Редакция сайта немного завидует тем людям, которые впервые прочтут эту «Правду…». По глубине мысли, блестящей литературной форме и, наконец, по силе любви к родному русскому народу с этим трудом из современных ему, могут быть сравнены только произведения Ивана Ильина. На наш взгляд, русские люди должны быть очень благодарны русскому подвижнику на поприще издательства, выдающемуся монархическому идеологу и писателю Михаилу Борисовичу Смолину за публикацию в 2001 году произведений братьев Болдыревых Николая и Дмитрия в книге «Смысл истории и революция». У алтайских читателей к братьям Болдыревым особый интерес. Их отец Василий Ксенофонтович занимал в Барнауле крупный государственный пост. Так что часть их жизни связана с нашими краями.
Н.В. Болдырев
ПРАВДА
БОЛЬШЕВИЦКОЙ
РОСССИИ
ГОЛОС ИЗ ГРОБА
Предисловие редактора
Обработанная мною рукопись, конечно, безымянная, случайно найдена в одной пустой даче. Дача была не просто пустая, а, так сказать, опустошенная революцией. Печальная пустота не содержала никаких следов обыкновенного, цивилизованного жилья. Было только несколько самодельных устройств революционного быта: какие-то полочки на веревках, какой-то ящик вроде шкапа, с вырванной дверью, и вместе с этим множество клопов.
Написана рукопись неразборчивыми каракулями на отдельных листочках, очень разрозненных. Тем не менее строй целого намечался вполне ясно. Запоздалый дачник писал, вероятно, перед каким-то юбилеем Октября, писал, видимо, без мысли о публикации, а только чтобы сказать и тем облегчить свою душу.
Юбилейные писания носят мимолетный характер, но мне все же показалось интересным обработать неразборчивую рукопись; наш исторический процесс идет шажками, и то, что сказано вчера, не устарело и для сегодня. К тому же, может быть, кому-нибудь будет любопытно узнать, что в наше время, кроме клопов, заводится на опустевших дачах.
В заключение — дружественная просьба к благожелательным читателям. Не старайтесь раскрыть аноним автора, а если уж вам будут приходить в голову какие-нибудь имена, то не произносите их вслух, даже наедине с собой. Кругом столько ушей — и здесь, и за границей, — и подслушанные имена будут переданы «куда следует». Простая догадка может неожиданно повредить невинным людям. Будьте осторожны, соблюдайте стиль эпохи.
1.Забытые слова
Заглавие страниц, весь смысл которых в актуальности, пришлось составить из забытых и вышедших из употребления слов: «ПРАВДА», «БОЛЬШЕВИЦКИЙ», «РОССИЯ».
О правде никто не говорит с тех пор, как «Правда» стала официальным органом правящей партии; нелепое и дикое название «большевик», вместе с тем характерное и яркое, напоминающее такие исторические клички, как «гезы» или «виги», сменилось официальным и серым «коммунистом», а «Россия» стала уже словом, употребление которого придает легкий характер неблагонадежности. И тем не менее в этих словах вся суть нашего времени, и то, что суть времени обозначается неупотребимыми словами, то есть лежит за порогом сознания, — в этом необыкновенно яркая черта нашей теперешней пробуждающейся, но не пробудившейся России.
Да и юбилей Октября оправдывает возвращение к этим словам, потому что всякий юбилей возвращает к началу того времени, На конце которого стоит праздник, а в начале революции слова эти были еще актуальны и занимали первое место.
В каком смысле их можно употреблять теперь? Конечно, говорить о газетной правде было бы неуместно, потому что ирония, даже самая жестокая, — бессильное оружие против зол нашего времени; страшное напряжение борьбы требует самого решающего оружия; победить в духовной брани можно только одним способом — признать правду врага. Сила противника не во лжи, которая всегда ясна сама собой. Гнусность и идиотизм всего того, что заклеймено именем большевизма, не требует особого раскрытия. Противник живет и действует правдой, пусть крупицей правды, которой он овладел и которую смешал со своей ложью. Обезоружить врага значит вскрыть его правду, открыто и ясно принять ее и показать ее границы. С принятием его правды враг лишается источника своего боевого пафоса и указанием ее границ вводится в границы молчания.
Враги современной России удесятеряют ее силы слепотой к подлинному и необходимому, что заложено в ней. Пусть эта правда не ясна и самой России, но она есть в ней, и она служит скрытым источником ее неиссякаемой жизненной силы. Принять как-то ре-волюцию, понять ее подлинный смысл — первая необходимость, чтобы жить, а не только существовать в наше время.
Правда, нужная для жизни, — не какое-нибудь отвлеченное суждение, а существо и путь самой жизни. А так как мы, русские, живем в России, то существо жизни для нас — сама Россия. Отдавая Россию собакам, проникаясь к ней безразличием, каждый бросал собакам не только своих ближних (ведь с этим, в конце концов, можно примириться), но отдавал собакам и свое собственное сердце.
Мы узнали после революции, что есть закон исключенного третьего и что его сфера действия — наша собственная жизнь. Россия или не Россия, и нет ничего третьего. Все компромиссы и приспособления, всякие заимствования и подражания, вся мелкая гнусность «бельгийского» периода русской истории, называвшаяся конституционным октябризмом, — все это было сметено революцией. Будь Россией или проваливайся к чертям — tertium non datur*. (Третьего не дано (лат.). Революция называлась Октябрем, не стесняясь тем, что название уже было запатентовано «октябристами». «Море очищает любую грязь», но никакая грязь не чернит море. Октябрь пожрал «октябристов», и от них не осталось и воспоминания. Что написано пером, того не вырубишь топором, но вот свершилось чудо: явилось что-то более сильное, чем топор, и российская писаная конституция без остатка растворилась в чудовищных недрах Октября. После Октября говорить об «октябристах» нет уже никакой возможности. Приходится ли жалеть о том, что по мановению Божию явился океан, в котором исчезло жирное пятно нашего благополучия?
Обновление, начало, самое первобытное и изначальное начало — вот что встало перед нами, и встало так, что уже никакая измена и никакая гнусность не спасут нас от ответа этому сфинксу; загадка дана, и разгадка ее — цена нашей жизни. Россия, правда России. Россия как правда — отныне воздух, которым мы дышим. Дышим — это несомненно, но превратить дыхание в слово, сказать то, чем мы живем, — это высшая задача мыслящего современника. Такое слово не может быть действенным. Само по себе слово ничто, и как хорошо, что изобретена и применена цензура, которая уничтожает все ненужные слова. Все Главлиты и Гублиты не менее благодетельны в области мысли, чем ассенизационный обоз в мире протяженном и пахнущем. Но есть слова, которые сильнее всех бомб и рыча-гов. Слово, в котором душа слушателя находит свой язык, для слушателя неотразимо. С помощью серьезной, хорошо поставленной цензуры наше время, может быть, и найдет слово правды о современной России. И если Россия осмыслит себя в слове, то это русское слово будет уже для России непреоборимо. Что делать при хорошей цензуре? Говорить о пустяках, о временном и преходящем нельзя и не стоит: напечатать не дадут, сказать вслух — никто не будет слушать. Остается думать над самым главным и самым насущным, над тем, чем дышат живые люди. И дыхание, облеченное в слово, даже не напечатанное и даже не написанное, пройдет всюду как не подведомственное цензуре, как дух, который веет где хочет.
Штурм Дома Правительства вызвал негодование в белорусском обществе. Подоплека этих событий известна: зарубежные аналитические центры сформировали и профинансировали определенные структуры радикальной направленности. Они и попытались свергнуть законную власть и навязать обществу свое понимание «демократии». Сейчас эти события интер-претируются по–разному. Общественному мнению навязывается абсурд. Усиленно втолковывается, что на площадь пришли исключительно мирно настроенные граждане, пожелавшие всего лишь «узнать итоги прошедшего голосования». Говорится, что никакого организующего начала вообще не было, что все произошло случайно.
Недавняя, совершенно восхитительная, идея владимирской прокуратуры – запретить деятельность Русского Обще-Национального Союза (РОНС) – для всякого внимательного человека не явилась неожиданностью. Наоборот: где-то как-то все к этому шло.
