Только что прошли те дни, когда наши враги, которых никто другой, как покойный президент Франции Раймонд Поанкаре, с предельной и исчерпывающей точностью определил, как «одержимых бандитов», — справляли свой ежегодный праздник… Это праздник их победы сперва над Россией и русским народом, а после второй мировой войны и над целым рядом других стран и других народов. Русский народ теперь тесно связан с этими народами общим братством в страданиях и союзом общей борьбы. Но если «там» люди принуждаются властью «праздновать» свою беду и горе, то мы — эмигранты, находясь на свободе, свободе, которая ОБЯЗЫВАЕТ, сосредоточиваем свои мысли и свою волю в эти черные, ноябрьские дни на непримиримости к предельному, неописуемому и необозримому злу.

 

Непримиримость к той идеологии, строю и режиму, который господству¬ет на нашей родине и состояние эмиграции в сущности синонимы. Непримиримость дает нам права и возлагает на нас обязанности. Они тесно переплетены и неразрывно между собой связаны. Право, которое она и только она дает — есть священное право убежища. Правом убежища в сущности может пользоваться только тот, кто не приемлет того, что творится у него на ро¬дине. Сколь скоро он с этим примиряется — он теряет свое право — убежища. Тот, кто находит, что «там» все прекрасно»- этого права не имеет. Его место — «там». Эти положения, совершенно бесспорные и юридически, и по¬литически, и морально — надо и продумать и себе уяснить.

Но непримиримость не только требует, но и влечет нас к действенно¬сти. Одной «негативной11- мало. Мы не только ушли/ заграницу/ от зла, но мы пришли сюда для борьбы со злом.

Есть тысяча оснований для нашей непримиримости. Прежде всего, конечно, основания идеологические. Но для огромного большинства эмигрантов главным основанием является нравственное негодование. Люди не могут и не должны мириться со всем тем, что ежечасно творит безжалостная власть над их братьями и сестрами. И говоря об этом, не надо описывать всех их злодеяний. Если верно, что « в капле воды весь мир отражается», то и в одной, из миллионов других, слезинке невинного отражается весь мир коммунизма. Надо лишь пристально в эту слезинку вглядеться и напряженно бороться с тем страшным законом, который можно определить, как «закон привычки ко злу». Наши враги чрезвычайно умело и систематично все время увеличивая «порции» своей наглости, приучают мир ко злу. И эта их система имеет успех. Люди перестают удивляться и негодование их, увы, притупляется… Но не является ли наша непримиримость лишь некоторым, чисто словесным, обозначением каких — то принципиальных позиций, совершенно законных, но не имеющих конкретного значения и последствий? Ничем не обольщаясь, ибо нет ничего опаснее, как преувеличивать свои силы, мы должны, однако, знать, что мы сильны, в чем наша сила и чего больше всего боятся наши враги. Они не боятся того оружия, на которое они могут ответить таким же контр-оружием; на танки — танками, на аэропланы — аэропланами, на атомные бомбы — бомбами. Но они больше всего боятся того, чего у них нет и быть не может, они боятся света, света правды. О нем первый, уходя в кубанские степи, перед Первым Кубанским Походом, еще в 1918 году, го¬ворил основатель Добровольческой Армии, незабвенный генерал Алексеев. Когда сквозь щели в «железном занавесе» проникает этот свет, то люди тьмы, ничего ему противопоставить не могут. Они лишь злобно корчатся от него. И боятся они этого света прежде всего, если он исходит не только от людей говорящих на языке тех, кого они угнетают, но и имеющих одно с ними сердце. Если бы это было иначе, то враги не скрывали бы от подвластных того, что мы — эмигранты говорим и пишем. Если мы не страшны, а они всесильны, то почему они не только скрывают то, что мы говорим, но когда решаются на это, то беспросветно лгут?!

Мы должны знать и чувствовать свою силу, знать и та, в чем она заключается. Она в свете нашей правды» Это наше сильнейшее оружие и мы должны крепко держать его в своих руках,

 

Источник: Доброволец №11 1953 год