Сообщения о массовой драке между русскими и чеченцами в детском оздоровительном лагере «Дон» заставили многих вспомнить трагедию, произошедшую в Кондопоге несколько лет назад. Сходства добавила и полная неясность в сообщениях СМИ. Если в самых первых сообщениях говорилось о том, что местное славянское население вступилось за честь девочки-подростка из Ростовской области, то уже спустя некоторое время, с подачи «чеченских правозащитников» стали рассказывать о «толпах военных и русских фОшшистов» избивавших мирных «чеченских детей». На горизонте замаячил призрак «таджикской девочки».
Правда, помимо этих «страшилок» в Интернете есть и другая информация, помогающая лучше понять, что же произошло в лагере «Дон»…
Вот цитата с сайта www.dpni.org: «Переписаля с казаками из Туапсе, рассказали: Заезд был 13-14 июля. Лагерь рассчитан на детей до 14 лет. С Чечни приехали «подростки» с волосатыми животами, перебитыми носами и поломанными ушами. Нам заявили, что это борцы. По виду некоторые подростки тянули на 18-20 лет. Скорее всего, документы были подложные. Были дети и нормального возраста, но какие-то напуганные и закомплексованые С первого дня в столовой лагеря начался бардак и ссоры, отбирался весь лучьший провиант у детей из других регионов. На дискотеках ни кто не танцевал кроме чеченских «ребятишек». Заставляли ведущих по нескольку раз менять музыкальный репертуар. Везде звучали кавказские мелодии… «
В настоящей книжке под общим названием “Демократия либеральная и социальная” я соединяю три статьи, опубликованные в разное время, но взаимно одна другую дополняющие. Первая, “Социальные миражи”, напечатана в “Русском обозрении” в 1891 году (№ 7); она обрисовывает эволюцию демократической идеи, уже создавшей современные парламентарные государства и выдвинувшей еще не осуществленные идеалы социалистического характера. Вторая статья, “Панама и парламентаризм”, ранее печатавшаяся в “Московских ведомостях” (1892, № 351, 354, 359 и 1893, № 9 и 12), дает небольшой образчик самой практики либерального демократизма. Третья статья, “Коммунизм и партикуляризм”, дополняет рассуждения первой о социальном демократизме. Она печаталась в “Русском обозрении” (1892, июль).
Выпуская теперь этот сборник, должно сказать несколько слов о том противоречии, в котором иногда находятся высказываемые мною мысли с воззрениями юристов-государственников.
Публикуем разработанные М.В. Назаровым Основные принципы русского дела предваряемые анализом положения в Церкви, стране и патриотическом движении.
Раздел Конкретные акции Московского отдела может служить примерным образцом действий как для Алтайского отдела СРН, так и для всех русских православных национальных организаций.
ИСХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Мы живем в стране, оккупированной алчными антирусскими силами под контролем сатанинской міровой закулисы, которые не оставили народу легальных возможностей изменения власти. Это надо четко понять: никакие «выборы», «Всемірные Соборы», демонстрации протеста, «массовая политическая организация» (которую нам обещает Ивашов) – не способны сами по себе изменить систему власти и привести к ней русские силы. Невозможно это сделать и «национальным восстанием» на улицах, к чему призывает Б.С. Миронов, к сожалению, утопично и безответственно, не имея для этого ни малейших сил и возможностей. Восстание возможно, когда власть становится слабой, а народ не может жить по старому и готов к самопожертвованию – ни той ни другой предпосылки сейчас нет, к тому же власть успешно вымаривает сопротивляющуюся часть народа (вот задача Зурабова, с которой он справляется блестяще) и оскотинивает другую (это задача Швыдкого и телевидения): создает нужный себе «народ». Мы должны трезво смотреть на создавшееся положение: Русское дело сейчас не может стать массовым движением – хотя бы уже потому, что пассивное большинство народа привыкло к тому, что есть, и боится худшего.
Речь, произнесённая в Мадридском театре комедии 29 октября 1933 г. Я не буду рассыпаться в благодарностях: просто скажу «спасибо» — это будет соответствовать военному лаконизму нашего стиля. Когда в марте 1762 года роковой человек, которого звали Жан-Жак Руссо, опубликовал свой «Общественный договор», политическая истина перестала быть вечной ценностью. Раньше, в иные, более глубокие эпохи, государства выполняли исторические миссии, и у них на челе, как и на звёздах, были начертаны слова «правда и справедливость». Жан-Жак Руссо задумал убедить нас, что правда и справедливость это не постоянные категории разума, а волевые решения, принимаемые на каждом шагу.
Жан-Жак Руссо полагал, что совокупность людей, составляющих народ, обладает высшей душой, иерархически отличной от каждой из наших душ, и что это высшее. «Я» одарено непогрешимой волей и способно непрерывно определять, что справедливо, а что несправедливо, что есть добро и что есть зло. А поскольку эта коллективная, суверенная воля выражается только путём голосования — что предполагает торжество большинства над меньшинством и его обожествление как высшей воли — напрашивается вывод, что голосование это фарс. Ведь когда бюллетени бросают в стеклянную урну, избиратель может в любой момент сказать нам, существует Бог или нет, действительно ли истина является истиной или не является, должна ли Родина сохраниться или будет лучше, если она в один прекрасный день покончит с собой.
Слово «рубеж» русский человек всегда воспринимал как границу, а «зарубежье», соответственно, как «заграницу», как иное государство, иную страну, чужую родину или чужбину. Однако, после революции 1917-го слово «зарубежье» приобрело несколько иное глубинное и даже мистическое значение, превратившись не только в изгнание, в заграничное место жительства русских людей, чудом спасшихся от неминуемой гибели, от мести юдобольшевиков (кровожадных волков-изуверов), но и в некую духовную самоизоляцию. Зарубежье (внешняя и внутренняя эмиграция) стало неким добровольным отстранением русских истинно православных Христиан от лживой страны, от отца лжи и слуг сатаны, явным или тайным нежеланием иметь что-либо общее с краснозвёздными завоевателями и разрушителями России. Парадоксально, однако чужбиной для «зарубежников» стала их бывшая родина — оккупированная ожидовленная изуродованная Советская Россия, а не какие-то иные иностранные государства, где многим пришлось начинать свою жизнь заново. «Зарубежниками» или эмигрантами становились не только ушедшие «за кордон», но и те, кто был вынужден остаться в чужой (чуждой) антирусской антихристианской стране, словно первые Христиане, прячась в «катакомбах».
Л.А. Тихомиров — Государственность и религия I За все историческое существование человечества тесная связь между государством и национальной религией составляла факт, необходимость которого не подвергалась никакому сомнению. Даже в протестантизме, который в идее заключал требование свободы разума в отношении веры, принцип тесной связи между государством и религией был провозглашен едва ли не резче прежнего, хотя […]
Работа зачитана 3 апреля 1907 года в Историческом музее
Предмет моего рассуждения сводится, в сущности, к рассмотрению вопроса: существует ли Отечество и что оно такое? В другое время и в другой стране такое рассуждение могло бы иметь только академическое значение, аналогично, например, вопросам: существует ли любовь? существует ли даже сам человек? В практическом отношении человек, чувствующий свое существование, не имеет ни малейшей надобности в каких-либо доказательствах этого. Тот, кто любит, может лишь улыбнуться на доказательства того, что любви нет.
Совершенно так же обычный нормальный человек в обычное время может отнестись к вопросу о том, есть ли Отечество и что оно такое. Он его чувствует всей душой, он его любит: Японский поэт Мотоори прекрасно выразил состояние патриотической души: «Если кто спросит, что такое душа Японии («Ямато дамассий»), — укажи ему цветок, благоухающий на утреннем солнце…» Тут нет определения, есть простое указание самородной и самосознающей жизни.
Встреча памяти святых страстотерпцев 17 июля на Божественную литургию в Барнаульском храме Вознесения Господня собрались прихожане, члены Алтайского отделения Союза русского народа, казаки, которые также стали постоянными прихожанами (здесь принимают присягу, посещают богослужения). По традиции в день памяти царственных мучеников в Вознесенской церкви очень многолюдно. Ведь многим памятно, как в доме одной из прихожан в […]
Мы начинаем публикацию произведений лидера Испанской фаланги и ХОНС (хунт национал-синдикалистского наступления) тридцатых годов XX-го столетия Хосе Антонио Примо де Риверы. Благо сегодня некоторые из них изданы в России под названием «Стрелы Фаланги». Уверены, что всех, кто прочтёт их, поразит мощный ум и не менее мощная направленность к высоким нравственным целям этого безкомпромиссного христианина.
Специально для наших ревностных не по разуму «органов» первым публикуем заявление Хосе Антонио, что Фаланга не является фашистским движением. Считаем также необходимым опубликовать предисловия к этой книге видных исследователей его творчества.
Павел Тулаев
ПЕРВОЕ РУССКОЕ ИЗДАНИЕ ТРУДОВ ХОСЕ АНТОНИО ПРИМО ДЕ РИВЕРЫ Хосе Антонио Примо де Ривера (1903-1936) — выдающийся испанский революционер-патриот XX века. Его героическая жизнь стала легендой, примером для подражания, а его труды — классикой национальной мысли в Испании. Однако в России об этой легендарной личности знают лишь по слухам или косвенным источникам. Только считанные единицы исследователей- специалистов изучали труды Хосе Антонио, потому что по-рус- ски они не издавались. Кого же из испанцев переводили для русского читателя? Классиков литературы — Сервантеса, Лопе де Вегу, Кальдеро- на — я тут не имею в виду. Ведь речь идёт не о золотом веке испанского искусства, а о недавней эпохе драматичных войн и революций. Советские издатели сочли необходимым напечатать в СССР некоторые труды Долорес Ибаррури, Хосе Диаса, Сантьяго Карильо. Понятно почему. Все они — испанские коммунисты, как и знаменитый художник Пабло Пикассо, чьё дегенеративное искусство до сих пор занимает несколько залов в Эрмитаже. Заметим также, что труды Ортеги и Гассета — всемирно известного испанского философа европейского масштаба — были представлены русскому читателю только начиная с 1991 года, то есть уже в пост-советскую эпоху. Раньше такие публикации были невозможны по идеологическим причинам.
Речь, произнесённая в Мадридском театре комедии 29 октября 1933 г.
