Публикуя интервью немецкого писателя выходца из России Виктора Штрека с сайта консервативных русских немцев «Die National-Konservative Bewegung der Deutschen aus Russland», считаем себя обязанными сказать следующее:

Большая свобода выражения своих взглядов существующая в России сравнительно с Западом в настоящее время имеет тенденцию к уменьшению. Об этом свидетельствует всё увеличивающийся список экстремистских материалов Минюста РФ, намерение того же ведомства «зачистить Интернет» (см. http://www.stmvl.org/news.php?readmore=3029),процессы над К. Душеновым, Кулебякиным, попытка «слепить» уголовное дело в отношении членов Алтайского отдела Союза Русского Народа и многое другое очевидное для русских людей имеющих «нестандартные» взгляды.

Мы с некоторой осторожностью относимся к факту снятия отлучения с членов братства Пия X. Не подобно ли это воссоединению РПЦ МП и РПЦЗ, результатом которого стало «удушение в объятиях» прежде неподкупного и чистого голоса Православия? Во всяком случае, мнение основателя этого братства архиепископа Марселя Лефевра о кардинале Ратцингере (ныне папе Бенедикте XVI) как об одном из главных идеологов и проводников разрушительных положений 2-го Ватиканского собора даёт для сомнений повод».

По пути на костер 21 января этого года шведское телевидение показало отрывок из интервью с епископом Рихардом Вильямсоном из братства св. Пиуса. Высказанные им взгляды на некоторые аспекты преследования евреев в Третьем рейхе вызвали в западных СМИ, как и ожидалось, бурю негодования. При этом Ричарда Вильямсона в прессе называли «закоренелым отрицателем холокоста», «ненавистным антисемитом», «презренным лжецом».

Все это случилось непосредственно перед запланированным снятием отлучения от церкви четырех епископов, к которым принадлежал и Вильяммсон. Этим актом примирения папа римский хотел вновь приблизить к Ватикану отколовшееся ранее братство св. Пиуса. Несмотря на крестовый поход прессы против Ричарда Вильямсона, папа Бенедикт XVI вновь принял его в лоно церкви, а потому и сам впал в немилость всесильных средств массовой информации.

Поделиться своими взглядами на эти нашумевшие события, а также высказаться о том, какими, по его мнению, могут быть границы свободы слова, мы попросили писателя, автора романа «Heimat ist ein Paradies» Виктора Штрека.

Koрр.: Виктор, о чем идет речь в данном случае? Хотели ли просто помешать предстоящему снятию отлучения от церкви или же преследовали при этом еще и другие цели?

— Если бы хотели только предотвратить снятие отлучения, то дали бы папе для принятия решения значительно больше времени. Для медийных кампаний такого размаха требуется, как правило, одна-две недели, для того чтобы они набрали силу и смогли оказать необходимое давление. Интервью с епископом Вильямсоном было передано еще в ноябре месяце и вполне вписывалось в эти временные рамки. Несмотря на это, спорные отрывки были показаны по телевидению непосредственно перед процедурой снятия отлучения. Если учесть тот факт, что взгляды попавшего в немилость епископа давно известны, то само собой напрашивается подозрение, что папу умышленно загнали в эту ловушку.

-С какой целью?

-Папу считают слишком консервативным не только в кругах левых политиков. Некоторые леволиберальные епископы так же недовольны им. Особенно в Германии. Его сближение с радикально-консервативным братством св. Пиуса мобилизовало все имеющиеся в распоряжении силы. При этом, конечно же, было использовано самое сильное оружие. Обвинение в отрицании холокоста и обязательное подозрение в антисемитизме поставили в затруднительное положение не только епископа Вильямсона, но, прежде всего, самого папу римского.

-Как Вы сами сказали, решение папы о снятии отлучения было связано с далеко идущими последствиями для Ватикана. Как Вы оцениваете этот шаг? Он был правильным?

-Конечно! Католическая церковь является религиозной общиной, а не ведомством по наблюдению за мнениями прихожан. Эти задачи с удовольствием берут на себя, как правило, другие организации. Раньше они назывались Гестапо, КГБ, сегодня они носят другие названия.

-Многие епископы, в том числе и председатель Немецкой конференции епископов, требуют повторного отлучения от церкви Ричарда Вильямсона. Не кажется ли Вам это обстоятельство странным, особенно учитывая тот факт, что предъявленные обвинения не являются нарушением католического учения?

-Из этого примера становится очевидным, что в данном случае предпринимается очередная попытка навязать католической церкви новую догму. Как известно, в католической церкви может пребывать любой преступник. Насильники над беззащитными детьми, массовые убийцы с садистскими наклонностями и прочие преступники рассматриваются, в первую очередь, как люди, которые, хотя и попали под власть зла, однако именно по этой причине больше всех нуждаются в заботе церкви. В данном же случае предпринимается попытка представить епископа Вильямсона в качестве абсолютного зла.

-Можно ли ожидать в католической церкви появления новой догмы?

-Человеческая глупость и трусость, как известно, безграничны. От них не защищены даже люди, занимающие самый высокий сан в церковной иерархии. Очень печально изо дня в день наблюдать, как некоторые епископы используют этот прецедент, чтобы покрасоваться в лучах медийной славы. Хотя как раз Иисус Христос своей жизнью показал, как человек даже в самых тяжелых условиях может сохранить внутреннюю свободу. Как он столь щедро одаривал своей любовью именно тех, кого общество изолировало и презирало.

Здесь мы подходим к аспекту, который намного важнее вопроса простой иструментализации холокоста. Речь идет о свободе слова, отвоеванной людьми в продолжительной борьбе. Речь идет просто о том, имеет ли право человек открыто высказывать то, что он думает о конкретных исторических событиях. Независимо от того, является ли его мнение правильным или нет, хорошее ли оно или плохое.

-Прав ли епископ, утверждая, что газовых камер на самом деле не было и что в концентрационных лагерях погибло не 6 миллионов евреев, а от 200 до 300 тысяч?

-Это я хотел бы тоже знать. Конечно же, я ознакомился в Интернете с различными точками зрения по этому вопросу. Однако для обоснованного ответа на него мне, к сожалению, не хватает информации. Но я твердо решил тщательно изучить все основные первоисточники, касающиеся этой печальной страницы истории.

Кстати, епископ Вильямсон вовсе не отрицал холокост. В своем интервью он сказал: «Я не верю…» В этом есть большая разница. Более того, он заявил о своей принципиальной готовности изменить свою точку зрения, если документальные источники позволят принять иную интерпретацию этих исторических событий.

Для меня лично в данном случае важно не то, отрицал ли Вильямсон холокост или нет. Как я уже сказал, я хотел бы знать, почему простое высказывание своего мнения по этому вопросу до такой степени криминализировано, что даже адвокатам в таких судебных процессах грозят те же самые уголовные наказания, что и обвиняемому, при одной лишь попытке представить суду аргументы. В моем понимании это факт поистине ошеломляющий!

-Какое наказание грозит за это?

-Насколько мне известно, за простое публичное высказывание, ставящее под сомнение официальную точку зрения по этому вопросу, предусмотрено до пяти лет лишения свободы. Учитывая тот факт, что некоторые убийцы в ФРГ получают значительно меньший срок, становится ясным, какое огромное значение придается этому вопросу. Действенная защита на процессах невозможна. Нельзя предоставлять суду документы, подтверждающие правоту обвиняемого, никакие экспертные заключения, будь они хоть трижды верны и безукоризненны. Суд даже не пытается понять мотивы обвиняемого. Судебное заседание превращается в обыкновенный показательный процесс, в котором обвиняемому отведена только одна роль, а именно: молча выслушать приговор! Я бы хотел знать, что общего имеет подобная судебная практика с принципами правового государства?

-Какие выводы можно из этого сделать?

-Выводы здесь вполне однозначны. С середины 90-х годов остатки прав немецких граждан были шаг за шагом урезаны. Принимаются все новые и новые законы, ограничивающие не только свободу слова как основное право граждан, но и делающие невозможным научное изучение истории ХХ века. Я, как и большинство читателей журнала, вырос в СССР и имел уникальную возможность наблюдать механизмы тоталитарного режима. К тому же я с ранней юности был враждебно настроен к советской политической системе.

-Вы считаете это обстоятельство очень важным?

-Безусловно. Аполитичный человек видит реальность тоталитарной системы другими глазами. Он уже в школе безропотно впитывает господствующую идеологию, более или менее беспроблемно вживается в имеющиеся условия и, в общем-то, доволен и собой, и окружающим его миром. Конечно же, при условии, что он при этом не бедствует. Все тоталитарные режимы пытаются ввести своих подвластных в подобное состояние. Если человек приспосабливается к системе или просто молчит, то ему, как правило, нечего бояться.

Дело обстоит по-другому, если он интересуется политикой и считает, что какие-то принципиальные вещи в государстве развиваются неправильно. Стоит сказать лишь одно неправильное слово, а в некоторых случаях достаточно допустить двусмысленность в выражении мысли — и ваша жизнь полностью меняется… Неожиданно все становится иным. Опасность ощущается чуть ли не физически. Она нависает над вами, как темная туча. Пропадает стабильность как на работе, так и в быту. Друзья один за другим исчезают из вашей жизни, не забывая при этом заявить о своем несогласии с вами. Не говоря уже о другом: публичное шельмование и театральная потеря дара речи — это еще не самые страшные проявления всеобщего возмущения в связи с вашим «злодеянием». Как правило, уже совсем скоро вы попадаете в общественную изоляцию, в то время как пресса во всеуслышание требует «справедливого» возмездия.

-Подобный сценарий нам всем более чем знаком. Стоит лишь вспомнить о Мартине Хомане, Еве Герман и многих других…

-Сходство между положением вещей сегодня на Западе и событий 30-х годов в Советском Союзе очевидно и легко доказуемо. Европа, и прежде всего ФРГ, движутся в направлении настоящей идеологической диктатуры.

-Не является ли это преувеличением — сравнивать Европу с СССР?

-Сравнение с СССР не только возможно, но и напрашивается само собой каждому думающему человеку. Точно так же, как и в Советском Союзе, в Европе предпринимаются целенаправленные попытки создать многонациональное государство с сильной центральной властью. Конституция будущего супергосударства, насколько мне известно, будет предусматривать возможность применения оружия против собственных граждан.

При этом необходимо, конечно, видеть и различия. Наиболее значимое из них заключается в том, что СССР никогда всерьез не утверждал, что является демократическим или либеральным государством. Если слово «демократия» и употреблялось, то речь, как правило, шла о так называемой «социалистической демократии». Методы давления были грубыми и для большинства людей вполне очевидными. На Западе эти процессы протекают на другом уровне, значительно тоньше, но и коварнее.

Свобода слова с каждым днем все более теряет свое значение, в первую очередь, на Западе. Объем груди некоторых звезд эстрады для многих сегодня значительно важнее, чем история своего народа и его культурное наследие.

В создавшейся ситуации нужно честно задать самим себе вопрос: как же могло так случиться, что Европа, с ее неповторимой демократической и культурной традицией в вопросах свободы слова все более напоминает советскую диктатуру 70-х годов, в то время как посткоммунистическая Россия предоставила своим гражданам далеко идущие свободы?

-Но как раз-таки Россия в последние годы все чаще попадает под обстрел западной критики. Канцлер ФРГ лично высказывала претензии президенту России в недостаточной свободе прессы в его стране.

-Канцлер ФРГ не имеет к сожалению ни малейшего представления о России. Не лучше обстоит дело и с так называемыми «многолетними» корреспондентами западногерманских СМИ. В таких вопросах я более доверяю собственному опыту. Я не только 25 лет прожил в России, но и более ста раз побывал там за последние 20 лет. При этом я особое внимание уделял как раз свободе слова.

Конечно, в качестве журналиста местной прессы вы не всегда можете без последствий критиковать местных политиков. Однако это обстоятельство является следствием властных интересов конкретных лиц или групп и в большинстве случаев не имеет ни чего общего с идеологическими вопросами. Те, кому известен газетный и книжный рынок России, могут подтвердить, что в ФРГ о такой свободе можно только мечтать. Если вы в Москве зайдете в большой книжный магазин, то увидите там рядом с произведениями отъявленных сталинистов и большевиков книги националистов, ультралибералов и монархистов. Есть и такие, за которые у нас можно на многие годы угодить в тюрьму. Мне очень трудно представить себе, что в сегодняшней России какая-либо книга по истории ХХ века могла бы быть запрещена. Если некоторых книг в книжных магазинах и нет, то связано это в большинстве случаев не с тем, что они считаются политически некорректными, а только лишь потому, что на них нет должного спроса. Для «самого свободного государства на немецкой земле» такое положение просто немыслимо.

При этом немецкие политики при каждом удобном случае неустанно расхваливают всеобъемлющую толерантность, которой на самом деле здесь становится все меньше и меньше. Я бы настоятельно посоветовал госпоже Меркель черпать знания об обстановке в России не только из таких журналов, как Шпигель, но и поискать более надежные источники информации.

Неоспоримым фактом является то, что подавляющее большинство политических заключенных, отсиживающих свои многолетние сроки в немецких тюрьмах, в России могли бы спокойно жить на свободе. Более того! Никому бы не пришло в голову выгонять с работы из института им. Макса Планка ученного Гермара Рудольфа только из-за его научного заключения о газовых камерах в Освенциме. Россия не стала бы всеми силами и способами пытаться вернуть его из-за границы, как это сделали немецкие органы юстиции, чтобы отдать под суд. Независимо от того, к какому результату он пришел при изучении некоторых аспектов преследования евреев. Все это факты, которые не так-то просто затуманить высокоинтеллектуальной болтовней. Да и тот же господин Вильямсон смог бы поехать в Россию, не боясь, что российский суд приговорит его к многолетнему сроку заключения из-за высказанного им личного мнения. Независимо от того, что он до этого говорил или отрицал. Свобода всегда измеряется реальностью, а не простыми словесными декларациями.

-Вы упомянули политических заключенных в Германии. Могли бы Вы привести конкретные примеры?

-Возьмем самый яркий пример — процесс по делу Эрнста Цюнделя, приговоренного к тюремному заключению за отрицание холокоста. Для меня лично невыносимо слышать, когда немецкий судья от имени народа провозглашает, что в уголовном процессе по поводу публичных заявлений обвиняемого речь идет вовсе не о том, имел ли место холокост или нет, а только о том, что простое отрицание холокоста в ФРГ наказуемо в уголовном порядке. Эрнста Цюнделя бросили в тюрьму на пять лет, без зачета времени, проведенного им в предварительном заключении за границей.

Когда я думаю о политических заключенных в моей стране, мне стыдно за то, что я не смог еще найти способов убедить людей в том, что эти законы неправильны, позорны и должны быть немедленно отменены.

Ведь это же не какая-то мелочь, если судья заявляет, что не правда важна, а соответствующие параграфы в законе. Кто может нам предсказать, что правящая каста в этих законах напишет завтра?

Публично говорить о правде как об основе гуманистических идеалов с таким нескрываемым презрением не решались даже в Советской союзе! В коммунистическом рае утверждали, как известно, что учение Маркса и Ленина верно, потому что оно правильно. При всей комичности данного тезиса, в нем, по крайней мере, теоретически предполагалась справедливость ленинизма, в то время как немецкий судья без обиняков признается в том, что наказание со всей тяжестью обрушится на обвиняемого даже в том случае, если правда окажется на его стороне (!!!).

Такой подход влечет за собой катастрофические последствия. Он разрушает сами основы европейской культуры. Две тысячи лет христианства и достижения эпохи Просвещения в прямом смысле слова выбрасываются в мусорную яму.

-Чем объясняется, что такое состояние безропотно терпит как народ, так и интеллектуальная элита?

-Проблема в том, что потребительское общество в принципе не может иметь идеалов. Его основная функция заключается в поддержании растущего потребительства. Человеческую натуру лишили всего высокого и свели к низменной материальной сущности. Все измеряется в евро и долларах. Так, часто всеми восхваляемая западная совокупность ценностей уже давно присутствует лишь на бумаге. Ее содержание размыто релятивизмом и свободно интерпретируемо. Политическая активность широких масс упала практически до нуля. Церкви пустуют. Недавно один знакомый спросил меня, что произойдет, если завтра его арестуют и за неправильные политические убеждения бросят в тюрьму?

-И что Вы ему на это ответили?

-Никто не будет открыто возмущаться! Он может быть вполне уверен, что его сосед, даже если он в общем посчитает это несправедливым, не выйдет на улицу демонстрировать за его свободу. Его смелости не хватит даже на простую подпись в его поддержку. Даже если сразу после этого арестуют следующего, его сосед не подаст голоса. Он будет с замиранием сердца наблюдать из окна за процедурой ареста и испытывать при этом искреннюю радость, что судьба и на этот раз его миловала. Все это нашему старшему поколению пришлось доподлинно испытать в Советском Союзе.

Мой дед В. Штрек, к примеру, был арестован в 1937 году лишь за то, что в разговоре открыто сказал, что в царское время людям жилось лучше. Судебная тройка, вершившая над ним суд, наверняка точно так же негодовала, как и их немецкие коллеги в Маннхайме во время суда над Эрнстом Цюнделем. Простое высказывание своего мнения было расценено как неслыханная провокация, как мерзкое преступление. Они точно так же размахивали перед ним сводами законов, действующими статьями и параграфами. После этого его пытали и в 1938 году расстреляли.

Наши политики и журналисты соревнуются в критике 30-х годов, забывая при этом с такой же скрупулезностью анализировать современные события. Подспудный страх вездесущ. Когда разговариваешь с людьми об истории ХХ века или о важнейших событиях современности, видишь, как они всячески пытаются избегать таких дискуссий. Отчуждение от государства зреет в отдаленных уголках душ немецких граждан. Все эти пока ещё едва заметные признаки указывают на то, что рано или поздно нашу страну постигнет страшное потрясение. Хотелось бы надеяться, что оно обойдётся без кровопролитий.

-Попробуем вернуться к нашей теме. Германская Конференция епископов дистанцировалась от Ричарда Вильямсона и заявила, что он обязался признать учение католической церкви.

-Учение католической церкви может базироваться только на основных принципах Нового завета. Честный поиск истины, даже если на этом пути не удаётся избежать ошибок, является фундаментом христианской религии. «Я есть путь, и истина, и жизнь, и никто не приходит к Отцу, как только через Меня», — учит Иисус Христос. Его впечатляющий жизненный путь знаменателен, в первую очередь, тем, что он безбоязненно говорил правду. За это его в конце концов и распяли. Я вижу в этом однозначное послание ко всем христианам следовать его благородному примеру.

-Иисус Христос — сын Божий, и по этой простой причине он знал истину. Мы же земные люди. Разве это не так, что истина в последней инстанции для нас непостижима?

-Это правильно только отчасти, так как в данном случае речь идет о наибольшем стремлении к истине, независимо от того, в чью пользу она обернется. Несмотря на нашу земную сущность, мы были созданы Богом по Его образу и подобию и потому являемся его детьми. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся», — говорит Иисус. Я вижу вселяющую надежду истину в том, что все невзгоды и усилия на этом пути не напрасны. Все христиане обязаны стремиться к правде, а значит, и к справедливости. Так как справедливость без правды не возможна. Эту обязанность нельзя переложить на плечи других людей.

В нагорной проповеди Христос говорит: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царство небесное». Может ли любящий Бог более убедительно поощрять и воодушевлять своих детей в стремлении к справедливости и правде?

-В этих словах проявляется Ваша безоговорочная приверженность к христианству. Но что делать людям других вероисповеданий или же вовсе неверующим?

-Обратимся к философии Канта. Вся его метафизика нравственности сводится к утверждению, что наряду с доброй волей наивысшей ценностью человека прежде всего является неустанное стремление к духовной зрелости. Это означает, что правда познается не из уст власть имущих, а посредством самостоятельного, порой совсем нелёгкого поиска, путём проверки и перепроверки каждого утверждения. В этом и заключается смысл просвещения. Оно подняло разум в глазах людей на пьедестал высших ценностей, в то время как наше правительство пытается насадить нам под страхом уголовного наказания новую государственную религию, заявившую претензию на тотальность, от которой никому не удаётся спрятаться.

-Попадает ли в таком случае высказывание епископа Ричарда Вильямсона в категорию поиска истины?

-Совершенно верно! Простое высказывание своего мнения ни при каких обстоятельствах не должно расцениваться как преступление. Там, где это имеет место, не может быть и речи о свободе слова. Независимо от того, является ли само мнение ошибочным или нет.

-Ваши оппоненты наверняка скажут, что свобода слова тоже имеет границы. Даже в демократическом правовом государстве разрешено только то, что не запрещено законом.

-Эти хитроумные уловки давно известны. Исходя из этой логики любая жесточайшая диктатура может утверждать, что она на самом деле является демократией. Вместо того чтобы сделать историю объектом научного изучения, просто запрещают неугодные мнения и набираются при этом наглости заявлять, что в данных случаях речь идет не о мнениях, а об уголовных преступлениях. Формы общественного строя оцениваются не на основе его конституции, а на господствующей действительности в ее конкретных проявлениях. По тому, как интерпретируются и применяются законы. Даже в сталинской конституции 30-х годов говорилось о счастье и свободе человека. Только вот не смогла она помешать сталинским палачам в организации самой настоящей охоты на ведьм, жертвами которой стали миллионы ни в чем не повинных людей.

Если вы внимательно наблюдаете за публикациями о Ричарде Вильямсоне, то вы обязательно заметите, что тон этих статей все более напоминает реальность 30-х годов. «Презренный лжец», «отвратительный антисемит» — это лишь некоторые из тех ругательств, которые сыплются на его голову (так и ожидаешь очень знакомое, но уже подзабытое: враг народа!). Заведено уголовное дело. Нескрываемая радость о надвигающихся преследованиях опального епископа сквозит в строках статей левых журналистов. В первую очередь, в таких газетах и журналах, как Шпигель. Эти господа, видимо, искренне верят в то, что могут без долгих раздумий пользоваться методами 30-х годов лишь по той простой причине, что считают свои действия служением благому делу. Хотел бы, однако, им напомнить, что большевики тоже верили, что своим рвением осчастливят человечество. Что получилось из их «благих намерений» сегодня известно каждому.

-Может, это и правильно. Однако противники такой точки зрения будут аргументировать тем, что сомнения в отношении холокоста являются осквернением памяти жертв.

-Непредвзятый поиск истины не может никого оскорблять. Ни преступников, ни жертв. Иначе мы должны полностью запретить изучение истории как предмета, так как на ее важнейших изломах, к сожалению, почти всегда текли реки крови бесчисленных жертв. Если мы возьмем судьбу российских немцев или же немцев, изгнанных с восточных территорий, то увидим, что здесь практически нет ни одной семьи, которую бы не постигло горе утраты. Почти все жертвы были уничтожены безвинно. Здесь, куда ни кинь, кругом насильственная смерть и несправедливость. Такая же учесть выпала на долю очень многих людей и народов в СССР. Однако никому не пришло в голову в уголовном порядке преследовать изучение или даже отрицание в этой связи каких-либо исторических фактов. Это просто абсурд.

Особенно несуразным все это выглядит, если принять во внимание тот факт, что на Западе законодательство уже давно утратило живую связь с нравственными нормами. Самым непристойным образом оскверняется наш Господь Иисус Христос. Не осталось практически ничего, что бы не подвергалось безнравственным нападкам. В дискуссии вокруг епископа Вильямсона бывший вице-президент центрального совета евреев в Германии, Мишель Фридман, опустился до неслыханной пошлости, называя папу римского Бенедикта ХVI «лжецом и лицемером». Это ли не осквернение католической церкви и вообще всех католиков? Остаётся только удивляться христианско(!)-демократической партии Германии, которая терпит в своих рядах этого наглеца. Вот тут и призадумаешься о многом…

-Очень часто приводят аргумент, что вообще не имеет значения, сколько было жертв холокоста — шесть миллионов или триста тысяч.

-Эта аргументация безнравственна. Для таких «моралистов» жертвы, по всей видимости, выполняют роль неких статистических единиц в их закулисной бухгалтерии. Представьте себе зримо одного единственного беззащитного ребенка, погибающего насильственной смертью в смерче войны. Об этом без слез невозможно думать, независимо от того, идет ли речь о немецком или же о еврейском ребенке. Как же может быть все равно, погиб этот ребенок или волею судьбы все-таки выжил? Каждый отдельно взятый человек есть творение Бога. Он наделен чувством, имеет свои, только ему присущие, надежды, радости и страхи. Те, для кого число жертв не имеет значения, — просто лицемеры, использующие человеческие страдания в своих идеологических, конъюнктурных целях.

Для меня лично имеет значение каждая отдельная жертва. Не менее важно для меня знать, действительно ли погибло то число жертв, в которое предписано верить. Сюда же относится и вопрос об обстоятельствах их смерти. Конечно, это не вернёт к жизни убитых и погибших. Но это даст нам представление о виновных в их смерти. Ответы на все эти вопросы должны быть даны государством и представляющими его политиками, поклявшимися «отводить беды от немецкого народа». Эту клятву они должны выполнять.

-Но государство считает, что знает ответ на эти вопросы. Его можно найти в каждом учебнике.

-Я имею в виду не формальную ссылку на установленные и предписанные «догматы религии холокоста», а обоснованный ответ, подтвержденный соответствующими научными доказательствами. Необходимо разрешить ученым провести независимое исследование. Но этого как раз и не происходит. Если Вы внимательно следите за публикациями в прессе о высказываниях Ричарда Вильямсона, то наверняка заметили, что какие-либо дискуссии по существу вопроса в них полностью избегаются. Но если те исторические события действительно настолько убедительны и очевидны, почему же государство не способствует активному научному изучению этой темы и просвещению людей? Чтобы выбить всякую почву из-под ног «злостных антисемитов» и всяких разных нигилистов. Злосчастные дискуссии о холокосте прекратились бы уже давно и сами собой. Это же так очевидно и, главное, просто!

-Хотите ли Вы этим сказать, что официальная точка зрения ошибочна?

-Этого я просто не могу сказать, потому что, к сожалению, еще не изучил основные документальные источники и все точки зрения, доводы и контрдоводы. Мне просто пока не хватает необходимых сведений. Однако я прилагаю все усилия к тому, чтобы их получить, и надеюсь, что рано или поздно смогу сделать собственные выводы по этой проблеме.

-Представим себе чисто теоретически, что Вы придете к выводу о том, что первоисточники и выявленные факты не подтверждают официальную и предписанную законом ФРГ историографию. Заявите ли Вы об этом публично?

-Безусловно!

-Тогда Вы рискуете, согласно Вашим же собственным словам, угадить лет на пять за решетку.

-При поиске истины я не могу руководствоваться теми или иными статьями закона. Если бы все люди верили только тому, что им власть предержащие преподносят как прописные истины, закреплённые законом, а не установленные наукой, то они наверняка все еще верили бы в то, что солнце вращается вокруг земли. Совесть человека не девка, беспечно прыгающая в постель с любой системой.

Человеческое достоинство и свобода мысли не подарок правительства. Они дарованы Богом. И никакому государству на этой земле не дано право предписывать своим гражданам, что есть истина, или же препятствовать в поиске правды. Если же государство, несмотря на это, все равно осмеливается на такой шаг, то рано или поздно его постигнет такая же участь, какая 20 лет назад постигла советскую систему. «…И познаете истину, и истина сделает вас свободными», — сказал Христос. Эта и только эта заповедь может служить надежным ориентиром на нашем жизненном пути.

-И все же даже среди верующих есть много людей, которые считают, что они не должны вмешиваться в подобные дела. Они живут в замкнутых, часто отрешенных от окружающего мира общинах, соблюдают заповеди и надеются, что живут богоугодной жизнью.

-Не мне судить об этом. По этому поводу я могу лишь высказать свои собственные соображения. Я пытаюсь представить себе, как поступил бы Иисус Христос, если бы он вновь пришел к нам? Стал бы он жить незаметной тихой жизнью или же пошел бы к своим ближним и открыто перед всем миром сказал о том, что он считает неправильным в жизни нашего общества? Стал бы он молчать, если бы увидел, какая беспримерная и ужасающая безнравственность царит на нашем телевидении, отравляющем души наших детей? Эти вопросы просто невозможно обойти. Каждый верующий христианин должен непременно еще раз взять в руки Библию и, воссоздав перед глазами жизнь Христа, спросить себя самого, не является ли его молчание просто-напросто подсознательным страхом перед реальностью земного мира и бегством от неё перед лицом неминуемых лишений на тернистом пути познания истины?

«Ost-West-Panorama“ № 3. 2009
По материалам сайта http://www.volksdeutsche-stimme.de