Лейтенант Эрнст Юнгер

Лейтенант Эрнст ЮнгерВ годы войны в германском национальном культе героев первые позиции занимали офицеры-подводники и летчики-истребители. Их победы были яркими и эффектными: вражеские военные корабли, уходящие на дно с сотнями своих матросов, десятки аэропланов противника, сбитые пулями немецких асов и догорающие на земле, будоражили воображение обывателей, возбуждали в подданных кайзера гордость за свою доблестную армию и флот. На этом фоне мужество германской пехоты было малозаметно, но именно высокие боевые качества пехотинцев Второго рейха позволяли Германии четыре года вести тяжелейшую войну против большей части стран мира, лишь в малой степени опираясь на помощь трех довольно слабых военных союзников – Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. Когда отгремели бои и мышление немцев очистилось от воинственного угара, когда были подсчитаны потери убитыми и раненными, когда начали публиковаться первые воспоминания фронтовиков, только тогда публика начала в полной мере осознавать, сколько крови и пота пролили на полях сражений германские пехотинцы, проявлявшие массовый героизм, практически, до самого конца войны.

В 1920-е гг. в общественном сознании место одного из наиболее ярких символов германской доблести в Первой мировой войне занял скромный лейтенант 73-го стрелкового полка Эрнст Юнгер, командир роты и кавалер самых почетных воинских наград Германии. Впрочем, в неожиданной популярности Юнгера доля случая была невелика. Ведь он оказался не только мужественным солдатом, но и выдающимся писателем. Он сумел ярко, но совершенно честно рассказать людям свою «окопную правду». Его книга воспоминаний «В стальных грозах», впервые изданная за счет автора в 1920 г., затем переиздавалась большими тиражами более 30 раз у себя на родине; она была переведена почти на все европейские и некоторые азиатские языки. Именно эта книга прославила немецкого солдата вообще и самого Юнгера в частности.

Эрнст Юнгер родился 29 марта 1895 г. в знаменитом университетском городе Гейдельберге, в семье бывшего ученого-химика, к тому времени уже оставившего научные изыскания и создавшего небольшую, но приносящую стабильный доход фармацевтическую фабрику и аптечную сеть. Дед Эрнста был первым образованным мужчиной в роду, он работал учителем арифметики и природоведения в младших классах в Вестфалии, а затем перебрался в Ганновер и завел там пансионат для бюргерских детей, обеспечивавший его семье скромное благополучие. Более ранние поколения Юнгеров веками трудились мелкими ремесленниками в Вестфалии и Нижней Саксонии. Будущий герой, как старший сын в семье, получил имя в честь собственного родителя – Эрнста Георга Юнгера, доктора химических наук. От своего отца, к которому мальчик всю жизнь испытывал глубокое уважение, он унаследовал не только имя, но и немало интересов и черт характера: решительность, некоторую замкнутость, любовь к миру природы и увлечение естествознанием. Хотя в целом Эрнст-младший, в отличие от своего отца – резонера, позитивиста, умеренного прогрессиста и реалиста, был человеком новой эпохи, нового германского поколения, дух которого питала неоромантическая философия, с ее культом героев, жертвенности и вечной борьбы.

Все увеличивающееся, дружное семейство Юнгеров часто меняло места жительства, в связи с обстоятельствами деловой активности главы семьи, и переезжало из одного города в другой. Из-за этого юный Эрнст не мог закрепиться ни в одной школе, а это, в свою очередь, избавило его от восприятия традиций немецкой школьной системы с ее консерватизмом и отупляющей дрессурой. Он сменил девять учебных заведений, нигде не блеснув особыми успехами, зато в нем рано проснулось и окрепло чувство личной независимости и неприязнь к рутине.

В свои школьные годы, длившиеся с 1901 по 1914 гг., Эрнст Юнгер был активным членом молодежного движения «Кочующие птицы», ячейки которого к началу XX века распространились по всей Германии. Турпоходы и песни у костра юноша сочетал с запойным чтением приключенческих книг Майн Рида, Фенимора Купера и Карла Мая, рыцарских романов, арабских сказок и знаменитого «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо, а позднее и работ Фридриха Ницше.

Романтика приключений настолько глубоко проникла в сознание Эрнста, что, как написано в его мемуарах, он «незадолго до войны… забросил за ближайший забор свои учебники, чтобы отправиться в Африку». Осенью 1913 г., на пороге окончания школы и получения аттестата зрелости, юноша переправился через Рейн, в рекрутской конторе французского города Верден записался добровольцем в Иностранный легион и через Марсель был направлен в Алжир для прохождения службы по контракту.

Однако очень скоро Эрнст понял, что его представления об африканской романтике имели мало общего с реальной жизнью в армейской казарме среди унылых пустынь. Поэтому он отнюдь не расстроился, когда отец разыскал его по дипломатическим каналам и добился аннулирования контракта своего блудного сына. Незадачливый путешественник был возвращен на родину, предварительно, по настоянию отца, сфотографировавшись на память и в назидание в мундире легионера.

Эрнст понял, что в Алжире он оказался на «чужой войне», но, в общем, на его отношении к военной службе первый неудачный опыт никак не отразился. Юнгер был верным сыном своей стремительно милитаризующейся страны, статус военного в которой был гораздо почетнее положения чиновника, ученого или предпринимателя. Да и сама история не оставляла ему иного выбора, поскольку как только Эрнст закончил, все-таки, общеобразовательную школу, наступил август 1914 года.

Началась Великая Европейская война, ожидаемая и неожиданная (так скоро, и, почему-то, именно с Россией, с которой у Германии не было серьезного конфликта интересов). Необходимо было отстоять великую немецкую культуру и честь своей страны, дать отпор варварам, посягающим на ее высшее и нетленное достояние. Энтузиазм охватил всю немецкую молодежь и, в том числе, вчерашнего гимназиста Эрнста Юнгера, добровольцем записавшегося в 73-й Ганноверский стрелковый полк. С этим полком Юнгер прошел через все годы мировой бойни, временно покидая его только из-за ранений.

Фронт довольно быстро превратил восторженного юнца в опытного и отважного окопного бойца, в котором храбрость и дерзость сочеталась с хладнокровным расчетом. Впрочем, семейные интеллектуальные традиции также не были забыты Юнгером, и по настоянию своего отца в перерывах между боями он регулярно вел дневниковые записи, которыми со временем заполнил 14 записных книжек. Эрнст младший отсылал их Эрнсту старшему, а затем в письмах обсуждал с ним свои тексты.

Юнгер начинал свой боевой путь в Шампани под Реймсом осенью 1914 г., в промозглых меловых окопах, где солдат согревала только обильная порция шнапса. Вместо ожидаемых опасностей Эрнст и его сослуживцы боролись преимущественно с грязью и сыростью в тяжелых землекопных работах бессонными ночами. Фронт практически замер на несколько месяцев.

В начале февраля 1915 г. 73-й полк был отведен в Безанкур, откуда рядовой Юнгер в том же месяце был направлен в военную школу в близлежащей деревне Рекувранс, где как новобранец прошел курс молодого бойца. 21 марта он вернулся в Безанкур, и уже 24 марта в составе своего подразделения отправился в окрестности Брюсселя, где Ганноверский полк вместе с 76-м и 164-м полками составили 111-ю пехотную дивизию, в которой Эрнст Юнгер и прослужил до конца войны. Его батальон расселился в городке Эринн, среди по-фламандски уютного ландшафта. Там 29 марта Эрнст отпраздновал свой двадцатый день рождения, но уже через полмесяца 111-ю дивизию перебросили в Лотарингию, в округ Мозель. 22 апреля ганноверский полк совершил 30-километровый марш бросок с полной выкладкой в сторону фронта и разбил палатки в лесу.

На следующий день началось германское наступление при Лез-Эпарже, и Эрнст впервые своими глазами увидел, что значит выражение «ураганный огонь». После артподготовки полк шеренгами отправился вперед, как подкрепление штурмовым частям, через оставленные французами траншеи, под огнем вражеской артиллерии.

После нескольких дней обороны занятых позиций рядовой Юнгер, так и не встретившись лицом к лицу ни с одним живым французом, получил свое первое ранение в левое бедро осколком снаряда, и санитары унесли его в тыл, а оттуда на машине переправили на главный перевязочный пункт. Там ему оказали первую помощь, и раненный Эрнст поездом отправился в госпиталь в Гейдельберге, где в течение двух недель залечивал свое ранение.

Затем он получил краткосрочный отпуск домой, чтобы снова научиться нормально ходить без костылей. Именно во время прогулки по майскому саду отец настоятельно посоветовал сыну записаться в юнкера для того, чтоб в перспективе получить офицерское звание. Эрнст последовал этому совету, хотя в начале войны и в мыслях не представлял для себя военную карьеру. Вернувшись в полк, он написал соответствующий рапорт на имя командования, и вскоре был откомандирован на краткосрочные военные курсы младших командиров в Дебериц, которые закончил через шесть недель в чине фенриха.

В сентябре 1915 г. Юнгер вернулся в полк, к тому времени занимавший позиции юго-западнее французской деревни Души в провинции Артуа. На этот раз ганноверцы устроились довольно комфортно для очередного периода позиционной войны, продлившегося целых полтора года. В деревне имелось несколько столовых и кофейня, для солдат были организованы цирюльня, зубоврачебный кабинет, читальня и кинозал, а офицеры могли коротать часы досуга в казино и кегельбане. Немцы покупали у местных жителей яйца и масло и носили им для стирки свое белье. Погибавших во время артобстрелов и авианалетов немецких солдат хоронили в добротных могилах на сельском кладбище со всеми положенными почестями под музыку траурных маршей.

Фенрих Юнгер получил под свое командование одно из отделений 6-й роты и вновь с головой окунулся в окопную жизнь с ее томительным однообразием, ночными дежурствами, регулярными перестрелками с англичанами, борьбой с потопами и крысами. В начале декабря 1915 г. Эрнст Юнгер был произведен в лейтенанты и переведен на должность командира взвода во 2-й роте.

В апреле 1916 г. он был вновь откомандирован в тыловой французский город Круазиль, на очередные, теперь уже офицерские курсы обучения, во время которых Эрнст по недоразумению и стечению обстоятельств был заподозрен в шпионаже. Однажды майским вечером он верхом отправился в самовольную отлучку в одну из соседних деревень, чтобы навестить свою знакомую – одинокую французскую девушку Жанну. Его путь лежал через железнодорожную станцию, и там лейтенант Юнгер несколько минут понаблюдал, как проходит выгрузка из вагонов баллонов с газом, а затем направился дальше и прибыл к гостеприимной подруге как раз к ужину… Уже глубокой ночью, по окончании рандеву, прошедшего как нельзя более прекрасно, Эрнст отправился восвояси, но был остановлен разъездом полевой жандармерии, следившим за его передвижениями и действиями еще со станции. Поскольку документов при себе у лейтенанта Юнгера не оказалось, он был задержан, и только заступничество знавшего его лично коменданта той местности спасло ночного путешественника от крупных неприятностей.

К середине июня занятия завершились, и перед возвращением в свои части офицеров напутствовал генерал, объявивший им, что в ближайшее время готовится крупное наступление врага на Западном фронте. Речь шла о знаменитой впоследствии битве на Сомме.

Когда Юнгер вернулся на позиции, там уже каждому солдату было ясно, что англичане готовятся к серьезному сражению. Активизировались английские разведывательные патрули, которые то и дело скрытно подобрались к немецким траншеям, забрасывали их гранатами, а при случае брали в плен «языков». Немцы отвечали тем же.

В конце июня начались методичные, ураганные обстрелы германских позиций английской артиллерией и минометами; некоторые участки были практически разрушены, часть блиндажей завалена землей, но немецкие солдаты, как правило, успевали прятаться в глубоких штольнях, и потери среди них были относительно небольшими. Когда вражеские орудия смолкали, немцы выбирались из своих укрытий и восстанавливали земляные укрепления. Лейтенант Юнгер несколько дней подряд отвечал на артналеты врага стрельбой из миномета по английским окопам, но, в конце концов, прямое попадание тяжелого снаряда положило этому конец. Мощная воздушная волна отшвырнула Эрнста в лужу через моток колючей проволоки, и лишь чудом он остался жив, отделавшись изорванными в клочья штанами и сапогами, а также кровоточащей ссадиной на колене.

Через несколько дней лейтенанту Юнгеру пришлось без противогаза пробежать сквозь облако хлора на пути к своей части на передовой, во время начавшейся английской газовой атаки. Противогаз у него был, но его пришлось снять, поскольку при быстром беге Эрнсту не хватало воздуха, а стекла маски полностью запотели и стали совершенно непрозрачными. Наглотавшись газа и проскочив через шрапнельные разрывы заградительного огня, он относительно благополучно добрался к своим солдатам в окопы, дно которых устилали тушки издохших крыс и мышей. Впрочем, и среди людей оказалось немало пострадавших, некоторые из которых умерли через несколько дней в страшных мучениях. С тех пор лейтенант Юнгер дал себе зарок никогда не выходить из блиндажа без противогаза, хотя до этого случая зачастую использовал футляр как сумку для бутербродов.

В последующие дни газовые атаки повторялись, причем, не только хлором, но и фосгеном, однако германцы были к ним уже достаточно хорошо подготовлены; они в противогазах укрывались в глубоких убежищах, а местное французское население заблаговременно вывезли в тыл на грузовых автомобилях. Газовые облака сопровождался артиллеристским огнем, за волной которого неприятель пытался наступать, но германские солдаты вовремя успевали занимать позиции в окопах. Усиленные английские патрули, пытавшиеся проникнуть в немецкие траншеи под прикрытием дымовой завесы, отражались более или менее успешно. Ночами лейтенант Юнгер периодически ходил с подчиненными в патрулирование по нейтральной полосе, уничтожая гранатами и пулями вражеских солдат, ремонтировавших проволочные заграждения и укладывавших телефонные кабеля. Во время этих вылазок Эрнст не раз попадал под пулеметные обстрелы, но отделывался незначительными царапинами.

12 августа Юнгер получил отпуск и поехал домой, но, не успев отгулять положенный срок, был срочно вновь вызван в часть. 21 августа Эрнст вернулся на фронт, и его радостно встретили солдаты его взвода. Они любили и высоко ценили своего молодого командира за храбрость и заботливость о своих боевых товарищах.

23 августа 1916 г. по распоряжению начальства 73-й полк на грузовиках передислоцировался в деревню Гийемонт, и оказался в самом центре разворачивающейся битвы на Сомме. Первоначально 2-я рота оставалась в качестве резерва в близлежащем городке Комбль. Именно там Юнгер впервые увидел стальной шлем нового образца на голове связного из Вюртембергского полка. Знаменитая «каска с рожками» произвела неизгладимое впечатление на молодого, романтически настроенного лейтенанта, она стала его любимым «головным убором» на два последующих года.

Комбль к тому времени был уже полностью разрушен снарядами и объят смрадом разлагающихся трупов, смешанным с едкой гарью взрывчатки. Весь последующий день городок находился под непрерывным обстрелом вражеских орудий крупного калибра. От бесконечной канонады у людей болели головы и уши, а один унтер-офицер сошел с ума. Ближе к полуночи пришел приказ выступать, и колонны в новых стальных шлемах повзводно двинулись на позиции, ориентируясь на кучи трупов, отдельные из которых, уложенные с раскинутыми в стороны руками, служили указателями верного направления. Не обращая внимания на убитых и раненных, рота бегом, буквально по трупам, пересекла шрапнельные волны заградительного огня, добралась до спасительных траншей и сменила измотанных бойцов Баварского 76-го пехотного полка на участке фронта в нескольких сотнях метров влево от Гийемонта.

Когда рассвело, Юнгер увидел, что находится в лощине, образованной рядом огромных воронок, наполненных клочьями мундиров, оружием и мертвецами. Местность вокруг, насколько хватало обзора, вся была изрыта тяжелыми снарядами. Деревня Гийемонт, представляла собой белесое пятно на изрытом поле, где меловой камень домов был размолот в пыль. От леска за деревней осталась только куча щепок.

Пытаясь углубить окопы, солдаты взвода Юнгера обнаружили, что под небольшим слоем земли у них под ногами лежат плотными рядами трупы их предшественников. Роты, плечом к плечу выстаивая в ураганном огне, подкашивались одна за другой, трупы засыпались землей, подбрасываемой снарядами, и новая смена тут же заступала на место погибших. Теперь подошла очередь 2-й роты Ганноверского полка. Пространство перед траншеей было густо засеяно телами англичан, которые, несмотря на жару, никто и не думал хоронить. Однако среди немцев не было ни малейших признаков паники. Солдаты рядами стояли у переднего края лощины, выдерживая периодически накатывающиеся волны артиллеристского огня, который с английской стороны направлялся наблюдателями с нескольких десятков аэростатов, висевших гроздьями вдоль линии фронта.

На следующий день прошел сильный дождь, принеся некоторое облегчение для немцев; он прибил тучи пыли, несколько очистил воздух от смрада и разогнал огромные рои жирных черных мух, пировавших на человеческих останках. Вечером того же дня осколок снаряда на излете врезался в живот лейтенанта Юнгера, но попал в ременную бляху и оставил ему только синяк и незабываемые впечатления. На следующий день прямо под ноги Эрнста рухнул крупнокалиберный снаряд, обдав его комьями глины, но по счастливому стечению обстоятельств именно он не разорвался, хотя сотни таких же болванок исправно поднимали на воздух горы земли и рвали в куски солдатские тела.

Через несколько дней 2-ая рота была переброшена на другой участок фронта, а еще через три дня снова вернулась в Комбль. Уцелев на передовой, «в тылу» Эрнст получил ранение в левую голень шрапнельной пулей, застрявшей в его ноге. Удар был коварным и неожиданным – пуля влетала в отверстие в кирпичной стене, ранее пробитое снарядом, и, прострелив дверь, настигла Юнгера в прихожей дома, где он квартировал. «Хорошей новостью» оказалось то, что кусок свинца застрял между большой и малой берцовой костью, не задев их самих. Это выяснилось в ходе операции, оперативно проведенной полковым хирургом. Под артобстрелом санитарная машина вывезла лейтенанта Юнгера в числе других раненных в более безопасный тыл, и он оказался в лазарете, устроенном в храме французской деревни Фен, а позже был отправлен в офицерский госпиталь в городке Кантен. Вскоре, поскольку рана быстро затягивалась, Юнгера отправили поездом в Германию, в гарнизонный госпиталь города Геры, из которого, спустя неделю, Эрнст сбежал, не дождавшись официальной выписки. Там же в Гере Юнгер все свои скромные сбережения в сумме 3 тысячи марок передал на военный заем, расставшись со своими деньгами (как выяснилось позже) навсегда, а затем, после двухнедельного отпуска, вернулся в свою часть.

В полку он узнал, что практически весь его взвод погиб, обороняя все ту же позицию у Гийемонта в ходе английского наступления. Несколько уцелевших раненных попали в плен к англичанам, которые вскоре заняли и Комбль. На этом наступление неприятеля в долине Соммы захлебнулось, и фронт стабилизировался.

Затем вместе со своим полком лейтенант Юнгер оказался в районе французской деревни Бранкур, там был назначен на должность командира одного из разведывательных отрядов дивизии, с которым разместился в деревне Льерамонт. Каждую вторую ночь Эрнст и его разведчики выходили на передовую, на участке левее Сен-Пьер-Ваастского леса, занятого врагом.

В первую же ночь Юнгер обходя посты, заблудился и чуть не утонул в болоте, а выбравшись кое-как на верную дорогу, попал в облако фосгена, неожиданно выпущенное неприятелем в сторону немецких окопов. Уйма людей погибла тогда, но Эрнст со слезящимися глазами все же успел натянуть на голову противогаз и остался жив.

Через ночь, лейтенант Юнгер вновь отравился на обход передовых позиций. Возвращаясь на рассвете, он оказался на открытой местности и попал под пулю замаскированного снайпера, которая пробила его правую и зацепила левую икру. Укрывшись в соседней воронке, Юнгер перевязал раны носовым платком, после чего ползком пересек опасную зону и доковылял до медпункта, по дороге до которого его чуть не убил разорвавшийся на перекрестке вражеский снаряд. Дальнейшее его путешествие на носилках, в санитарном автомобиле и поезде завершилось в военном лазарете города Валансьена, устроенном в бывшей гимназии недалеко от вокзала. Поэтому Юнгер не смог участвовать в штурме Сен-Пьер-Ваастского леса, что было для него самой большой досадой в те дни. Через две недели раны наполовину закрылись, и Эрнст немедленно вернулся в полк.

Ходил он еще с трудом, поэтому получил назначение на должность офицера-наблюдателя. В ноябре 1918 г. около двух недель с обрывистого склона холма он изучал с помощью стереотрубы сторону неприятеля, сидя на стуле, и сообщал обо всех примечательных событиях в штаб дивизии по телефону. 18 ноября дивизия получила смену, и Юнгер снова соединился со своим полком, стоявшим вторым эшелоном в деревне Фреснуа-ле-Гранд. Там он, как опытный и исполнительный офицер, принял командование 2-й ротой, временно оставшейся без командира, убывшего в отпуск.

В первую неделю января 1917 г. на смотре Ганноверского полка лейтенант Юнгер провел парадным маршем свою роту перед командиром дивизии генерал-майором Зонтагом, и через несколько часов получил из его рук Железный крест I класса. «Вы частенько получаете ранения, сказал генерал, – поэтому я придумал для Вас пластырь».

17 января 1917 г. Юнгер вновь на четыре недели покинул полк, для обучения в школе ротных командиров в учебном лагере Сиссон-у-Лаона. Учеба, по мнению Эрнста была эффективной и полезной, но дни проведенные в лагере запомнились ему, прежде всего, убогим рационом питания. Изо дня в день курсанты получали на обед водянистую похлебку из желтой брюквы, даже картошка, не говоря уже о мясе, была редкостью на столе. В Германии начинался продовольственный кризис… Вернувшись в полк в конце февраля, лейтенант Юнгер получил назначение на должность командира 8-й роты.

Вскоре Эрнст со своими людьми вновь оказался в долине Соммы и 1 марта занял участок окопов на передовой. В то время на Западном фронте продолжалась позиционная война, но по некоторым признакам можно было ожидать активизации противника в ближайшие месяцы. Артиллеристские обстрелы чередовались с вылазками английских разведчиков к линии немецких укреплений, солдаты иногда замечали подозрительные звуки под землей. Позже оказалось, что англичанам удалось заминировать большой участок германских траншей, в том числе и тех, где размещалась рота Юнгера.

Позже, вспоминая те короткие, но жестокие схватки с английскими разведчиками, Эрнст особо отмечал безупречное мужество вражеских бойцов, не сдававшихся в плен даже в безнадежных ситуациях.

Наконец, германское командование, осознав, что недостаток сил не позволит войскам удержать полуразрушенные позиции в случае массированного удара противника, отдало приказ своим дивизиям отойти за Сомму, на заранее  подготовленный мощный рубеж – так называемую «Линию Зигфрида», которая на несколько сотен километров сокращала протяженность Западного фронта.

Перед началом скрытного отхода германских частей, рота Юнгера и еще три другие роты 13 марта получили почетное задание прикрывать участок обороны своего полка, вплоть до полного завершения операции. Уходя, немцы сожгли все, что могло гореть, разрушили все дома и даже спилили фруктовые деревья, а также отравили колодцы и заминировали дороги, чтобы нанести максимальный ущерб армии и экономике противоборствующей стороны.

17 марта ранним утром появились признаки близкой английской атаки, в переднем заболоченном вражеском окопе послышалось чавканье множества сапог, смех и возгласы. Однако немцы пулеметным и ружейным огнем сумели отбить первую попытку передовых групп врага сделать проходы в германских проволочных заграждениях. После этого англичане начали артподготовку наступления, но в 5 часов германские роты получили приказ оставить позиции, которые все еще продолжали усиленно обстреливать британские пушки. В назначенное время все солдаты прикрытия организованно отошли к Сомме. Рота Юнгера последней пересекла долину, и, как только она оказалась на другом берегу, мосты были немедленно взорваны саперами.

За успешное проведение операции, весь личный состав патрулей прикрытия получил двухнедельные отпуска. Эрнст на короткое время вернулся к своей семье, но уже 9 апреля вновь оказался на фронте и остаток этого месяца командовал наблюдательным пунктом и центром сбора донесений полка в деревне Фреснуа, регулярно подвергавшейся английским артналетам. И хотя многие подчиненные Юнгера погибли или были ранены в те дни, сам он на этот раз чудом не пострадал, даже когда тяжелый снаряд попал прямо в тот дом, в подвале которого он спал, вернувшись с дежурства. В конце концов, Эрнст с остатками своего отряда был вынужден прямо в ходе обстрела покинуть деревню, разрушенную к тому времени практически полностью. 30 апреля ганнноверцев сменил на позиции резервный полк, и Юнгер со своими людьми маршем отошел в тыл, на сборный пункт в городке Флер, а оттуда в деревню Серен, где он получил приказ принять под свое командование 4-ю роту, командир которой оказался в лазарете.

Этой ротой Юнгер командовал до конца мая, обороняя различные участки линии Зигфрида и прилегающие к ней территории. Когда прежний командир этой роты вернулся в строй, Эрнст сдал ему полномочия и возвратился в свою прежнюю 2-ю роту на должность командира взвода. Со своими людьми лейтенант Юнгер вновь занимался скрытным патрулированием прилегающей к передовой позиции нейтральной полосы, чтобы следить за действиями англичан и вовремя обнаружить их возможные вылазки.

Во время одного из таких выходов, на рассвете 13 июня 1917 г., отряд Юнгера из 20 бойцов обнаружил патрульную группу врага, двигавшуюся вперед с тихим шорохом в высокой траве, чтобы окружить и внезапно атаковать передовые посты немцев. В это время над головами разведчиков Юнгера засвистели шрапнельные пули, и на лугу у проволочных заграждений произошла первая короткая стычка с использованием гранат. Среди темных силуэтов врагов лейтенант Юнгер быстро определил их командира, отдававшего приказы на правом фланге. Однако численность наступавших оказалась около 70 человек, и Юнгер счел за лучшее бегом отвести своих людей к обрыву над узкой полевой дорогой, на более удобные оборонительные позиции. Немцы укрылись в неглубокой колее и приготовились встретить неприятеля винтовочным огнем, в то время как один дозорный по приказу лейтенанта периодически присматривал за действиями противника с верхней кромки обрыва.

Как только смолкла пушечная стрельба, послышался шум приближающихся из перелеска людей, что-то невнятно бормотавших в ответ на немецкие требования назвать пароль. Юнгер отдал приказ открыть огонь, хотя не был полностью уверен, что обстреливает врага, а не прибывшее германское подкрепление. Ответная стрельба его несколько успокоила, а раздававшиеся стоны раненных в рядах наступавших даже несколько воодушевили. На некоторое время шум выстрелов смолк, и Эрнст на английском языке потребовал, чтобы наступавшие сложили оружие и подняли руки. Однако противник сдаваться не пожелал и упрямо шел вперед. В предрассветной мгле Юнгер увидел, как десятки вражеских стрелков цепью вышли из перелеска на открытое луговое пространство… Подпустив неприятеля на расстояние в пятнадцать метров, Эрнст приказал свои бойцам открыть прицельный огонь. Через минуту дозорный закричал: «Внимание, слева!».

Повернувшись, Юнгер увидел, что дюжий британский офицер, с револьвером в одной руке и булавой в другой, ведет вперед группу своих подчиненных и атакует немцев с фланга. Эрнст отдал приказ, его солдаты вскочили на ноги и встретили этот отряд винтовочным залпом. Британский командир и часть его людей упали на землю, остальные немедленно растворились во мгле. Немцы примкнули штыки и бросились в контратаку с криком «ура!», но оставшиеся в живых солдаты противника, не вступая в ближний бой, забрали часть своих раненых и отступили. Осмотрев окрестности, немцы обнаружили, что сражались с индийскими солдатами из 1-го Арианского стрелкового полка, которыми командовал старший лейтенант англичанин. Трое сильно израненных индийцев были взяты в плен, но один из них умер при переноске на немецкие позиции; трупы двух индийцев и английского офицера германцы похоронили на поле боя через два дня. Еще несколько индийских трупов немцы нашли позже.

В результате этого боевого столкновения один солдат Юнгера получил ранение в плечо, остальные остались невредимы. Рота встретила своих разведчиков с ликованием, их действия были с похвалой отмечены в приказе по дивизии. На следующий вечер лейтенант Юнгер со своими людьми вновь занял полевые посты в том же районе.

Остаток июня вылазки и перестрелки немецких и британских патрулей продолжались с переменным успехом, а в начале июля полк был маршем отведен в тыл, в городок Камбре, в провинции Артуа, где и пробыл почти весь месяц. Там лейтенант Юнгер по приказу своего командира полка занимался формированием и обучением полковой штурмовой группы, в преддверии очередного германского наступления.

25 июля Ганноверский полк был переброшен во Фландрию, где к тому времени уже неделю кипели смертоносные артиллеристские бои, каких еще не бывало в мировой истории. На передовую полк прибыл как раз вовремя, поскольку после сокрушительной артподготовки в атаку пошла английская пехота. На следующий день лейтенант Юнгер вновь принял командование 8-й ротой, чей командир был серьезно ранен в ходе неудачной германской контратаки, а затем добит прямым попаданием вражеского снаряда в командирский блиндаж. Рота понесла огромные потери, остатками 3-х взводов, численность личного состава в которых не превышала 15 – 20 солдат, командовали унтер-офицеры, и их боевой дух оставлял желать лучшего.

Юнгер, выполняя приказ командира батальона, повел остававшихся в строю людей вперед, сквозь плотную завесу заградительного артиллеристского огня, но до передовых окопов с ним дошли только пять солдат. Там Эрнст с удивлением и тревогой узнал, что его родной младший брат Фриц, призванный на службу в Ганноверский полк, был тяжело ранен накануне в сражении двумя шрапнельными пулями и лежит в соседнем санитарном блиндаже. Так, благодаря не слишком удачному капризу судьбы, братья встретились на фронте.

В нарушение всех приказов и предписаний лейтенант Юнгер поручил своим последним 5 солдатам доставить брата на полковой санитарный пункт в плащ-палатке на длинном шесте, и тем спас ему жизнь. Сам же Эрнст до наступления сумерек, взяв в руки винтовку, из воронок отстреливался от наседавших англичан. В 6 часов утра Юнгера и его последних бойцов на позиции сменили солдаты из 9-й роты. По дороге в форт Раттенбург – новое место расположении 8-й роты во второй линии обороны – Эрнст потерял раненным еще одного человека.

В форте Юнгер с 8-й ротой, истаявшей за последние дни до 20 человек, держал оборону под градом шрапнельных пуль и химических снарядов с единственным пулеметом. Он опять вооружился солдатской винтовкой и запретил своим подчиненным даже думать об отступлении. Чтобы пополнить личный состав гарнизона, лейтенант Юнгер своей властью оставлял при себе отступавших под натиском англичан германских солдат, оставшихся без командиров. Большинство оставались охотно, другим приходилось грозить применением оружия.

Вскоре после окончания очередного артобстрела форта, к нему вышла густая цепь английской пехоты, прорвавшей германский фронт. Люди Юнгера обстреляли наступавших из всех имеющихся у них в наличии стволов, заставили их залечь и попрятаться в воронках. Но через некоторое время новые отряды англичан начали окружать форт со всех сторон. Положение оборонявшихся стало безнадежным, и Эрнст принял решение прорываться к своим под прикрытием облаков дыма. Отряду удалось незамеченным выскользнуть из окружения по дну ручья, протекавшего в овраге мимо форта. Юнгер шел последним, поддерживая раненого офицера. Через некоторое время они встретились со второй ротой, шедшей к форту выручать своих товарищей. Оба ротных командира приняли совместное решение общими силами атаковать противника, для чего опять понадобилось под угрозой расстрела на месте поставить в стрелковую цепь прибившихся к 8-й роте артиллеристов, связистов, сигнальщиков и вестовых.

Контратака немцев оказалась для англичан внезапной, и множество одетых в хаки солдат полегли у форта Раттенбург. Заняв оборонительные позиции в кювете у дороги к форту, Юнгер отправил вестового в штаб полка с просьбой о подкреплении. Подмога пришла после полудня в виде нескольких взводов пехотинцев, саперов и пулеметчиков. Германцы спешно окапывались под начавшимся вновь шрапнельным огнем, направляемым с британских самолетов-разведчиков.

К ночи стрельба затихла, но ранним утром пошел проливной дождь, и спешно сооруженные неглубокие германские окопы вода заполнила почти до самого верха. Немцы остались безо всякого укрытия, насквозь промокли и промерзли, и неизбежно были бы истреблены все до единого человека, если бы англичане вновь начали стрелять. Но противник, также пострадал от ливня: потоки воды размыли и заболотили окрестности, транспортные средства увязли в грязи, и британская артиллерия на некоторое время осталась без снарядов. Вода и холод в прямом смысле слова охладили пыл сражавшихся сторон. В 11 часов дня, когда стучавшие зубами немцы были уже на грани отчаяния, пришел приказ из штаба полка – отойти на пункт сбора в деревне Коки. Там на промокшем лугу собрались поредевшие батальоны, и после плачевных подсчетов численности оставшихся в строю, все уцелевшие сгрудились у печек в деревянном бараке.

Передышка оказалась недолгой, и уже к вечеру английские снаряды стали бить по деревне, однако возобновившийся дождь препятствовал продолжению английского наступления, а в 3 часа утра следующего дня был отдан приказ к отходу. В городке Стаден было проведено переформирование подразделений полка, и лейтенант Юнгер получил под свое командование 7-ю роту, с которой он и прошел через все оставшиеся месяцы войны. Самоотверженные действия группы Юнгера в районе форта Раттенбург были отмечены отдельной строкой в сводке Германского генерального штаба, не упомянувшей, впрочем, имени скромного пехотного лейтенанта.

Через несколько дней Ганноверский полк был по железной дороге переброшен во Францию, и 7-я рота разместилась в городке Донкур для отдыха в течении нескольких спокойных дней. 9 июля Донкур посетил командир дивизии, генерал-майор фон Буссе, похваливший солдат и офицеров за отличное поведение в бою, а на следующее утро рота была переброшена на позиции у сожженной деревни Реньевиль, где Эрнсту предстояло воевать против французов. Командование ротой он передал призванному из резерва старшему по выслуге лет офицеру, а сам вновь вернулся на должность командира взвода разведчиков.

Боевые действия снова приняли позиционный характер, и лейтенант Юнгер со своими бойцами опять патрулировал нейтральную полосу, время от времени заглядывая в окопы неприятеля.

10 сентября Юнгер получил от командира полка приказ подготовить и провести разведку боем и взять пленных. Эрнст отобрал из числа добровольцев 2-го батальона наиболее рослых и отчаянных солдат, и 10 дней подряд тренировал их перед операцией на специально сооруженном по прототипу оригинала оборонительном сооружении, с применением боевых гранат. Отряд лазутчиков состоял из 14 человек, включая самого Юнгера; вторую такую же по численности группу возглавлял лейтенант Киниц, с которым Эрнст должен был согласованно взаимодействовать. К вечеру 22 сентября штурмовые группы вышли на исходные позиции, а Юнгер и лейтенант Киниц были приглашены на последний «ужин смертника» у командира батальона, ротмистра Шумахера.

После нескольких часов сна, группы были подняты в 3 часа ночи и позавтракали, офицеры провели последнее совещание. Без 20 минут 5 весь отряд в полном вооружении отправился в бункер на передовой линии, перед которым заранее были устроены проходы в проволочных заграждениях. Каждый из бойцов представлял собой небольшой «склад оружия и боеприпасов». Юнгер был вооружен четырьмя ручными гранатами и пятью лимонками, пистолетом, маузером и кинжалом, а кроме того имел при себе: мощное взрывное устройство, компас, сигнальный свисток и ножницы для резания проволоки. Во внутренний карман кителя Эрнст положил прощальное письмо домой, а в задний карман фляжку с шерри-бренди. Погоны и опознавательные знаки все сняли, чтобы противник не смог определить принадлежность лузутчиков, зато на рукаве у каждого имелась белая повязка, позволявшая отличать своих от чужих.

Без четырех минут 5 на соседнем участке фронта немцы открыли отвлекающий огонь по укреплениям французов, а ровно в 5 пулеметные пули засвистели и над головами разведчиков. Юнгер с часами в руках отсчитывал минуты. В 5.05 штурмовики двумя группами рванулись к французским позициям, перепрыгивая через спирали вражеских проволочных заграждений. Группа Юнгера, спрыгнув в неприятельские окопы первой линии, никого там не обнаружила, но справа группа лейтенанта Киница сразу же ввязалась в гранатный бой. Эрнст с подчиненными продолжали наступление; они перебрались через баррикаду из мешков с песком, и перебежками от воронки к воронке добрались до второй линии французских траншей. Там также никого не было, и лазутчики устремились далее по одному из ходов сообщения к третьей линии окопов. Попав в нее, германские разведчики начали осторожно продвигаться ползком вдоль хорошо укрепленной траншеи, к стенкам которой было прислонено множество винтовок.

Подобравшись к входу в одну из штолен, Юнгер по-французски прокричал требование: «Выходи наружу!», но в ответ из темноты к нему вылетела ручная граната. Эрнст успел отпрыгнуть в сторону, но взрыв в клочья разодрал его фуражку, осколки в нескольких местах задели его левую руку и оторвали кончик мизинца. Немцы немедленно закидали штольню гранатами, а сами направились вдоль траншеи в противоположную сторону и проникли к четвертой линии окопов, где оказались в зоне действия германского заградительного огня. Через некоторое время, группа Юнгера просто заблудилась в лабиринтах французских траншей, в дыму и грохоте взрывов, и никто уже не понимал – где они находятся и в какой стороне немецкие позиции. Стрелки компаса беспорядочно плясали, реагируя на груды металла со всех сторон, а отыскать Полярную звезду в небе возбужденному молодому лейтенанту, увы, не удавалось. В соседних траншеях стали раздаваться голоса французов, возвращавшихся после завтрака на боевые посты.

Кое-как сориентировавшись, немцы решили возвращаться. По пути они прихватили вражеский пулемет, чтобы хотя бы не возвращаться с пустыми руками, позже забрали с собой еще один. У передовой лини французских окопов немцы были замечены часовыми, и в них полетела круглая граната, осколок которой впился в руку шедшего рядом с Юнгером солдата. Немцы вновь заметались по окопам, опасаясь столкновения с массой врагов, но забрезживший утренний свет, наконец, позволил им найти дорогу к спасению. Под свист пуль они запрыгали по воронкам в сторону своих позиций.

Из четырнадцати бойцов лейтенанта Юнгера живыми вернулись к своим только четверо, в патруле Киница потери также были чрезвычайно велики. Добычей стали два французских пулемета, ни одного пленного взять не удалось, зато несколько тяжелораненых германских разведчиков попали в плен к французам. Тем не менее, выжившие участники операции получили в награду Железные кресты 2 класса и двухнедельные отпуска. Тела погибших лазутчиков французы любезно передали германской стороне, и они были похоронены на солдатском кладбище в Тьокуре, рядом с могилами немецких солдат, погибших во время франко-прусской войны 1870 – 1871 гг.

…В тот же день, когда лейтенант Юнгер вернулся из отпуска, Ганноверский полк был отведен с передовой в резерв, а 17 октября 1917 г. ганноверцы перебазировались во Фландрию. Там 73-й полк разместился в городке Руселаре, который усиленно атаковали английские войска. В этих боях Эрнст вновь исполнял обязанности офицера-наблюдателя и находился в распоряжении полкового штаба. Не раз он, во время исполнения поручений начальства, попадал под заградительный артиллеристский и минометный огонь противника, и даже ночами не мог спокойно выспаться из-за налетов английских бомбардировщиков.

28 октября ганноверцев сменил на позициях 10-й Баварский пехотный полк, а лейтенант Юнгер вместе со штабом 73-го полка перебрался в город Мост, но продолжал исполнять свои обязанности наблюдателя, теперь уже вооружая оперативной информацией командира полка баварцев, пока положение на фронте не стабилизировалось.

В итоге этой второй битвы во Фландрии англичанам не удалось существенно продвинуться вперед, но потери с обеих сторон были ужасающими, особенно много погибло молодых офицеров. Эрнсту пришлось тогда похоронить многих своих друзей.

3 ноября 73-й Ганноверский полк погрузился в вагоны на вокзале в Гитсе, и в два этапа, после короткого отдыха в Туркуэне, был переброшен опять во французскую провинцию Артуа, где германское командование готовило контратаку на дугообразный выступ, образовавшийся на линии Зигфрида, после танкового наступления противника у города Камбре. Немецкий натиск началась 1 декабря 1917 г. с ураганного артиллеристского обстрела и газовой атаки неприятельской линии обороны. После обеда, подразделения ганноверцев, до того находившиеся в резерве в районе городка Барраль, поротно отправились на передовые позиции. Первая германская атака не имела успеха, и 73-й полк должен был принять участие во второй. Лейтенанту Юнгеру со своей ротой предстояло в 7 часов утра 2 декабря атаковать на одном из участков и прорваться как можно глубже на прежние германские позиции.

В результате короткой, но жаркой схватки с англичанами в лабиринтах окопов и противотанковых ям, рота Юнгера, в составе которой было всего около 80 бойцов, выполнила приказ и захватила позиции на линии Зигфрида. В плен попала целая рота английских солдат – около 200 человек. Кроме того, была освобождена группа немецких военнопленных, неудачно атаковавших накануне. Раненный английский капитан сдался лично Эрнсту.

Отправив пленных в тыл под конвоем, лейтенант Юнгер расставил посты в занятых окопах, набитых оружием, включая пулеметы и минометы, а также разнообразной амуницией. Свой успех германские пехотинцы с разрешения своего командира отметили трофейным английским коньяком, а затем продолжили продвижение вперед, за линию Зигфрида и с небольшими потерями сумели выбить неприятеля из ближайшего блокгауза. Однако дальнейшему продвижению помешало ожесточенное сопротивление вражеских гранатометчиков, среди немцев оказалось много убитых и раненных, и они закрепились для обороны в блокгаузе, время от времени отбивая английские контратаки. После завтрака немцы бросились в очередную яростную атаку всеми силами, прокладывая себе путь гранатами и пулями, и даже командир батальона с винтовкой в руках шел в первых рядах. Англичане мужественно сопротивлялись и гибли массами в тесных траншеях, но не сдавались. Лейтенант Юнгер швырял гранаты, которые ему одну за другой подавали два его солдата. В разгар боя, две пули пробили его куску, и одна из них по скользящей задела череп. От сильного толчка Эрнст упал на землю, и, наполовину оглушенный, после перевязки поковылял в тыл, но по пути получил еще два мелких осколка в лоб, которые так и остались в его голове на всю оставшуюся жизнь. В итоге, в том бою погибли все унтер-офицеры и треть солдат роты Юнгера, многие получили ранения; во всем батальоне в строю остался только один ротный командир, но захваченные позиции удалось удержать.

Через день ганноверцы сдали свой участок фронта сменному полку и отошли в резерв, в деревню Леклюз. Там командир дивизии, генерал-майор фон Буссе в своей речи перед строем отметил выдающиеся заслуги 7-й роты 73-го полка и ее командира, лейтенанта Юнгера. Трое подчиненных Эрнста получили Железные кресты 1 класса, а сам он был представлен к награждению Рыцарским крестом ордена Дома Гогенцоллернов, который нашел своего героя уже дома, в дни рождественского отпуска. Свою простреленную в сражении у Камбре каску Юнгер сохранил на память о Великой войне.

На Западном фронте до конца зимы 1918 г. царило затишье, регулярно прерываемое, впрочем, артобстрелами и воздушными боями. С конца января Ганноверский полк начал усиленную подготовку к предстоящему весенне-летнему наступлению, в котором германское командование видело последнюю надежду победоносно закончить войну единым мощным ударом. 22 февраля части 73-го полка скрытно подошли к передовой линии и разместились в воронках слева от шоссе Дюри – Эндекур, чтобы по ночам готовить позиции для будущего наступления, включая окопы, ходы сообщения и штольни. В конце месяца полк был снова отведен в тыл и принял участие в дивизионных маневрах по прорыву обороны условного противника. По окончании маневров командир дивизии объявил офицерам, что штурм начнется в ближайшие дни. 17 марта полк маршем выступил на отведенный ему участок фронта у деревни Брюнемон. Штурм был назначен на утро 21 марта 1918 г. Ганноверцы имели задание прорваться между деревнями Экуст-Сен-Мен и Норей и, если случится возможность, то в первый же день достигнуть городка Мори.

Вечером, вблизи передовой линии рота Юнгера попала под обстрел тяжелых орудий, и один из снарядов прямым попаданием оглушил и сбил Эрнста с ног, ранив и убив при этом более сотни его солдат. Нервы лейтенанта не выдержали жуткого зрелища груды разорванных в куски трупов его людей и страшных звуков предсмертных хрипов раненых, он упал на землю и разразился судорожными рыданиями. Только к утру 18 марта Юнгер смог восстановить относительное душевное равновесие и обрел некоторую энергию для разумного руководства остатками роты. Перекличка показала, что из выступивших на позиции более ста пятидесяти человек, в строю осталось только 36. Перед началом наступления в 7-й роте царило мрачное настроение, и даже сообщение по радио о том, что на арену военных действий выехали кайзер Вильгельм и фельдмаршал Гинденбург не многим его улучшило.

Утром 21 марта, после немецкого ливня огня и газовых туч, пронесшихся по позициям англичан, ответили вражеские тяжелые орудия, и еще около десятка бойцов Юнгера было убито и ранено в передовых окопах. Во время этого обстрела погиб и командир батальона, капитан фон Бригсен. В 9.40 Эрнст поднял своих последних солдат в атаку.

Первую линию окопов, засыпанных землей от разрывов снарядов, и разодранный в клочья заслон из колючей проволоки наступающие легко преодолели, но со второй линии им навстречу застрочил пулемет. Приблизившись на 400 метров к железнодорожной насыпи Экуст – Круазиль, которую нужно было перейти, Юнгер заметил, что остался в полном одиночестве. Шрапнельные, пулеметные и ружейные пули, тучами несшиеся с земляного вала, выкосили часть его людей и прижали к земле остальных. Ненависть переполняла Эрнста, он с трудом удерживал себя от стрельбы по лежащим на земле раненым англичанам. К этому времени воздух настолько прогрелся огнем сражения, что стало жарко как летом, и лейтенанту пришлось сбросить свою шинель. Наконец, несколько солдат из роты Юнгера подтянулись к своему командиру и вместе они бросились на штурм огнедышащей насыпи. В воронках перед насыпью то и дело происходили одиночные схватки с врагами; когда заканчивались гранаты люди в исступлении бросали друг в друга твердыми комьями земли.

Достигнув насыпи, остатки немецких штурмовых рот оказались в «мертвой зоне», недоступной для английских пуль. Тогда, по приказу Юнгера, его бойцы побежали вдоль насыпи и начали палить в упор в амбразуры штолен, устроенных в ней, забрасывать их оставшимися гранатами. Подавив огневые точки, около сотни немецких пехотинцев перемахнули через переднюю насыпь и бросились атаковать двойную линию английских окопов, устроенных на второй насыпи в виде небольшой террасы. Началась беспощадная рукопашная схватка, в которой Юнгер использовал маузер и кулаки. Исход боя был решен за минуту; англичане выскочили из окопов и бросились бежать в свой тыл по открытому полю, а немцы безжалостно расстреливали их в спину. Земля вскоре покрылась мертвыми телами, уйти удалось немногим. По трупам немцы устремились вперед, но вскоре натолкнулись на огневой вал собственной артиллерии, который пришлось пережидать в воронках. Затем они заняли еще одну линию окопов, уже оставленную врагом, и, передохнув, продолжили наступление на следующую линию обороны англичан, расположенную в 500 метрах от них в небольшой лощине, на обоих краях которой были оборудованы пулеметные гнезда.

Эрнст в паре с одним солдатом атаковал английских пулеметчиков на левом фланге. Он бежал зигзагами, сбивая прицел вражеским стрелкам, и сам вел огонь из винтовки. Каждый раз, когда он ложился, солдат перебрасывал ему очередную обойму патронов. Несколько его метких выстрелов достигли цели, и вражеская пальба стала менее частой, но не прекратилась совсем, и у английской линии обороны сопровождавший Юнгера солдат получил смертельное ранение. В это время к той же позиции с левого фланга добежали еще несколько немецких солдат и гранатами подавили последние попытки британцев отбить нападение. Вблизи окопа несущийся вперед Эрнст споткнулся о проволоку и кубарем упал во вражеский окоп. Поднявшись, он увидел, что англичане бросили тяжелое вооружение и убегают по траншее на правый фланг; немцы стреляли им вослед. Раскаленный пулемет дымился, наполовину утонув в огромной куче стрелянных гильз. Рядом лежало тело здоровенного британского пулеметчика; пуля Юнгера попала ему в глаз. Обыскивая захваченную траншею, Эрнст в одной из штолен обнаружил и попытался взять в плен английского солдата, который, не подозревая об изменившейся обстановке, деловито набивал патронами пулеметные ленты. Англичанин попытался сбежать, и с ним пришлось покончить гранатой.

После этой жаркой схватки, изрядно пропотевший Эрнст с удивлением и радостью вдруг обнаружил, что мучившая его в последние дни простуда бесследно исчезла. Иногда и война бывает полезной для здоровья…

Немецкие пехотинцы немедля обстреляли из своего ручного пулемета британские огневые позиции на другом фланге и помогли наступающей справа 9-й роте также добиться успеха. Под натиском германцев, сотни павших духом англичан попытались сдаться в плен, и вышли из окопов, но их враги, объятые яростью, никому не давали пощады. Спасаясь от избиения, британские солдаты с поднятыми руками бросились бежать в немецкий тыл, но их продолжали безжалостно расстреливали как зайцев. Юнгер не принимал участие в этой вакханалии смерти, но спокойно наблюдал за ней словно из театральной ложи.

Через некоторое время немцы насытились кровью, их сознание прояснилось, дисциплина вновь овладела солдатской массой. Офицеры построили бойцов в боевые порядки, и наступление вновь продолжилось вдоль по лощине. Однако она закончилась возвышенностью, на которой занимали оборону спешно подошедшие вражеские колонны. Немцам пришлось укрыться от сильного ружейного и пулеметного огня в воронках. Здесь выяснилось, что все старшие офицеры батальона убиты и командование взял на себя лейтенант. Согласовав дальнейшие действия, ганноверцы продолжили наступление, под плотным огнем прошли вперед еще 3 – 4 километра и вытеснили британцев с возвышенности, захватив немало пленных. Пытавшихся сбежать немедленно уничтожали.

За высотой лежали руины деревни Врокур. Немцы отобедали приготовленной, но оставшейся нетронутой английской снедью, а после еды полистали английские журналы с многочисленными карикатурами на «гуннов». После обеда лейтенант Юнгер с несколькими солдатами своей роты вышел на исходные позиции для штурма деревни. Вместе с бойцами других рот они бросились вперед, но собственный артиллеристский огонь, заставил их остановиться, а затем вернуться назад. Темп наступления был потерян. Весь остаток дня немецкая пехота пыталась найти коридор в стене разрывов германских снарядов, но вступить в деревню не смогла, и понесла при этом новые потери от «дружественного огня» и английских пуль.

Становилось холодно. На вечерней заре офицеры собрали вокруг себя своих подчиненных для того, чтобы поротно организовать ночлег в захваченных блиндажах. Личный состав 7-й роты к тому времени сократился до 13 человек, включая самого лейтенанта Юнгера. Но из тыла подошли резервные части в качестве подкрепления.

Расставив посты, Эрнст быстро заснул, но в час ночи был поднят на ноги криками «ура!» и стрельбой на правом фланге. Пальба не была продолжительной. Вскоре лейтенант Юнгер принял под свое командование 60 человек 2-й роты, чей командир получил ранение и выбыл из строя.

С утра немецкая артиллерия вновь начала обстрел деревни, один из снарядов залетел в занятую германской пехотой траншею, и 4 человека пулеметной роты погибли на месте. Юнгер получил приказ с остатками 76-го пехотного полка атаковать деревню Врокур.

Сводные роты под его командованием заняли исходные позиции на небольшой высотке и там были обстреляны английскими аэропланами. Они не причинили немцам большого урона, но едва улетели самолеты, как на позиции штурмовой группы обрушился град британских снарядов и шрапнели, продолжавшийся до полудня.

После обеда, наконец, был дан сигнал к атаке. Юнгер и его бойцы бросились вперед, и достигли первой линии окопов врага, отошедшего назад. Англичане немедля открыли прицельный артиллеристский огонь прямой наводкой по наступающей немецкой пехоте, и немцам уже ничего другого не оставалось, кроме попытки как можно быстрее разделаться с расчетами орудий и этим прекратить обстрел. Но путь к пушкам немцам преградила шотландская пехота, не собиравшаяся отступать. Атакующие пробежали еще около 100 метров, но затем их наступление захлебнулось, натолкнувшись на усиливающийся огонь гранатометов. Немцы начали отступать, а шотландцы бросились в контратаку.

Юнгеру удалось собрать вокруг себя горстку людей и вместе они удержали занятые позиции. Но все попытки дальнейшего продвижения вперед по трупам горцев не увенчались успехом. Подходившие подкрепления таяли в течение нескольких часов таких раз за разом повторяющихся атак. Коса нашла на камень. Немецкие пулеметы строчили не смолкая, когда вода в них испарялась, солдаты наливали в них мочу из большой жестяной банки, которую наполняли коллективными усилиями. Лейтенант Юнгер лично расстреливал шотландцев из пулемета, но места выбывших во вражеских окопах немедленно занимали их товарищи… Через много лет один из раненных им тогда британцев, прочитав военные мемуары Эрнста Юнгера, прислал ему из Глазго трогательное письмо, где точно описывал тот бой с точки зрения обороняющейся стороны. Он не держал зла на немцев.

…Заканчивался второй день германского наступления на этом участке фронта. Немцы готовились заночевать в холодных окопах, кутаясь в английские шинели. Оружие держали под рукой, на случай возможной ночной атаки британцев. Вдруг в сумерках раздались крики «ура!», стрельба и грохот гранат слева. Поняв, что какая-то штурмовая группа внезапно ударила британцев во фланг, Юнгер немедленно бросил своих людей в очередную атаку. После короткого гранатного боя, шотландцы, избегая окружения, в беспорядке бросились к шоссе за деревней. Но было уже поздно, по пятам их яростно преследовали германцы. Перемахнув шоссе, шотландцы уперлись в длинный ряд заграждений из колючей проволоки, поневоле остановились и растерялись. В это время немцы настигли отступающих, установили пулеметы для стрельбы, и началась очередная безжалостная бойня; метущиеся вдоль проволоки жертвы валились на землю как подкошенные под дикие вопли германских солдат. В пылу сражения лейтенант Юнгер в английской шинели неосторожно бросился на обезумевшую толпу врагов, но какой-то удар свалил его на землю. Вероятно кто-то из своих, не разобравшись, выстрелил в командира с расстояния в несколько шагов. Через несколько мгновений Эрнст пришел в себя, а затем снял вражеское облачение, по совету подбежавшего к нему солдата. Ранения он сразу не заметил, но когда бой поутих, осмотр показал, что пуля прошла сквозь грудную клетку прямо под лентой Железного креста, наискосок от сердца.

Оставив свою сводную роту под командой своего друга, лейтенанта Киуса, Эрнст подобрал свой офицерский планшет и побрел в тыл с одним из солдат в качестве сопровождающего. По траншеям к тому времени вновь ожесточенно стреляли английские пушки. Один из снарядов разорвался рядом с Юнгером, от сильнейшего удара в затылок он ничком упал на землю и потерял сознание. Очнувшись, Юнгер обнаружил себя висящим вниз головой над окопом, на салазках станкового пулемета, под ним была внушительная лужа крови, вытекавшей из раны на голове. Ранение было обширным, но поверхностным, каска могла бы от него уберечь, но Эрнст забыл ее надеть, без должной подготовки бросившись в ночную атаку.

До лазарета лейтенант Юнгер посетил штаб и доложил генерал-майору Хебелю о достигнутом успехе. Генерал был обрадован и удивлен, поскольку по сводкам лейтенант Юнгер числился убитым еще в первый день наступления. За штабом Юнгер с двумя раненными англичанами был уложен в грузовую машину, и она доставила его в город Кеант. Оттуда уже на легковой машине он прибыл в полевой лазарет. Оперировавший его хирург был восхищен «удачной» формой ранений молодого пехотного лейтенанта. Осколок, попавший в голову, раскроив кожу, не задел черепную коробку; пуля, пробившая грудь, не задела никаких жизненно важных органов. Впрочем, обработка ран, как позже вспоминал Юнгер, оказалась гораздо болезненней самих ранений.

После медицинских процедур, раненый уснул сном младенца, а наутро был отправлен в госпиталь города Кантен. В конце концов, Юнгер оказался в Берлинском военном госпитале, где его двойное ранение зажило за две недели без каких-либо особых проблем. Правда, в течение еще нескольких недель после выписки, периодически Эрнст ощущал неприятный звон в ушах, но затем приступы утихли и исчезли без следа. Отгуляв положенный отпуск и восстановив здоровье, лейтенант Юнгер вернулся на фронт в начале июня 1918 г.

Его полк все еще размещался в захваченной у англичан деревне Врокур, но сама деревня теперь находилась в ближнем тылу германских войск. Окраины деревни были густо усеяны могилами немецких солдат, среди которых Эрнсту часто попадались знакомые имена. Новый командир полка, майор фон Люттихау, передал лейтенанту Юнгеру командование 7-й ротой, которая встретила своего командира так, как семья встречает отца после долгой разлуки.

Вскоре Ганноверский полк получил приказ занять переднюю линию позиции, защищающей деревню Пюизье-о-Мон. Ночью рота Юнгера на грузовиках отправилась на фронт, под шрапнельным и снарядным обстрелом, сквозь разрывы парашютных бомб вражеских бомбардировщиков. О приближении передовой свидетельствовал стойкий трупный запах. Вся местность была завалена обгоревшими корпусами подбитых английских танков и остовами сбитых аэропланов. Последний отрезок своего пути солдаты прошли пешим маршем, и в 3 часа ночи заняли довольно хлипкие окопы и блиндажи, оставленные им сменной ротой из другого полка. Началась обычная окопная жизнь… Утром 18 июня 7-я рота поступила в резерв командира полка и заняла позиции на окраине Пюизье, представлявшую собой груду развалин и многочисленные воронки. Через несколько дней Юнгер со своими бойцами вновь отправился на передовую, на смену 9-й роте.

В это время в дивизии началась эпидемия гриппа-испанки, и по другую сторону фронта болезнь свирепствовала с не меньшей силой. Но жестокость обстрелов от этого не снижалась, и огненные шквалы чередовались с газовыми атаками. К крупным неприятностям добавлялись мелкие происшествия. Например, лейтенант Юнгер, при попытке разобрать для изучения английскую ружейную гранату, потерял кончик указательного пальца и приобрел кровоточащие ссадины на лице, неосторожно вынимая взрыватель из капсюля.

20 июня 7-я рота опять отошла к Пюизье. К вечеру этого дня, англичанам в результате решительной атаки удалось занять участок германских траншей. Командир полка срочно сформировал штурмовую группу для того чтобы выбить противника с захваченной им позиции, а лейтенант Юнгер со своими людьми должен был противодействовать подходу английских подкреплений. Ранним утром следующего дня 7-я рота выдвинулась к месту проведения операции, но попала под сильнейший град пуль и залегла. В 11 часов дня рота в гранатном бою отразила не слишком упорную атаку противника, а вечером получила приказ вернуться в Пюизье. Там Юнгер узнал, что его рота получила новое задание – на заре следующего дня отбить у врага траншею в низине, которая простреливалась англичанами со многих мест и была для них как на ладони. Эта операция, вероятно, была спланирована в штабе по карте, и не учитывала реального рельефа местности; проведение ее было чревато для 7-й роты большими, неоправданными потерями. Эрнст это прекрасно понимал, но не мог не выполнить приказ. Рота смогла вытеснить англичан, но ее личный состав сильно сократился.

В ходе череды английских атак и германских контратак, противостояние было упорным, но постепенно англичане добивались своего, отвоевывая пространство и оттесняя немцев. К тому же позиции англичан и немцев предельно сблизились, а местами перемешались, поэтому во время обстрелов врага германской артиллерией, под огонь часто попадали и немецкие солдаты.

Во время одной из контратак в лабиринтах окопов и ходов сообщения, Юнгер со своими людьми, шедшие вперед второй волной, нос к носу столкнулись с группой новозеландских солдат, брошенных наперерез наступающим немцам. В руке у Эрнста была ручная граната, и он даже не бросил ее, а скорее положил под ноги ближайшего врага, отскочив после этого за поворот траншеи. Тем не менее новозеландцам удалось окружить и уничтожить передовой германский отряд, наступавший перед 7-й ротой, а роте Юнгера опять пришлось занимать оборонительные позиции. Эрнст вновь из пулемета лично расстреливал врагов. К этому времени в распоряжении лейтенанта Юнгера осталось всего 15 человек. Следующая британская атака стала бы для них неизбежно гибельной, но на счастье немцев наступательный порыв новозеландцев угас, и только благодаря этому 7-й роте удалось удержать свою траншею.

7 июля рота сдала свой участок сменной роте 164-го полка, и по приказу командования была отведена в тыл. В приказе по дивизии, ее командир, генерал-майор фон Буссе отметил храбрость 73-го пехотного полка, проявленную 25 июня в тяжелых боях с превосходящим по численности врагом. При этом генерал упомянул единственного офицера полка – лейтенанта Юнгера, действия которого он расценил как лучший пример исполнения своего долга для офицерского и солдатского состава.

После нескольких дней отдыха в тылу, в начале августа Ганноверский полк опять был выдвинут в прифронтовую полосу в провинции Артуа, и разместился в пригороде Камбре. Регулярные ночные налеты вражеских бомбардировщиков на Камбре свидетельствовали о завоеванном союзниками по Антанте превосходстве в воздухе. В дневное же время англичане с аэростатов разбрасывали над германскими позициями пропагандистские листовки, призывающие немцев сдаваться в плен. Личный состав полка участвовал в учениях или занимался строевой подготовкой на плацу, при этом паек был чрезвычайно скудный и сомнительного качества, некоторое время солдаты получали на ужин одни огурцы. Юнгер отмечал в своих мемуарах, что к тому времени появились первые признаки падения боевого духа в солдатской массе, и боевые качества большей части пополнения его роты вызывали большие сомнения. Поэтому он выделил из состава своего подразделения ударную штурмовую группу, и основное учебное время посвящал ее подготовке. Сам он в свободное время занимался чтением, купанием, верховой ездой и стрельбой по бутылкам, нередко расстреливая до сотни патронов в день.

В 11 часов ночи 23 августа лейтенант Юнгер получил из рук вестового штаба приказ о наступлении. После ночного марша, дневной стоянки и транспортировки на грузовых автомобилях, ранним утром 25 августа полк занял позиции справа от шоссе Камбре – Бапом недалеко от Беньи, при этом командование предупредило офицеров о вероятной атаке новых, быстрых и маневренных танков противника. В начале 7-го часа после полудня командир полка, собрав офицеров, объявил, что получен приказ к наступлению на занятую врагом окраину деревни Фаврей, которое после получасовой артподготовки начнется ровно в 19 часов.

Жидкая пушечная пальба не слишком воодушевила пехоту, но рота Юнгера в образцовом порядке пошла вперед, под обстрелом аэропланов противника, сквозь шрапнельные разрывы. На окраине полуразрушенной деревни цепи немцев попали под пулеметный огонь англичан, понесли серьезные потери, но продолжали упорно продвигаться к своей цели. Видя такую решительность врага, англичане оставили деревню и отошли. Командир батальона отдал приказ продолжать наступление, и лейтенант Юнгер, несмотря на тяжелые предчувствия, вновь повел своих людей под свист пуль далее на запад по открытому полю, сам идя перед первой шеренгой. Железный крест во время этой последней атаки отстегнулся с его мундира и упал на землю (это был дурной знак), и денщик Эрнста с большим трудом отыскал его в траве.

Вскоре немцы опять попали под огонь пулеметов и лейтенант приказал своим бойцам перейти на бег, чтобы как можно быстрее достигнуть вражеских позиций, пока потери не стали катастрофическими. Рота бросилась вперед; люди перепрыгивали через несколько наспех вырытых траншей, и, во время прыжка через одну из них, пуля навылет ударила Юнгера прямо в грудь. С криком он тяжело упал на дно окопа, мысли о близкой смерти пронеслись в его мозгу, и через несколько секунд Эрнст потерял сознание. Бросившийся к нему солдат расстегнул ему мундир и освободил от портупеи. Рубаха лейтенанта была в крови на правой стороне груди и на спине. Юнгер очнулся и увидел, что солдат из другой роты освежал его, махая его планшетом. Наступающие цепи остановились в занятых окопах, а в это время англичане пошли в мощную контратаку.

Ганноверцы отстреливались, но атакующие их англичане значительно превосходили их числом. Через некоторое время среди немцев пронесся истошный крик: «Они прорвались слева! Мы погибли!» Критический момент заставил Эрнста собрать в кулак последние силы; он поднялся на ноги, цепляясь за стенки окопа. Кровь, скопившаяся в легких, вытекла из его ран толчками, и он почувствовал некоторое облегчение. Еле держась на ногах, в расстегнутом мундире и с пистолетом в руке он наблюдал, как гибнет его рота под огнем стрелковых цепей англичан и пушечно-пулеметной пальбы четырех прорывающихся на фланге танков. Впрочем, все вражеские танки были за несколько минут уничтожены огнем германской артиллерии, но английские пехотинцы, проникшие за германские позиции, уже бежали вдоль траншей со штыками наперевес, а со стороны деревни к позиции роты Юнгера английский конвой вел колонну пленных немцев. Эрнст понял, что неприятель захватил деревню и его истекающий кровью 73-й полк оказался в полном окружении. Англичане потребовали, чтобы немцы сложили оружие. Многие окруженцы выполнили это требование и стали настойчиво призывать к этому же своих товарищей, но, по приказу Юнгера, стоявшие вокруг него солдаты продолжали стрелять и в чужих, и в своих. Кто-то орал: «Нет смысла! Не стреляйте, ребята!» Выбор оставался только между пленом и пулей, и два офицера, находившиеся рядом с лейтенантом Юнгером, беспомощно улыбнулись и сбросили на землю свои портупеи. Но Эрнст сдаваться не собирался; он кое-как выбрался из траншеи и побрел в сторону деревни. Вокруг царила полная неразбериха: часть британцев уже обменивалась с немцами сигаретами, другая часть продолжала штыковую резню. В этом хаосе на тяжело бредущего раненного германского лейтенанта англичане некоторое время не обращали внимание. Но вдруг на его пути возникли двое конвойных, приведших из деревни группу пленных солдат из 99-го полка. Юнгер уложил ближайшего из пистолета, второй выстрелил в него из винтовки, но промахнулся.

Далее Эрнст пробирался к своим вдоль какой-то траншеи, встретил там прятавшихся двух солдат с близоруким лейтенантом, в бою потерявшим очки, и повел их за собой. Вместе они добрались до укрепленной позиции на окраине деревни, с которой немцы в полном окружении продолжали поливать англичан огнем из шести станковых пулеметов. Там оказался и офицер-медик, на скорую руку перевязавший раны Юнгеру. Деревня уже кишела англичанами, поэтому несколько бойцов получили задание вынести раненого лейтенанта в плащ-палатке в безопасное место вдоль восточной окраины Фаврея. Однако во время этой эвакуации группа была замечена неприятелем и подверглась усиленному обстрелу. Пуля в голову свалила замертво одного из солдат, и лежавший в брезенте Эрнст упал на землю.

Когда стрельба несколько утихла, солдаты вновь попытались продолжить вынос раненного. На следующем рывке погиб еще один солдат, английская пуля пробила его каску. Но третий солдат поднял лейтенанта на плечи, и ему повезло больше – он успел добежать под ливнем пуль до ближайшего холма и укрылся за ним. В сумерках крошечному отряду удалось выбраться незамеченным за боевые порядки врага; солдаты принесли Юнгера в санитарный блиндаж в расположении германских войск, где чай с лимоном и укол морфия погрузили его в продолжительный сон. На следующий день он был на автомобиле отправлен в тыловой лазарет, и тряска в дороге чуть не добила Эрнста. Спустя 14 дней санитарный поезд увез его в Германию, в родной Ганновер.

На этом Первая мировая война закончилась для лейтенанта Юнгера. Во время лечения он несколько раз оказывался на пороге смерти, но все-таки выжил. Когда положение стабилизировалось и медленно, но верно начался процесс выздоровления, Эрнст принялся подсчитывать памятные знаки на своем теле, которые оставила ему война. Выяснилось, что, не считая рикошетов, царапин и ссадин, он получил 14 ранений, а именно: 5 винтовочных пуль, 2 снарядных осколка, 4 осколка ручных гранат, шрапнельную пулю и 2 пулевых осколка, входные и выходные отверстия от которых оставили на его теле 20 шрамов. Он по праву прикрепил к своему мундиру Золотой знак за ранения, которым был награжден, находясь в полевом лазарете.

22 сентября 1918 г., когда во время очередного кризиса Юнгер находился в полубессознательном состоянии, к нему в палату принесли следующую телеграмму: «Его Величество кайзер присуждает Вам орден «Pour le Mérite». Поздравляю Вас от имени всей дивизии. Генерал фон Буссе»… Эрнст Юнгер прожил после Великой войны еще 80 лет и стал последним в истории кавалером этого военного ордена.

Оправившись от ранения, лейтенант Юнгер продолжал служить в рейхсвере до 1923 г., а в свободное время, по совету отца, литературно обрабатывал свои фронтовые дневники. На их основе он подготовил к публикации свою первую книгу «В стальных грозах», которую издал в 1920 г. небольшим тиражом за счет собственных средств. Его ждал грандиозный успех. В короткий срок мемуары Юнгера стали невероятно популярны в Германии. Эта книга прославила автора, и настойчиво подтолкнула Эрнста к писательской карьере.

В те же 1920-е гг. Юнгер изучал зоологию и философию в университете Лейпцига, но, в конце концов, отказался от мысли стать ученым, и навсегда оставил работу над докторской диссертацией.

Во второй половине 1920-х гг. Эрнст Юнгер жил в Берлине, где вместе со своим братом Фридрихом поддерживал тесные контакты с рядом партий консервативного и националистического толка, участвовал в деятельности движения германских ветеранов войны «Стальной шлем», публиковал свои статьи в газете молодой нацистской партии «Фелькише беобахтер», а также в других националистических изданиях. Он много работал, и его новые книги охотно тиражировали ведущие издательства Германии. 3 августа 1926 г. Эрнст женился, и своего первого сына по семейной традиции назвал Эрнстом. В 1934 г. у Юнгера родился второй сын – Александр.

Юнгер страстно любил свою родину – оплот тысячелетней культуры, был настоящим националистом, рыцарем чести и традиции, и именно поэтому так отвратителен ему вскоре стал национал-социализм с его вульгарными представлениями о «превосходстве германской расы господ», позволяющими любому малообразованному быдлу с немецкой фамилией мнить себя достойным повелевать миром. Довольно быстро Юнгер полностью разочаровался в нацистском движении, уже с конца 1920-х гг. сторонился нацистов. В 1928 г. он отклонил предложение Йозефа Геббельса вступить в НСДАП и баллотироваться от нее в Рейхстаг, а в 1933 г. отказался вступить в реорганизованную Гитлером и Геббельсом Прусскую академию искусств Третьего Рейха. Более того, иногда в своих текстах Юнгер позволял себе завуалировано критиковать гитлеровский режим, и однажды гестапо даже проводило обыск в его доме. Тем не менее, он жил безбедно, получая высокие доходы от публикаций своих произведений в различных странах мира, и вместе с Г. Бенном и Г. Гауптманом был одним из трех наиболее известных и популярных немецких писателей Третьего Рейха. В 1930-е гг. он много путешествовал по миру.

С началом Второй мировой войны он, как офицер-резервист и гражданин своей воюющей страны, был призван в Вермахт в 1939 г. в чине гауптмана, и в 1940 – 1942 гг. служил в штабе германского военного командования в Париже. Там Юнгер отвечал за работу над операцией «Морской лев» (планом вторжения в Великобританию), занимался цензурой писем и отслеживал связи между армией и партией. Как известный писатель он приобрел во французской столице много почитателей, друзей и знакомых, и даже сблизился с некоторыми деятелями французского Сопротивления. Затем он 3 месяца провел на советско-германском фронте, а после вновь вернулся во Францию. В ходе расследования заговора германских военных, пытавшихся организовать убийство фюрера в июле 1944 г., имя Юнгера упоминалось косвенным образом в показаниях подследственных, но Гитлер испытывал к Юнгеру глубокое уважение, как к герою Великой войны, и поэтому запретил его трогать. Однако в октябре 1944 г. Юнгеру все же пришлось уйти в отставку, а в ноябре того же года на Итальянском фронте погиб его сын Эрнст.

После окончания войны в Европе Эрнст Юнгер вновь вернулся к литературной работе и был одним из наиболее успешных и почитаемых писателей в Западной Германии. Союзники после оккупации Германии наложили запрет на издание его книг, но в 1949 г. запрет был снят, и труды Юнгера опять стали печататься массовыми тиражами. Со временем Юнгер стал признанным классиком философской мысли традиционалистского направления и одним из главных теоретиков консервативной революции, он написал за свою долгую жизнь множество различных книг и статей, полное собрание которых составило двадцатитомник. Ему были присуждены многочисленные литературные премии.

В 1950 г. Эрнст Юнгер поселился в небольшом особняке в маленьком городке Вильфлинген в Нижней Швабии, в нем он и жил до конца своей жизни. Одно время он имел сомнительное пристрастие к ЛСД, когда увлекся идеей постановки опытов над собственным сознанием. С 1960-х гг. и почти до конца жизни он снова много путешествовал по зарубежным странам.

В 1984 г. Юнгер принимал участие в церемонии, посвященной памяти солдат, погибших в двух мировых войнах, на которой также присутствовали лидеры Германии и Франции: Гельмут Коль и Франсуа Миттеран. Эти политические деятели впоследствии лично посетили его в Вильфлингене в 1985 г., когда ему исполнилось 90 лет. Столетие Юнгера было отмечено в Германии повторным присуждением ему самой престижной немецкой литературной премии имени Гете, к творческому наследию которого Эрнст всегда относился с особым трепетом и любовью.

После смерти писателя в 1998 г., его особняк получил статус Дома-музея Эрнста Юнгера. Германское почтовое ведомство в год смерти выдающегося немецкого литератора и философа выпустило специальную марку, посвященную ему.

Из книги Константина Филатова

«Первая мировая война в биографиях ее героев»