Хочется помочь растерянному священнику осознать, в чем его миссия

Хочется помочь растерянному священнику осознать, в чем его миссия

Протоиерей Георгий Митрофанов: Иллюзия возрождения России

Прот. Георгий Митрофанов

Я в какой-то момент решил, что на моих глазах происходит историческое чудо – возрождение России. В этой иллюзии я пребывал значительную часть 1990-х годов. А теперь и как историк, и как священник я констатирую, что не только Россия историческая, но и во многом церковная жизнь не возрождаются. Мы сейчас восстанавливаем часто церковную жизнь такую, какой она не должна быть. Она вновь рухнет, и падение будет ещё более страшным.

Более того, я часто задумываюсь над тем, что не стала ли наша канонизация новомучеников способом забвения ИХ сути, потому что, если всерьёз о них размышлять как о святых, которые к чему-то обязывают, то уже не будешь жить той спокойной, духовно сытой жизнью, к которой многие стремятся сегодня даже в Церкви.

Пройдена за эти 20 лет точка невозврата. И сейчас мы убедились в тех колоссальных демографических потерях, которые понесла наша страна за советский период, когда длительное время происходило не просто уничтожение большого количества русских людей, а ЛУЧШИХ русских людей, которые, как правило, являются носителями исторической памяти. Я имею в виду то, что называется элитой: от дворян до крестьян, от интеллигентов до рабочих. Этот слой элиты во всех сословиях истреблялся. И истреблялся не какими-то инопланетянами, а другими худшими русскими людьми. У этих лучших дети не рождались, а у этих худших дети рождались и воспитывались в ИХ представлениях об истории, о стране и так далее.

Наше общество обладает ментальностью страны третьего мира. А что такое страна третьего мира? Это страна, у которой либо не было истории, либо была такая история, от которой современное общество отчуждено. Например, как отчуждён современный арабский Египет от Древнего Египта, показывая пирамиды и зарабатывая на этом деньги. Но древняя история не имеет никакого отношения к жизни современных арабов в Египте. У нас произошло нечто подобное, поэтому мы сейчас должны говорить, на мой взгляд, не о «постсоветской России», а о ПОСТРОССИЙСКОЙ РОССИИ. Рождается новая страна, которая отчуждена от своего исторического прошлого, потому что эти 70 лет по существу оказались куда более продолжительным периодом (не с точки зрения хронологии, а с точки зрения глубины перерождения нашего общественного сознания), чем могли бы быть обычные 70 лет.

Мы живём в эпоху имитаций. Очень много имитаций в нашей стране происходит на разных уровнях: в политической жизни, в научной, культурной.

Сейчас наблюдая из года в год приходящих новых семинаристов, я вижу, насколько для подавляющего большинства современной молодёжи не интересна наша история. Они не осознают себя связанными с нашим историческим прошлым. Оно для них неактуально и неинтересно. Они хотят адаптироваться в современном настоящем. Им всё равно, как называются улицы, на которых будет находиться их храм. Я должен сказать больше: многим из них безразлично, как будет называться их храм. Лишь бы он давал им возможность реализовать себя.

Почему сейчас так фальшиво звучит Шмелёв? Потому что только в эмиграции можно было так писать о русской жизни. Он писал о той жизни, которую никогда не ценил сам, которой никогда не было и, апеллируя к которой, он, в общем-то, занимался анестезией эмигрантских комплексов. Вот что так раздражало Бунина, который был с ним близок и чувствовал, как более здравомыслящий человек, неправду этого. В данном случае Шмелев всего лишь занимался мифотворчеством, для христианина, всегда неполезным [1].

Когда ты это осознаешь, то задаешься вопросом: ЧТО надо делать экстренного для того, чтобы даже в церковной жизни, где многие исторические традиции уже невосстановимы, продлить присутствие жизни? Я не знаю. Может быть, это не очень эффектная позиция для человека на шестом десятке лет, являющегося священником, который должен всегда знать, как надо, благословляя всех и вся на всё и вся. Тем не менее, я не могу не сказать, что ЗДЕСЬ я не знаю, что можно предложить [4]. Как расшевелить наше общество и светское, и церковное для того, чтобы проступило биение подлинной жизни. Поэтому мне кажется, что мы потеряли историческую Россию.

У меня есть глубокое убеждение, что мы должны критически взглянуть на своих отцов, как это сделал, например, сын Мартина Бормана, католический священник. Он молится о нём, но при этом даёт определенную нравственную оценку ему и считает своим долгом искупить вину того поколения и собственно самого отца перед миром, перед Германией и так далее. У нас же этого чувства нет: мы должны ВСЕГДА гордиться своим прошлым, своими предками. Но как же я могу гордиться и любить страну, в которой преследовали христиан? [2] Убивали СТОЛЬКО ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ!

Мы страна нераскаянных каинов. Я не раз об этом говорил, навлекая на себя обвинения в непатриотизме и русофобстве. Сейчас на наших глазах рождается страна, в которой переплетены элементы Советского Союза, в меньшей степени дореволюционной России, и, в большей степени, какой-нибудь банановой республики (страны третьего мира). Я не знаю, как мне жить в этой стране [4]. Я только знаю, что у меня есть Церковь.

Не дорожим собственной историей. Отсюда у нас сейчас и православие такое, которое очень легко сочетается с элементами богоборчества в окружающей действительности. Потому что наряду с апокрифами о «тайном христианине Сталине», «тайном христиане Жукове» существуют и убеждения в том, что Церковь должна, прежде всего, служить Родине, какой бы эта Родина не была. Более кощунственной формулировки для христианина придумать Н-Е-В-О-З-М-О-Ж-Н-О!

Нужен наш Нюрнберг [3]. Но у большинства общества нет в этом потребности. Поэтому на суде, который был по делу КПСС в 1991-92 годах, была сказана полуправда. А мы в полуправде себя чувствуем особенно хорошо.

… я бы обратил внимание не на фразу, что «Кто против коммунизма – тот против Христа» (хотя история показывает, что коммунисты всегда выступали против христианства, где бы они не оказывались у власти), но на вторую цитату «Антисоветское — значит антирусское». Из этого следует, что русское и советское – это нечто единое. Если это так – я не хочу быть русским человеком… [2]

Я желаю всем нашим современникам жить для себя во Христе. Помнить, что без Христа не будет ни их личной достойной жизни, ни жизни страны. Ты попытайся сначала для себя определиться по отношению Богу. Попытайся в рамках семьи в кругу близких создать уголок жизни, который чем-то будет напоминать русскую жизнь. Вот тогда может быть, что-то у тебя и получится. Тогда это и будет русская и христианская страна одновременно. Русская – в подлинном смысле этого слова.

26 мая, 2018
Протоиерей Георгий Митрофанов
Источник: http://ronsslav.com/protoierey-georgiy-mitrofanov-illyuziya-vozrozhdeniya-rossii/

Хочется помочь растерянному священнику осознать,
в чем его миссия

Комментарий М.В. Назарова

Признаться, не уверен, что прот. Георгий написал эту статью именно для данного сайта РОНС ‒ его редакторы, несмотря на напоминания, упорно не придерживаются элементарных издательских правил: не указывают первоисточники заимствуемых публикаций и даже нередко правят по своему усмотрению (не отмечая этого) копируемые чужие тексты как свою собственность (в том числе заимствуемые с «Русской идеи»). Поэтому у меня нет уверенности, что и в данную статью не внесены искажения, за которые автор ответственности не несет. Однако считаю нужным этот текст прокомментировать, поскольку он с сайта РОНС в таком виде разошелся по другим патриотическим ресурсам, в том числе на сайты «всепропальщиков» и «истинных антикоммунистов-белосовков» для подкрепления Морального Кодекса Белосовкизма: мол, «России больше нет», «пора валить из Рашки», «русский народ инициирует приход антихриста», «хоть с чертом, но против чекистского режима Путина»… (Хотя, разумеется, ничего подобного автор статьи не имел в виду.)

Прежде всего признаю, что статья о. Георгия в основном правильная в оценках и советского периода и современного облика РФ. Тем не менее, с моей точки зрения, в ней что-то «не то». Позволю себе допустить, что в этом сказывается общий идеологический недостаток ее автора. Однако не тот, за который его клеймят православно-патриархийные патриоты ‒ за честное отношение к преступному богоборческому советскому режиму и за оправдание вооруженной антикоммунистической борьбы против него (синод РПЦЗ-МП в одном из своих заявлений даже счел нужным защитить попытку о. Георгия разобраться в целях Власовской РОА). Это несомненные достоинства его публикаций, но этого еще недостаточно для духовного анализа поставленной проблемы.

Именно в понимании «исторического прошлого» (от которого население РФ «отчуждено», как верно пишет о. Георгий) взгляды уважаемого автора мне кажутся неглубокими. Несколько лет назад в журнале «Посев» (переродившемся в Москве в одно из заурядных демократических СМИ) была статья о. Георгия, касавшаяся Февральской революции, сильно меня разочаровавшая недостаточным историософским пониманием сущности той революции. После чего я перестал читать его публикации (хотя допускаю, что в них содержится немало полезного).

«Википедия» сообщает, что митрофорный протоиерей Георгий был удостоен от своего первоиерарха Кирилла степени доктора богословия за диссертацию «Духовно-исторический феномен коммунизма как предмет критического исследования в русской религиозно-философской мысли первой половины XX века». У меня, простого мiрянина, никаких ученых степеней нет, тем не менее я знаю, что даже православные доктора-богословы бывают весьма разные по своему мiровоззрению. В русском богословии в ХХ веке наметились основные два направления: либеральные демократы (например, авторы «парижской» школы, а затем «американской»: последователи дореволюционных религиозных исканий «правды о земле») ‒ и национально-консервативные фундаменталисты (главные авторы РПЦЗ, утверждавшие «правду о Небе»). (Сергианское благословение богоборческой власти я к богословию отнести не могу.) Мiровоззренческие различия и дискуссии между ними у меня рассмотрены в главах книги «Миссия русской эмиграции», особенно во втором томе, и я прихожу к глубоко осознанному убеждению, что «понять Россию», ее значение в человеческой истории, как и суть революции 1917 года и сущность нынешней «построссийской России» (РФ) ‒ невозможно без верного усвоения православной историософии, то есть смысла истории «от Адама до антихриста». Именно для осознания этого нам была попущена революция. (Потому-то «просто антисоветчик» о. Георгий и впал в иллюзию, «что на моих глазах происходит историческое чудо – возрождение России. В этой иллюзии я пребывал значительную часть 1990-х годов», – признает он, хотя антихристианские движущие силы неофевралистской «совместной российско-американской революции» в русле построения Нового мiрового порядка были очевидны.)

Вероятно поэтому и в данной статье, при всей правильной критике советского режима и нынешней «построссийской России», мне видится не просто неудачность некоторых формулировок, а мiровоззренческая неподготовленность уважаемого о. Георгия (да простит он мне, грешному мiрянину, эту дерзость и поправит, если я в чем-то ошибаюсь). В статье я пометил цифровыми сносками некоторые места, на которые считаю уместным возразить.

[1] В частности показательно, что оценка творчества Шмелева о. Георгием полностью противоположна оценке этого писателя И.А. Ильиным в книге «О тьме и просветлении» (Мюнхен. 1959). Если Шмелев для о. Георгия «звучит фальшиво» как «анестезия эмигрантских комплексов», то Ильин видел в его идеализации дореволюционной России ‒ раскрытие ее сокровенного должного образа Святой Руси, который писатель увидел именно вследствие ее утраты, оказавшись в чуждом мiре в эмиграции. При всех недостатках и грехах дореволюционного русского общества, помимо них, в русском народе всегда сохранялся и этот идеал должного, замысел Божий о России. Почему же такое проникновение в «метафизическую тайну» России ‒ «звучит фальшиво»? В этом суждении о. Георгий уподобляется критикам Шмелева из либерального лагеря эмиграции. Да и литературные разномыслия между Шмелевым и далеким от Церкви Буниным не в последнюю очередь заключались именно в том, говоря словами Ильина, что при всем своем огромном таланте «Бунин знает тьму, но не верит в свет; и не показывает путей, ведущих к нему…».  Не стану тут приводить цитаты Ильина ‒ если кому-то не захочется читать его упомянутую книгу целиком, то предлагаю найти через поиск имена Шмелева и Бунина в соответствующей главе 22 моей книги «Миссия русской эмиграции».

[2] Мне кажутся странными, тем более для священника, и такие «по-детски» безпомощные суждения о. Георгия: «Но как же я могу гордиться и любить страну, в которой преследовали христиан? Убивали СТОЛЬКО ХОРОШИХ ЛЮДЕЙ!»… «Из этого следует, что русское и советское – это нечто единое. Если это так – я не хочу быть русским человеком»… Но зачем же пассивно капитулировать перед таким безальтернативным отождествлением советского и русского в «нечто единое» и приходить к такому странному выводу: «Если это так – я не хочу быть русским человеком»?! Неужели растерянному священнику не приходит в голову, что поскольку это именно «не так» ‒ русский человек должен разделить добро и зло в своем народе и в своей истории, принести покаяние в своем отступничестве и полюбить Россию и свой народ как жертву мiрового сатанизма именно за «столько хороших людей» ‒ святых Новомучеников, которые спасли честь той самой шмелевской Святой Руси перед Богом, сопротивляясь богоборцам-разрушителям? Архимандрит Контантин (Зайцев) в сборнике «Чудо русской истории» видел в этом «избранничество» России на последнем отрезке человеческой истории; за это избранничество полюбили Россию и такие ставшие русскими иностранцы, как о. Серафим (Роуз) и брат Иосиф (Муньос). Верно, что в МП «наша канонизация новомучеников стала способом забвения ИХ сути», но зачем же и о. Георгию соглашаться с этим забвением сути?

[3] «Нужен наш Нюрнберг» ‒ тоже весьма неудачное выражение. Честный суд над геноцидным режимом марксистской компартии (и ее покровителями из мiровой закулисы) нужен. Однако Нюрнбергский трибунал не может быть образцом для этого. Его вершители-победители, судившие побежденную нацистскую Германию, огульно постарались приписать ей и много преувеличенных злодеяний (в частности, составивших основу для «индустрии Холокоста») и скрыть собственные преступления, как и подлинных инициаторов Второй мiровой войны, ее цель и смысл (см. статью о Нюрнбергском трибунале). Нашему народу не нужен такой новый «Нюрнберг», в котором, при нынешнем отсутствии должной русской исторической науки, с западнической угодливостью нынешнего правящего слоя РФ и его «ментальностью страны третьего мира» (что верно отмечает о. Георгий) преобладали бы тезисы и цели западной советологии в духе Бжезинского и Пайпса: «Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена… Россия побежденная держава» и должна платить по счетам (3. Бжезинский в «Сегодня», 1994, № 157).

[4] Трудно понять и «незнание» священника, к чему он должен воспитывать свою паству, в чем миссия священника в наше апокалипсическое время: «ЧТО надо делать экстренного для того, чтобы даже в церковной жизни, где многие исторические традиции уже невосстановимы, продлить присутствие жизни? Я не знаю. Может быть, это не очень эффектная позиция для человека на шестом десятке лет, являющегося священником, который должен всегда знать, как надо, благословляя всех и вся на всё и вся. Тем не менее, я не могу не сказать, что ЗДЕСЬ я не знаю, что можно предложить… Я не знаю, как мне жить в этой стране…».  ‒ К чему это отчаяние, если Священное Писание открывает нам победный конец истории для верных христиан, объединенных в «стан святых и град возлюбленный» (Откр. 20)? И в какой другой, если не в «этой стране», имеется для этого пусть и «малый остаток» православного народа?

Зачем же благословлять так неразборчиво, «всех и вся на всё и вся», без различия должного и недолжного? Впрочем, в самом конце о. Георгий сам же дает должный ответ, хотя только личного уровня каждого верующего: «Ты попытайся сначала для себя определиться по отношению Богу. Попытайся в рамках семьи в кругу близких создать уголок жизни, который чем-то будет напоминать русскую жизнь. Вот тогда может быть, что-то у тебя и получится. Тогда это и будет русская и христианская страна одновременно. Русская – в подлинном смысле этого слова»…

Это верно, только из личного уголка «русская и христианская страна» сама собой не получится. В этом и состоит миссия честных священников, объединяющих свои усилия (независимо от поведения церковных функционеров). Вот их усилиями из таких ячеек жизни и должна, с Божией помощью, сложиться «русская и христианская страна» последних времен: Стан и Град ‒ независимо от его размеров. Честность у о. Георгия имеется. Дай ему Бог и остального, необходимого для этого.

Источник: https://rusidea.org/250935094