НАЦИЯ И ГОСУДАРСТВО В СОВРЕМЕННОМ ПОНИМАНИИ

НАЦИЯ И ГОСУДАРСТВО В СОВРЕМЕННОМ ПОНИМАНИИ

Из журнала «Клич» за 1938 г.Нация и государство в современном
понимании по работам Н. Н. Алексеев: „Теория Государства» и И. А. Ильин: „Путь духовного обновления.

I. Кризис демократии.

С изумлением, сопровождаемым рас­терянностью и злобой взирает предста­вительница отходящего в Лету старого мира — европейская и американская демократия на обращение Италии из второстепенной европейской державы в новую Римскую Империю и на стре­мительное возрождение на ее глазах, как феникса из пепла, поверженной Версальским договором во прах Гер­манской Империи. Эта демократия не хочет признать, что в основе этой за­мечательной метаморфозы лежат глу­бокие причины идеологического по­рядка. Мировая война пробудила ге­роическое начало и  ответила новым светом угасавшее перед ней в народах национальное сознание. Наша револю­ция довела до логического абсурда все материалистические установки, вбив осиновый кол в тот гроб, куда она вогнала осуществленный и прославлен­ный* ею марксо — социализм. В свете новой идеологии, идеологии победо­носного фашизма, изменились взгляды на нацию и государство, с чем мы и хотим еще раз ознакомить наших чита­телей. Это даст нам возможность по­нять, почему победа сопутствует новой идеологии, тогда как представители старой находятся в безпорядочном отступлении, близком к полной капи­туляции.

*

Хорошо жилось и сладко спалось хозяевам старого мира — буржуазии до мировой войны. Роль государства была сведена до полицейско-охранительных функций „ночного сторожа», который впрочем, должен был весьма осторожно постукивать своей колотуш­кой, чтобы не тревожить сладкий сон плотно закусившего на ночь своего хозяина.

Впрочем, государство призывалось охранять гражданина не только во время его отдыха и сна, а особенно во время его бодрствования, когда он в порядке использования игры свободных экономических сил предавался служе­нию Мамоне под девизом: „Время — деньги!»

Защита свободы личности, на охрану которой стало государство, была до­ведена до абсурда и привела к тому, что интересы общества, нации и госу­дарства отступили на второй план и все пошло на служение личному эго­изму. Так как при этом материальные блага явно предпочитались духовным ценностям, то все усилия охраняемой личности направлялись на служение золотому тельцу, тем более, что золо­той ключ открывал двери к власти и неограниченному влиянию в политике.

В основе такого „демократического» взгляда на Государство лежала фило­софия 18-го века и в частности Обще­ственный договор Руссо, трактующий государство как свободный союз граж­дан, добровольно вступивших между собою и с властью в соглашение на предмет совместной жизни и подчи­нения общему авторитету. Хотя теория эта была отвергнута представителями исторической и органической школы в науке Государственного права, дока­завшими, что историческое происхож­дение Государства не имеет с ней ни­чего общего, она, начиная с Великой Французской Революции и до насто­ящего момента владела умами демо­кратии, которая теоретически до сих пор мыслит по Руссо, выводя из этой теории идею народоправства.

Между тем демократический опыт построения государства доказал чис­тейшую „фиктивность» самого „народовластья» и привел к невероятному падению авторитета государственной власти.

Народ в демократическом государ­стве — это голосующий корпус граж­дан, вся роль которого ограничивается избранием своих представителей. Так как „чистая», „свободная» формальная демократия состоит из отдельных ин­дивидуумов, то последние по признаку единомыслия соединяются в вербующие их партии, которые всецело их погло­щают, хотя ни в одной из конституций о партиях ничего не говорится. Между тем партийная олигархия, состоящая из вожаков всех партий, выделяет и образует из своей среды правительство. Это правительство лишь фиктивно ответственно перед парламентом. В действительности же оно через пар­тийные комитеты и фракции руково­дит им. Смена и падение кабинета — результат партийной грызни и торга с переторжкой лидеров партий между собою на почве борьбы за власть, а иногда и из за дележки общественного пирога. Однако породившая партии неписанная конституция имеет в своей основе еще более темные стороны. За партиями в качестве настоящего и фактического обладателя власти стоит промышленная и финансовая буржуа­зия, в руках которой так называемое организованное общественное мнение и прежде всего „свободная» пресса. К последнему публика так привыкла, что ее ни капельки не коробит и не тревожит принадлежность руководя­щих „общественным мнением» газет как финансовым концернам, так и про­сто отдельным „королям» и „магнатам» самой печати, или другим владыкам капитала. Орган „Сити», печать лорда Ротермира, лорда Бивербука — вот организованное „общественное мнение» Англии, также как печать Херста и др. „магнатов» в Америке.

В Америке как нигде господствует замена власти демократии торжеством плутократии. Согласно разоблачениям некоего г. Лундберга, сделанным не без сочувствия самого президента Рузвельта, вся Америка (С. А. С. Штаты) в руках 60 семейств: Морганов, Рок­феллеров, Нимуров и др. миллиардеров. Если к ним добавить еще 90 семейств, то получится олигархия, пользующаяся по словам Лундберга куда большей властью, чем законное правительство и все государственные установления. В ее руках банки, тресты и вся печать. Она финансирует выборы и направляет внешнюю политику Соединенных Шта­тов. Все ей на пользу и на потребу. Во время известного кризиса средних классов состояние 60 семейств удво­илось. Ведя борьбу с президентом Ру-зевельтом, эта плутократия додумалась до открытого сбора средств в фонд, предназначенный для Рузевельта, с целью понудить его уйти в отставку, т. е. в своей борьбе прибегает к при­емам, подрывающим авторитет верхов­ной власти государства.

Забавно после этого читать речь Уинстона Черчилля, который для победы над тоталитарными державами предла­гает „не деморализованной еще наси­лием части человечества (в том числе и Америке) объединиться вокруг вели­ких идей демократии (?!).

* *

Если в самой Англии, как в стране исторического парламентаризма, сла­бость демократии выявляется главным образом не так во внутренних поряд­ках как в капитуляции ее на внешнем фронте, с подрывом престижа и мощи Великобританской Империи, то в Аме­рике и во Франции дело кроме того пахнет внутренним развалом. Во Фран­ции на фоне политического и финан­сового кризиса, до крайности обострив­шихся социальных противоречий и про­вала в области международной поли­тики, идет падение кабинета за каби­нетом на почве борьбы многочислен­ных партий между собою. Правитель­ство, как ведущая сила, как власть, отсутствует. Максимум на что оно мо­жет претендовать, но и то часто без пользы для дела, — это на роль какой то конфликтной комиссии или прими­рительной камеры между буржуазией с предпринимателями во главе и насту­пающим на них промышленным проле­тариатом. Этот последний против Об­щественного договора Руссо выдвинул свое „евангелие» — учение Маркса с его классовой борьбой. Государство промышленный пролетариат собирается использовать лишь как средство и ору­дие борьбы с господствующим классом. В дальнейшем оно подлежит уничтоже­нию и будет заменено бесклассовым обществом. Таким образом, если демо­кратия отодвигает государство на вто­рой план и готовит ему медленное умирание во имя свободы личности, которую оно должно охранять как полицейский или солдат, то пролета­риат склонен немедленно покончить с государством и  заменить его более совершенной для себя формой рабочего коллектива. Оба этих течения оказа­лись враждебны государству, причем охранение свободы личности от пося­гательства на это государства в своем крайнем проявлении и отталкивании от него вылилось в Европе в анархизм и синдикализм.

Важно также отметить, что при кризисах, подобных переживаемому сейчас человече­ством, побеждает всегда определенная идея, причем эта идея, по правильному утвержде­нию проф. Алексеева, должна соответство­вать духу данной эпохи и ее основному тону, ибо только тогда можно рассчитывать на власть. Мало этого, по мнению известного психолога Густава Лебона, только та мысль способна овладеть массами, которая воспри­нята не только рассудком, но и чувством.

Предки современной демократии, как английские пуритане, так и французские якобинцы своевременно отвечали этим требованиям. Им был свойствен пафос преобразования жизни, и ими владела определенная идея. Пурита­низм прославлял Бога через завоевание и преобразование мира, считая, что миссия „избранного народа» (Израиля) перешла от евреев на англичан. Духом особой миссии — насаждения повсюду, не только во Франции, „Свободы, Ра­венства и Братства» и освобождения Европы от „тиранов» была проникнута французская революция, и даже ее „укротитель» Наполеон нес эти идеи на своих штыках.

Сейчас, как верно утверждает проф. Алек­сеев, „пафос строительства демократических государств погас. Демократия стала прослав­ляться именно за то, что она не имеет ника­кого пафоса, что она индеферентна. Но это как раз и является знаком глубокого кризиса демократии».

Вот почему современная демократия и терпит сейчас такое крушение в столкновении с фашизмом. В лице по­следнего наступает идеократия, демо­кратия уже ни во что теперь не верит.

***

Отрицательное отношение демокра­тии и пролетариата к государству отра­зилось и на отношении их к Нации, как духовной категории, находящей обыч­ное внешнее выражение в Государстве.

Как правильно отмечает в своей книге „Путь духовного обновления» проф. Ильин, в судорогах сомнений со­временный человек утратил веру, со­весть, семью и понятие о Родине. Точ­но человек родится не в семье, а в ин­кубаторе, на луне, а не в определенном государстве, среди своей нации. Современный мир пронизан нигилистически­ми и интернациональными организа­циями. Рабочие интернационалы про­поведуют, что солидарность хозяй­ственно — производящих классов долж­на весить больше, чем национальная или государственная принадлежность людей. Даже среди христианских тече­ний современности появились сторон­ники большевицкого нигилизма с тен­денцией считать человека каким то гражданином вселенной и утверж­дать, что патриотизм и национализм решительно не совместимы с духом христианства.

Как мы видим, человечество серьезно заболело и понадобились такие ради­кальные средства для его излечения и просветления как воина и наша ре­волюция, чтобы оно осознало и в новом аспекте оценило значение таких еди­нений как Нация и Государство и, в лице своей элиты, — нового ведущего слоя, принялось за их восстановление и возрождение на новых началах.

II. Ренессанс Нации и Госу­дарства.

Фашизм не представляет собой по­добно марксизму теоретическую схему, которая в своем приложении к жизни и приспособлении последней к этой схеме идет на насилие над жизнью, для того, чтобы „из царства необходимости совершить прыжок в царство свободы».

По правильному утверждению проф. Алексеева, „Социально-революционный миф о будущем земном рае привел Маркса к отрицанию государства в будущем человеческом обществе». Фа­шизм явился здоровой реакцией на эту изуверскую фантазию, автор которой, как настоящий типичный семит, во­образил себя новым настоящим Мес­сией. Фашизм, опираясь на восходящее к самым истокам истории органическое образование государства — как такого же естественного состояния человече­ского рода, как его первичная ячейка-семья, стал самым решительным обра­зом на защиту этой высшей формы человеческого бытия, выставив своим девизом: „Все в государстве, ничего вне и против государства».

При таком взгляде на всеобъемлющую роль государства, фашизм конечно не мог смотреть на него лишь как на внешнее выражение национальной силы и мощи, но признал государство „фак­тором духовного и морального порядка, хранителем и блюстителем народного духа, веками выработанного в языке, обычаях и вере», а также носителем и проводником в жизнь идеи социальной справедливости.

Согласно доктрине фашизма, Госу­дарство есть не только настоящее, оно также и прошедшее, но, главное, оно есть будущее. Вот почему при постро­ении настоящего и для обезпечения лучшего будущего необходимо соблю­дать преемственность со всем, что было лучшего и славного в прошлом. Это тем более необходимо, что при этом надо считаться не только со своими кровно — племенными свойствами и на­ционально — культурным наследством, полученными от предков, но и с тем, что государство, по справедливому ут­верждению проф. Алексеева, не висит в воздухе, а тело его занимает опреде­ленное географическое пространство, называемое территорией. Место разви­тия каждого государства оказывает большое влияние на структуру и форму власти, которая часто объясняется гео­графическими свойствами территории.

В этом отношении интересно парал­лельно проследить образование двух великих империй : одной сплошной, распространившейся по Европейско — Азиатскому континенту; другой, раз­бросанной по владениям, разделенным морями. Строящаяся по континенталь­ному принципу Российская Империя, исходя из чисто географической обста­новки, все время была озабочена уси­лением мощи своего центрального госу­дарственного аппарата, а также регу­лированием своих взаимоотношений с подданными в порядке служило — тяг­лового характера. Отсюда самодержа­вие и постановка всех на службу или работу государству.

Совсем иначе конструируется Бри­танская Империя, скорей напоминаю­щая торговую компанию, т.е. связанную взаимными коммерческими интересами метрополию с колониями под гегемо­нией англо — саксов.

На русской равнине идет сначала мирное слияние финских и тюркских племен со славянами, потом собирание Москвой сначала земли русской, а за­тем земли татарской и, наконец, импер­ское расширение России до своих естественных границ. Из этого процесса необходимо исключить Финляндию, хотя и инкорпорированную в состав Российской Империи, но пользующуюся широкой государственной автономией, близкой к реальной унии, или к форме соединения квалифицированной из­вестным германским государствоведом проф. Георгом Еллинеком как «Staaten Staat — Государство суверен и госу­дарство подчиненное, с своим особым строем и культурой.

В пределах остальной Империи вы­является тенденция и способность на­шего народа сливаться с другими, впи­тывать в себя другие племена и быть на пути к несомненному созданию од­ного культурного целого, некоей еди­ной наднациональной культуры, пред­ставляющей собою синтез из всех пи­тающих ее национальных культур Рос­сийского континента. По правильному утверждению проф. Ильина в той же книге: „Путь духовного обновления», у нас „ведущему народу удалось выра­ботать национальный акт (культуру) такой ширины и гибкости, а может быть и глубины, что он образует для ведомых народов как бы родовое ду­ховное лоно, которое они могут видо­изменять, по своему оплодотворяя и оживляя из него и свою духовную жизнь».

В результате редкое сочетание про­винциальной культуры с общей и по­явление на верхах власти военноначальников — грузин, министров — армян, а среди элиты русской литературы Гоголя.

Другим путем шла Англия, строя свою Океаническую Империю. Тут на лицо многокультурность и многонациональность и расовая обособленность с презрением не к одним только черно­кожим.

Отсюда нация в понятии англичан, французов и др., только они сами, без колоний, т. е. смешение национальности — понятия племенного и кровного — с нацией. Отсюда трактование нынешней Великобританской Империи как своего рода малой Лиги Наций.

**

Совсем на других основаниях стро­ится понятие нации у нас. По мнению проф. Ильина, признак расы и крови не разрешает вопроса о Родине, ибо Ро­дина есть область духа.

С ним совершенно согласен и проф. Алексеев, который провозглашает пер­венство идеи культуры сравнительно с идеей народности и национальности. В истории культурных форм играет роль не раса и не особая племенная склонность, но принадлежность к из­вестному культурному типу. По мне­нию проф. Алексеева, Россия представ­ляет собою наднациональное целое на национальных основах. Государство — мир с бытием соответственной куль­турной сферы.

Все эти понятия полностью нашли свое отражение в фашизме. Удачнее всего они выражены в ст. „Веристы» в № 16 „Клича» в ст. „Фашистское Государство».

«Что же представляет собою нация»? — ставит он вопрос, и отвечает: „Понятие это новое и не имеет ничего общего с понятием национальности, ибо последняя своим харак­терным признаком имеет единство крови и происхождения, почему национальность отно­сится к расовым понятиям».

„Научным образом нация может быть определена как духовное волевое единство, находящее свое осуществление в государ­ственной организации и чувстве государ­ственности».

„Таким образом», заключает Вериста, „под именем нации нужно разуметь не механическое объединение отдельных граждан, а особый духовный организм с интересами, задачами и средствами более высокими, чем у отдельных личностей, союзов и племен ее составляющих. Поэтому всякий, кто влагается в этот организм своим разумом, чувством, работой, кто национальную историю, нацио­нальное творчество, национальные устремле­ния и достижения признает своими и для них работает, тот считается сыном нации».

Совершенно правильно отмечает Вериста необычайную важность такого понимания на­ции для Российского фашизма, ибо, согласно этому пониманию, „каждый российский граж­данин, независимо от племенного и расового его происхождения, волевым актом включает себя в состав нации».

На такой же точке зрения стоит и проф. Ильин, который пишет: „Признак расы и крови не разрешает вопроса о родине. Армянин может быть русским патриотом, турецким патриотом,
а может быть и армянским сепаратистом. У людей смешанной крови происхождение бессильно решить вопрос о родине». И дальше: „Есть люди не русские по национальности и даже плохо говорящие по-русски, но сердцем поющие и трепещущие вместе с Россией». И обратно есть люди русские по крови, происхождению, местопре­быванию, быту, языку и государствен­ной принадлежности, но предающие Россию, ее судьбу, ее жилище, ее тело, ее колыбель и самое ее во славу мате­риализма и интернационализма».

III. Ведущий слой-отбор Нации.

Нам остается сказать еще несколько слов о роли ведущего слоя (элиты — естественного отбора нации), который фашизм противопоставляет демокра­тии, опирающейся на избирательный бюллетень, а также о влиянии этого фактора на внешнюю структуру власти и ее характер.

Ссылаясь на известного немецкого  философа Шпенглера, проф. Алексеев отмечает, что два основных принципа руководили немецким рыцарским орде­ном, элитой нации, покорившим восточно-прусские провинции, населенные племенем славянско-литовского про­исхождения — пруссами: 1) Принцип личной независимости, источником ко­торого была феодальная гордость и 2) Принцип подчинения личного „я» сверх — личному. Отсюда замечательное сочетание, выразившееся в способности: Быть свободными, но одновременно уметь повиноваться.

Этим же духом проникнуты: герман­ская армия, германский чиновник и германский рабочий. Он, оставляя каж­дого немца стойким, свободным, неза­висимым и волевым в его личной жизни, вместе с тем приучил его сознательно приносить в жертву дисциплине и об­щим, особенно государственным инте­ресам свое личное эгоистическое „я». На почве борьбы, которая из Бранден-бургской марки породила Великогерманию, выработался идеальный аппа­рат центрального управления, в кото­ром все сверху до низу проникнуты долгом служения Фатерланду. На та­кой почве парламентаризм мог приви­ваться только искусственно и подра­жательно, и, как известно, потерпел в Германии полное крушение. Кровное единство нации при наличии указанной выше исторической традиции, логи­чески привело в период кризиса к идеократии в виде национал — социализма, нашедшего гениального воплотителя в лице единого фюрера единой нации — Адольфа Гитлера, опирающегося на выделенный Нацией в порядке борьбы новый ее отбор.

Совсем на других принципах строила свою жизнь Океаническая Великобританская Империя. В центре ее был поставлен частный человек, на свой страх и риск ведущий борьбу за суще­ствование. Свободное общество — Ан­глийская торговая компания, Остиндская кампания, как мы знаем, захватила в свои руки Индию. Во главе власти, в качестве элиты представители торгово — промышленного класса — поли­тические дельцы, и государство типа свободного общества долго не знает ни обязательной школьной повинности, ни социального обезпечения слабых и до сих пор не хочет знать обязательной армии. На такой базе исторически раз­вивается английская конституция, ко­торую проф. Алексеев совершенно пра­вильно расценивает как продукт ирра­ционального порядка и исторического творчества. Она не строилась по за­ранее обдуманному плану, как напри­мер плановая сов. республика с ее социалистическим строительством — вся мозгового теоретического проис­хождения. Английская конституция строилась как старые средневековые города, и представляет собою мозаику из укоренившихся вековых традиций и отдельных зафиксированных на бумаге основных положений, принятых в зако­нодательном порядке (билей). Общей объединяющей все эти положения хар­тии нет, что дало возможность извест­ному лорду Пальмерстону в шутливой форме предлагать миллион фунтов ст. тому, кто преподнесет ему хоть один писанный экземпляр английской кон­ституции. Между тем эта неписанная конституция — самая прочная из всех конституций, ибо она зафиксирована не на бумаге, а в умах, сердцах и нра­вах.

Ясно, что это продукт исторического творчества английской нации и при­способлен к требованиям и взглядам последней. Между тем по закону под­ражательности, который больше всего господствует на свете, английская кон­ституция, как модные костюмы англий­ского джентельмена, стала образцом для запада, да и не для одного только запада. Она обратилась в отвлеченную нормальную систему, единственно от­вечающую логике и справедливости, согласно которой везде в приличном и уважающем себя государстве должны быть король или президент при двух­палатной системе и ответственном пе­ред парламентом правительстве. Не смущались тем, что вместо наследствен­ных лордов и перов в верхнюю палату других наций засели назначенные высшие чиновники, или разжиревшие буржуа с солидным имущественным цензом. Что вместо двух исторических партий английского парламента мир узрел целую радугу их, которые на­пример сейчас во Франции в ответ­ственный момент ее существования являют всему миру зрелище позорной междупартийной склоки и борьбы, ли­шая Францию настоящей авторитетной власти. Что благодаря обращению английской конституции в изобретен­ную Монтескье систему равновесия властей, согласно которой ни одна из них: исполнительная, законодательная и судебная не должны иметь преиму­щества перед другой и все они связы­вают и контролируют друг друга, в порядке охранения конституции, — в С. А. С. Штатах, где эта теория осу­ществилась, президент Рузевельт не может справиться с социальным кри­зисом, ибо стоящий на страже феде­ральной конституции федеральный суд, придерживаясь формулы «Fiat justicia —реrеат mundos» (да здравствует юстиция, хотя бы погиб свет!) срывает все меры президента, вызываемые тре­бованиями социальной политики.

К еще большим абсурдам и потрясе­ниям привела конституция в азиатских странах вроде Турции, Персии и Китая. Родилась даже мысль, подчеркивает проф. Алексеев, что Англия умышленно прививала этим странам свой строй, доводя их этим до полного бессилия.

Нечего и говорить, что вся россий­ская интеллигенция была помешана на конституции по английскому образцу с настоящим парламентом и ответ­ственным перед ним министерством.

По свидетельству проф. Алексеева, наши последнего времени государствоведы, профессора Лазаревский и Кокошкин, за образец принимали запад, и, глядя на нашу государственность как на продукт европеизации, расце­нивали ее как копию, отстающую от своего оригинала.

IV. Ведущий слой в московской и имперской России.

Россия в образовании своего веду­щего слоя шла своим особым путем. Если в Англии в 17 и в первой половине 18 века таковым была земельная ари­стократия, из сословных прав которой вытекали ее обязанности, то у нас, если обратиться к Ключевскому и Плато­нову, между служилым сословием мос­ковского государства шла разверстка одних обязанностей, с которыми не было связано каких либо прав, а преиму­щественно те или иные экономические выгоды.

Это, по мнению проф. Алексеева, очень показательно и дает ключ к пониманию прошлого и будущего, но Российская интеллигенция с брезгливостью отно­силась к своему историческому опыту и за образец норовила принять куль­турную Англию с ее конституцией, а не деспотическую Москву с ее Земски­ми Соборами. Данью этому является восхищение и сейчас английскими по­рядками не одного профессора Милю­кова с его РДО, но, например, проф. Головина в его труде: „К чему стре­мится Великобритания», в котором он нам — Империи континентального типа — рекомендует для нового „собирания Руси» усвоить спенсеровские методы Британской Империи, построенной на Океаническом принципе: сначала дифференциация — самоопределение на­родов, а затем интеграция — федери­рование их. Не разучились мы еще до сих пор поклоняться чужим „богам»!

Между тем проблема правящего служилого слоя, столь близкая к идее ведущего слоя у фашизма, лежала в основе политики выдающихся русских царей. Достаточно вспомнить Ивана Грозного, разгромившего княжат — представителей высшего боярского со­словия и выдвинувшего служило — по­местный класс на принципе служебных заслуг, а не родовитости. Этот класс сыграл выдающуюся роль по спасению Руси во время Смуты и пришел к власти вместе с династией Романо­вых. Из него, благодаря придворной близости к правящей династии и бюро­кратической выслуги, стало вновь обра­зовываться претендующее по родови­тости на власть дворянское сословие, пока Петр Великий, по примеру Ивана Грозного, которого он очень высоко ставил, не начал переводить москов­ский служилый класс из правящего по происхождению слоя в служило — госу­дарственный и выдвигаемый по заслу­гам, т. е. за отличия по службе, а не за принадлежность к классу. Интен­сивно шло и насыщение этого класса новыми элементами из „птенцов гнезда Петрова» в лице „пирожника» Мень­шикова и других.

Профессор Алексеев приводит в своем труде положения, выдвинутые в этом отношении нашим Великим Импе­ратором, положения, которые и сейчас могут целиком лечь в основание систе­мы ведущего слоя.

По историку Татищеву: „Петр велико­лепие единственно делами своими показывал и того же требовал от сотрудников».

Из Петровских указов Сенату: „Сказать всему шляхетству, чтобы каждый дворянин во всяких случаях, какой бы фамилии он ни был, почет и первое место давал каждому обер-офицеру».

„Знатное дворянство по годности считать. Мы не даем никому из них никакого ранга, пока они нам и отечеству никаких услуг не покажут».

Элита нации была подвергнута су­ровому воспитанию и обучению. С 15 лет дворян определяли в солдаты. Всем им было приказано обучаться по опре­деленной программе, а необучившимся „недорослям» было запрещено же­ниться.

Как уже у нас неоднократно отме­чалось в „Кличе», нам в создании и воспитании отбора не надо следовать чужим образцам. У Петра мы найдем образцы созидательной работы в этом направлении, ибо его „потешные» и „новики» прообраз современных италь­янских „балила» и германской „гитлер-югенд».

Поэтому не подражать чужим зовем мы, когда приглашаем всех вступить на путь Российского фашизма. Этот путь имеет у нас глубокие историче­ские корни.

Заключение.

Свернув по исторической дороги на путь социального эксперимента в духе интернационального марксизма, наша революция прикончила национальную элиту страны и на место ее выдвинула наверх для осуществления задач III Ин­тернационала и мировой революции чуждые нам элементы, густо прослоен­ные еврейской интеллигенцией. Борьба с этой головкой и ее преступной поли­тикой и заполняет сейчас содержание русской жизни.

Мы вырвемся из коммунистических клещей и выйдем на проторенную на­шей историей национальную дорогу лишь тогда, когда по примеру наших предков Подъяремная и Зарубежная Россия выделит из себя новый ведущий слой, который сумеет на исторических корнях возжечь новую победоносную идею, идею — меч, которая разрубит гордиев узел русской революции. Ибо как правильно говорит Феофан За­творник :

„Никогда не должно выходить на брань без побеждающей мысли, это как бы победное знамя… Она имеет силу воодушевлять и воз­носить человека над собою. И поэтому на­добно как можно чаще проводить ее в соз­нание и доводить до чувства.»

Такой идеей мы считаем возрожде­ние Российской Нации и Российского Государства на указанных выше осно­вах и под девизом: „Бог, Нация, Труд» (социальная справедливость), с вос­созданием новой государственности на принципе идейного и солидарного слу­жения всех граждан Нации и Государ­ству и на базе корпоративного строи­тельства всех производящих сил страны.

С. Д.

*) Источники Н. Н. Алексеев: „Теория Государства» и И. А. Ильин: „Путь духовного обновления.