»

¹²свидетельство Lorenz Leopold Haschkas (1749-1827), автора текста стихов немецкого националь­ного гимна, музыку к которому написал Гайдн (1797). Гимн был посвящен кайзеру Францу II (как император Австрии — Франц I), 1768-1835.

¹³Софи ранее была женой помещика Peter Boguslaus von Hasa-Radlitz и их развод не был признан по законам католической церкви

¹⁴[…] —добавление Ф.Ким при переводе

¹⁵Müller A.H. Zwölf Reden über die Beredsamkeit und deren Verfall in Deutschland. Wien, 1812(Двена-дцать речей о красноречии и его упадке в Германии)

¹⁶Karl Bernhard von Sachsen-Weimar-Eisenach (Карл Бернард) (1792–1862)

¹⁷Müller A.H. Die Elemente der Staatskunst. Berlin, 1809. Hrsg. J.D. Sander. (Основы искусства госу­дарственного управления — перевод Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, см. напр. Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2 — е изд., т.23 – с.858)

¹⁸«великая хартия».

¹⁹«Über König Friedrich II. und die Natur, Würde und Bestimmung der preußischen Monarchie» («О ко­роле Фридрихе II и природе, достоинствах и призвании прусской монархии»)

²⁰Альбрехт Таэр (Albrecht Thaers, 1752-1828) – исследователь – натуралист, один из основателей современной агрономии, обосновал, применял и пропагандировал методы поднятия плодородия сельскохозяйственных земель; в России издавалась его книга – Основания рационального сельско­го хозяйства / пер. С.А. Маслова; примеч. Н.Н. Муравьева и Е. Крюда. В 5 ч. Ч. 2. М., 1831.

²¹Friedrich August von Staegemann (Stägemann) (1763–1840) – тайный государственный советник, писатель. ²²«Берлинский вечерний листок».³Эйхендорф (Айхендорф) – Josef Benedikt von Eichendorff (1788-1857) – поэт, писатель, историк литературы, представитель немецкой романтической школы.

²⁴Theodor Körner (1791–1813) – поэт, драматург.

²⁵Zacharia Werners (1768–1823) – поэт, драматург.

²⁶«назарейцы» («Союз святого Луки») – товарищество немецких и австрийских художников ро­мантиков ХIХ в., подражавших образу жизни средневековых религиозных общин.

²⁷Редемптористы – миссионерский католический монашеский орден.

²⁸ Clemens Maria Hofbauer (1751–1820).

²⁹Maximilian Joseph von Österreich-Este (1782–1863).

³⁰Anton Ritter von Roschmann (1777–1830).

³¹Anhalt, Schwarzburg – герцогства в Германии.

³²«Von der Notwendigkeit einer theologischen Grundlage der gesamten Staatswissenschaften und Staats-wirtschaft insbesondere», 1819 («О необходимости теологического обоснования наук о государстве и экономики в особенности») и «Die innere Staatshaltung, systematisch dargestellt auf theologischer Grundlage», 1820 («Внутренняя государственная политика, систематически изложенная на теоло­гической основе»).

³³Karl Ludwig von Haller (1768 – 1854) – швейцарский правовед, политик, экономист и публицист. ³⁴Louis-Gabriel-Ambroise de Bonald (1754–1840) — французский философ, политический деятель периода Реставрации.

³⁵Josephe Marie de Maistre (1753 — 1821) — французский католический философ, литератор, поли­тик.

³⁶Hans Sachs (1494–1576) – знаменитый немецкий мейстерзингер.

³⁷Ср. с аналогичным «частичный рабочий» у К. Маркса, напр. в «Капитале» – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23. с. 351-363.

³⁸Эссе было написано в 1968 и дополнено в 1981 г.

ЛИТЕРАТУРА

1. Kaltenbrunner, Gerd – Klaus. Der Schwierige Konservatismus Definitionen – Theorien – Portrдts. Berlin (West), Nicolai. 1975.
2. Konservatismus International. Beitr. Von H.Bach., J.Bacha, H.Dietz e.a. (Hrsg. von Gerd-Klaus Kaltenbrunner), Stuttgart Seewald,1973.
3. Rekonstruktion des Konservatismus. (Hrsg. von Gerd-Klaus Кaltenbrunner), Freiburg i Br., 1972, 1973.
4. Ким Ф.С. Г.-К. Кальтенбруннер о консерватизме в постлиберальную эпоху // Ломоносовские чтения 2009. Российская государственность в ХХI веке и глобальные проблемы мирового развития. Апрель 2009: сборник докладов / Под ред. Л.Н. Панковой. М., 2010.
5. Ким Ф.С. Г.-К. Кальтенбруннер о стыде и антропологических констан­тах // Ломоносовские чтения 2010. Духовно-нравственная культура и патриотизм. Апрель 2010: сборник докладов / Под ред. Л.Н. Панковой М., 2011.
6. Неоконсерватизм в странах Запада. Реферативный сборник. М., 1982, Ч.1. Социально-политические аспекты.
7. Kaltenbrunner, Gerd-Klaus. Europa. Seine geistigen Quellen in Porträts aus zwei Jahrtausenden. (3 Bände), Verlag Glock & Lutz, Heroldsberg bei Nürn-berg. 1981-1984.
8. Ким Ф.С. Приключение идей от Г.-К. Кальтенбруннера (историк фило­софии: исследователь или медиум? // Будущее философии: профессио­нальный и институциональный аспекты: сборник статей / Под ред. И.В. Кузина. СПб., 2011.
9. Briefwechsel zwischen Friedrich Gentz und Adam Heinrich Müller. Gentz, Friedrich /von. — Stuttgart : Cotta, 1857 . URL: http://www.textkritik.de/gentz_mueller/mueller_gentz (дата обращения 20.05.2009)
10. Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2-е изд.

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 29 ноября 2011 г.

Источник: Текст взят из общедоступных источников.