Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших

и разсмотрите, и распросите о путях древних,

где путь добрый, и идите по нему.

(Иерем. 7,16)

Обдумай стезю для ноги твоей, и все пути

твои да будут тверды. Не уклоняйся ни

направо, ни налево; удали ногу твою от зла.

(Притч. 4, 26-27)

Достижение политического единства на всей территории Руси шло двумя путями: через единство Русской Церкви и через единство Рюрикова рода. «Церковь создала единство Русской Земли, сказал Хомяков. Это произошло прежде всего в форме внешней: церковная иерархия объединяла Русскую Землю независимо от политического ея раздробления и вопреки ему. Что бы ни делалось на Руси, она оставалась Россией – единым и неделимым митрополичьим округом Константинопольского патриархата». (Проф. К. И. Зайцев, впоследствии архимандрит Константин. «Киевская Русь». Шанхай, 1949, стр. 186).

 

Одновременно, члены Рюрикова рода олицетворяли верховную государственную власть на всей русской территории. Увеличивающееся число этого единственного рода функционально обхватило вширь и вглубь все земли и города нового государства, и через свое перемещение с одного места на другое являло собой его единство.

Но на путях объединения Руси вскоре возникли первые противоречия. В единстве, через множество, княжеского рода заключалось и некоторое противоречие, усугубленное противоречием между славянским и половецким родовыми правами. Так, молодое государство вступило на свое первое распутье: княжескую междоусобицу. Единство, достигнутое на много веков раньше, чем единство других европейских наций, было поставлено под страшную угрозу, так ясно обличенную Русской Церковью и лучшими русскими людьми (например, в летописи и в «Слове о полку Игореве»).

Эта междоусобица, хотя и была обличена, не была своевременно преодолена, как исторический вызов, что, в свою очередь, привело к невозможности удачного исторического ответа на новый вызов: нашествие татар. Катастрофически неудачный ответ на этот очередной вызов поставил Россию перед двумя новыми распутьями, каждое из которых вело к окончательной гибели: самоубийство через дальнейшее отчаянное безнадежное сопротивление или самоубийство через полную капитуляцию. От вступления на любое из этих двух распутий, Россию спас святой великий князь Александр Невский.

Спас он Россию также и от третьего гибельного распутья: западнического пленения, через онемечивание и латинизацию. Именно поэтому святой Александр Невский – самый популярный русский великий князь, наряду со святым Владимиром. Его младший сын, Даниил Александрович, стал первым московским князем.

При внуке святого Александра Невского, Иване Даниловиче Калите, начинается кропотливая эпопея «собирания земли русской» Москвой. Недостаточно обращается внимание на историческую роль в этой эпопее Русской Церкви. Три святителя, три возглавителя Русской Церкви, волынец Петр, грек Феогност и москвич Алексий, окончательно закрепляют и утверждают де-юре официальный перенос столицы русского государства в Москву. Государственный центр тяжести, уже раз перемещенный, с севера на юг, из Новгорода в Киев, еще раз перемещается, на этот раз на восток, в Москву. На путях этого нового объединения земли русской и разрешается проблема татарского ига. Духовный подъем, необходимый для этого, опять же стимулируется Церковью: без святого Сергия Радонежского немыслима Куликовская битва, начало конца татарского ига.

Но на этих же путях ожидают Россию искушения новых распутий. Титанические усилия для освобождения через объединение заставляют Московскую Русь замкнуться и концентрироваться в самой себе. Это усугубляет отрыв от вселенскости, вызванный татарским пленением. К тому же Запад, оторванный расколом от Восточных Православных Церквей, сам занимается блокадой России и лелеет снова – и не в последний раз – мечты её разделения. Этот новый вызов, выражаемый в изоляции от остального мира, ведет к попыткам его преодоления, в свою очередь оказавшими влияние на вступление на новые распутья.

Тем временем Россия совершенствует свой политический строй. Прежнее городское самоуправление расширяется практически на всю землю и становится независимым от городского вечевого строя. На место этого строя, ставящего местные интересы выше общеземских, вырабатывается новый земский строй. Земские соборы, или «Советы всея земли», становятся политической формой, соединяющей в себе монархическое единоначалие и общеземскую соборность. Земский собор объемлет верховную власть (царя), власть управительную (боярскую думу с приказами), власть совещательную (выборных от земли) и власть духовную (патриарха с освященным собором). Нет разделения на исполнительную, законодательную и судебную власти, но есть разделение между верховной, управительной и духовной властями. Духовная власть отделена от других властей, она не стоит ни над, ни под ними, но находится в симфонии с ними. Однако, в катастрофические или исключительные исторические моменты она может временно исполнять также и функцию заместителя (душеприказчика) отсутствующей верховной власти: в отсутствие царя, глава русской церкви возглавляет «Совет всея земли», который должен состоять из властей управительных, как военных, так и гражданских, и – хотя бы частично – из представителей от земли.

Именно такая политическая структура спасла Россию от окончательного вступления на гибельные распутья, когда прекратился московский царский род Рюриковичей. В моменты отсутствия легитимной верховной власти в смутное время, не самозванство восстановило самодержавие России, а «соборное самосознание» (Карташев), выраженное юридически через соборную земскую структуру.

Московская ветвь Рюриковичей, имеющая своим родоначальником святого Александра Невского, не только сумела преодолеть прежнюю междоусобицу, вернувшись к славянскому родовому праву, но и снова достигнуть полной независимости для страны. Достигнутое таким образом самодержавие было возвеличено и благоукрашено выходом на великий вселенский путь православного царства. Русский царь, наследуя титулы, символы и функции православных римских и византийских царей, начиная со святых Константина и Елены, и став Помазанником Божиим, наследует духовно также и ветхозаветных Помазанников Божиих, начиная с Царя Давида, становится верховным покровителем и защитником всех православных христиан в мире, а в случаях необходимости, для преодоления расколов в христианстве и созывов вселенского собора, также и своего рода нотариусом всей вселенской церкви.

Именно это достоинство и эти перспективы наводили на русскую верховную власть смертельную вражду всех врагов Христа и их сознательных и несознательных слуг. Эта вражда и привела к мученической смерти русской царской семьи в 1918 году и к последующему «всесожжению» (голокаусту) русского народа. Однако, она же и подтвердила исключительный характер русской царской власти: русский царь был умучен, как Помазанник Божий. Сами убийцы это подтвердили. Врата адовы никогда не смогут одолеть Церковь Христову, но смогли – надеемся временно – одолеть государственную власть, просвещенную светом Христовым и призванную защищать право православных христиан жить по-православному, не мешая при этом всем другим тоже жить по-своему, в согласии с заветами Святого равноапостольного царя Константина.

К моменту усовершенствования русского политического строя в России, на основании собственных изначальных коренных начал, положение в окружающем мире изменилось. Запад перестал быть православным и дружелюбным, а место Византии заняла Турция. (Которая, между прочим, до сих пор продолжает угнетать на подвластной ей территории православных, при безучастии всего мира). В дальнейшем обе эти силы неоднократно соединяются против России. В этой новой обстановке восстановление прежнего положения Руси в мире уже невозможно, просто потому, что уже нет прежнего окружающего мира, а на его месте развился новый мир, в то время, когда Русь находилась в полной изоляции под татарами. В контексте этого нового идеологического и геополитического положения Россия – пытаясь преодолеть долгую вынужденную изоляцию – совершает две трагические ошибки.

Первая из них — это церковный раскол. При попытках восстановить полностью вселенское церковное единство во второстепенных технических вопросах, теряется внутреннее духовное единство в самой стране. Русская Церковь никогда не теряла единства в святости, вере и даже обрядах с остальными Восточными церквами. Незначительные разночтения и разницы в обрядных деталях тогда были меньшими, чем сегодня. К счастью, сознание гибельного для России значения тогдашнего раскола сегодня уже становится «соборным самосознанием». Это – хорошая предпосылка для его окончательного изживания. Решительные шаги для преодоления этой трагедии были сделаны в России еще в начале этого века, до Катастрофы, а затем – провиденциально – и в Русской Зарубежной Церкви. Нужно при этом иметь в виду, что – как на это указывают многие детали, вскрытые историческими исследователями – появление у нас раскола не обошлось без провокации извне. Необходимо понять, что ни одно отрицательное историческое событие в идейном и политическом планах не совершается без провокаций. Символически, сама история началась с провокации Змием Евы, а затем Адама Евой.

Вторая ошибка, это сильное повреждение нашего политического строя (вернее, государственного строя) в процессе реформ, начатых при Петре Великом. Сами по себе эти реформы были нужны, не только для геополитического возврата России на свое место в мире, но и для научного и технического развития страны, после многовекового отставания, вызванного татарским игом. На этот вызов наша страна не могла не ответить, и уже начала отвечать до Петровских реформ. К сожалению, в ответ вкрались трагические противоречия. В попытках восстановления вселенскости, были частично потеряны самобытность и соборность. Соборный строй был заморожен, симфония с Церковью повреждена.

Вместо дальнейшего органического развития наших государственных учреждений, они были просто отставлены и заменены чуждыми нам бюрократическими нововведениями, заимствованными с абсолютистского Запада. Вместо дополнения, получилось замещение. Так, по словам Алексея Хомякова, Россия получила трансфузию чужой крови, и вместе с нею и чужие болезни, против которых у нас даже не было выработано никакого иммунитета. Наша монархия, по словам Льва Тихомирова, была «системой учреждений». С ликвидацией этой системы, сама монархия была оголена и оставлена без защиты.

В общих рамках ослабления соборности, самобытности и справедливости произошло смешение начал русской соборной и народной монархии с западноевропейскими принципами, в том числе и с абсолютистской монархией. В этом процессе прививания чуждых начал, наша система всеобщего служения была подменена системой привилегий одних, без их обязательного служения, но за счет обязательного служения других. Эта система развилась в Западной Европе из иных, чем в России, предпосылок. Государственный строй России не был  результатом завоевания одних племен другими, а развивался органически из собственного народа. У нас не было аристократии, выводившей свои титулы и привилегии из завоеваний. Россию не творили норманнские, вестготские, франкские или какие-нибудь иные завоеватели. Однако, эта имитация чужих начал всё же была поверхностной, и никогда не стала «соборным самосознанием» всего общетва. Больше того, она уже изживалось. Хуже обстояло дело с внедрением в русскую жизнь – и главным образом в жизнь аристократии – вирусов мистериального эзотеризма, в свою очередь питавшего все без исключения политические идеологизмы, которые были брошены на разрушение нашего государства.

Таким образом, очередной проблемой на путях нашей истории стала необходимость отмежевания плевел от зерна, для возможности последующего синтеза хорошего чужого с хорошим собственным. Примером правильного и удачного разрешения подобных исторических вызовов, является очищение в 19-м веке русского языка от проникших в него варваризмов, при сохранении и русификации всех нужных хороших иностранных элементов.

К сожалению, в области государственного строительства у нас не оказалось такого блестящего ряда гениальных творцов, как в области литературной. В политике нам не хватило Пушкина. (Вот почему сегодня начинается кампания против Пушкина: очень уж опасный пример). Но это не значит, что у нас их вообще не было: когда они появлялись, их систематически или травили, или замалчивали или просто убивали. Как императора Александра Второго и Столыпина. Вина нашего общества в том, что оно не сумело этого предотвратить. В результате, неразрешенная задача привела к новым тупикам и трагедиям.

Правильный выход из создавшегося положения возможен только лишь в согласии с общим главным направлением всего нашего собственного русского исторического пути, без повторения прошлых заблуждений и без блужданий по старым и новым распутьям.

Источник: Передовица буэнос-айресской газеты «Наша Страна», № 1862, от 5 апреля 1986 г.