Архиепископ Нафанаил (Львов) о церкви и государстве

О Церкви много говорят и пишут разные люди. Нападают на нее, говорят от ее имени, предъявляют к ней требования. Но очень часто при этом можно заметить, что в разговорах и спорах о Церкви, она представляется не так, как она сама о себе мыслит.

Конечно дать исчерпывающее представление о церковном учении о Церкви в короткой статье невозможно, но нам хочется, хотя схематически, напомнить о той стороне представления о Церкви, которую, называя ее «мистической», чаще всего забывают, но которая по существу является главнейшей для христианина, верующего в Церковь.

Когда Церковь определяют как «общество верующих», это очень неточно, потому что Церковь не только общество. Самую Себя Церковь устами апостолов и свв. отцов чаще всего определяет как «тело Христово», организм, глава которого Христос (Ефес. 1, 22, 5, 23;Кол. 1, 18).

Это не просто метафора, образ, как образом почти ничего не выражающим, является наименование «главой» руководителя той или иной организации, председателя того или иного общества.

Люди были созданы Богом, чтобы нравственно совершенствоваться, полюбить Бога и уподобиться Ему. Когда наши предки согрешили, они уклонились от этого предназначения, изменили Богу и тем искривили природу человеческую. И так как все люди произошли от Адама и Евы, следовательно все состоят лишь из нравственных и физических элементов имевших свое происхождение в Адаме и Еве, то нужно было, чтобы исправление наново человеческой природы произошло извне. Никакой пророк, никакой гениальный философ или реформатор не могли совершить исправления человеческого рода, ибо и они имели в своем теле и в душе своей только элементы, полученные в наследство от Адама и Евы.

И вот Бог сошел на землю, прошел весь человеческий путь, страдал, умер, воскрес, победив воскресением смерть, и чтобы люди могли воспользоваться этим Его подвигом, создал Богочеловеческий Организм – Церковь свою. которая живет одной жизнью со Христом.

Спастись, т. е. нравственно возродиться, сделаться способным жить в Раю – в Небесном Царстве человек может, только соединившись со Христом, а соединиться со Христом он может только через Церковь.

Так как Царствие Небесное – вечное райское блаженство, заключается именно в общении с Богом – полнотой всего добра, всей красоты и правды, а Церковь есть осуществление богообщения, то в полном смысле слова можно сказать, что Церковь есть Царство Небесное – Рай, при том широко открытый для каждого, желающего вступить в него не когда то потом, в более или менее отдаленном будущем, а тотчас, сейчас.

Наиболее характерным внутренним признаком нахождения человека в Церкви является то, что в его душе царит мир и любовь, которые от него распространяются и вокруг. Самым близким нам по времени и ярким примером этого может служить преп. Серафим Саровский.

Этот исполненный радостности мир, даваемый пребыванием в Церкви, не в силах уничтожить никакие внешние обстоятельства, даже жесточайшие муки. Святой мученик Евстратий во время тягчайших страданий вопиял: «ныне познал я, что во мне живет Христос!» – И таких примеров можно встретить очень много в описании подвигов древних и новых святых – мучеников.

Этой мирностью духа и радостностью верующие церковные люди очень ярко и заметно отличаются от всегда беспокойных, мятущихся в тоске, в мучительной неудовлетворенности, гордости и злобе людей мира сего.

Но конечно надо помнить при этом, что Христос сказал: «Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него» (Лук. 16, 16). По-славянски это сказано выразительнее: «Царствие Божие нудится», т. е. приобретается трудом, усилиями, заботой об этом, а не так как рисуют себе процесс спасения некоторые сектанты – призвал имя Христово и спасся.

Даром, без всякой заслуги человека, вводит его Господь в Церковь Свою. Многие христиане ныне вступают в нее при самом почти рождении своем, будучи крещены во имя Отца и Сына и Св. Духа в младенчестве.

Но дальше в течении всего жизненного пути своего должен христианин неустанным подвигом борьбы за свою душу защищать, отстаивать это свое священнейшее право на пребывание в Церкви от множества соблазнов.

Недаром та часть Церкви, которая пребывает на земле, именуется Церковью воинствующей. Воинствовать, бороться за свое право пребывания в Церкви должен здесь на земле человек, ибо есть у нас никогда не устающий, страшный, лютый враг, сам по своей воле мириады веков назад испадший из Церкви, из Царства Божия, и потому всячески, со всею злостью стремящийся и нас не допустить в это Царство.

Для этого он пытается обмануть, прельстить человека каким либо грехом: неправдой, злом, нечистотой, гордыней, одевая их в обманные иллюзорные одежды.

Грех отводит человека из Церкви, ибо в грехе неправда, грязь, порок, а их не должно быть в Церкви – теле Христовом, «не имеющею ни пятна, или порока» (Ефес. 5, 27), как их нет и не может быть во Христе. Впрочем, если человек не упорствует в грехе, но ищет восстановления своей связи с Церковью. Она тотчас же принимает его и в таинстве покаяния торжественно провозглашает устами священнослужителя: «примири и соедини его святей Твоей Церкви о Христе Иисусе».

Этот подвиг борьбы за душу в одно и тоже время и очень тяжек, ибо требует напряжения усилий всей души человеческой и очень легок, ибо в нем непрестанно ощущается благодатная помощь Божия.

Если же человек не кается в своем грехе, но упорствует в нем, тогда вполне отпадает он от Церкви в темный, страшный мир без Христа.

Зная тяжесть, мучительность жизни без благодати Божией, Церковь в древности для наказания и исправления христиан подвергала их этой каре, отлучая от себя на время. Ныне же это часто делают сами христиане, удаляясь от Церкви в безблагодатную жизнь. Но результат получается тот же: тяжесть душевная, мрак, тоска становятся уделом такой отошедшей от Церкви души.

Но если грехом испадывает из Церкви каждый отдельный человек, совершающий грех, то совершенно также отпадает от нее и целое общество, целая часть земной Церкви, если только она допустит в самое существо свое какую либо неправду, какой либо грех и будет упорствовать в нем.

Потому то мы и говорим, что спасительной может быть только Православная Церковь, та которая право верит, право учит, и никто, никакой митрополит, патриарх или Собор не в силах сделать какую либо неправославную Церковь спасительной.

Как только какая либо часть Церкви допустит в себе ложь греха, она уже перестает быть частью тела Христова, в котором нет ни пятна, ни порока, она перестает быть своей Христу, следовательно перестает усваивать человека Богу, перестает спасать его.

Вот почему, а не по фанатизму, или злобе, или гордости не может Православная Церковь соединиться с какой либо другой Церковью, в которой не все правда, в которой есть какой либо грех. Церковь едина – в ней равно находятся и ангелы и люди, живые и умершие – пребывающие в Церкви торжествующей, в полном нераздельном единстве с Богом.

Этой Церкви, ее целям служит та внешняя церковная организация, которую в просторечии часто смешивают с Церковью, организация, состоящая из клира, т. е. архиереев и священников, монахов, и мирян. Эта организация нужна, она установлена Богом и освящена всей практикой Церкви, но в состав Церкви совершенно одинаково входят и клирики и миряне, и каждый на своем поле, совершенно одинаково имеют право ей служить.

В свете всего изложенного может быть яснее станет церковное понимание возможностей взаимоотношений между Церковью и государством.

Церковь по самому существу своему совершенно не зависит ни от государственной власти, ни от государства в целом. Вступать в Церковь, приобщаться божественной жизни люди могут и в государстве, где власть служит Церкви, и в государстве, где власть Церковь гонит.

Поэтому глубоко наивны и безосновательны, раздающиеся иногда в наше смятенное время опасения за Церковь: а что будет она делать, если в мире восторжествуют враждебные ей формы государственной власти. За Церковь опасаться нечего. Она есть и будет, как высшая реальность, даже, если бы на земле не осталось ни одного человека входящего в Нее. Но до такого состояния земля не дойдет, ибо Господь, по церковному сознанию, не только небесную, но и земную часть Церкви Своей подразумевал, говоря: «созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей», и предрекая, что до конца веков сохранятся избранные.

Опасаться надо за себя, за своих близких, за родной народ, что они лишены будет возможности вхождения в Церковь. Об этом надо молиться и ради этого надо быть готовым к подвигу.

Государственная власть в церковном деле бессильна. Даже, если она желает служить церковным целям, она не может, например, заставить всех подвластных ей граждан вступить в Церковь. Пребывание в Церкви и возрастание в ней – таинственный внутренний процесс, всегда совершенно свободный, не поддающийся никакому принуждению: он связан с искренним покаянием во грехах, с жаждой спасения, с полной неложной готовностью к подвигу. Все это условия внутренние, сердечные, всегда совершенно свободные.

Роль государства по отношению к Церкви, если носители государственной власти верят в нее и хотят ей служить, должна заключаться в признании Ея высшего духовного авторитета, в устранении бросающихся в глаза и потому развращающих массы соблазнов – преступлений, в организации жизни так, чтобы народной массе было обеспечено необходимое пропитание и вместе с тем, чтобы у людей усилия к обеспечению себе пропитания не занимали без остатка всего времени, но чтобы человеку оставался досуг для нравственного развития, чтобы вопрос пропитания не порабощал человека.

На высшей ступени такого желательного взаимоотношения между Церковью и государством, является симфония, когда государство посвящает себя служению Церкви, ставя это служение основной своей задачей, и церковная организация с организацией государственной, взаимно проникая друг друга, создают такой целостный порядок, при котором в жизни отдельных граждан-христиан исчезает болезненная для чуткого духа двойственность обязанностей человека: как христианина – сына Церкви и как гражданина государства.

К такому государственному устройству в лучшие времена своего исторического бытия приближались почти все православные государства: с наибольшей полнотой и длительностью Византия и Россия, особенно Византия в период Комнинов и Россия в течении трех веков с XV по XVII; но также и Болгария во времена царей Симеона и Петра, и Сербия в течении XIII и начала XIV веков. Время и место не позволяют нам здесь развивать тему о симфонии. Ей будут посвящены отдельные статьи.

Укажем только, что говоря о симфонии, как идеальном устройстве государства, надо помнить, что идеал никогда в земных условиях осуществлен быть не может, как не достигали его и перечисленные государства в перечисленные исторические моменты. Надо заранее знать, что большая или меньшая доля несовершенств неизбежна. К этому надо относиться спокойно, без трагической запальчивости, но с несовершенствами не мириться, а прилагать все усилия, совершать подвиг для их исправления.

И второе нужно помнить: нельзя смешивать мысль о симфонии, как идеальном государственном устройстве с иными, хотя бы и религиозными утопиями. В утопии выполнение идеала, в религиозных утопиях обычно формулируемого, как осуществление Царства Божия на земле, не дано, а задано, и государство или общество должны его осуществлять. У нас же идеал: Царствие Божие существует уже, конкретно, реально, на земле, как на небе, и идеал этот простирается не только на краткие семьдесят-восемьдесят лет человеческой жизни на земле, но на всю бесконечную вечность, так что в служении ему человек имеет полную возможность не щадить своих земных усилий и в тоже время ощущает реальную помощь служивших тому же идеалу прежних поколений.

Вот что несет с собой отдельному человеку и целому государству Православная Церковь.