Сегодня уже всякому думающему (хотя бы чуть-чуть) наблюдателю очевидно: мир, и та его часть, которая носит имя Россия, кардинально меняются. Причем в нашей стране изменения принимают лавинообразный характер. При этом, как это часто случается в переломные моменты истории, явления временные и, в стратегической перспективе, не столь уж важные подчас заслоняют по-настоящему значимые события.

Декабрьские протесты и новые законы – как несколько упростившие порядок создания партий, так и ужесточившие много чего другого – у всех на виду. И катастрофические перспективы нынешнего политического режима также уже видны если не всем, то многим. Равно как примерно понятна роль «Pussy Riot», обозначивших окончательный разрыв между Московской патриархией и либеральной интеллигенций (разрыв естественный и в потенции, так сказать, присутствовавший всегда, но сейчас проявившийся чрезвычайно ярко, в виде своеобразного взаимного «объявления войны»).

Однако за всеми этими событиями, яркими и значимыми, но, однако, лежащими все же на поверхности, остается пока незаметным сдвиг тектонических плит в глубинных пластах нашего общества и государства. А ведь именно он, судя по всему, будет определять будущее и общества, и государства. А также и Русского Православия и Русской Церкви.

Если сказать вкратце, что же, собственно, за тектонический сдвиг имеет место – то вернее всего будет сказать, что в Россию, похоже, вернулся русский человек. Речь идет не о дешевой политической пропаганде и не о «традиционалистской» зауми, а совсем о других вещах. В сущности, очень простых. Похоже, что первое несоветское русское поколение в России все-таки выросло. Его не так чтобы очень много, если сравнивать, скажем, с китайцами-ханьцами, но более чем достаточно, если сравнить с представителями иных этнических групп, живущих в России. И сейчас самое время всмотреться в лица этого русского поколения – быть может, первого поколения собственно русских людей за последние лет восемьдесят.

Перед нами – мужские лица. Несмотря на то, что последняя сотня лет нашей истории была связана с государственными образованиями, весьма далекими от традиционализма и консерватизма, новое поколение русских людей оказалось кое-в-чем очень консервативным. Речь идет, в частности, о патриархатном порядке принятия решений. Возрастной диапазон – приблизительно от 25 до 35 лет, а то и от 25 до 30. В общем, перед нами – лица молодых мужчин с «недобрым» взглядом.

«Недобрый» взгляд является очень существенной деталью, своего рода символом и знаком качества. Ибо речь, само собой, идет не обо всех вообще людях указанных возрастов, проживающих в России и считающих себя русскими. Речь идет о тех, кто выжил не только в физиологическом смысле слова, о тех, кто смог «зацепиться» и «подняться», кто созрел для социальной и политической активности и имеет для этого определенные ресурсы. В большинстве своем это жители городов-«миллионников», занятые либо в бизнесе, либо где-то около того. Есть, впрочем, здесь люди и из городов некрупных, есть и научная интеллигенция, и даже госслужащие. Все или почти все они прошли весьма жесткий отбор, пробравшись через достаточно серьезные искушения и опасности.

Эти люди учились в школе в 90-е гг. С одной стороны, все нормальные родители (а нормальных, пожалуй, было все же большинство) стараются уберечь своих детей от наиболее болезненных ударов окружающего мира – и в этом смысле, теоретически, тогдашним школьникам было легче, чем взрослым. Но среди чего проходили их «школьные годы чудесные»? Был советский мир, в который вдруг, в одночасье, вторгся карикатурный, по-советски понятый и по-советски воспроизведенный «Запад». Вторгся в виде порнографии и всякой вообще «чернухи», в виде наркотиков и гангстерских блатных понятий, по которым жили многие в российской провинции. В этом новом мире добро и зло, хорошее и плохое поменялись местами. Быть бандитом стало «хорошо», а быть профессором в университете – «плохо». Россия была вроде бы страной русского народа, но при этом самое упоминание о русских стало неприличным, и русскими в России стали только мафия, водка и фашизм. Мальчики в школах мечтали стать бандитами, научаясь на подручном материале нехитрой науке «забивания стрелок» и разговоров «по понятиям», девочки видели пример для подражания в тех дамах, которых обычно именуют проститутками… А в телевизоре, куда смотрели и мальчики, и девочки, сменяли друг друга «Белое Братство», пьяный Ельцин, дирижирующий оркестром, песни про «Бухгалтера» и «Серые глаза», «600 секунд» с «Диким полем» и прочая, и прочая, и прочая…

Для того, чтобы вырасти дегенератом, условия были созданы идеальные. Вариантов было много. Хочешь – иди стезей бандитской романтики, хочешь – просто найди минимальный заработок и глуши водкой остатки детских надежд и грез о человеческой жизни. Опять же, с наркотой проблем не было (и нет). Можешь реализовать свои духовные способности в каком-нибудь «новом религиозном движении» и через год переехать в дурдом. Можно просто тянуть лямку, выпивать «в меру», ни о чем не думать и ничего не желать, превращаясь в эталонного овоща, аккуратно умирающего за несколько лет до пенсии…

Но на фоне всего этого безумия у тех, кто рос в 90-е, было и одно преимущество: власть, ослабленная пертурбациями начала ельцинской эпохи, не могла осуществлять эффективную идеологическую селекцию подрастающего поколения. Мозгопромойная машина работала, но не так, как в последние годы СССР, или же в путинские «нулевые». При желании, читать и смотреть можно было более-менее все, и говорить – относительно свободно. Это создало определенный люфт, которым люди ищущие, пытающиеся думать самостоятельно, могли воспользоваться и воспользовались.

И последний компонент, который сформировал сегодняшнего русского мужчину с «недобрым» взглядом, – это его естественные инстинкты. Советская система последовательно осуществляла своеобразную ментальную вивисекцию, искореняя базовые инстинкты и инсталлируя на их место некие новые искусственные стереотипы поведения. Более всего от коммунистических вивисекторов доставалось именно этнически русским (почему и как – тема для отдельного разговора). Такие вещи, как право частной собственности и этнический национализм (и т.д. и т.п.) – это вещи, в сущности, глубоко естественные. Обычному человеку – что европейцу, что азиату – их даже не нужно объяснять; он их понимает на уровне чувства. У человека советского (из числа этнически русских) такие инстинкты старались выжечь, на их место инсталлируя химеры коллективизма, интернационализма и т.п. Успехом эта операция не увенчалась, но и даром не прошла: советский человек оказался ментальным инвалидом. Вещи, которые для абсолютного большинства представителей других народов естественны и очевидны, для советских таковыми не являются. Например, для чеченца, дагестанца, американского реднека или южноафриканского бура национализм естественен (даже если они слова такого не знают). Для советского – это параллельная реальность. Он может стать националистом, но только путем теоретических изысканий, постичь эту истину умом, а не чувством.

Так же дела обстоят и с частной собственностью, и со многим и многим другим.

Мясорубка 90-х была местом, где выжить и как-то развиваться могли только люди, быстро принимающие верные решения. Которые могут сразу увидеть, где правда, а где обман, «какая тема пойдет», а где тебя пытаются «развести». То есть люди со здоровыми, естественными инстинктами. И эти здоровые инстинкты у «недобрых» русских нового поколения есть, и это их отличает от жертв советской вивисекции. Там, где последние видели сверхсложный сплав, где были и метафизика, и «мистика истории», и Третий Рим или «русская душа – тысячелетняя раба», нынешние «недобрые» русские мужчины видят лишь конкретные интересы конкретных людей.

Не спившиеся и не обколовшиеся, сумевшие огромными усилиями выгрызть себе не только кусок хлеба, но и более-менее приличный доход, ни кому не доверяющие, но при этом не утратившие интереса к судьбе своего народа, к идеальным вещам, лежащим в сфере философии и религии, – молодые, активные русские мужчины, это волчье поколение, оглядываются вокруг. И делают свои выводы.

А выводы эти просты и точны. Они смотрят на русскую историю XX столетия и понимают: Россия была государством, которое имело все шансы стать либо первой, либо одной из первых мировых держав. Первая мировая война, к победе в которой, объективно, Российская Империя шла вполне уверенно, должна была окончиться невиданным триумфом. Русские стали бы одними из хозяев мира, имея все шансы оставить позади и американцев, и англичан (не говоря уже про обреченных на поражение немцев). А вместо этого получили революцию, гражданскую войну, Красный террор и сталинский ГУЛАГ, которые на протяжении десятилетий перемалывали десятки миллионов жизни. А те, кто остался на относительной свободе, лишь в 60-е гг. смогли хотя бы толком наесться, не говоря уже о чем-то большем…

Все это понимается вне мистики и прочей метафизики. Никакого «мессианского призвания», никакого «общечеловеческого служения». Все осознается в рамках понятий из мира бизнеса. Были законные владельцы и выгодополучатели от чрезвычайно выгодного проекта под названием «Российская Империя» – русские люди, наши прадеды и прабабки. Потом их совершенно незаконно, «по беспределу», лишили всех барышей, а остатки проекта захватил незнамо кто. И вопрос, который возникает и к «советскому периоду нашей истории», и ко временами ельцинским, и к «благословенным путинским» годам, у нынешних молодых русских мужчин с «недобрым» взглядом удивительно прост: «Где деньги?» Где все то, что принадлежало нашему народу, и что полагается нам?

Поиск ответа на этот вопрос в практической плоскости обещает быть делом очень серьезным и совсем не сентиментальным. Ибо вторым вопросом будет: «Кто за все ответит?» Ответы про «мессианское служение», «интернационализм» и «мультикультурализм», «несть ни эллина, ни иудея», никого из людей с недобрым взглядом не интересуют. Для них это не точка зрения и не альтернативная концепция. В их понимании это «дешевые разводки», и ничего более.

Исходя из этой системы координат, рассматривается ими и нынешняя Русская Православная Церковь Московского патриархата.

Отношение «недобрых» русских мужчин к РПЦ МП оказывается неожиданно более глубоким, чем мог бы ожидать поверхностный наблюдатель. Нет, их смущают отнюдь не «попы на мерседесах», которые «икру красную жрут, пока у народа только кабачковая». Подростковые вопли на счет того, кто верит в Путина и кто «сука», также не для них. Они задают простой и в то же время очень страшный для многих вопрос: по какому праву?

Картина в их глазах выглядит так. Был успешный проект под названием Российская Империя и была его составная часть – Греко-Российская Православная Церковь. Которую, после рейдерского захвата названного проекта, начали уничтожать. А потом вдруг те самые рейдеры, которые занимались уничтожением и русского государства, и Русской Церкви, решили создать РПЦ МП. С новым Патриархом, «Архиерейским Собором» и вообще «со всеми делами». Только вот в глазах русских мужчин с «недобрым» взглядом это выглядит как церковный «беспредел», который к исторической Русской Церкви отношения не имеет. И кто-то за него должен отвечать… Начиная года с 1943-го.

Подобный взгляд для РПЦЗ или ИПЦ не является чем-то новым – скорее, наоборот, для данных церковных течений эта точка зрения традиционна. Но тут мы сталкиваемся с весьма примечательным феноменом. Люди нецерковные, не знакомые (или почти не знакомые) с православным богословием и каноническим правом, на основе простых и естественных ассоциаций приходят к тому же пониманию истории Русской Церкви, которое сложилось в ИПЦ и РПЦЗ. Для человека, сформированного в СССР, для советского ментального инвалида требовались долгие годы размышлений, изучение истории и канонов, чтобы прийти к этим умозаключениям. (Речь сейчас не том, правильные ли это выводы, и если правильные, то насколько – речь о самом пути.) Ибо естественные понятия «собственность» и «наследственное право» тщательно вытравливались коммунистическими вивисекторами. А «недобрые», но здоровые русские схватывают все налету в считанные минуты. Была законная контора? Была. Ее руководство закопали? Закопали. Так кто ж вы такие, милые люди, чтобы на их месте сидеть и кто вас туда посадил? И, кстати, зачем?

Волчье поколение задает простые вопросы, но поиск ответов неизбежно приводит к глубокому пониманию и российской истории, и российской действительности. А самое главное, волчье поколение, в отличие от советских ментальных инвалидов, не собирается ограничиваться пониманием – оно намерено из этого понимания делать практические выводы. Эти люди хотят вернуть то, что им причитается. То есть настоящее русское государство и настоящую Русскую Церковь. Как именно они будут это делать – еще неясно, им самим в первую очередь. Но они этим займутся, и займутся всерьез. Появление состоявшихся, успешных русских мужчин с «недобрым» взглядом совсем недавно вызвало серьезную трансформацию и усиление русского национализма. И в ближайшие месяцы уже всем станет очевидным, что именно русский национализм будет доминирующей политической силой в новой, послепутинской России.

Несомненно, что со временем не менее серьезная трансформация ждет и церковный мир нашей страны. Кто сможет дать ответы на простые по форме, но очень сложные по сути вопросы волчьего поколения? Кому отвечать за все – за рейдерство с «беспределом» и многое другое? Кто вообще способен говорить с этим волчьим поколением – что в РПЦ МП, что в ИПЦ и РПЦЗ?

Откровенно сказать, пока что людей, способных вести такой диалог, не видно. Ибо люди с «недобрым взглядом», по всей вероятности, не будут (не смогут?) слушать ни протодиакона Андрея Кураева из РПЦ МП, ни епископа Григория (Лурье) из РПАЦ (про Патриарха Кирилла (Гундяева), которого не слушают и сейчас, лучше промолчим…). Но от того, состоится ли этот диалог, и от его результатов в будущем Поместной Русской Церкви будет зависеть очень и очень многое.

 

источник: www.portal-credo.ru