Вопрос к членам МП: как можно совмещать это (смотри ниже) и православие?
Избрание такого «патриарха» является вернейшим показателем духовного состояния церковной организации МП. Эта организация в своем сергианском развитии достигла той степени отступления от Православной веры, когда захотела оказать не только доверие, но и желание подчиниться человеку, «прославившемуся» экуменическим сослужением не только с еретиками, женщинами «священницами», содомитами, но и с язычниками. Для христианина не видеть этого, или преднамеренно закрывать на это глаза, значит пренебрегать собственным спасением для Вечной жизни.
Фото: «Патриарх» Кирилл, тогда еще «митрополит» Смоленский и Калининградский, предшествуемый язычницей из Шри-Ланки, возглавляет «малый вход» на экуменической «литургии» во время Генеральной Ассамблеи ВСЦ в Канберре в 1991 г.
Крушение путинского режима – режима необольшевицкого по своей сути – является делом ближайших лет (на сей счет мною в свое время было опубликовано два материала на АПН Северо-Запад: «Горячее дыхание Смуты» и «Сумерки карликов»). Также очевидно и то, что 1) всякий новый политический строй, который будет формироваться в России, будет вынужден учитывать то, что можно назвать Русским Вопросом, и что 2) впервые с 1993 г. у русских националистов появляется реальный шанс встать во главе страны.
– Не разваливать надо было Союз по планам американских специалистов-советологов, с голоса которых действовали отечественные расчленители, заходясь в требовательной истерике, а держаться вместе. Отпустив на волю вольную, разумеется, тех, кто свою совместную жизнь с Россией считал невозможной. Но и здесь прислушиваясь к мнению народному, а не к мнению национал-расплевательства. Держаться вместе до тех пор, пока произойдет общественное отрезвление, поскольку в горячке да во взаимных обличениях разумного решения быть не может. А там – как будет соизволение Божье и народное. Но именно отрезвления-то и боялись. Вообще вся перестройка, перекройка, перетряска творились в неимоверной спешке, горячке, в возбуждении и опьянении, в мстительной запальчивости и угаре, как будто дело касалось не великого государства, имеющего тысячелетнюю историю, а умыкнутого с чужого воза достояния. В том, как происходил раздел, было что-то разбойничье, воровское, неприличное – скорей, скорей, чтобы не спохватились и не вернулись к месту преступления. Когда-нибудь историки постараются разгадать этот удивительный феномен: как мелкие жулики с легкостью провели мирового масштаба сделку, превратив нас всех в жертвы своих политических манипуляций.
