Н. Скирденко. Все для Нации — ничего против Нации. «Новое государство» доктора Салазара

Н. Скирденко. Все для Нации — ничего против Нации. «Новое государство» доктора Салазара

Сегодня русская нация и Россия переживают переломный момент в своей истории. Сейчас уже любому здравому человеку ясно, что дальнейшее скатывание страны в пропасть «цивилизации» и общечеловеческих псевдоценностей несовместимо с существованием нашего народа. Гораздо более важным представляется вопрос о том, какую модель общества и государства мы должны избрать и осуществить в качестве основы для будущего развития страны. Большинство патриотических идеологов не решаются предложить ничего, что хоть немного выходило бы за рамки обычного консервативно-демократического государства, в котором, по их мнению, почему-то должно быть хорошо всем: от кришнаита в юбке до таежного кержака. В качества идеала для подражания берется, как правило, слегка улучшенный или, наоборот, ухудшенный вариант Российской империи. Опыт истории и здравый смысл подсказывают, что в таком государстве через несколько лет неизбежно все повторится: диссиденты, революционеры, национал-сепаратисты, перестройка и т.д. Стоит ли связываться? Прежде чем прогонять народ еще и через этот эксперимент, вероятно, стоит обратиться к опыту других стран, уже переживших подобные явления. Один из наиболее интересных примеров может дать нам Португалия первой половины нашего столетия.

Естественно, чужой опыт нельзя абсолютизировать. Мы должны исходить прежде всего из нашего исторического прошлого, из национального характера и государственных традиций нашего народа. Россия и Португалия — величины несоизмеримые. Наши нации возникли на совершенно разных принципах. Но в историческом развитии России и иберийских стран было очень много аналогичных моментов. Постоянная многовековая борьба с восточными народами, крестьянская колонизация новых территорий, как один из основных факторов истории, стремление к образованию великих держав обусловили сходство исторических судеб и некоторых национальных черт наших народов. Так же, как и у нас, за Пиренеями всегда были сильны традиции народной, крестьянской культуры, патриархальности, предрасположенности народа к единоначалию в государстве, что выражалось в абсолютной власти монарха или вождя, очень большую роль в обществе всегда играли религиозное сознание и церковь. Сопротивление, которое здоровая часть испанского и португальского народов оказывало давлению антинациональных сил, обусловило долгую и трудную борьбу между ними. Так же, как и у нас, эта борьба стала основным содержанием национальной истории в XIX-XX веках. С учетом всех этих факторов, опыт развития этих стран несравненно более приемлем для нас, чем, скажем, опыт Англии или Италии.

Кроме того, для верующего человека связь наших стран освящена свыше явлением Божией Матери в португальской деревне Фатима в 1917 году. Откровение, в котором говорилось о решающем значении России для судеб мира было дано именно в Португалии (а не в православной Румынии), что подчеркивает близость двух стран и сходство их судеб.

Рассмотрим, кратко, основное содержание португальской истории в новое время. Примерно с конца 18 века историческое развитие страны шло под знаком искусственно вызванного разложения национальной культуры. С этого времени в страну стали широко проникать чуждые идеи, привнесенные из Англии, Франции и Ватикана. Их с восторгом встречали прозападнически настроенные интеллектуалы, в своих антинациональных устремлениях очень похожие на наших интеллигентов. Проходя через умы интеллектуалов, эти идеи трансформировались в разрушительную энергию среди деклассированных элементов крупных городов, а также на денационализированном, оторванном от корней, юге страны, где смешение этнических начал было наиболее заметно. В средние века население юга даже не считалось частью португальской нации, что выражалось в названии страны: королевство Португалии и Алгарви.

Упорное сопротивление разлагающим веяниям оказывал крестьянский север страны, население которого представляло большой этнический монолит и составляло собственно португальскую нацию, возникшую в результате слияния местной народности гальего с германскими племенами свевов. Жители севера всегда отличались твердыми моральными устоями, приверженностью к традициям, религиозностью, трудолюбием.

Противостояние севера и юга, народа и интеллектуального слоя было заметно во всех важных исторических событиях страны в 19-20 веках. Это противостояние дополнялось и усугублялось расколом в армии, церкви, аристократии и даже в правящей династии, внутри которой шла постоянная борьба разрушительных и охранительно-созидательных элементов.

Все 19-е столетие – «масонский век» — прошло в бесконечных мятежах, заговорах, военных переворотах, революциях и гражданских войнах. Силы разрушения, не имея серьезной опоры в народе, пользовались широкой моральной, политической, финансовой, а часто и военной поддержкой Франции и особенно Англии, которая с каждой новой революцией усиливала экономическое и политическое закабаление Португалии, постепенно превращая ее в свой доминион.

Масонские революционеры всех мастей: либералы, республиканцы, а позже анархисты и коммунисты, как всегда, прикрывали потасканным знаменем свободы и прогресса свои антирелигиозные и особенно антинациональные цели. Все революции были направлены на разрушение национальных основ. Наиболее показательна в этом смысле революция 1910. Кроме провозглашения толпой республики в первый же день переворота абсолютно ничего для пресловутого прогресса и улучшения жизни народа сделано не было. Зато был проведен целый ряд мероприятий по замене национальной символики и реформе орфографии. Особенно подробное и агрессивное законодательство было принято против церкви. В то время португальская церковь, несмотря на все пороки католицизма, в целом сохраняла национальный характер и, следовательно, антиклерикальное законодательство было направлено не столько против церкви как таковой, сколько против нации, интересы которой она выражала.

Решительная победа революции, естественно, не принесла ни процветания стране, ни облегчения народу. Положение только усугубилось, и государство и общество стали деградировать буквально на глазах. Хозяйственные трудности нарастали как снежный ком, экономика разрушалась абсолютно по всем возможным показателям. Политическая нестабильность достигла своего апогея. За 15 лет в Португалии сменилось 45 правительств, 7 парламентов, 8 президентов. В 1920 году правительство менялось 7 раз. Парламент стал фактически недееспособным, превратившись в арену склок, драк и интриг. Пышным цветом расцвел политический терроризм. Тайные общества самых разных оттенков росли как грибы после дождя. Мятежи и заговоры стали обычным явлением. Стремительно росла экономическая и политическая зависимость от Англии.

С углублением разрушительных процессов постепенно усиливалось сопротивление народа, росло влияние правых сил. В эти годы возникло несколько монархических и правокатолических организаций для борьбы с не в меру разгулявшейся демократией. Несколько раз правые поднимали мятежи на севере страны. Один раз, в 1919 году, стихийное антиреспубликанское восстание на севере страны переросло в длившуюся два месяца гражданскую войну. Правые настолько усилились, что им удавалось даже захватывать власть и устанавливать контрреволюционные диктатуры. Однако их усилия ни к чему не приводили. Консерваторы не могли правильно проанализировать ситуацию и не обладали способностями творческого подхода к политике. Их дела не шли дальше консервативного сдвига вправо, а помыслы были направлены на возврат к уже отжившей и недееспособной системе. Свою задачу эти деятели видели в восстановлении дореволюционной ситуации, в реставрации давно прогнившей, проанглийски настроенной монархии и установлении согласия в обществе на правоконсервативных началах. «Вернуться к старому и занять глухую оборону», — так можно охарактеризовать позиции консерваторов. История требовала иного выбора. Остановить колесо разрушения, запущенное антинациональными силами, могла только национальная революция. Человеком, которому суждено было проводить ее в жизнь, был Антониу Оливейра Салазар.

По происхождению, воспитанию и характеру доктор Салазар был в полном смысле слова человек из народа. Он родился 28 апреля 1889 года в глухой деревушке на севере страны, где подавляющее большинство населения было полностью неграмотно. Салазар был пятым ребенком в крестьянской семье. Патриархальная деревня его детства наложила неизгладимый отпечаток на личность будущего вождя нации. Отсюда берут начало такие определяющие черты его характера как глубокий патриотизм, национализм, искренняя религиозность, скромность, трудолюбие, прямота. В юности Салазар учился в духовной семинарии в северном городке Визеу, но так и не начал духовную карьеру, решив, что одни церковные проповеди не спасут страну. В 1914 году он закончил юридический факультет университета с 19 высшими оценками из 20 возможных и вскоре стал профессором и одним из лучших финансово-экономических экспертов страны. Активно участвуя в политической жизни, он был одним из немногих правых депутатов в парламенте и видным деятелем консервативной клерикальной организации христианско-демократического толка. Авторитет Салазара среди правых был очень высок, консервативные газеты делали ему рекламу. Однако, с течением времени, Салазар разочаровался в правых традиционалистах, перестал верить в эффективность полумер, которые они предлагали для спасения общества. Будущего вождя все больше привлекала недавно возникшая теория лузитанского интегрализма, центральное место в которой занимала идея целостного единства (интегральности) португальской нации-наследницы крови и традиций древнего племени лузитанов. Эта теория требовала сосредоточения на истинно национальных ценностях, полностью очищенных от ложных понятий и идеалов, навязанных человечеству кучкой пошлых публицистов, вышедших из масонских лож эпохи Просвещения. Именно на это и не отваживались португальские консерваторы. Салазар разошелся с христианскими демократами, но не стал полностью рвать старые связи, сознавая необходимость сотрудничества с консерваторами, монархистами и другими правыми силами. Во это время уже обозначилась определяющая черта Салазара-политика. Приверженность к решительным действиям сочеталась в нем с трезвым и глубоким анализом, с неприятием крайностей и авантюр, готовность к сотрудничеству со всеми патриотическими силами на благо страны отнюдь не означала того, что он готов мириться с соперничеством. Салазар был глубоко привязан к национальным традициям, но не желал оправдывать ими косность и застой. Он выступал за решительные преобразования, но только на основе многовекового национального опыта; готов был без колебания воспринимать самые смелые идеи из опыта других стран, но никогда не опускался до бездумного копирования чужого пути развития. Салазар никогда не абсолютизировал никакие теории — единственной и главной ценностью для него всегда оставались интересы страны и нации.

В 1926 году произошел очередной правый военный переворот, и новая власть в очередной раз показала свое бессилие хоть как-то стабилизировать экономическую и политическую ситуацию в стране. Особенно тяжелым было положение с государственными финансами. В 1928 году военные предложили Салазару занять пост министра финансов, в то время самую трудную должность в правительстве. На новом посту Салазар действовал очень решительно и компетентно. В течение года был достигнут решительный перелом к лучшему в финансовом положении государства. Новый министр быстро проявил себя как общенациональный лидер. Отстаивая свою линию, он смело шел на конфликт с руководителями страны, в поисках поддержки, без разрешения президента и премьер-министра, выступал с прямыми обращениями к нации. Не согласный с ним премьер был вынужден уйти в отставку. Вскоре в стране установилась диктатура министра финансов. В 1930 году Салазар стал министром колоний и, фактически, первым лицом в государстве. Назначение Салазара премьер-министром в 1932 году было уже запоздалым и формальным признанием его почти неограниченной власти. Номинально над Салазаром был еще президент, который мог назначить и смещать премьер-министра по своему усмотрению, но занимавший этот пост руководитель переворота 1926 года генерал Кармона полностью находился под влиянием харизматической личности диктатора. Кроме того, Кармона уже не рискнул бы выступить против нации, которая видела в Салазаре своего вождя. Примерно с 1930 года, когда власть Салазара стала неограниченной, он начал последовательно проводить в жизнь мероприятия национальной революции, целью которой было создание «нового государства». Сам Салазар неоднократно заявлял, что высшие революционные преобразования дает закон, после чего они должны проводиться в жизнь. В этом смысле национальная революция в Португалии проводилась сверху, при полной поддержке снизу широкими массами португальского народа.

Основой новой политики Салазара стал открытый и последовательный национализм. Понятие нации стало первым в ряду приоритетов «нового государства». В противовес известной формуле Муссолини «все для государства, ничего кроме государства», Салазар выдвинул свою: «Все для нации — ничего против нации». Эта формулировка не противопоставляла нацию государству, наоборот, устанавливала гармонию между этими двумя понятиями. Государство есть высшая форма существования и организации нации, поэтому каждой активной нации свойственно стремление к образованию сильного национального государства. Если нация переживает подъем, интересы государства обеспечиваются автоматически. С другой стороны, государство может быть построено на искусственных, чисто рациональных, началах и не выражать интересы нации. Такое образование нежизнеспособно, основано на пустой и лишенной смысла идее государства ради государства. В нем рано или поздно утверждается вненациональная, а потом антинациональная власть. Тогда оно становится прямо враждебно нации, чем обрекает себя на неизбежную гибель. Хорошо понимая это, Салазар все внимание сосредоточил на пробуждении национального самосознания и активного, здорового начала в нации, на обеспечении ее сплоченности и единства. Для этих целей в стране стимулировался интерес к древней и средневековой истории Португалии, поощрялись исторические исследования, пропагандировались славные страницы прошлого. Казна не жалела денег на создание памятников великим деятелям прошедших веков, на организацию грандиозных общенациональных выставок, посвященных памятным юбилеям в жизни страны и народа. Огромное внимание уделялось воспитанию национальной гордости и самосознания у молодого поколения. Этим занимались школы, университеты, клубы и т.д. Особая роль в физическом и нравственном воспитании юношества принадлежало организации «Португальская молодежь».

Возводя нацию в абсолют, Салазар в то же время не отрывал ее от всего, что в течение многих веков неразрывно срослось с этим понятием. Нация является главным элементом сложного комплекса исторических реалий, цементируя в единое целое такие понятия как почва, страна, традиция, религия и т.д. Поэтому сущность мировоззрения Салазара можно охарактеризовать как национал-патриотизм. В этом заключалась причина устойчивости режима, сумевшего соединить романтический подъем нации на пути решительных преобразований с твердой приверженностью к традициям. Полностью отрицая масонский 19-й век, Салазар пытался строить новое государство на основе народной культуры средневековой Португалии, что обеспечивало внутреннюю прочность режима, который никогда не отрывался от родной, привычной почвы. В этом заключалось одно из главных отличий португальского «нового государства» от третьего рейха, в идеологии которого парадоксальным образом очень мало места оставалось для собственно немцев. Пытаясь максимально очистить понятие нации, увидеть ее как «вещь в себе», вожди Германии забывали про немцев и приходили к доисторической расовой общности белых людей, национальные идеалы заменялись расовыми, национализм превращался в своеобразный арийский космополитизм. В истории средневековой Германии основное внимание уделялось рыцарству, которое также по своей природе было космополитическим общеевропейским явлением, противостоящим основному ядру своей нации. Естественно, подобная идеология способствовала тому, что режим в значительной мере утрачивал национальную опору.

Салазар, не отрицая понятия расы, во главу угла все же, безусловно, ставил нацию и национальные интересы.

Национальным склонностям и традициям отвечало и государственное устройство новой Португалии. Учитывая приверженность португальцев к монархическому строю, при котором один человек как бы олицетворял собой всю нацию и государство, стоял над сословными, партийными и территориальными интересами, Салазар много внимания уделял месту и роли вождя в обществе. Вождь-нация-государство — на этом триединстве должно было строиться португальское общество. Салазар возрождал древню, забытую при абсолютной монархии, традицию непосредственной связи вождя и народа. В современных условиях это выражалось в общенациональных референдумах, на которые премьер-министр выносил важнейшие вопросы жизни страны, в прямых обращениях Салазара к нации.

Следуя традициям единоначалия, при котором только и возможно нормальное функционирование государства, Салазар твердо и решительно укреплял свою личную власть. Функции и полномочия президента и парламента постепенно становились чисто церемониальными, без реального политического содержания. Все политические партии были запрещены как организации, способствующие расколу нации по партийным и классовым признакам. Единственной разрешенной партией оставался Национальный Фронт. Однако было бы неверно утверждать, что в Португалии установилась однопартийная система. Национальный Фронт не являлся правящей партией по типу КПСС или НСДАП. Салазар называл НФ антипартией и действительно, эта организация не имела никаких властных полномочий в государстве. У нее не было ни Палитбюро, ни ЦК в привычном для нас понимании. Национальный Фронт представлял собой массовое общественно-политическое движение в поддержку режима и лично Салазара.

Задача полного единства здорового ядра нации диктовала необходимость не только подавления нездорового, враждебного элемента, объединенного в антигосударственные группировки, но устранения с политической арены бывших неустойчивых союзников, не способных во всей полноте осознать национальные задачи.

Первое время Салазар пользовался поддержкой роялистов, которые считали его правление лишь этапом в реставрации монархии. На этапе установления единоличной власти его союз с монархистами сыграл свою положительную роль. Укрепившись у власти и получив мощную поддержку народа, Салазар запретил монархические организации, которые к тому времени начали интриговать против него. Воспользовавшись смертью в Англии последнего короля Маноэла, Салазар заявил, что вопрос о монархии снят с повестки дня, династия достаточно скомпрометировала себя, и в новом государстве для нее вряд ли найдется место. Запрет монархических организаций ослабил возможность векового врага — Англии — влиять на общественное мнение и внутриполитическую ситуацию в стране. Салазар, впрочем, никогда не проявлял открытой враждебности к роялистам, что позволяло ему поддерживать согласие в обществе, где монархические настроения всегда были достаточно сильны.

После указа 1935 года о запрете всех политических партий и организаций Салазар некоторое время позволял легально действовать так называемым «голубым рубашкам» — своеобразному португальскому аналогу немецких штурмовых отрядов. Эта организация, которой руководил Ролао Прето — один из близких Салазару людей, возникла на базе фашистских профсоюзов. Лидеры организации были жестко ориентированы на Германию, стояли за максимально быструю и полную пацификацию Португалии по германскому образцу без учета национальной специфики и за полное подчинение португальской политики интересам рейха. Кроме того, в португальском профсоюзном движении были сильны элементы анархизма и традиции политического терроризма, что было очень опасно для «нового государства». Постепенно фашистские профсоюзы становились дестабилизирующим фактором в политической жизни, они планировали захват власти и арест Салазара. В сентябре 1935 года их заговор был раскрыт и «голубые рубашки» исчезли с политической арены.

Одной из труднейших задач для Салазара было установление правильных отношений с церковью, определение ее места в системе «нового государства» и в обществе. Подавляющее большинство населения страны было верующим, и церковь пользовалась огромным авторитетом и влиянием в народе. Салазар, сам глубоко религиозный человек, всегда относился к церкви с уважением, но, как политический деятель, видел и многие ее отрицательные стороны. Центр католической церкви находился за пределами государства, сама она является мондиалистской организацией, по своей универсалистской сути отвергающей всякое национальное своеобразие. Настораживало Салазара и то, что католическая церковь никогда не была чисто духовной организацией, всю свою историю она выступала как активная политическая сила, претендующая на прямую или косвенную, власть в католических странах. История взаимоотношений государственной власти Португалии с Ватиканом за несколько веков знала немало острейших конфликтов. Салазар прекрасно знал об этом и, в отличив от своего испанского коллеги каудильо Франке, сумел найти правильную линию поведения по отношению к церкви. Он окружил церковь почетом, уважением и вниманием. Католицизм был объявлен национальной религией португальцев. Права и возможности церкви были расширены. Во время правления Салазара культ явления в Фатиме стал государственным и общенациональным. Салазар всячески стремился не обострять отношений с Ватиканом, чтобы не наживать себе опасного и влиятельного врага. Однако Салазар категорически не допускал церковь к какой-либо государственной деятельности и не давал ей никаких политических прав. Он даже не стал отменять некоторые статьи антицерковного законодательства 1911 года. Более того, Салазар счел необходимым запретить все клерикальные организации. Центральным пунктом клерикальной политики Салазара было стремление создать национальную церковь, максимально независимую от Ватикана и полностью поддерживающую национал-патриотическую идеологию режима. Идти на открытый разрыв с Ватиканом Салазар не хотел, поэтому он стремился негласно усилить национальную партию в церкви. В противовес главе португальской церкви архиепископу Браги, который всегда должен был считаться с Ватиканом, Салазар выдвигал в качестве неофициального церковного руководителя своего друга и сторонника кардинала Лиссабона Сережейру, который неоднократно заявлял, что «сеньор премьер-министр — Божий дар Португалии».

Тактика Салазара, в конечном итоге, себя оправдала. Церковь, в целом, всегда оставалась лояльной к режиму. Она практически не участвовала в оппозиции, что было крайне важно для страны с огромным количеством верующих. Салазар оказался дальновиднее, чем Франко, который поплатился за то, что предоставил церкви слишком большие права в государстве, чересчур широкие возможности в сфере политики, управления и воспитания. Сначала церковь оказывала серьезную поддержку франкизму, но после II Ватиканского собора, на котором резко изменился политический курс Рима, испанское духовенство, по приказу папы, использовало все эти возможности для дискредитации Франко и подрыва режима.

Важнейшим признаком «нового государства» являлось его корпоративное устройство. По замыслу Салазара, корпорации должны были стать основной формой организации государства, альтернативной партиям и профсоюзам. По принятой на референдуме Конституции 1933 года Португалия объявлялась «общественным корпоративным государством». Система торгово-ремесленных корпораций, повсеместно существовавших в средние века в городах Западной Европы, теперь получала новую жизнь и новое осмысление. Все население страны объединялось в производственные, культурные, территориальные и другие корпорации, которые выполняли самые разнообразные функции в обществе и государстве. Корпорации строились по иерархическому признаку — от низших к высшим и на самом верху объединялись в Совет корпораций, имеющих одинаковые права с парламентом. Таким образом должно было обеспечиваться единство нации, связь всех ее членов, участие каждого в политической жизни и общественном самоуправлении.

Очень важна была экономическая роль корпораций. Она освобождала министерства от решения многих мелких, частных вопросов. Управление экономикой на уровне отрасли, предприятия, цеха осуществлялось корпорациями. Они также собирали и обрабатывали всю первичную экономическую информацию. Кроме того, корпорации выполняли обычные профсоюзные функции по социальной и правовой защите своих членов. Так как в корпорации на равных правах входили и непосредственные производители, и производственные чиновники всех уровней, и предприниматели, они являлись важным Средством поддержания классового мира, что тоже способствовало единению нации. Наконец, каждый член корпорации участвовал в собственности и прибылях предприятия и таким путем, кроме зарплаты, получал еще и свою долю национального достояния и дохода. Термин «корпорация» происходит от латинского слова «корпора», означающего «тело». Государство, нация и каждый человек в отдельности должны были в совокупности составлять как бы единый организм, где государство — тело, корпорации — отдельные органы, а люди — клетки. Каждая клетка (человек) участвует в жизнеобеспечении всех органов и организма в целом, и, наоборот, организм поставляет все необходимое для жизни клеток. Таким образом организм растет, развивается, крепнет.

Корпоративная система имела и философское обоснование в виде творчески переработанной по отношению к государственному устройству религиозно-христианской концепции церкви. В основе этой концепции — одна из основополагающих идей христианства о неразрывном духовном единстве всех верующих, образующих в совокупности одно тело-церковь.

Национальными интересами, а не оторванными от жизни соображениями абстрактной справедливости руководствовался Салазар и в своих действиях по отношению к португальским колониям. «Не Португалия для колоний, а колонии для Португалии», — этот лозунг Салазара стал основой колониальной политики режима. Все зачатки автономии были ликвидированы, туземцы перестали рассматриваться как граждане Португалии, их въезд в метрополию был фактически закрыт. По отношению к ним стала проводиться политика культурной ассимиляции. Колониальная администрация в своей деятельности исходила главным образом из соображений экономической целесообразности, главной ее задачей стало обеспечение Португалии необходимым сырьем и товарами. Только в годы правления Салазара колонии приобрели реальную экономическую ценность для страны. Мировая общественность всегда проливала лицемерные слезы по поводу горькой судьбы несчастных африканцев, используя их положение для постоянных нападок и давления на режим, в то же время закрывая глаза на тот очевидный факт, что, благодаря экономической и культурной политике Салазара, эти территории, получили мощный импульс для своего развития. В годы правления Салазара в колониях были фактически из ничего созданы промышленность, сельское хозяйство, транспортная сеть, не допускалась кровавая племенная вражда, туземцы познакомились с азами европейской культуры. Колониальная политика не была единственным или даже главным предлогом для нападок цивилизованного мира на режим Салазара. Во всех средствах массовой информации, как капиталистических, так и социалистических стран, бытовали избитые штампы о мрачном политическом государстве, кровавой диктатуре, страшных политических тюрьмах и концлагерях, где борцов за свободу подвергали садистским пыткам, о возрождении самых изуверских традиций инквизиции по преследованию инакомыслящих и т.д. Так ли это на самом деле? Режим Салазара действительно не был похож на западные демократии с их культом распущенности и вседозволенности. Антигосударственная, антиобщественная и антинациональная деятельность в Португалии решительно пресекалась. Высокий профессионализм политической полиции ПИДЕ признавали западные спецслужбы и Интерпол… С ПИДЕ координировали свои действия другие специальные виды полиции. Благодаря жестким законам преступникам было трудно увиливать от ответственности с помощью различных юридических формальностей.

Салазар был человеком дела и принципов, его мало заботило мнение неугомонных гуманистов по поводу его слов и поступков. Он спокойно и твердо произносил слова, которые, видимо, никогда не отважиться выдавить из себя многие патриоты — консерваторы: «Мы антидемократы, антипарламентаристы, антилебиралы». Вводя цензуру, он четко очертил круг вечных ценностей, извращать высокий смысл которых под видом свободы мнений не должно быть позволено никому: «Мы не будем спорить о Боге, семье, стране, нации». Однако несмотря на то, что «новое государство» существенно ограничивало свободу самовыражения для патологических разрушителей всех оттенков, на самом деле его можно упрекнуть только в излишней мягкости. Салазар, вероятно, из религиозных соображений, не пошел на введение смертной казни, за 40 лет «кровавой диктатуры» в стране не был казнен ни один человек. В самой страшной политической тюрьме Алшубе, где содержались отъявленные бунтовщики, заключенным полагались ежедневные свидания с родственниками. Весь штат ПИДЕ составлял 2,5 тысячи человек — совсем не много для страны с богатейшими традициями мятежей, заговоров, революций, политического терроризма, где существовало мощное, прекрасно организованное и руководимое извне коммунистическое подполье с сильной боевой организацией, где оставались террористические анархистские группы, масонские ложи и демократическая оппозиция, не говоря уже о разведках других стран. Подобная мягкость сослужила плохую службу режиму и являлась одной из главных причин того, что оппозиция, не имея серьезной поддержки в народе, никогда не прекращала своей подрывной деятельности.

Проводя огромные преобразования во всех областях жизни страны и нации, Салазар отнюдь не забывал об экономике. Мнение о том, что экономическая политика режима ввергла страну в нищету и разорила все, что только можно было разорить, не выдерживает серьезной критики. В 1928 году Салазар пришел к руководству в самой бедной и экономически отсталой стране в Европе. Многовековой союз с Англией привел к консервации отсталости, однобокому развитию хозяйства, подчинению национальной экономики иностранному капиталу. Понятно, что вывести такую страну в мировые лидеры было невозможно, тем болев, что традиционные западные партнеры в годы существования «нового государства» устроили Португалии настоящий экономический бойкот. Своих ресурсов для быстрого экономического развития страна не имела. По этому поводу Салазар говорил, что природа Португалии хороша для жизни, но не годится для экономики. В таких условиях не могло быть и речи об экономических чудесах. Несмотря на это, экономические достижения «нового государства» были весьма впечатляющими.

Салазар, экономист по профессии, не разрабатывал никаких чудодейственных рецептов, способных за 500 дней преобразить страну, не осуществлял крупномасштабных приватизаций и национализаций — он просто делал все возможное для оздоровления и подъема экономики, придерживаясь генеральной линии на создание национальных основ для полноценной и ни от кого не зависимой хозяйственной жизни и развития страны. Экономика «нового государства» основывалась на народном, национальном труде. Создавая максимально выгодные условия для развития национального капитала, правительство в то же время не отказывалось от разумного использования иностранных инвестиций. За короткий срок была проведена индустриализация страны. Были созданы и стали приносить стабильный доход новые отрасли индустрии: машиностроение, судостроение, промышленность. Португалия, в прошлом полностью аграрная страна, получила достаточно развитый промышленный сектор экономики. Налицо были успехи и в сельском хозяйстве. За несколько лет, в течение которых осуществлялась зерновая программа, страна, ранее ввозящая хлеб, стала его экспортером. Португалия, которая до Салазара практически не производила хлопка, смогла не только обеспечить им собственные потребности, но начала вывозить его в достаточно крупных масштабах.

До начала 30-х годов финансы страны находились в состоянии полного разорения: огромные долги, хронический и очень большой бюджетный дефицит, пассивный торговый баланс. Валютные резервы в государстве отсутствовали, а курс эскудо стремительно падал вниз. За короткое время все изменилось. Португалия полностью выплатила долги, ликвидировала бюджетный дефицит, добилась активного трудового баланса. Курс эскудо стал одним из самых устойчивых в Европе, а солидный золотой запас являлся определенной гарантией от всяких непредвиденных обстоятельств. Все это было достигнуто, несмотря на очень большие военные расходы, которых требовало успешно проведенное переоснащение армии и флота, на большие капиталовложения по программе экономического освоения колоний.

В 30-40-е годы в стране успешно велось очень интенсивное строительство. Были построены новые промышленные предприятия, оросительные системы, плотины, гидроэлектростанции, железные и шоссейные дороги. Результаты не замедлили благотворно сказаться в промышленности и в сельском хозяйстве. Страна перешла на самообеспечение электроэнергией. Особенно успешным было строительство дорог, которые отличались высоким качеством.

Государство не жалело средств и на широкое строительство жилья, школ, культурно-просветительских учреждений, памятников. Нейтралитет, которого придерживалась Португалия во II мировой войне, позволил ей не только избежать краха народного хозяйства, но и сделать большой шаг вперед почти по всем экономическим показателям.

В новом государстве не было создано общество потребления, весело жарящее себе яичницу на пожаре собственного дома. Но такой задачи Салазар и не ставил. Он добился того, что бедная и отсталая страна укрепила свою хозяйственную независимость, достигла высоких и стабильных темпов экономического роста, а общество получило гарантии от серьезных экономических потрясений, массовой безработицы, инфляции, голода, неуверенности в завтрашнем дне. Основой экономики «нового государства» были народный, национальный труд и национальный капитал, а этого оказалось совсем не мало даже для маленькой страны.

Преобразования «нового государства» продолжались менее 20 лет. С конца 40-х годов, под давлением новых международных факторов, противиться которым маленькая страна была не в силах, реформы были приостановлены. В политике усилились правоконсервативные, охранительные черты. Но отступать, идя на поводу у событий, было не в характере Салазара. «Органическая демократия», как теперь стала называться политическая система страны, сохранила все основные характеристики «нового государства». Прочный фундамент, заложенный в 30-40-е годы, стая основой развития Португалии на следующие 20 лет. Более того, духовное наследие Салазара не позволило революционерам 1974 года ввергнуть страну в полный политический и экономический хаос, разрушить национальные основы жизни страны.

источник: www.soratnik.com